Сайт тысячи и одной ночи
Сайт
ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ

перевод с арабского М. А. Салье





 
   
1001 ночь. Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки
 
 


1001 ночь. Арабские сказки

Книга тысячи и одной ночи


Оглавление

Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане и его сыне ШаррКане, и другом сыне Дау-аль Макане, и о случившихся с ними чудесах и диковинах

 

примечания в квадратных скобках [   ]


  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 45-50
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 51-56
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 57-62
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 63-68
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 69-74
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 75-80
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 81-86
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 87-92
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 93-98
  • Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане, ночи 99-107
  •  

     

    Тысяча и одна ночь. Сказки  
       А какова их повесть?" - спросил царь.
       И Шахразада сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что был в го-
    роде Мира [81], в славное халифство Абдаль-Мелика ибн Мервана, царь,  ко-
    торого звали Омар ибн ан-Нуман. Он был из великих властителей и  покорил
    царей - Хосроев и кесарей [82], и нельзя было греться у его огня  [83].  И
    не гонялся с ним никто на ристалище, и когда он был гневен,  из  ноздрей
    его вылетали искры. Он овладел всеми землями, и Аллах подчинил ему  всех
    рабов своих, и веления его исполнялись во всех  городах,  а  войска  его
    достигли отдаленнейших краев. И вошли под власть его и восток и запад  и
    то, что меж ними, - и Хинд, и Синд, и Китай; и земля аль-Хиджаз и страна
    аль-Пемен; и острова Индии и Китая; и страны севера; Диар-Бекр  и  земля
    Мерных и острова морей, и все, какие есть на земле, знаменитые  реки,  -
    Сейхун и Джейхун [84], Нил и Евфрат.
       И он послал своих послов в отдаленнейшие города, чтобы  они  принесли
    ему верные сведения, и они вернулись и рассказали о том, что  там  спра-
    ведливость, повиновение и безопасность, и люди молятся за султана  Омара
    ибн ан-Нумана. Вот! А Омар ибн ан-Нуман, о царь времени, обладал великою
    знатностью, и к нему везли дары и редкости и подать изо всех мест.
       И был у него сын, которого он назвал Шарр-Каном, и был он более  всех
    людей похож на него, и вырос он как бедствие из бедствий судьбы, и поко-
    рял доблестных и уничтожал соперников. И отец полюбил  его  великою  лю-
    бовью, больше которой не бывает, и поручил ему царствовать после себя. И
    Шарр-Кан рос и достиг возраста мужей, и стало ему двадцать лет жизни,  и
    Аллах подчинил ему всех рабов - такова была сила его ярости и суровости.
    А у отца его Омара ибн ан-Нумана было четыре жены, согласно Книге и  ус-
    тановлениям [85], но только ему не было дано от них сына, кроме  Шарр-Ка-
    на, который был от одной из них, а остальные были бесплодны, и ни от од-
    ной из них он не имел ребенка.
       А вместе с этим у него было триста шестьдесят наложниц, по числу дней
    в году у коптов [86], и эти наложницы были из всех народов, и он  устроил
    для каждой из них комнату (а эти комнаты были внутри дворца), и выстроил
    двенадцать дворцов, по числу месяцев в году, и сделал  в  каждом  дворце
    тридцать комнат, так что всех комнат стало триста шестьдесят. И он посе-
    лил этих невольниц в тех комнатах и назначил  каждой  из  наложниц  одну
    ночь, которую он проводил у нее, и он приходил к ней только через  целый
    год, и так он провел некоторое время.
       И его сын Шарр-Кан прославился во всех странах, и отец его  радовался
    ему, и сила его увеличилась, и он преступил границы и возгордился и  за-
    воевал крепости и земли. И по предопределенному велению  было  так,  что
    одна невольница из невольниц Омара ибн ан-Нумана понесла.  И  тягота  ее
    стала известна, и царь узнал об этом и обрадовался  великою  радостью  и
    сказал: "Быть может, будут все мои дети и мое потомство мужским!"  И  он
    отметил время, когда она понесла, и стал ей оказывать благоволение.
       И Шарр-Кан узнал об этом и сделался озабочен, и ему показалось  вели-
    ким это дело, и он сказал: "Явится  тот,  то  будет  оспаривать  у  меня
    царство! Если эта невольница родит дитя мужского пола, я убью  его".  Но
    мысли эти он скрыл в своей душе. Вот что было с Шарр-Каном.
       Что же касается невольницы, то это была румийка [87], и ее  прислал  в
    подарок царь румов, властитель Кайсарки [88], и прислал вместе с нею ред-
    кости во множестве. А имя ее было Суфия, и была она прекраснее всех  не-
    вольниц и красивее их лицом, и она лучше их всех соблюдала свою честь  и
    обладала в избытке умом и блестящею прелестью. И она прислуживала царю в
    ту ночь, которую он проводил у нее, и говорила ему: "О царь, я желала бы
    от господа небес, чтобы он тебя наделил от меня ребенком мужского  пола,
    и я могла бы хорошо воспитать его и старательно образовать и уберечь".
       А царь радовался, и ее слова нравились ему. И она поступала так, пока
    не исполнились ее месяцы, и тогда она села на седалище родов, а во время
    беременности она была праведна и хорошо соблюдала благочестие  и  молила
    Аллаха, чтобы он наделил ее здоровым ребенком и облегчил ей роды, и  Ал-
    лах принял ее молитву. А царь поручил евнуху сообщить ему, кого она  ро-
    дит: дитя мужского пола или женского. И сын его  Шарр-Кан  также  послал
    кого-то, чтобы осведомить его об этом.
       И когда Суфия родила, повитухи осмотрели новорожденного, и оказалось,
    что эта девочка с лицом яснее месяца. И они сообщили о ней  присутствую-
    щим, и посланец царя воротился и рассказал ему, и посланец Шарр-Кана то-
    же рассказал ему об этом, и тот обрадовался великою  радостью.  А  когда
    евнухи ушли, Суфия сказала повитухам:  "Подождите  со  мною  немного,  я
    чувствую во внутренностях еще что-то другое!" И она  застонала,  и  роды
    пришли к ней вторично, но Аллах помог ей, и она родила второго младенца,
    и, когда повитухи осмотрели его, они увидали, что это дитя мужского  по-
    ла, похожее на луну, с сияющим лбом и румяными, розовыми щеками.
       И невольница, и слуги, и челядь обрадовались ему, а также и все,  кто
    присутствовал при этом, и Суфия выкинула послед, а во дворце уже  подня-
    лись крики радости, и остальные невольницы услыхали и позавидовали ей.
       И эта весть дошла до Омара ибн ан-Нумана, и он возвеселился и обрадо-
    вался и, поднявшись, вышел и поцеловал Суфию в голову и посмотрел на но-
    ворожденного, а затем он склонился над ним и поцеловал его. А невольницы
    забили в бубны и заиграли на инструментах, и царь повелел,  чтобы  ново-
    рожденного назвали Дау-альМакан, а сестру его - Нузхат-аз-Заман.  И  его
    приказанию последовали и ответили вниманием и повиновением, и царь  наз-
    начил младенцам, чтобы ходить за ними, кормилиц, и слуг, и челядь, и ня-
    нек и установил им выдачи сахара, напитков, масел и прочего, что описать
    бессилен язык.
       И жители Багдада услышали о том, какими наделил Аллах паря детьми,  и
    город украсился, и стали бить в литавры,  и  эмиры,  везири  и  вельможи
    царства пришли и поздравили царя Омара ибн ан-Нумана с сыном Дау-аль-Ма-
    каном и дочерью Нузхат-аз-Заман. И царь благодарил их за это и  наградил
    их и умножил им свои милости,  одаряя  их,  и  облагодетельствовал  при-
    сутствующих, приближенных и простых. И в таком  положении  он  пребывал,
    пока не прошло четыре года, и через каждые несколько дней он спрашивал о
    Суфии и ее детях, а после четырех лет он приказал перенести к  ней  мно-
    жество драгоценностей, одежд и украшений и денег и поручил ей  воспитать
    детей и хорошо обучить их.
       И при всем этом царевич Шарр-Кан не знал,  что  его  отцу  Омару  ибн
    ан-Нуману было дано дитя мужского пола, и не ведал, что у его отца  есть
    ребенок,  кроме  Нузхат-аз-Заман,  и  от  него   скрывали   сведения   о
    Дау-аль-Макане, пока не прошли года и дни, а  он  был  занят  битвами  с
    храбрецами и поединками с витязями. И вот в один из дней царь  Омар  ибн
    ан-Нуман сидит, и к нему входят придворные и, целуя землю меж  его  рук,
    говорят ему: "О царь, к нам пришли послы от царя румов, властителя  Кус-
    тантынии великой [89], и они желают войти к тебе и  предстать  меж  твоих
    рук. И если царь разрешит им войти, мы введем их, а иначе - нет возраже-
    ния его приказу".
       И царь разрешил им сойти, и когда они вошли, склонился к ним и встре-
    тил их и спросил, кто они и какова причина их прибытия, и гонцы  поцело-
    вали землю меж его рук и сказали: "О великий царь, щедрый на руку, Знай,
    что нас послал к тебе царь Афридун, властитель стран греческих  и  войск
    христианских, пребывающий в царстве аль-Кустантынии. Он  извещает  тебя,
    что ныне он ведет жестокую войну с упорным гордецом - властителем Кайса-
    рии, и причина этому в том, что одному из царей арабов случилось в древ-
    ние времена, в один из своих походов, найти  клад  времен  аль-Искандера
    [90], и он перевез оттуда богатства неисчислимые, и среди  того,  что  он
    нашел, было три круглых драгоценных камня, величиною с яйцо  страуса,  и
    были они из россыпи белых, чистых камней, которым не найти равных. И  на
    каждом камне были вырезаны греческими письменами дела тайные и им прису-
    щи многие полезные свойства и особенности, и одно из  этих  свойств  то,
    что всякого младенца, на чью шею повесят один из этих камней, не поразит
    болезнь, пока этот камень будет висеть на нем, и не застонет он,  и  его
    не залихорадит.
       И когда он нашел их и наложил на них руку и узнал, какие были  в  них
    тайны, он послал царю Афридуну в подарок некоторые редкости и деньги  и,
    между прочим, эти три камня. И снарядил два корабля, на одном из которых
    были деньги, а на другом - люди, чтобы охранять эти подарки от случайных
    встреч в море. Но он знал, что никто не властен задержать  его  корабли,
    так как он царь арабов, и в особенности потому, что  путь  кораблей,  на
    которых подарки, пролегает по морю, входящему в царство царя аль-Кустан-
    тынии, и эти корабли направляются к нему, а на побережье этого моря  нет
    никого, кроме подданных великого царя Афридуна.
       И когда корабли были снаряжены, они поплыли и  приблизились  к  нашим
    странам, и к ним вышли какие-то разбойники из этой земли,  и  среди  них
    были войска от властителя Кайсарии. И они взяли все бывшие  на  кораблях
    редкости, и деньги, и сокровища, и три драгоценных камня, и перебили лю-
    дей, и об этом узнал наш царь и послал на них  войска,  но  они  сломили
    его, и тогда он послал на них второе войско, сильнее первого, но  и  его
    также они обратили в бегство, и царь разгневался и поклялся, что  непре-
    менно выйдет на них сам со всеми своими войсками и не вернется  от  них,
    пока не превратит Кайсарию армян в развалины и не оставит их землю и все
    страны, которыми правит их царь, разрушенными.
       И желаем мы от владыки века и  времени,  царя  Омара  ибн  ан-Нумана,
    властителя Багдада и Хорасана, чтобы он поддержал нас своим войском, да-
    бы досталась ему слава, и наш царь прислал тебе с нами  подарки  всякого
    рода и просит, чтобы царь сделал ему милость, приняв их, и оказал бы ему
    милостивую помощь. И потом посланцы облобызали землю меж его рук..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сорок шестая ночь
    
       Когда же настала сорок шестая ночь, она сказала: "Дошло  до  меня,  о
    счастливый царь, что войска и посланцы, прибывшие от царя  аль-Кустанты-
    нии, облобызали землю меж рук царя Омара ибн  ан-Нумана,  рассказав  ему
    обо всем, и выложили ему подарки. А подарками были: пятьдесят  невольниц
    из лучших земель румов и пятьдесят невольников, на которых были парчовые
    кафтаны с поясами из золота и серебра. И у каждого невольника в ухе было
    золотое кольцо с жемчужиной, ценою в тысячу мискалей [91] золота, и у не-
    вольниц также и на них были одежды, которые  стоили  больших  денег.  И,
    увидав их, царь принял их и обрадовался и велел оказать почет посланцам.
       И он обратился к своим везирям и посоветовался с ними о том, что  ему
    делать, и из среды их поднялся один везирь, - а это был дряхлый  старец,
    по имени Дандан, - и поцеловал землю меж рук царя Омара ибн ан-Нумана  и
    сказал: "О царь, самое лучшее в этом деле,  чтобы  ты  снарядил  большое
    войско, и поставил во главе его твоего сына Шарр-Кана, а мы будем  перед
    ним слугами. И так поступить, по-моему, всего лучше  по  двум  причинам:
    вопервых, царь румов прибег к твоей защите и прислал тебе подарки, кото-
    рые ты принял. А вторая причина та, что враг не отважится вторгнуться  в
    наши земли, и, если твое войско защитит царя румов и  будет  разбит  его
    враг, это дело припишут тебе, и оно станет известно  во  всех  землях  и
    странах, и в особенности, когда весть об этом дойдет до морских островов
    и об этом прослышат жители Магриба [92], они понесут тебе дары,  редкости
    и деньги".
       Услышав это, царь остался доволен речами своего  везиря  и  нашел  их
    правильными и наградил его и сказал: "С подобными тебе советуются  цари,
    и должно тебе быть в передовых войсках, а моему сыну Шарр-Кану в  задних
    рядах войск!" И потом он велел призвать своего сына  Шарр-Кана,  и  тот,
    явившись, поцеловал землю меж рук своего отца и сел,  и  царь  рассказал
    ему об этом деле и поведал, что сказали посланцы и что  высказал  везирь
    Дандан. И он приказал ему приготовиться и снарядиться в путь и не  пере-
    чить везирю Дандану в том, что тот будет делать, и велел ему выбрать  из
    своих войск десять тысяч всадников в полном вооружении, стойких в боях и
    тяготах. И Шарр-Кан последовал тому, что сказал ему отец Омар ибн ан-Ну-
    ман, и тотчас же поднялся и выбрал из своих войск десять  тысяч  всадни-
    ков. А потом он пошел в свой дворец и сделал смотр войскам и  роздал  им
    деньги и сказал: "Срок вам три дня", и они поцеловали землю меж его рук,
    покорные его приказу, и ушли от него и  принялись  готовиться  и  снаря-
    жаться.
       А Шарр-Кан вошел в кладовые с оружием и взял вес, что было ему  нужно
    из доспехов и вооружения, после чего направился в конюшни и  выбрал  ко-
    ней, меченых и других. Так они проводи три дня, и потом войска  вступили
    в окрестности города Багдада. И Омар ибн анНуман вышел, чтобы проститься
    со своим сыном ШаррКаном, и тот поцеловал перед ним землю, и царь  пода-
    рил ему семь мешков денег. И, обратившись к везирю Дандану,  он  поручил
    ему войска своего сына Шарр-Кана, и везирь поцеловал землю меж его рук и
    ответил ему вниманием и повиновением. И царь  обратился  к  своему  сыну
    Шарр-Кану и велел ему советоваться с везирем обо всех делах, и  Шарр-Кан
    согласился на это, а его отец вернулся и вошел в город.
       И после этого Шарр-Кан велел начальникам сделать смотр, и они выстро-
    или войска, а числом было их десять тысяч всадников, кроме тех, что сле-
    довали за ними. И потом войска тронулись и забили барабаны, и  зазвучали
    трубы, и развернулись знамена и стяги. И царевич ШаррКан поехал,  и  ве-
    зирь Дандан был рядом с ним, а знамена трепетали над их головами. И  они
    двигались без остановки, предшествуемые послами, пока день  не  повернул
    на закат и не приблизилась ночь. И тогда они  спешились  и  отдохнули  и
    провели эту ночь, а когда Аллах засветил утро, они сели на коней и  пое-
    хали, ускоряя ход, в течение двадцати дней, а послы указывали им дорогу.
    А на двадцать первый день они подошли к  долине,  распространившейся  во
    все стороны, обильной деревьями и растениями и обширно раскинувшейся.  И
    прибытие их в эту долину случилось ночью. И Шарр-Кан  приказал  им  спе-
    шиться и оставаться в этой долине три дня, и войска спешились и  разбили
    палатки, и воины рассеялись направо и налево. Везирь  Дандан,  а  с  ним
    послы Афридуна, властителя аль-Кустантынии, расположился среди этой  до-
    липы. А что до царя Шарр-Кана, то он, когда войско прибыло, постоял  не-
    которое время, пока все не спешились и не рассеялись по долине. А  потом
    он отпустил поводья своего коня и хотел осмотреть эту долину и нести ох-
    рану сам, следуя наставлениям отца, - они ведь подошли к стране румов, к
    земле врага. И он отправился один, приказав сначала своим невольникам  и
    приближенным расположиться подле везиря Дандана, и ехал на своем коне по
    краю долины, пока не прошло четверти ночи.
       И Шарр-Кан устал, и сон одолел его, и он был не в силах даже понукать
    своего коня, а у него была привычка спать на коне. И когда  сон  налетел
    на него, он уснул, и конь нес его, не останавливаясь, до полуночи и  во-
    шел о какую-то рощу, а в этой роще было много деревьев.  И  Шарр-Кан  не
    проснулся, пока его конь не ударил копыюм о землю. Только тогда Шарр-Кан
    пробудился и увидел себя среди деревьев, и месяц взошел над ним и  осве-
    тил оба края неба. И Шарр-Кан пришел в недоумение, увидав  себя  в  этом
    месте, и произнес слова, говорящий которые не смутится,  то  есть:  "Нет
    мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" И пока он пребывал
    в таком состоянии, страшась диких зверей, вдруг лунный свет  распростра-
    нился над лугом, подобным одному из лугов рая, и он  услышал  прекрасные
    речи и громкий шум и смех, пленяющий умы мужей.
       И царь Шарр-Кан сошел со своего коня и привязал его в деревьях и шел,
    пока не приблизился к струящемуся потоку воды. И тут  он  услышал  слова
    женщины, говорившей по-арабски: "Клянись мессией, нехорошо это  от  вас!
    Всякую, кто произнесет одно слово, я повалю и  скручу  поясом!  Вот!"  А
    Шарр-Кан шел на голоса и дошел до конца этого места и вдруг видит: течет
    река, порхают птицы, носятся лани и играют звери. А птицы на разных язы-
    ках изъясняют свойства счастья. И это место было оплетено разными расте-
    ниями, как сказал о нем кто-то из описывающих его в таком двустишии:
       Тогда лишь прекрасен мир, когда вся земля цветет
       И воды поверх нее текут безудержно.
       Творение господа, великого, властного,
       Дары нам дающего и всякую милость.
       И Шарр-Кан взглянул на это место и видит: там монастырь, а в монасты-
    ре - крепость, возвышающаяся в воздухе, в  сиянии  месяца,  а  посредине
    крепости - река, из которой вода течет в эти сады, и тут же - женщина, а
    перед нею десять невольниц, подобных месяцам, одетых: ь одежды и украше-
    ния, ошеломляющие взор. И все они были такие, как сказано о них в  таких
    стихах:
       Луг сияет - так там много
       Дев прекрасных, белоснежных.
       Он красивей и прекрасней
       От невиданных красавиц.
       Все невинные коварны,
       Полны неги и жеманства,
       Распускают вольно кудри,
       Что кистям лозы подобны.
       И чаруют всех очами,
       Что кидают метко стрелы.
       Горделивы, смертоносны
       Для мужей они могучих.
       И Шарр-Кан посмотрел на этих десять девушек и увидел среди них краса-
    вицу, подобную полной луне, с черными волосами, блестящим лбом, большими
    глазами и вьющимися кудрями, совершенную по существу и по свойствам, как
    сказал о ней поэт в таких стихах:
       Сияет нам она чарующим взором
       И станом стыдит своим самхарские копья [93].
       Она появляется с лицом нежно-розовым,
       И прелесть красот ее во всем разнородна.
       И кажется, будто прядь волос над челом ее -
       Мрак ночи, спустившийся на день наслажденья.
       И Шарр-Кан услышал, как она говорила невольницам: "Подойдите, чтобы я
    поборолась с вами, раньше чем скроется месяц и придет утро". И каждая из
    них подходила к девушке, и та сразу же повергала ее на землю, и  скручи-
    вала ей руки поясом. И она до тех пор боролась с ними и валила их,  пока
    не поборола всех.
       И тогда к девушке обратилась старуха, стоявшая перед ней, и эта  ста-
    руха сказала ей, как бы гневаясь на нее: "О  развратница,  ты  радуешься
    тому, что поборола девушек, я вот старуха, а повалила их сорок раз. Чего
    же ты чванишься? По если у тебя есть сила, чтобы побороться со мной, по-
    борись, и я встану и положу твою голову между твоими ногами". И  девушка
    с виду улыбнулась, хотя внутренне исполнилась гнева на нее, и  встала  и
    сказала: "О госпожа моя, Зат-ад-Давахи, заклинаю тебя мессией, будешь ли
    ты бороться вправду, или ты шутишь со мной?" И она ответила: "Да..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сорок седьмая ночь
    
       Когда же настала сорок седьмая ночь, она сказала: "Дошло до  меня,  о
    счастливый царь, что когда девушка спросила Зат-ад-Давахи: "Заклинаю те-
    бя мессией, будешь ли ты бороться вправду, иди ты шутишь со мной?" -  та
    ответила: "Напротив, я буду с тобой бороться вправду", а Шарр-Кан  смот-
    рел на них.
       "Вставай бороться, если у тебя есть сила", - сказала девушка. И когда
    старуха услышала это, она разгневалась сильным гневом, и  волосы  на  ее
    теле поднялись, точно иглы ежа, а потом она вскочила, и  девушка  подня-
    лась к ней, и старуха воскликнула: "Клянусь мессией, я буду с тобой  бо-
    роться только обнаженной, о развратница!"
       А затем старуха взяла шелковый платок, развязала свою одежду и, сунув
    руки под платье, сняла его со своего тела, после чего она скрутила  пла-
    ток и обвязала его вокруг пояса и стала похожа на плешивую  ифритку  [94]
    или пятнистую змею. И она обратилась к девушке и  сказала:  "Сделай  так
    же, как я сделала!" И при всем этом ШаррКан смотрел на них, и вглядывал-
    ся в уродливый образ старухи и смеялся.
       И когда старуха сделала это, девушка, не торопясь, поднялась и,  взял
    йеменский платок, дважды обвязалась им и засучила свои шальвары, так что
    стала видна пара ног из мрамора и над ними хрустальный  холм,  мягкий  и
    блестящий, и живот, как бы усеянный анемонами, из складок которого веяло
    мускусом, и груди с сосками, подобные паре плодов граната.
       И старуха склонилась к  ней,  и  они  схватились  друг  с  другом.  И
    Шарр-Кан поднял голову к небу и стал молиться Аллаху, чтобы девушка  по-
    бедила старуху. И девушка забралась под старуху и, взяв ее  левой  рукой
    за перевязь на поясе, а правой рукой за шею и горло, подняла ее  на  ру-
    ках, и старуха стала вырываться из ее рук, желая освободиться,  и  упала
    на спину, и ее ноги поднялись вверх, так что при свете луны стали  видны
    ее волосы. И она пустила два ветра, один из которых зарылся в  землю,  а
    другой дымом поднялся к небу. И Шарр-Кан стал так смеяться над нею,  что
    упал на землю, а затем он встал, обнажил меч и повернулся направо и  на-
    лево, но не увидал никого, кроме старухи, брошенной на спину.
       И Шарр-Кан  подумал  про  себя:  "Не  солгал  тот,  кто  назвал  тебя
    Зат-ад-Давахи! Это случилось, хотя ты знала, какова со сила с  другими".
    А затем он приблизился к ней, чтобы послушать, что произойдет между  ни-
    ми.
       И девушка подошла к старухе и накинула на нее тонкий шелковый плащ  и
    одела ее в ее платье и извинилась перед  ней,  говоря:  "О  госпожа  моя
    Зат-ад-Давахи, я хотела только повалить тебя и не хотела всего того, что
    с то Зою случилось, но ты выскользнула у меня из рук. Да будет же  слава
    Аллаху за спасение!" Но старуха не дала ей ответа и  встала  и  ушла  от
    стыда, и шла до тех пор, пока не скрылась с глаз, и невольницы остались,
    брошенные, связанные, а девушка стояла одна.
       И Шарр-Кан проговорил про себя: "Всякому уделу есть причина. На  меня
    напал сон, и конь привел меня в это место только  из-за  моего  счастья.
    Быть может, эта девушка и те, что с нею, будут мне добычей". И он напра-
    вился к коню и сел на него и ударил его ногою, и копь  помчался  с  ним,
    как стрела, когда она слетела о лука, и в руках Шарр-Кана был  его  меч,
    вынутый из ножен, и юноша кричал: "Аллах велик!"
       И когда девушка увидала его, она поднялась на ноги и стала  на  берег
    потока (а шириной он был в шесть локтей, по мерке рабочим локтем [95]), и
    прыгнула и оказалась на другом берету. И она поднялась и крикнула,  воз-
    высив голос: "Кто ты, о человек? Ты прервал нашу радость,  и,  когда  ты
    обнажил свой меч, ты словно ринулся на целое войско. Откуда  ты  и  куда
    направляешься? Будь правдив в речах, ибо правдивость для тебя  полезней,
    и не лги: лживость - качество скверных. Нет сомнения, что  ты  сбился  в
    эту ночь с дороги и приехал в это моею, и спустись отсюда  -  величайшая
    для тебя удача. Ты сейчас находишься на лугу, и,  если  бы  мы  крикнули
    здесь один раз, к нам наверное пришли бы четыре  тысячи  патрициев  [96].
    Скажи же нам, чего ты хочешь: если ты желаешь, чтобы мы тебя  вывели  на
    дорогу, мы выведем тебя, а если ты хочешь подарка, мы тебя одарим".
       И, услышав ее слова, Шарр-Кан ответил: "Я  чужеземец,  из  мусульман;
    сегодня ночью я отправился один в поисках добычи и не нашел добычи лучше
    этих десяти девушек в эту лунную ночь. Я возьму и приведу их к моим  то-
    варищам". - "Знай, - ответила ему девушка, - что до этой добычи тебе  не
    добраться. Эти девушки, клянись богом, тебе не добыча! Не говорила ли  я
    тебе, что ложь отвратительна?" - "Умен тот,  кто  поучается  на  примере
    другого", - отвечал Шарр-Кан. И она воскликнула: "Клянусь мессией,  если
    б я не боялась, что от моих рук случится твоя гибель, я бы наверное зак-
    ричала криком, от которого луг наполнился бы конными и пешими, по я  жа-
    лею чужеземца. И если ты хочешь добычи, то я требую от тебя: сойди с ко-
    ня и поклянись мне твоей верой, что ты не приблизишься ко мне ни с каким
    оружием. Мы с тобой поборемся, и если ты меня повалишь,  клади  меня  на
    твоего коня и бери нас всех, как добычу. Если же повалю тебя я,  ты  бу-
    дешь в моей власти. Поклянись же мне в этом, я  боюсь  от  тебя  обмана;
    ведь говорится в преданиях: раз вероломство врожденно, верить всякому  -
    слабость. Если ты поклянешься мне, я перейду на другую сторону и приду и
    подойду к тебе".
       И Шарр-Кан, которому хотелось ее захватить, сказал про себя: "Она  не
    знает, что я витязь среди витязей". И затем он крикнул ей и сказал: "Бе-
    ри с меня клятву, чем хочешь и тем, чему доверяешь, что я не пойду к те-
    бе ни с чем дурным, пока ты не приготовишься и не  скажешь  мне:  "Приб-
    лизься, чтобы мне побороться с тобой". И тогда я пойду, и если ты  пова-
    лишь меня, то у меня есть деньги, чтобы себя выкупить, а если повалю те-
    бя я, то это будет величайшая добыча!"
       И девушка отвечала: "Я согласна на это". И ШаррКан, смутившись, воск-
    ликнул: "Клянусь пророком, - да благословит его Аллах и да приветствует,
    - я тоже согласен". И тогда девушка сказала: "Поклянись же тем" кто вло-
    жил души в тела и дал людям законы, что ты мне не сделаешь никакого  зла
    и только поборешься, а иначе ты умрешь вне веры ислама". - "Клянусь  Ал-
    лахом, - воскликнул Шарр-Кан, - если бы меня приводил к клятве кадий, то
    будь он даже кадием кадиев [97], он не взял бы с меня таких клятв!"  -  и
    он поклялся всем, чем она хотела, и привязал своего коня среди деревьев,
    будучи по гружен в море размышлений, и воскликнул: "Слава тому, кто сот-
    ворил ее из ничтожной воды!" А затем ШаррКан укрепился и приготовился  к
    единоборству и сказал девушке: "Переходи и переправься через реку!",  но
    она ответила ему: "Нет мне к тебе переправы! Если хочешь, переправься ты
    ко мне". - "Я не могу этого сделать", - отвечал Шарр-Кан, и девушка ска-
    зала: "О юноша, я приду к тебе".
       И затем она подобрала полы и прыгнула и оказалась подле него, на дру-
    гом берегу реки. И Шарр-Кан приблизился к ней и склонился и  захлопал  в
    ладоши, но он был ошеломлен ее красотой и прелестью, и видел образ,  ко-
    торый выдубила листьями джиннов рука всемогущества и воспитала рука выш-
    ней заботливости, и обвевали его ветры счастья, и встретило при рождении
    счастливое сочетание звезд.
       И девушка подошла к нему и крикнула: "Эй, мусульманин,  выступай  бо-
    роться, прежде чем взойдет заря!" и она обнажила руку, похожую на свежий
    сыр, и местность осветилась от нее. Вот! А Шарр-Кан впал  в  смущение  и
    нагнулся и захлопал в ладоши, и она тоже захлопала в ладоши и  влепилась
    в него, и он вцепился в нее. И они обнялись и  схватились  и  стали  бо-
    роться, и он положил руку на ее худощавый бок, и его пальцы  погрузились
    в складки ее живота, и члены его расслабли, и он оказался у места  жела-
    ний, и ей стало ясно, что Шарр-Кан ослаб, и он задрожал, как  персидский
    тростник при порывистом ветре, и тогда девушка подняла его и ударила  об
    землю и села ему на грудь задом, подобным песчаному  холму,  и  Шарр-Кан
    перестал владеть своим умом. И девушка сказала ему: "О мусульманин, уби-
    ение христиан у вас дозволено, но что ты скажешь о том, чтобы  быть  ли-
    шенным жизни?" И Шарр-Кан отвечал: "О госпожа моя, что до твоих  слов  о
    лишении меня жизни, то оно, наверное, запретно, так как наш  пророк  Му-
    хаммед, - да благословит его Аллах и да приветствует! - запретил убивать
    женщин, детей, старцев и монахов". - "Если  вашему  пророку  было  такое
    откровение, - отвечала девушка, - то нам должно вознаградить его за это.
    Вставай же, я дарю тебе твою душу, ибо не пропадает  милость,  оказанная
    человеку". И она поднялась с груди Шарр-Кана, и тот  встал,  отряхая  со
    своей головы пыль от одной из обладательниц кривого ребра, а она  накло-
    нилась к нему и сказала: "Не смущайся! Как же так, что у того, кто всту-
    пает в землю румов, желая добычи, и помогает царям против царей, нет си-
    лы, чтобы защититься от обладательницы кривого ребра?" - "Это не от моей
    слабости, - отвечал Шарр-Кан, - и ты повалила меня не своей  силой.  Это
    красота твоя повергла меня. Если ты соблаговолишь еще на  одну  схватку,
    это будет для меня милостью". И девушка засмеялась и сказала: "Я соглас-
    на на это, но невольницам уже наскучило быть связанными и устали их руки
    и бока. Лучше будет, если я развяжу их. Может быть, борьба с тобою в эту
    схватку Затянется".
       И она подошла к невольницам и развязала им плечи и сказала им на язы-
    ке румов: "Уйдите в такое место, где БЫ будете в безопасности,  пока  не
    пройдет у этого мусульманина охота до вас". И невольницы ушли. И ШаррКан
    смотрел на них, а они глядели на обоих оставшихся. А затем оба  они  по-
    дошли друг к другу, и Шарр-Кан приложил свой живот к ее животу, и  когда
    его живот оказался на ее животе и девушка почувствовала это, она подняла
    его на руках быстрее разящей молнии и кинула на землю, и он упал на спи-
    ну, а девушка сказала ему: "Встань, я дарю тебе твою душу во второй раз.
    В первый раз я оказала тебе милости ради твоего пророка, ибо он  объявил
    недозволенным убивать женщин, а во второй раз - ради  твоей  слабости  и
    твоих юных лет и потому, что ты чужеземец. Но я  дам  тебе  наставление:
    если есть в войске мусульман, пришедшем от Омара ибн ан-Омана и прислан-
    ном им царю аль-Кустантынии, кто-нибудь сильнее тебя, пришли его ко  мне
    и скажи ему обо мне, ибо борьба бывает разных родов и степеней и  спосо-
    бов, например притворный способ, а также обгонки, и спешивание, и хвата-
    ние за ноги, и кусанье за бедра, и рукопашный бой, и переплетенье  ног".
    - "Клянусь Аллахом, о госпожа моя, - ответил Шарр-Кан (а его гнев на нее
    еще усилился), - будь я мастер ас-Сафади, или  мастер  Мухаммед  Кималь,
    или ибн ас-Садди в его лучшее время, я бы не запомнил всех  этих  спосо-
    бов, которые ты упомянула! Клянусь Аллахом, о госпожа моя,  ты  повалила
    меня не своей силой, но когда ты соблазнила меня своим задом (а мы,  жи-
    тели Ирака, любим крутые бедра), у меня не осталось ни ума, ни зоркости.
    Если ты хочешь со мной побороться так, чтобы мой ум был при мне, остает-
    ся еще лишь одна схватка по правилам этого ремесла, ибо моя живость вер-
    нулась ко мне в эту минуту".
       И, услышав его слова, она  сказала:  "Чего  ты  хочешь  достичь  этой
    борьбой, о побежденный? Иди сюда и знай, что этой схватки будет уже  до-
    вольно".
       И затем она нагнулась и призвала его на борьбу, и Шарр-Кан тоже  наг-
    нулся над нею и взялся уже не на шутку, остерегаясь ослабеть. И они  по-
    боролись немного, и девушка нашла в нем силу, которой она не знала в нем
    прежде, и сказала ему: "О мусульманин, ты решил быть осторожным?" - "Да,
    - отвечал Шарр-Кан, - ты ведь знаешь, что мне осталась  с  тобою  только
    эта схватка, а после каждый из нас уйдет своей дорогой". И  она  засмея-
    лась, и Шарр-Кан тоже засмеялся ей в лицо, а когда это случилось, девуш-
    ка быстро схватила его за бедро, неожиданно для него, и бросила  его  на
    землю, так что он упал на спину. И тогда она стала над  ним  смеяться  и
    сказала: "Ты ешь отруби? Или ты, как бедуинский колпак [98], валишься  от
    толчка, или как надувной мячик падаешь от ветра?  Горе  тебе,  злополуч-
    ный!" Потом она сказала: "Иди к войску мусульман и пришли  нам  другого,
    так как ты мало стоек, и кричи о нас среди арабов и персов, турок и дей-
    лемитов: пусть всякий, у кого есть сила, придет к нам". И она прыгнула и
    оказалась на другой стороне потока и, смеясь,  сказала  Шарр-Кану:  "Мне
    тяжело расставаться с тобой, о мой владыка! Уходи к твоим  товарищам  до
    утра, чтобы не пришли к тебе витязи и не взяли тебя на зубцы копий. А ты
    - у тебя нет силы защититься от женщины, так как  же  ты  защитишься  от
    доблестных мужей?"
       И Шарр-Кан пришел в смущение и сказал ей (а она повернулась, уходя от
    него, и направилась к монастырю): "О госпожа, уйдешь ли ты и оставишь ли
    влюбленного чужеземца несчастным с разбитым сердцем?" И она обернулась к
    нему, смеясь, и сказала: "Что тебе нужно? Я согласна на твою просьбу". -
    "Как могу я, вступив на твою землю и насладившись сладостью твоей милос-
    ти, вернуться, не поев твоей пищи и твоих кушаний? Ведь я стал одним  из
    твоих слуг", - сказал Шарр-Кан, и девушка ответила: "В милости отказыва-
    ет только дурной! Пожалуй, во имя бога, на голове и на глазах! Садись на
    твоего коня и поезжай по берегу потока, напротив меня - ты у меня в гос-
    тях".
       И Шарр-Кан обрадовался и поспешил к своему коню и сел и, не  останав-
    ливаясь, ехал напротив нее (а она шла напротив  него),  пока  не  достиг
    моста, сделанного из тополевых бревен, и там были блоки, подвешенные  на
    железных цепях с замками на крючьях. И Шарр-Кан посмотрел на этот мост и
    вдруг видит: те невольницы, которые были с девушкой и боролись, стоят  и
    ждут ее. И, подойдя к ним, девушка заговорила с одной из  них  на  языке
    румов и сказала: "Пойди к нему, возьми его коня за узду и переведи его к
    монастырю"" И Шарр-Кан двинулся (а девушка перед ним) и переправился че-
    рез мост, и его ум был ошеломлен тем, что он увидел, и он говорил  себе:
    "О, если бы я это знал и если бы везирь Дандан был со мной в этом месте,
    чтобы могли его глаза посмотреть на эти красивые лица!"
       И он обернулся к той девушке и сказал ей: "О диковина  прелести,  те-
    перь у меня на тебя двойное право: право дружбы и право того, кто пришел
    в твое жилище и принял твое гостеприимство. Я под твоей властью и  руко-
    водством. Что, если бы ты соблаговолила поехать со мной в страну ислама,
    чтобы посмотреть на всех храбрых владык и узнать, кто я?" И девушка, ус-
    лышав его слова, разгневалась на него и  сказала:  "Клянусь  мессией,  я
    считала тебя обладателем здравого ума, а теперь узнала, насколько испор-
    чено твое сердце! Как может быть для тебя допустимо сказать слово,  вос-
    ходящее к обману, и как я могу это сделать, зная, что, когда я окажусь у
    вашего царя Омара ибн ан-Нумана, я уже но вырвусь от пего? Ведь  за  его
    стенами и в его дворцах: нет подобной мне, хотя  бы  он  был  владетелем
    Багдада и Хорасана [99], у которого двенадцать дворцов, и в каждом дворце
    невольницы, по числу дней в году, а дворцов числом  столько,  сколько  в
    году месяцев. И если я окажусь у него, он меня по устрашится, так как по
    вашей вере мы вам дозволены, как сказано в ваших книгах,  которые  гово-
    рят: то, чем завладели ваши десницы... Так как же ты говоришь мне  такие
    слова! А что до твоих слов: "Ты посмотришь на доблестных мусульман", то,
    клянусь мессией, ты сказал слово неверное! Я видела ваше  войско,  когда
    вы приближались к нашей земле два дня тому назад. Когда  вы  подошли,  я
    увидала, что вы построились не так, как строятся цари, и что вы просто -
    набранные шайки. Что же до твоих слов: "И ты и знаешь, кто я", то я сде-
    лаю тебе милость не ради твоего высокого сана, а поступлю так ради  сла-
    вы. Подобный тебе  не  говорит  этого  подобной  мне,  хотя  бы  ты  был
    Шарр-Кан, сын Омара ибн ан-Нумана, который появился здесь в это  время".
    - "А ты знаешь Шарр-Кана?" - спросил он ее, и она сказала: "Да, и я Зна-
    ла о его прибытии с войсками, число которых десять  тысяч  всадников,  и
    это потому, что его отец Омар ибн ан-Нуман послал с ним его войско, что-
    бы поддержать царя  аль-Кустантынии  ".  -  "О  госпожа  моя,  -  сказал
    Шарр-Кан, - заклинаю тебя тем, что ты исповедуешь из твоей веры, расска-
    жи мне о причине этого, чтобы мне стала ясна правда во лжи и то, на  ком
    лежит вина за это".
       И девушка ответила: "Клянусь твоей верой, если бы я не  боялась,  что
    распространится весть о том, что я из дочерей румов, я бы наверное  под-
    вергла себя опасности и вступила бы в единоборство  с  десятью  тысячами
    всадников и убила бы их предводителя, везиря Дандана, и Захватила бы  их
    вождя Шарр-Кана, и в этом не было бы позора для меня, но только я читала
    книги и изучила правила вежества по речениям арабов; я не буду хвалиться
    перед тобою доблестью, хотя ты видел мое знание, и искусство, и силу,  и
    превосходство в борьбе. И если бы явился Шарр-Кан вместо тебя этой ночью
    и ему бы сказали: "Перескочи этот поток!" - он бы не мог этого  сделать,
    и я бы хотела, чтобы мессия бросил его ко мне в этот монастырь, и  я  бы
    вышла к нему в виде мужа и взяла бы его в плен и заковала бы в  цепи..."
    И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Сорок восьмая ночь
    
       Когда же настала сорок восьмая ночь, она сказала: "Дошло до  меня,  о
    счастливый царь, что христианская девушка сказала Шарр-Кану  эти  слова,
    которые он услышал, а именно: "Если Шарр-Кан попадется  мне  в  руки,  я
    выйду к нему в виде мужа и закую его в цепи  и  оковы,  после  того  как
    возьму его в плен в седле". И когда Шарр-Кан услышал эти слова, его взя-
    ла гордость и гнев и ревность витязей, и ему захотелось  объявить  ей  о
    себе и броситься на нее, но ее красота оттолкнула его от нее, и он  про-
    изнес:
       "И когда свершит молодой красавец единый грех,
       Приведут красоты ходатаев ему тысячу".
       И девушка пошла, и Шарр-Кан за ней следом, и он  посмотрел  на  спину
    девушки и видал ее ягодицы, которые бились друг о  друга,  как  волны  в
    содрогающемся море, и произнес такие стихи:
       "Защитник в чертах ее стирает все это ее,
       Сердца с ним считаются, когда бы вступился  очи  Вглядевшись  в  нее,
    вскричал я вдруг в удивлении:
       "Явилась луна в ту ночь, когда в полноте она.
       И если б боролся с ней царицы Билкис ифрит [100],
       Хоть славен он силою, в минуту сражен бы был".
       И они шли, не останавливаясь, пока не достигли сводчатых ворот, своды
    которых были из мрамора, и девушка открыла ворота и вошла, и Шарр-Кан  с
    нею, и они пошли по длинному проходу, со сводчатым потолком в виде деся-
    ти арок, и под каждой аркой был светильник из  хрусталя,  горевший,  как
    луч огня. И невольницы встретили девушку " конце прохода с  благовонными
    свечами, и на головах их были повязки, вышитые драгоценными камнями все-
    возможных родов. И она пошла, предшествуемая  невольницами,  а  Шарр-Кан
    шел сзади, пока они не достигли монастыря, и Шарр-Кан увидел, что в этом
    монастыре кругом стоят ложа, одно против другого, и над ними опущены за-
    навеси, окаймленные золотым шитьем, а пол монастыря выстлан пестрым мра-
    мором разных сортов, и посредине его водоем с водою, в котором  двадцать
    четыре золотых фонтана, и из них бьет вода, подобная серебру.
       А на возвышении Шарр-Кан увидел ложе, устланное царским шелком, и де-
    вушка сказала ему: "Взойди, о мой владыка, на это ложе".
       И Шарр-Кан взошел на ложе, а девушка удалилась и некоторое время  от-
    сутствовала, и Шарр-Кан спросил о ней кого-то из слуг,  и  ему  сказали:
    "Она ушла в свою опочивальню, а мы будем прислуживать тебе, как она  нам
    велела". Потом они подали ему диковинные кушанья, и он ел, пока не насы-
    тился, а после этого ему принесли золотой таз и кувшин из серебра, и  он
    помыл руки, а душа его была с его войском, так как он не знал, что  слу-
    чилось с ним после него, и ему вспомнилось также, что он забыл наставле-
    ния своего отца. И он находился в неведении и  раскаивался  в  том,  что
    сделал, пока не взошла заря и не явился день. И тогда он стал вздыхать и
    печалиться о своих поступках и погрузился в море дум, и произнес:
       "Рассудка не лишен был я, - ныне же
       В смущенье я. Что делать мне, как мне быть?
       Когда б любовь совлек с меня кто-нибудь,
       Я б сам силен и властен был здравым стать,
       Душа моя от страсти с пути сошла, -
       Люблю! В беде Аллах лишь поможет мне".
       И когда он окончил свои стихи, вдруг показалось большое шествие. Пос-
    мотрев, он увидал больше чем двадцать невольниц, подобных месяцам, окру-
    жавших ту девушку, а она среди них была как луна меж звезд. И они засло-
    няли эту девушку, на которой была царская парча, а стан ее  был  повязан
    затканным поясом, шитым разными драгоценными камнями, и этот пояс сжимал
    ее бока, и выставлял ее ягодицы, так что они были подобны холму из хрус-
    таля под веткой из серебра, а груди ее походили на пару плодов  граната.
    И когда Шарр-Кан увидал это, его ум едва не улетел от радости,  и  забыл
    он свое войско и своего везиря. И он всмотрелся в ее голову, и увидал на
    ней сетку из жемчужин, перемежающихся с разными драгоценными камнями,  и
    невольницы справа и слева от нее принимали ее полы, а она кичливо  пока-
    чивалась. И тут Шарр-Кан вскочил на ноги, увидя ее красоту и прелесть, и
    закричал: "Берегись, берегись этого пояса!" А затем  оп  произнес  такие
    стихи:
       "О, гибкая, с тяжелыми бедрами,
       Гибка она, и грудь ее нежна.
       Таит она любовь спою тщательно, -
       но чувств своих таить я не буду.
       Ряд слуг ее идет, за ней следуя:
       Жемчужины на нити и порознь".
       И девушка долгое время смотрела на него, и  вновь  и  вновь  на  пего
    взглядывала, пока не удостоверилась, кто он, и не узнала  его,  и  тогда
    она сказала, после того как подошла к нему: "Это место озарено и освяще-
    но тобой, о Шарр-Кан! Какова была твоя ночь, о богатырь, после того, как
    мы ушли и оставили тебя? Ложь для царей недостаток и порок, в особеннос-
    ти для царей великих, - продолжала она. - Ты Шарр-Кан,  сын  царя  Омара
    ибн ан-Нумана, не скрывай же твоей тайны и твоего положения и но Застав-
    ляй меня после этого ничего слушать, кроме правды,  ибо  ложь  порождает
    ненависть и вражду. Стрела судьбы пронзила тебя, и тебе  надлежит  поко-
    риться и быть довольным".
       И когда она сказала это, Шарр-Кан не мог отрицать и подтвердил  прав-
    дивость ее слов и сказал: "Я Шарр-Кан, сын Омара ибн ан-Нумана, которого
    подвергла пытке судьба и закинула в это моею; делай же  теперь  что  хо-
    чешь".
       И девушка опустила голову к земле на долгое время, а потом обратилась
    к Шарр-Кану и сказала: "Успокой свою душу и прохлади свои глаза, ты  мой
    гость, и между тобою и нами есть хлеб и соль. Ты под моей защитой и пок-
    ровительством, будь же спокоен! Клянусь мессией, если бы обитатели земли
    пожелали повредить тебе, они бы наверное не достигли до тебя раньше, чем
    изошел бы из-за тебя мой дух! Ты под охраной мессии и моей охраной".
       И она села возле него и стала с ним забавляться, пока  его  страх  не
    рассеялся и он не понял, что если бы у нее было желание убить  его,  она
    бы наверное это сделала прошлой ночью. А потом она заговорила с одной из
    невольниц на языке румов, и та на некоторое время скрылась и потом приш-
    ла к ней, и с ней была чаша и столик с  кушаньями.  По  Шарр-Кан  медлил
    есть и подумал про себя: "Быть может, она что-нибудь положила в это  ку-
    шанье". И девушка поняла его тайные мысли и сказала:  "Клянусь  мессией,
    это не так, и в этом кушанье нет ничего из того, что ты подозреваешь!  И
    если бы у меня было желание тебя убить, я бы уже убила тебя к этому вре-
    мени". И она подошла к столику и съела от  каждого  кушанья  кусочек,  и
    тогда Шарр-Кан стал есть, и девушка обрадовалась и ела с ним,  пока  они
    не насытились. И они вымыли руки, а вымыв руки, девушка поднялась и  ве-
    лела невольнице принести цветы и сосуды для питья, - золотые, серебряные
    и хрустальные, - и чтобы питье было всевозможных и разнообразных видов и
    качеств, и невольница принесла ей все, что она  потребовала.  И  девушка
    наполнила первый кубок и выпила его раньше ШаррКана, так сделала и с ку-
    шаньем, а затем она наполнила кубок вторично и подала Шарр-Кану, который
    его выпит, и сказала ему: "О мусульманин, посмотри, каково тебе в прият-
    нейшей и сладостнейшей жизни". И она до тех пор пила с ним и поила  его,
    пока его разумение не исчезло..." И Шахразаду застигло утро, и она прек-
    ратила дозволенные речи.
    
    
       Сорок девятая ночь
    
       Когда же настала сорок девятая ночь, она сказала: "Дошло до  меня,  о
    счастливый царь, что девушка до тех пор пила и поила Шарр-Кана, пока его
    разумение не исчезло от вина и от опьянения любовью к ней, а  потом  она
    сказала невольнице: "Марджана, подай нам какиенибудь музыкальные инстру-
    менты". И невольница отвечала: "Слушаю и повинуюсь!" - и,  скрывшись  на
    мгновение, принесла дамасскую лютню, персидскую арфу, татарскую флейту и
    египетский канун [101]. И девушка взяла лютню, настроила ее и, натяну  шли
    струны, запела под псе нежным голосом, мягче ветерка и слаще вод Таснима
    [102], идущим от здравого сердца, и произнесла такие стихи:
       "Аллах да простит очам твоим! Сколько пролили
       Они крови любящих и сколько метнули стрел!
       Я чту тех возлюбленных, что злы были с любящим, -
       Запретно жалеть его и быть сострадательным.
       Да будет здоров глаз тех, кто ночь по тебе не спал,
       И счастливо сердце тех, кто страстью к тебе пленен!
       Судил ты убить меня - ведь ты повелитель мой, -
       И жизнью я выкуплю судью и властителям.
       И потом каждая из невольниц поднялась со своим инструментом  и  стала
    говорить под него стихи на языке румов. И Шарр-Кан возликовал.  А  после
    этого девушка, их госпожа, тоже запела и спросила его:  "О  мусульманин,
    разве ты понял, что я говорю?" - и Шарр-Кан ответил: "Нет, по я пришел в
    восторг лишь из-за красоты твоих пальцев", а девушка засмеялась и сказа-
    ла: "Если я спою тебе по-арабски, что ты станешь делать?" - "Я  не  буду
    владеть моим умом!" - воскликнул Шарр-Кан, и она взяла лютню и,  изменив
    напев, произнесла:
       "Вкусить разлуку так горько,
       И будет ли тут терпенье?
       Представилось мне три горя:
       Разлука, даль, отдаленье!
       Красавца люблю - пленен я
       Красой, и горька разлука"
       А окончив свои стихи, она посмотрела  на  Шарр-Кана  и  увидела,  что
    Шарр-Кан исчез из бытия, и он некоторое гремя лежал между ними брошенный
    и вытянутый во всю длину, а потом очнулся и вспомнил о пенни и склонился
    от восторга. И они стали пить и играли и веселились  до  тех  пор,  пока
    день не повернул к закату и ночь не распустила крылья. И тогда она  под-
    нялась в свою опочивальню, и Шарр-Кан спросил о ней, и ему сказали: "Она
    ушла в опочивальню", а он воскликнул: "Храпи и оберегай ее Аллах!"
       А когда наступило утро, невольница пришла к нему и сказала: "Моя гос-
    пожа зовет тебя к себе". И Шарр-Кан поднялся и пошел за нею, и когда  он
    приблизился к помещению девушки, невольницы ввели его с бубнами и свире-
    лями, и он дошел до большой двери из слоновой кости, выложенной жемчугом
    и драгоценными камнями. И они вошли туда и увидели другое обширное поме-
    щение, в возвышенной части которого был большой портик, устланный всяки-
    ми шелками, а вокруг портика шли открытые окна, выходившие на деревья  и
    каналы, и в помещении были статуи, в которые входил воздух и  внутри  их
    двигались инструменты, так что смотрящему казалось, что они  говорят.  И
    девушка сидела и смотрела на них и, увидя Шарр-Кана, поднялась  на  ноги
    ему навстречу и, взяв его за руку, посадила его с собою рядом и  спроси-
    ла, как он провел ночь, и Шарр-Кан поблагодарил ее.
       И они сидели разговаривая, и девушка  спросила  его:  "Знаешь  ли  ты
    что-нибудь, относящееся к влюбленным, порабощенным любовью?"  -  "Да,  я
    знаю некоторые стихи", - ответил Шарр-Кан, и девушка сказала:  "Дай  мне
    их послушать". И тогда Шарр-Кан произнес:
       "Во здравье да будет Азза [103], хвори не знает пусть!
       Все с честью моей она считает дозволенным!
       Аллахом клянусь, едва я близко, - бежит она,
       И много когда прошу я, мало дает она.
       В любви и тоске моей по Аззе, когда смогу
       Помехи я устранить и Азза одна со мной,
       Подобен я ищущим прикрытья под облаком:
       Как только заснут они, - рассеется облако".
       И девушка, услышав это, сказала: "Кусейир был явно красноречив и  це-
    ломудрен. Он превосходно восхвалил Аззу, когда сказал:
       "И когда бы Азза тягалась с солнцем во прелести
       Пред судьей третейским, решил бы дело ей в пользу он.
       По немало женщин с хулой на Аззу бегут ко мне -
       Пусть не сделает бог ланиты их ее обувью".
       И говорят, что Азза была до крайности красива и прелестна, - добавила
    она и потом молвила: - О царевич, если ты  Знаешь  что-нибудь  из  речей
    Джамиля Бусейны [104], скажи нам".
       И Шарр-Кан отвечал: "Да, я знаю их лучше всех, - и произнес из стихов
    Джамиля такие стихи:
       Они говорят. "Джамиль, за веру сразись в бою"
       К каким же бойцам стремлюсь я, кроме красавиц?
       Ведь всякая речь меж них звучит так приветливо,
       И, ими поверженный, как мученик гибнет.
       И если спрошу: "О, что, Бусейна, убийца мой,
       С любовью моей?" - она ответит: "Все крепнет!"
       А если скажу: "Отдай рассудка мне часть, чтобы мог
       Я жить!" - то услышу я в ответ: "Он далеко!"
       Ты хочешь убить меня, лишь этого хочешь ты,
       А я лишь к тебе стремлюсь, к единственной цели".
       Услышав это, девушка воскликнула: "Ты отличился, царевич, и отличился
    Джамиль! Что хотела сделать с Джамилем Бусейна, когда он сказал это  по-
    лустишие:
       "Ты хочешь убить меня,
       Лишь этого хочешь ты?"
       "О госпожа, - отвечал Шарр-Кан, - она хотела сделать с ним то же, что
    ты хочешь сделать со мной, хотя даже и это тебя не удовлетворяет". И она
    засмеялась, когда Шарр-Кан сказал ей эти слова, и  они,  не  переставая,
    пили, пока день не повернул к закату и не приблизилась мрачная  ночь.  И
    тогда девушка встала и ушла в свою опочивальню  и  заснула,  и  Шарр-Кан
    проспал в своем месте, пока не настало утро. А когда он очнулся, к нему,
    как обычно, пришли невольницы с бубнами и музыкальным я инструментами  и
    поцеловали землю меж его рук и сказали: "Во имя  Аллаха!  Пожалуй,  наша
    госпожа призывает тебя явиться к ней".
       И Шарр-Кан пошел, окруженный невольницами, бившими в бубны и игравши-
    ми. И он вышел из этого покоя и вошел в другой покой, больший, чем  пер-
    вый, и в нем были изображения и рисунки птиц и зверей, которых  по  опи-
    сать.
       И Шарр-Кан удивился, как искусно отделано это помещение, и произнес:
       "Мои соперник рвет из плодов ее ожерелий
       Жемчуга груди, что оправлены чистым золотом.
       О поток воды, на серебряных слитках льющийся.
       О румянец щек, на топазе лиц расцветающий!
       И мне кажется, что фиалки цвет здесь напомнил нам
       Синеву очей, что охвачены сурьмы кольцами".
       И при виде Шарр-Кана девушка встала и, взяв его под руку, посадила  с
    собою рядом и сказала: "Искусен ли ты, о сын царя Омара ибн ан-Нумана, в
    игре в шахматы?" И Шарр-Кан сказал: "Да, но не будь ты такова, как  ска-
    зал поэт:
       Скажу я, а страсть меня то скрутит, то пустит вновь,
       И меда любви глоток смягчает мне жажду.
       Любимой я шахматы принес, и играл со мной
       То белых, то черных ряд, по я недоволен.
       И кажется, что король на месте ладьи стоит,
       "И хочет как будто он с ферзями сразиться.
       А если прочту когда я смысл взгляда глаз ее,
       Жеманство очей се, друзья, меня губит".
       Затем она пододвинула ему шахматы и стала с ним играть.  И  Шарр-Кан,
    всякий раз, как он хотел посмотреть, как она ходит, смотрел на ее лицо и
    ставил коня на место слона, а слона на место коня. И  она  засмеялась  и
    сказала: "Если ты играешь так, то ты ничего не умоешь", а Шарр-Кан отве-
    чал: "Это первая игра, не считай ее!"
       И когда она его обыграла, он снова расставил фигуры и стал с ней  иг-
    рать, и она обыграла его во второй раз и в третий раз, и в четвертый,  и
    в пятый, и повернулась к ному И сказала: "Ты во  всем  побежден!"  -  "О
    господа, - отвечал Шарр-Кан, - тому, кто играет с тобой, как не быть по-
    бежденным?" А затем она велела принести кушанье, и они  поели  и  вымыли
    руки, и им подали вино, и они выпили, и после этого она взяла  канун  (а
    она была умелой в игре на кануне) и произнесла такие стихи:
       "Судьба то отпустит пас, то снова пас скрутит
       И как бы влечет к себе и вновь отгоняет.
       Так пей же, пока судьба прекрасна, коль можешь ты
       Со мной не расстаться вновь, и пей безудержно!"
       И они продолжали так поступать, пока не подошла ночь, и в  этот  день
    было лучше, чем в первый день, а когда ночь приблизилась, девушка ушла в
    свою опочивальню. И возле Шарр-Кана остались  только  невольницы,  и  он
    бросился на землю и проспал до утра.
       И невольницы, по обычаю, пришли  к  нему  с  бубнами  и  музыкальными
    инструментами, и, увидав их, Шарр-Кан поднялся и сел. А невольницы взяли
    его и пошли с ним и привели его к девушке. И при виде его она  поднялась
    на ноги, взяла его за руку и посадила с собою рядом  и  спросила  его  о
    том, как он провел ночь, и Шарр-Кан пожелал ей долгой жизни, а она взяла
    лютню и произнесла:
       "Оставь стремленье к разлуке ты -
       Горька ведь вкусом всегда она.
       И солнца луч в предзакатный час
       От мук разлуки желтеет весь".
       И когда они были в таком состоянии, они вдруг услышали шум и  увидели
    мужей, теснившихся друг к другу, и патрициев, в руках  которых  блестели
    обнаженные мечи, и все говорили на языке румов: "Ты попался нам, о Шарр-
    Кан, будь же уверен в своей гибели!" И, услышав эти слова, Шарр-Кан  по-
    думал: "Клянусь Аллахом, эта девушка устроила хитрость и дала  мне  отс-
    рочку до тех пор, пока пришли ее люди, те витязи, которыми она меня уст-
    рашала. Но я сам ввергнул себя в гибель!"
       И он обернулся к девушке, чтобы упрекнуть ее, и увидел, что  ее  лицо
    изменилось и побледнело, и она вскочила на ноги и крикнула им: "Кто вы?"
    И патриций, предводительствовавший ими, ответил ей: "О благородная цари-
    ца и единственная жемчужина, разве не знаешь ты, кто подле тебя?" И  де-
    вушка сказала: "Я не знаю его. Кто же он, этот человек?" - "Это разруши-
    тель городов и господин витязей, это Шарр-Кан, сын царя Омара ибн  анНу-
    мана. Это тот, кто завоевал крепости и завладел всеми неприступными мес-
    тами, - отвечал предводитель. - Сведение о нем дошло  до  царя  Хардуба,
    твоего отца, от старухи госпожи Зат-ад-Давахи. И царь, твой  отец,  убе-
    дился потом из рассказа старухи. И вот ты помогла войску румов, захватив
    этого зловещего льва!"
       И, услышав слова патриция, девушка посмотрела  на  него  и  спросила:
    "Как твое имя?" И он отвечал: "Мое имя Масура, сын твоего  раба  Маусуры
    ибн Кашарда, патриция среди патрициев". - "Как же ты вошел ко  мне  Грез
    позволения?" - спросила она. "О госпожа, - отвечал предводитель, - когда
    я достиг дверей, меня не задержали ни придворный, ни привратник,  напро-
    тив - все привратники поднялись и пошли впереди нас, как это обычно  бы-
    вает; когда же приходит кто-нибудь не из нас, они оставляют его стоять у
    дверей, пока не испросят ему разрешения войти. Но теперь не время  затя-
    гивать разговор. Царь ждет нашего возвращения с этим  царем,  в  котором
    сила войск ислама, чтобы убить его, и тогда его войска уйдут в то место,
    откуда они пришли, и нам не придется утомляться, сражаясь с пичи".
       И, услышав эти слова, девушка воскликнула: "Поистине, эти речи  нехо-
    роши, но солгала госпожа Зат-ад-Давахи и сказала ложные  слова.  Она  не
    знает о нем истины! Я клянусь мессией, что тот, кто у меня, не  Шарр-Кан
    и не пленный, но это человек, который к нам пришел и явился  и  попросил
    нашего гостеприимства, и мы приняли его, как гостя. И если бы мы удосто-
    верились, что это подлинно Шарр-Кан и твердо убедились бы, что это имен-
    но он без сомнения, то ему, но его благородству, не подобает мое  покро-
    вительство. Не заставляйте же меня обманывать моего гостя и не  позорьте
    меня среди людей. Но ты пойди к царю, моему отцу,  облобызай  перед  ним
    землю и расскажи ему, что дело не таково, как говорила госпожа 3атад-Да-
    вахи". - "О Абриза, я не могу вернуться к царю иначе, как с его соперни-
    ком, - отвечал патриций Масура, и девушка сказала ему гневно: "Горе  те-
    бе, вернись к нему с ответом, на тебе не будет упрека!" Но Масура  отве-
    чал: "Я вернусь только с ним". И тогда цвет лица Абризы изменился, и она
    сказала ему: "Не будь многоречив и болтлив! Этот человек  вошел  к  нам,
    полагаясь на себя в том, что он может напасть один на сто  всадников,  и
    если бы я сказала ему: "Ты Шарр-Кан, сын царя Омара ибн ан-Нумана", - он
    ответил бы: "Да!" Но я не дам нам напасть на него; если же  вы  на  него
    нападете, он не отойдет от вас, не перебив всех, кто есть в этом  месте.
    Вот он у меня, и вот я приведу ею к вам с его мечом и щитом".
       И патриций Масура ответил ей: "Если я в безопасности от твоего гнева,
    то я не в безопасности от гнева твоего отца. И когда я увижу  Шарр-Кана,
    я дам знак витязям, и они возьмут его в плен, и мы его отведем  к  царю,
    униженного!" - "Не будет этого, - вскричала Абриза, - это  образец  глу-
    пости. Этот человек один, а вас сто. Если вы хотите схватиться с ним, то
    выходите на него один за другим, чтобы царю стало ясно,  кто  среди  вас
    храбрец..."
       И Шахразаду застигло утро, и сна
       О прекратила дозволенные речи.
    
    
       Ночь, дополняющая до пятидесяти
    
       Когда же настала ночь, дополняющая до пятидесяти, она сказала: "Дошло
    до меня, о счастливый царь, что царевна Абриза сказала  патрицию:  "Этот
    человек один, а вас сотня, и если вы хотите схватиться с ним, то показы-
    вайтесь ему один за одним, чтобы царю стало ясно, кто  среди  вас  храб-
    рец". - "Клянусь мессией, - воскликнул патриций Масура, - ты сказала ис-
    тину! Но никто не выйдет на него первым, кроме меня!" - "Подожди, - ска-
    зала Абриза, - пока я пойду к нему и осведомлю его о ваших речах и  пос-
    мотрю, каков будет его ответ. Если он согласится, это хорошо, а если от-
    кажется, то нет для вас к нему пут. И я, и мои девушки, и те, кто в  мо-
    настыре, будут за него выкупом".
       И она пришла к Шарр-Кану и рассказала ему, что было, и он  улыбнулся,
    поняв, что она никому не говорила о его деле и что весть о нем распрост-
    ранилась и дошла до царя не по ее желанию. И он снова начал упрекать се-
    бя и подумал: "Как это я выкинул свою душу в страну румов!"
       И, услышав слова девушки, он сказал ей: "Выходить на меня один за од-
    ним им непосильно. Отчего бы им не выйти на меня десяток за десятком?" -
    "Такая ловкость была бы обидой, - отвечала девушка, - пусть один выходит
    на одного". И когда Шарр-Кан услышал это, он вскочил на ноги и  пошел  к
    ним, и с ним были его меч и военные доспехи.
       И тут патриций вскочил и бросился на него, и  ШаррКан  встретил  его,
    как лев, и ударил его в плечо, так что меч вышел, сверкая, из его  спины
    и кишок. И когда девушка увидела это, значение Шарр-Кана  увеличилось  в
    ее глазах, и она поняла, что, когда она его свалила, он был повергнут не
    ее силой, а ее прелестью и красотой. И девушка  подошла  к  патрициям  и
    сказала: "Отомстите за вашего товарища!" И тогда к Шарр-Кану вышел  брат
    убитого, - а это был упорный великан, - и Шарр-Кан, не  дав  ему  сроку,
    ударил его мечом в плечо, и меч вышел, сверкая, из его кишок. И  девушка
    крикнула: "О рабы мессии, отомстите за вашего товарища!"
       И они до тех пор выходили, один за другим, а  ШаррКан  играл  с  ними
    своим мечом, пока он не убил пятьдесят патрициев, а девушка смотрела  на
    них. И Аллах закинул страх в душу тех из них, кто остался, и они  отсту-
    пили перед поединком и не дерзали выходить на Шарр-Кана, но бросились на
    него все сразу, и он тоже бросился на них с сердцем крепче камня и  смо-
    лол их, как мелет молотилка, и похитил их умы и души. И девушка закрича-
    ла своим невольницам и спросила их: "Кто еще остался в монастыре?" И они
    ответили: "Не осталось никого,  кроме  привратников".  И  царевна  пошла
    навстречу Шарр-Кану и взяла его в объятия, и Шарр-Кан отправился  с  нею
    во дворец после тою, как окончил схватку. А из патрициев немногие уцеле-
    ли, спрятавшись в кельях монастыря. И когда девушка увидела этих  немно-
    гих, она поднялась и ушла от Шарр-Кана,  а  затем  вернулась,  одетая  в
    кольчугу из узких колец, с острым индийским мечом в  руках,  и  сказала:
    "Клянусь мессией, я не пожалею самой себя для моего гостя и  не  оставлю
    его, даже если буду опорочена из-за этого в странах румов".
       И, вглядевшись внимательно в витязей, она увидела, что Шарр-Кан  убил
    из них восемьдесят, а убежало двадцать. Увидав, что он сделал с  людьми,
    она воскликнула: "Подобным тебе похваляются витязи! Ты достоин Аллаха, о
    Шарр-Кан!" А он после этого встал и, вытирая с меча кровь убитых, произ-
    нес такие стихи:
       "Как много войск в сраженье я рассеял
       И витязей львам отдал на съеденье!
       О том, как встарь они со мной сражались,
       В день жарких битв, спросите вы всех тварей"
       Их львов в Сою поверг я и оставил
       В пыли земной на тех полях широких".
       И когда он окончил свои стихи, девушка подошла, улыбаясь, и поцелова-
    ла ему руку и сняла кольчугу, бывшую на ней, а Шарр-Кан спросил  ее:  "О
    госпожа моя, зачем ты надела эту кольчугу и обнажила свой меч?" - "Чтобы
    защитить тебя от этих злодеев", - ответила девушка. А затем она  позвала
    привратников и спросила их: "Как вы дали приближенным царя войти  в  мое
    жилище без позволения?" - "О царевна, - ответили привратники,  -  обычно
    нам по нужно было спрашивать у тебя разрешения для послов царя,  в  осо-
    бенности для великого патриция". А она отвечала:  "Я  думаю,  вы  хотели
    лишь опозорить меня и убить моего гостя!"
       И она велела Шарр-Кану отрубить им головы, и он отрубил им головы,  и
    тогда она сказала остальным своим слугам, что они заслуживают  большего,
    чем это.
       А затем она обратилась к Шарр-Кану и сказала ему: "Теперь тебе  стало
    ясно то, что было скрыто. Сейчас я осведомлю тебя о моей истории.  Знай,
    что я дочь царя румов Хардуба, и имя мое Абриза. А старуха, которую  зо-
    вут Зат-ад-Давахи, - моя бабка, мать моего отца. Это она осведомила мое-
    го отца о тебе, и она непременно придумает хитрость, чтоб погубить меня,
    тем более что ты убил витязей моего отца, а про меня стало известно, что
    я отделилась и присоединилась к мусульманам. Правильней будет мне поско-
    рей уехать отсюда, пока Зат-адДавахи не настигла меня. Но я хочу,  чтобы
    ты мне оказал такую же милость, какую я оказала тебе: вражда между  мною
    и моим отцом возникла из-за тебя, не пропусти же ничего  из  моих  слов:
    все это произошло только из-за тебя".
       И когда Шарр-Кан услышал эти слова, его ум улетел от радости,  и  его
    грудь расправилась, и он развеселился и  воскликнул:  "Клянусь  Аллахом,
    никто до тебя не доберется, пока в моей груди есть дух! Но можешь ли  ты
    вытерпеть разлуку с отцом и с родными?" - "Да", - отвечала она.
       И Шарр-Кан поклялся ей, и они дали обещание друг другу, и  тогда  она
    сказала: "Теперь мое сердце успокоилось, но для тебя осталось  еще  одно
    условие". - "А какое?" - спросил он, и она  ответила:  "Ты  вернешься  с
    войском в твою страну". И Шарр-Кан воскликнул: "О госпожа, мой отец Омар
    ибн ан-Нуман послал меня сражаться с твоим отцом из-за тех богатств, ко-
    торые он захватил, а в числе их были три больших камня с многими благос-
    ловенными свойствами". - "Успокой свою душу и прохлади глаза, -  сказала
    девушка. - Я расскажу тебе эту историю и осведомлю тебя о причине  пашей
    вражды с царем аль-Кустантыни. У нас бывает каждый год праздник, называ-
    емый праздником монастыря. Тогда здесь собираются со всех краев  цари  и
    дочери вельмож и купцов и их жены и живут здесь семь дней. И я  приезжаю
    в числе их. А когда между нами возникла вражда, мой  отец  запретил  мне
    бывать на этом празднике в течение семи лет. И случилось так, что в  ка-
    ком-то году дочери вельмож всех стран приехали из своих дворцов и монас-
    тырь на этот праздник, следуя обычаю. И среди прибывших на праздник была
    дочь аль-Кустантынии, прекрасная девушка по имени Суфия. И они провели в
    монастыре шесть дней, а на седьмой день все уехали. И Суфия сказала:  "Я
    вернусь в аль-Кустантынию только морем!" И ей снарядили корабль,  и  она
    взошла на него со своими приближенными, и распустили паруса и поплыли. И
    когда они плыли, вдруг поднялся ветер и сбил корабль с пути.  А  в  этом
    месте, по предопределению судьбы, был корабль христиан с Камфарного ост-
    рова, и на нем пятьсот вооруженных франков [105], и они уже  находились  в
    морс некоторое время. И когда христианам блеснули  паруса  корабля,  где
    находилась Суфия и девушки, бывшие с ней, они поспешно бросились к нему.
    Не прошло и часу, как они подплыли к кораблю, накинули на него крючья  и
    повлекли его, и, распустив паруса, направились к своему острову. Но  они
    удалились не на много, и вдруг ветер изменился, и обернулся  на  них,  и
    понес их на мель. И ветер разорвал их паруса и  насильно  привлек  их  к
    нам. И мы вышли на них и сочли их своей добычей и захватили их и переби-
    ли. Мы взяли все сокровища и редкости и сорок девушек, среди которых бы-
    ла Суфия, дочь царя. И мы захватили их и доставили девушек  моему  отцу,
    не зная, что среди них находится дочь паря Афридуня, царя  аль-Кустанты-
    нии. И мой отец выбрал из них десять девушек и в числе их  царевну,  ос-
    тальных раздал своим приближенным. Потом он отобрал пять девушек  и  меж
    ними царевну и послал их в подарок твоему отцу, Омару ибн ан-Нуману, и с
    ними немного сукна, шерстяных одежд и шелковых румских материй.  И  отец
    твой принял подарки и выбрал из пяти невольниц Суфию, дочь царя  Африду-
    на. И когда наступило начало этого года, отец Суфии написал письмо моему
    отцу словами, которых не подобает упоминать, и угрожал и бранил его, го-
    воря: "Два года тому назад вы захватили у меня корабль,  который  был  в
    руках разбойников и воров из одного франкского отряда и на корабле  была
    моя дочь Суфия, и с нею около шестидесяти невольниц. И вы не  осведомили
    меня и никого не прислали известить меня об этом. А я не  могу  объявить
    об этом деле, так как боюсь, что позор моей чести  будет  известен  всем
    царям, ибо моя дочь обесчещена, и я скрывал это до сего года. Я  написал
    некоторым разбойникам-франкам и спросил их, на островах какого паря  она
    находится. И они ответили мне: "Клянемся богом, мы не увозили ее из тво-
    ей страны, но мы слышали, что ее вырвал из рук каких-то разбойников царь
    Хардуб". И они рассказали ему все дело. И Афридун говорил в письме,  ко-
    торое он написал моему отцу: "Если вы не хотите со мной враждовать и  не
    намерены меня опозорить и обесчестить мою дочь, то в час прибытия  моего
    письма к вам пришлите мою дочь ко мне!  Если  же  вы  пренебрежете  моим
    письмом и ослушаетесь моего повеления, я неминуемо воздам  вам  за  ваши
    скверные поступки и Злые деяния".
       И это письмо пришло к моему отцу, и, когда он его прочитал и понял, в
    чем дело, ему стало тяжело. И он раскаялся, что по незнанию держал у се-
    бя Суфию, дочь царя Афридуна, среди тех девушек и не вернул ее  отцу.  И
    он не знал, как ему поступить, так  как  он  уже  не  МОР  после  такого
    большого срока послать к царю Омару ибн ан-Нуману и потребовать  у  него
    девушку, тем более что мы услышали, малое время тому назад, что царь был
    наделен детьми от своей невольницы, которую зовут Суфия, дочь царя Афри-
    дуна.
       И, поразмыслив, мы поняли, что это письмо есть великая беда,  и  отец
    не мог ничего придумать кроме того, чтоб написать ответ  царю  Афридуну,
    извиняясь и принося ему клятвы, так как он не знал, что его дочь находи-
    лась среди девушек, бывших на том корабле. А затем он объяснил ему,  что
    она послана царю Омару ибн ан-Нуману, которому достались от нее дети.
       И когда послание моего отца дошло до Афридуна, царя  аль-Кустантынии,
    он стал вставать и садиться, и ревел и пускал пену и кричал: "Как это он
    захватил мою дочь и она сделалась подобна невольнице и переходила из рук
    в руки и оказалась у царей, которые познали ее без брачной записи!  Кля-
    нусь мессией и истинной верой, я не отступлюсь, пока не отомщу и не сни-
    му с себя позор. Поистине, я совершу дело, о котором будут  рассказывать
    после меня рассказчики!"
       И царь Афридун выжидал до тех пор, пока не  придумал  хитрость  и  не
    расставил великие козни: он послал послов к твоему отцу Омару ибн ан-Ну-
    ману и передал ему те речи, что ты сейчас слышал, с тем, чтобы твой отец
    снарядил тебя и войска, которые с тобою, и послал бы к нему, и он мог бы
    схватить тебя с твоими войсками. А что до трех камней, о которых он  го-
    ворил твоему отцу в своем послании, то в этом нет правды: они были у Су-
    фии, его дочери, и мой отец отобрал их у нее, когда она оказалась в  его
    власти вместе с другими девушками, что были с ней, и подарил их  мне,  и
    сейчас они у меня. Отправляйся же к своим войскам и  поверни  их  назад,
    прежде чем они углубятся и зайдут далеко в земли франков и  румов!  Если
    вы углубитесь в их страны, ваши пути станут тесны и вы не найдете  осво-
    божденья из их рук до дня воздаяния и возмездия. Я знаю, что войска твои
    стоят на месте так, как ты приказал им стоять три дня  назад,  хотя  они
    потеряли тебя в это время и не знают, что им делать".
       И, услышав эти слова, Шарр-Кан на некоторое время исчез из мира, раз-
    мышляя, а затем он поцеловал руку царевны Абризы  и  воскликнул:  "Слава
    Аллаху, который послал мне тебя и сделал тебя причиной моего спасенья  и
    спасенья тех, кто со мной! Но мне тяжело расстаться с тобой. Я не  знаю,
    что с тобою случится, если я оставлю тебя". - "Отправляйся теперь к сво-
    ему войску и возвращайся с ним назад, - сказала Абриза, - и если послы с
    войском, схвати их, пока дело выяснится. Вы вблизи от  ваших  земель,  а
    через три дня я нагоню вас, и вы вступите в Багдад, и тогда мы все будем
    вместе".
       И затем, когда Шарр-Кан хотел удалиться, она сказала  ему:  "И  обет,
    который между нами, - не забудь ею", - и она встала, чтобы проститься  с
    ним и обняться и погасить пламя тоски. И она просилась с  ним  и  обняла
    его и заплакала сильным плачем и произнесла такие стихи:
       "Я прощался в ней и утер рукою правою,
       И прижал ее рукою левою, обнимая.
       Она молвила: "Иль позор не страшен?" Ответил я:
       "В день прощания для влюбленного нет позора".
       А затем Шарр-Кан расстался с царевной Абризой и вышел из монастыря, и
    ему подвели его копя, и он сел и выехал, направляясь к мосту. И, достиг-
    нув его, он проехал по мосту и въехал в рощу, а когда он  миновал  ее  и
    проехал луг, он вдруг увидал трех всадников. И он насторожился, и  обна-
    жил меч, и осторожно стал продвигаться, но когда всадники приблизились к
    нему и они посмотрели друг на друга, они узнали Шарр-Кана, а он взглянул
    на них и вдруг видит: один из них - везирь Дандан и с ним два  эмира.  И
    когда они увидели ШаррКана и узнали его, они спешились и  приветствовали
    его. И везирь спросил его о причине его отсутствия. Тогда Шарр-Кан расс-
    казал им обо всем, что у него случилось с царевной Абризой с  начала  до
    конца, прославляя при этом Аллаха великого.
       А после этого Шарр-Кан сказал: "Удалимся из этих стран; послы,  кото-
    рые прибыли с нами, ушли от нас сообщить своему царю о  пашем  прибытии.
    Быть может, за ними уже гонятся и сейчас схватят нас".
       И Шарр-Кан велел прокричать среди войск об отъезде, и все  тронулись,
    и двигались, не переставая, и ускоряли ход, пока не миновали  долину.  А
    послы отправились к своему царю и рассказали ему о прибытии Шарр-Кана. И
    царь снарядил войско, чтобы схватить его и тех, кто был с ним.  Вот  что
    было с послами и царем.
       Что же касается до Шарр-Кана, везиря Дандана и двух  эмиров,  то  эти
    четверо подъехали к войску  и  закричали:  "Трогайтесь,  трогайтесь!"  И
    войска тотчас же тронулись и ехали день и второй день и  третий  день  и
    двигались, не переставая, пять дней, а затем расположились в долине, по-
    росшей лесом, и отдыхали некоторое время, и после этого двинулись дальше
    и ехали в течение двадцати пяти дней, пока не приблизились к своим  зем-
    лям. И, достигнув этих мест, они стали спокойны за свои  души  и  спеши-
    лись, чтобы отдохнуть. И к ним вышли жители тех  земель  с  угощением  и
    кормом для животных и запасами. И войска простояли два дня  и  двинулись
    дальше в свои земли. Но Шарр-Кан остался с сотней  всадников.  А  везиря
    Дандана он сделал эмиром, и войска отравились с ним. И  когда  после  их
    отъезда прошел день, Шарр-Кан решил двинуться в путь и сел  на  коня,  и
    его сто всадников сели тоже, и они проехали два фарсаха [106]  и  достигли
    узкого места между двумя горами и вдруг увидали перед собой облака  пыли
    и праха. И они сдерживали своих копей в течение часа, пока пыль не  рас-
    сеялась и не показалось сто всадников - хмурые львы, залитые в железо  и
    кольчуги. И, приблизившись к Шарр-Кану и к тем, кто был с ним, они  зак-
    ричали: "Клянемся Юханной и Мариам [107], мы достигли того, к чему стреми-
    лись! Мы спешили за вами ночью и днем и прибыли в это место раньше  вас!
    Сходите с ваших коней, отдайте нам ваше оружие и вручите нам ваши  души,
    чтобы мы подарили вам ваши жизни!"
       И когда Шарр-Кан услышал эти слова, глаза вылезли у него на темя, его
    щеки покраснели, и он воскликнул: "О христианские собаки, вы  осмелились
    прийти в наши страну и пройти по нашей земле? Но вам недостаточно этого,
    и вы подвергаете себя опасности и обращаетесь к нам с этой речью! Или вы
    думаете, что вырветесь из наших рук и возвратитесь в ваши земли?"  И  он
    крикнул ста всадникам, которые были с ним, и сказал: "Вот вам эти  соба-
    ки, их столько же числом, сколько вас!" И, обнажив меч, бросился на них.
       И сто всадников бросились вместе с ним, и франки встретили их с серд-
    цами крепче камня, и люди столкнулись с людьми,  и  храбрецы  напали  на
    храбрецов, и завязался тесный бой и жестокая стычка, и велик был ужас, и
    прекратились слова и разговоры.
       И они бились и сражались и разили мечами, пока день  не  повернул  на
    закат и не приблизилась темная ночь. И тогда они отошли друг от друга. И
    Шарр-Кан встретился со своими товарищами и увидел,  что  только  четверо
    получили раны, но они оказались благополучными.  И  ШаррКан  сказал  им:
    "Клянусь Аллахом, я всю жизнь погружаюсь в ревущее море боя и сражаюсь с
    мужами, но не видал никого более стойких в единоборстве при  встречах  с
    бойцами, чем эти храбрецы!" И ему ответили: "Знай, о царь, что среди них
    есть один франкский воин, их предводитель, который доблестен  и  глубоко
    разит копьем, но он, клянемся Аллахом, не коснулся нас, ни  больших,  ни
    малых, и всякого, кто оказывался перед ним, он как будто не замечал и не
    сражался с ним. Но клянемся Аллахом, если бы он захотел  нас  убить,  он
    убил бы нас всех!"
       И Шарр-Кан растерялся, узнав о таких делах и услышав такие слова  ви-
    тязей. "Завтрашний день, - сказал он, - мы построимся и сразимся с  ними
    поодиночке: нас ведь сотня и их сотня, и мы попросим помощи против них у
    господа небес". И они провели эту ночь, согласившись на этом.
       Что же до франков, то они собрались вокруг своего предводителя и ска-
    зали ему: "Сегодня мы не добились желаемого с этими людьми". -  "Завтра,
    - ответил предводитель, - мы выстроимся и сразимся с ними  один  за  од-
    ним". И они провели ночь, согласившись на этом.
       И оба войска стояли на страже, пока Аллах великий не засветил утра. И
    царь Шарр-Кан сел на коня, и его сто всадников тоже сели, и все  явились
    на поле и увидели, что франки уже выстроились для боя. И Шарр-Кан сказал
    своим товарищам: "Наши враги задумали  прежнее.  Вот  они,  выезжайте  к
    ним!" Но тут глашатай франков закричал: "Наш бой сегодняшний день  будет
    таким: пусть храбрец из вас выступит на храбреца из нас!" И  тогда  один
    витязь из товарищей Шарр-Кана выехал и погнал коня между рядами и  крик-
    нул: "Нет ли бойца, нет ли противника? Пусть не выходит против меня  ле-
    нивый и слабый!" И еще не закончил он своих слов, как на него уже  выле-
    тел витязь из франков, залитый в доспехи, и одежды его были  золотые,  и
    сидел он на пепельном коне, и на  щеках  этого  франка  не  было  расти-
    тельности. И он погнал своего коня и остановился посреди поля и  вступил
    с противником в бой мечом и копьем. И не прошло часу, как франк уже уда-
    рил его копьем, скинул его с коня и взял в плен и увел его,  униженного.
    И его люди обрадовались этому и не дали ему выйти на  поле  и  выставили
    другого. И к нему вышел другой боец из мусульман, брат пленного, и  стал
    против него на поле, и оба кидались друг на друга недолгое время, а  за-
    тем франк напал на мусульманина и, обманув его, ударил его задним концом
    копья, сбросил с коня и взял в плен.
       И мусульмане не переставали выходить, один за другим, а франк брал их
    в плен, пока день не повернул "а закат и не наступила мрачная  ночь,  из
    мусульман попало в плен двадцать витязей. И когда Шарр-Кан  увидел  это,
    ему стало тяжело, и он собрал своих товарищей и сказал им: "Что  это  за
    напасть постигла нас! Я выйду завтрашний день на поле и потреблю поедин-
    ка с предводителем франков. Я посмотрю, что было причиной его вступления
    в наши земли, и остерегу его от сражения с нами.  И  если  он  отвергнет
    эго, мы сразимся с ним, а если заключит мир, мы помиримся с ним".
       И они провели ночь в этом положении. А когда Аллах  великий  засветил
    утро, оба войска сели на коней, и оба отряда выстроились, и Шарр-Кан хо-
    тел выйти на поле, как вдруг видит, что из франков больше половины  спе-
    шились перед одним из витязей, и они шли перед ним,  пока  не  оказались
    среди поля. И Шарр-Кан всмотрелся в этого витязя и вдруг видит, что  ви-
    тязь, их предводитель, одет в голубой атласный кафтан и лицо его подобно
    луне, когда она засияет, а поверх  кафтана  у  него  кольчуга  с  узкими
    кольцами и в руке его отточенный меч, а сидит он на вороном коне с белым
    пятном во лбу, величиной с дирхем, и у этого франка  нет  растительности
    на щеках. И витязь ударил своего коня пяткой и выехал на середину поля и
    сделал мусульманам знак, говоря на чистом арабском языке:  "О  Шарр-Кан,
    сын царя Омара ибн анНумана! О ты, что овладел крепостями и разрушил го-
    рода, выступай на бой и сражение и выходи к тому, кто равен тебе на  по-
    ле. Ты господин своего племени, и я господин своего племени. И  тому  из
    нас, кто победит своего противника, будут повиноваться люди  побежденно-
    го".
       И он не закончил еще своих слов, как Шарр-Кан выступил к нему с серд-
    цем, полным гнева, и, погнав своего коня, он приблизился к франку и  на-
    кинулся на него, как разъяренный лев. И франк встретил  его  на  поле  с
    опытностью и уменьем и схватился с ним, как схватываются витязи,  и  они
    стали сражаться и биться копьями и убегали и снова нападали и  схватыва-
    лись и отражали, подобные двум столкнувшимся горам или двум бьющимся мо-
    рям. И сражение продолжалось, пока день не повернул на закат и не насту-
    пила мрачная ночь. И тогда каждый из них расстался со своим  противником
    и вернулся к своим товарищам. И Шарр-Кан, возвратившись к своим:  людям,
    сказал им: "Я никогда не встречал подобного этому всаднику, по только  я
    заметил в нем одно свойство, которого не видал ни у  кого,  кроме  него:
    когда он увидит на своем противнике место для  убийственного  удара,  он
    поворачивает копье и ударяет задним концом. Я не знаю, что у нас будет с
    ним, по я желал бы, чтобы в пашем войске были подобные ому и его товари-
    щам".
       И Шарр-Кан проспал ночь, а когда наступило утро, франк вышел к нему и
    спешился посреди поля, а ШаррКан подошел к нему, и они принялись  биться
    и погрузились в сражение и бой, и шеи всех протянулись к ним, и они сра-
    жались и бились и разили копьями, пока день не повернул на  закат  и  не
    наступила мрачная ночь. И тогда они разошлись и вернулись к своим людям.
    И каждый из ник стал рассказывать товарищам, что он  перенес  от  своего
    противника. И франк сказал своим войнам: "Завтра решится дело!"
       И они проспали эту ночь до утра, а затем оба витязя сели на  коней  и
    бросились друг на друга и сражались до полудня, а потом франк исхитрился
    и, ударив коня пяткой, потянул за повод, и  конь  споткнулся  и  сбросил
    его. И Шарр-Кан наклонился над своим соперником и хотел ударить его  ме-
    чом, боясь, что дело с ним затянется. Но франк закричал ему и сказал: "О
    Шарр-Кан, не таковы бывают витязи! Так поступает побежденный женщинами!"
    И когда Шарр-Кан услышал от витязя эти слова, он поднял  глаза  и  прис-
    тально посмотрел на него и увидел, что это царевна Абриза, с  которой  у
    него случилось в монастыре то, что случилось. И, узнав ее,  он  выпустил
    меч из руки и, поцеловав перед ней землю, спросил: "Что побудило тебя на
    эти поступки?" И Абриза ответила: "Я хотела испытать тебя на поле и пос-
    мотреть, крепок ли ты в бою и сражении, а все те, кто со мной, - мои де-
    вушки" и все они невинные девы, но они одолели твоих  витязей  Б  жарком
    бою. Если б мой конь подо мной не споткнулся, ты увидел бы  мою  силу  и
    стойкость".
       И Шарр-Кан улыбнулся ее словам и сказал ей: "Слава Аллаху за спасение
    и за то, что мы встретились с тобой, о царица времени!" И потом  царевна
    Абриза крикнула своим девушкам и велела им спешиться,  отпустив  сначала
    их двадцать пленников из людей Шарр-Кана, которых они взяли.  И  девушки
    последовали ее приказанию и облобызали землю перед  обоими.  И  Шарр-Кан
    сказал: "Подобных вам цари приберегают на случай беды". А затем он  сде-
    лал знак своим людям, чтоб они приветствовали ее, и они все спешились  и
    поцеловали землю меж рук царевны Абризы (а они уже поняли, в чем  дело).
    А потом двести всадников сели на коней и ехали ночью и  днем  в  течение
    шести дней, пока не приблизились к своей стране. И Шарр-Кан приказал ца-
    ревне Абризе и ее девушкам снять бывшие на них одежды франков..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    


Попробуйте незабываемый опыт анального секса на https://prostitutkihabarovskawant.org/analniy-seks/. | Проститутки индивидуалки Набережных - ваше удовольствие будет гарантировано!. | Хотите недорогих проституток? Посетите https://prostitutkiadlerarest.com/ и выберите подходящую для вас дешевую девушку. | На сайте https://prostitutkichitynew.net/deshevye/ вас ожидают доступные девушки, готовые исполнить все ваши фантазии без лишних затрат. | Познакомьтесь с доступными проститутками на сайте https://prostitutkismolenskafun.info/deshevye/. | Любите анальный секс? Загляните на https://prostitutkitverilike.net/analniy-seks/. | В каталоге https://prostitutkikaliningradakiss.net/proverennye/ только проверенные проститутки, которые помогут вам расслабиться и получить удовольствие. | Найдите дешевые услуги проституток на сайте https://prostitutkirostovadear.net/deshevye/. | https://prostitutkiulyanovskatask.net/elitnye/ - здесь вы найдете самых изысканных и элитных проституток. | Индивидуалки Таганрога - идеальный выбор для интимных отношений. | Желаете испытать новые ощущения с анальным сексом? Загляните на https://prostitutkivolgogradashe.net/analniy-seks/ и узнайте больше. | Любите анальный секс? Приходите к нам на https://prostitutkinovorossiyskaafter.com/analniy-seks/ и поймайте свое удовольствие. | Увлекаетесь анальным сексом? Если да, то https://prostitutkiulanudebuzz.net/analniy-seks/ - ваш выбор! | Самые проверенные проститутки ждут вас на https://prostitutkibryanskarus.net/proverennye/ для незабываемого опыта. | Ищете особые удовольствия? Посетите https://prostitutkichitymeet.info/analniy-seks/ и заказывайте услуги анальной проститутки прямо сейчас! | Посетите сайт https://prostitutkiadlera2021.com для ознакомления с лучшими проститутками Адлера и заказа услуг высокого уровня. Мы гарантируем конфиденциальность и полное удовлетворение от наших услуг! | На сайте проститутки города Хабаровск можно выбрать подходящую девушку и удовлетворить свои сексуальные желания, позвонив по указанному номеру. | Экономь на удовольствиях с https://prostitutkiadleragood.com/deshevye/. | Преврати свои фантазии в реальность с помощью https://prostitutkibelgorodagood.com. | Мечтаете о анальном удовольствии? Закажите услуги от https://prostitutkisevastopolyabid.com/analniy-seks/ и исполните свои самые сокровенные фантазии. Яндекс.Метрика