 |
|
Пятьсот десятая ночь
Когда же настала пятьсот десятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что, когда шейх Наср увидел, что Джаншах лежит под де-
ревом, он принес благоухающих вод и обрызгал ими лицо Джаншаха, и тот
очнулся от обморока и стал осматриваться направо и налево, но не увидел
подле себя никого, кроме шейха Насра. И увеличились тогда его печали, и
он произнес такие стихи:
"Явилась она, как полный месяц в ночь радости,
И члены нежны ее, и строен и гибок стан.
Зрачками прелестными пленяет людей она,
И алость уст розовых напомнит о яхонте,
И темные волосы на бедра спускаются, -
Смотри берегись же змей волос ее вьющихся!
И нежны бока ее, душа же ее жестка,
С возлюбленным крепче скал она твердокаменных.
И стрелы очей она пускает из-под ресниц,
И бьет безошибочно, хоть издали бьет она.
О, право, краса ее превыше всех прелестей,
И ей среди всех людей не будет соперницы".
И, услышав от Джаншаха такие стихи, шейх Наср молвил: "О дитя мое, не
говорил ля я тебе: "Не открывай этой комнаты и не входи в нее?" Но расс-
кажи, о дитя мое, что ты в ней видел, и поведай мне твою повесть, и со-
общи мне о том, что с тобой случилось". И Джаншах рассказал ему свою ис-
торию и поведал ему о том, что случилось у него с тремя девушками, когда
он тут сидел. И, услышав его слова, шейх Наср сказал ему: "О дитя мое,
знай, что эти девушки - дочери джиннов, и каждый год они приходят в это
место и играют и развлекаются до послеполуденного времени, а затем они
улетают в свою страну". - "А где их страна?" - опросил Джаншах. И Наср
ответил: "Клянусь Аллахом, о дитя мое, я не знаю, где их страна!"
Потом шейх Наср сказал Джаншаху: "Пойдем со мной и бодрись, чтобы я
мог отослать тебя в твою страну с птицами, и оставь эту любовь". Но, ус-
лышав слова шейха, Джаншах испустил великий крик и упал, покрытый беспа-
мятством, а очнувшись, он воскликнул: "О родитель мой, я не хочу уезжать
в мою страну, пока не встречусь с этими девушками. И знай, о мой роди-
тель, что я не стану больше вспоминать о моей семье, хотя бы я умер пе-
ред тобой!" И он заплакал и воскликнул: "Согласен! видеть лицо тех, кого
я люблю, хотя бы один раз в год!" И затем он стал испускать вздохи и
произнес такие стихи:
"О, если бы призрак их к влюбленным не прилетал,
О, если бы эту страсть Аллах не создал для нас
Когда жара бы не было в душе, если вспомню вас,
То слезы бы по щекам обильные не лились.
Я сердце учу терпеть и днями, и в час ночной,
И тело мое теперь сгорело в огне любви".
И потом Джаншах упал к ногам шейха Насра и стал целовать их и плакать
сильным плачем и оказал ему: "Пожалей меня - пожалеет тебя Аллах, и по-
моги мне в моей беде". - "Аллах тебе поможет! О дитя мое, - сказал ему
шейх Наср, - клянусь Аллахом, я не знаю этих девушек и не ведаю, где их
страна. Но если ты увлекся одной из них, о дитя мое, проживи у меня до
такого же времени в следующем году, так как они прилетят в будущем году
в такой же день. И когда приблизятся те дни, в которые они прилетают,
сядь, спрятавшись в саду под деревом. И когда девушки войдут в бассейн и
начнут там плавать и играть и отдалятся от своих одежд, возьми одежду
той из них, которую ты желаешь. Когда девушки увидят тебя, они выйдут на
сушу, чтобы надеть свою одежду, и та, чью одежду ты взял, окажет тебе
мягкими словами с прекрасной улыбкой: "Отдай мне, о брат мой, мою одеж-
ду, чтобы я ее надела и прикрылась ею". Но если ты послушаешься ее слов
и отдашь ей одежду, ты нмкогда не достигнешь у нее желаемого: она ее на-
денет и уйдет к своим родным, и ты никогда не увидишь ее после этого.
Когда ты захватишь одежду девушки, береги ее и положи ее под мышку и не
отдавай ее девушке, пока я не возвращусь после встречи с птицами.
Я помирю тебя с ней и отошлю тебя в твою страну, и девушка будет с
тобою. Вот что я могу, о дитя мое, и ничего больше..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот одиннадцатая ночь
Когда же настала пятьсот одиннадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что шейх говорил Джаншаху: "Береги одежду той,
которую ты желаешь, и не отдавай ее девушке, пока я к тебе не вернусь
после встречи с птицами. Вот что я могу, о дитя мое, и ничего больше". И
когда Джаншах услышал слова шейха Насра, его сердце успокоилось, и он
прожил у него до следующего года и считал проходившие дни, после которых
прилетят птицы. И когда наступил срок прилета птиц, шейх Наср подошел к
Джаншаху и сказал ому: "Поступай по наставлению, которое я тебе дал, в
отношении одежды девушек; я ухожу встречать птиц". - "Слушаю и повинуюсь
твоему приказанию, о родитель мой!" - ответил Джаншах. И затем шейх Наср
ушел встречать птиц. А после его ухода Джаншах поднялся и шел, пока не
вошел в сад, и спрятался под деревом, так что никто его не видел.
И он просидел первый день и второй день и третий день, и девушки не
прилетали, и Джаншах начал тревожиться, плакать и испускать стоны, исхо-
дившие из печального сердца, и плакал до тех пор, пока не потерял созна-
ния. А через некоторое время он очнулся и стал смотреть то на небо, то
на землю, то на бассейн, то на равнину, и сердце его дрожало от сильной
страсти. И когда он был в таком состоянии, вдруг приблизились к нему по
воздуху три птицы в образе голубей (но только каждый голубь был величи-
ной с орда), и они опустились около бассейна и посмотрели направо и на-
лево, но не увидели ни одного человека или джинна.
И тогда они вняли одежду и, войдя в бассейн, стали играть, смеяться и
развлекаться, и были одинаковые, подобные слиткам серебра. И старшая из
них сказала: "Я боюсь, о сестры, что кто-нибудь спрятался из-за нас в
этом дворце". Но средняя молвила: "О сестра, в этот дворец со времени
Сулеймана не входил ни человек, ни дживы". А младшая воскликнула, сме-
ясь: "Клянусь Аллахом, сестрицы, если кто-нибудь здесь спрятан, то он
возьмет только меня!" И затем они стали играть и смеяться, а сердце
Джаншаха дрожало от чрезмерной страсти. И он сидел, спрятавшись под де-
ревом, и смотрел на девушек, а те его не видели. И девушки поплыли по
воле и доплыли до середины бассейна, удалившись от своих одежд, и тогда
Джаншах поднялся на ноги и помчался, как поражающая молния, и взял одеж-
ду младшей девушки, а это была та, к которой привязалось его сердце, и
звали ее Шамса.
И девушки обернулись и увидели Джаншаха, и задрожали их сердца, и они
закрылись от юноши водой и, подойдя близко к берегу, стали смотреть на
Джаншаха и увидели, что он подобен луне в ночь ее полноты. "Кто ты и как
ты пришел в это место и взял одежду Ситт Шамсы?" - спросили они его. И
Джаншах сказал: "Подойдите ко мне, и я расскажу вам, что со мной случи-
лось". - "Какова твоя повесть, зачем ты взял мою одежду и как ты узнал
меня среди моих сестер?" - спросила его Ситт Шамса. И Джаншах молвил: "О
свет моего глаза, выйди из воды, и я поведаю тебе мою историю и расскажу
тебе, что со мной случилось, и осведомлю тебя, почему я тебя знаю". - "О
господин мой, прохлада моего глаза и плод моего сердца, - оказала она
ему, - дай мне мою одежду, чтобы я могла ее надеть и прикрыться ею, и я
к тебе выйду". - "О владычица красавиц, - отвечал ей Джаншах, - мне не-
возможно отдать тебе одежду и убить себя от страсти. Я отдам тебе одеж-
ду, только когда придет шейх Наср, царь птиц".
И, услышав слова Джаншаха, Шамса оказала ему: "Если ты не отдашь мне
мою одежду, отойди немного, чтобы мои сестры могли выйти на землю и на-
меть свои одежды и дать мне что-нибудь, чем прикрыться". - "Слушаю и по-
винуюсь!" - оказал Джаншах. И затем он ушел от них и вошел во дворец, а
Ситт Шамса с сестрами вышла на сушу, и они надели свои одежды. А затем
старшая сестра Ситт Шамсы дала ей одежду из своих одежд, в которой Ситт
Шамса не могла летать, и одела ее в эту одежду. И Ситт Шамса поднялась,
подобная восходящей луне и резвящейся газели, и шла до тех пор, пока не
пришла к Джаншаху. Она нашла его сидящим на ложе и приветствовала его и,
сев близ него, сказала: "О прекрасный лицом, это ты убил меня и убил се-
бя самого! Но расскажи мне, что с тобою случилось, чтобы мы посмотрели,
какова твоя повесть".
И, услышав слова Ситт Шамсы, Джаншах так заплакал, что обмочил слеза-
ми свою одежду. И когда Ситт Шамса поняла, что он охвачен любовью к ней,
она поднялась на ноги и взяла " Джаншаха за руку и, посадив его с собою
рядом, вытерла ему слезы своим рукавом и сказала: "О прекрасный лицом,
оставь этот плач и расскажи мне, что с тобою случилось". И Джаншах расс-
казал девушке, что с ним случилось, и что он видел..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот двенадцатая ночь
Когда же настала пятьсот двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что Ситт Шамса сказала Джаншаху: "Расскажи мне,
что с тобой случилось". И Джаншах рассказал ей обо всем, что с ним слу-
чилось. И, услышав его слова, Ситт Шамса вздохнула и сказала: "О госпо-
дин, если ты в меня влюблен, отдай мне мою одежду: я надену ее и полечу
с сестрами к моим родным и расскажу им, что с тобой случилось из-за люб-
ви ко мне, затем я к тебе возвращусь и доставлю тебя в твою страну". И
когда Джаншах услышал от девушки эти слова, он заплакал горьким плачем и
воскликнул: "Дозволено ли тебе Аллахом несправедливо убить меня?" - "О
господин, почему я несправедливо убью тебя?" - спросила девушка. И Джан-
шах отвечал: "Потому что, когда ты наденешь свою одежду и улетишь от ме-
ня, я тотчас же умру".
И, услышав его слова, Ситт Шамса засмеялась, и ее сестры тоже засмея-
лись, а затем она сказала ему: "Успокой свою душу и прохлади глаза! Я
непременно выйду за тебя замуж!" И она нагнулась к Джаншаху и, обняв
его, прижала его к груди и поцеловала между глаз и в щеку, и они просто-
яли, обнявшись, некоторое время, а затем отошли друг от друга и сели на
то же ложе. И старшая сестра Ситт Шамсы вышла из дворца в сад и, взяв
плодов и цветов, принесла их им, и они стали есть, пить, наслаждаться,
веселиться, смеяться и играть. А Джаншах был на редкость красив и пре-
лестен, и прям, и строен стадом. И Ситт Шамса оказала ему: "О мой люби-
мый, клянусь Аллахом, я люблю тебя великой любовью и никогда с тобой не
расстанусь". И когда Джаншах услышал ее слова, его грудь расправилась и
губы улыбнулись. И они продолжали смеяться и играть и веселились и разв-
лекались.
И вдруг пришел шейх Наср после встречи с птицами, и, когда он подошел
к ним, все поднялись перед ним на ноги и приветствовали его и поцеловали
ему руки. И шейх Наср сказал девушкам: "Добро пожаловать! - и молвил: -
Садитесь!" И они сели. И тогда шейх Наср сказал Ситт Шамсе: "Поистине,
этот юноша любит тебя великой любовью! Ради Аллаха, заботься же о нем;
он из знатнейших людей и царский сын, и его отец правит землею Кабуль и
приобрел великую власть".
И, услышав слова шейха Насра, Ситт Шамса ответила: "Слушаю и повину-
юсь твоему приказу!" - а затем она поцеловала шейху Наору руки и стала
перед ним, и Шейх Наср сказал: "Если ты правдива в твоих словах, покля-
нись мне Аллахом, что ты не обманешь его, пока останешься в оковах жиз-
ни". И Ситт Шамса дала ему великую клятву, что никогда не обманет Джан-
шаха и обязательно выйдет за него замуж, и, дав клятву, сказала: "Знай,
о шейх Наср, что я никогда с ним не расстанусь". И когда Ситт Шамса пок-
лялась шейху Насру, он поверял ее клятве и оказал Джаншаху: "Слава Алла-
ху, который привел ее и тебя к согласию!" И Джаншах сильно обрадовался
этому. И потом Джаншах и Ситт Шамса прожили у шейха Насра три месяца,
проводя время в еде, питье, играх и смехе..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот тринадцатая ночь
Когда же настала пятьсот тринадцатая ночь она лазала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что Джаншах и Ситт Шамса прожили у шейха Насра три
месяца, проводя время в еде, питье, играх и великом веселье, а через три
месяца Ситт Шамса сказала Джаншаху: "Я хочу, чтобы мы отправились в твою
страну, ты на мне женишься, и мы там останемся". - "Слушаю и повинуюсь!"
- сказал Джаншах. И затем он посоветовался с шейхом Насром и оказал ему:
"Мы хотим отправиться в мою страну". И он рассказал ему о том, что гово-
рила Ситт Шамса, и шейх Наср сказал ему: "Отправляйтесь в твою страну, и
заботься о девушке". - "Слушаю и повинуюсь!" - отвечал Джаншах. А потом
девушка попросила свою одежду и сказала: "О шейх Наср, прикажи ему дать
мне мою одежду, чтобы я могла ее надеть!" И шейх Наср сказал Джаншаху:
"О Джаншах, отдай ее одежду!" И Джаншах отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
И он поспешно поднялся и вошел во дворец и, принеся одежду Ситт Шам-
сы, отдал ее девушке. И та взяла от него одежду и надела ее и сказала:
"О Джаншах, садись мне на спину, закрой глаза и заткни уши, чтобы не
слышать гуденья вращающегося небосвода. Схватись рудсами за мою одежду
из перьев, сидя у меня на спине, и берегись упасть". И, услышав ее сло-
ва, Джаншах сел ей на спину. И, когда она собралась лететь, шейх Наср
сказал ей: "Постой, пока я опишу тебе страну Кабуль: я боюсь, что вы
ошибетесь дорогой". И девушка стояла, пока шейх Наср не описал ей страну
Кабуль, и он поручил ей заботиться о Джаншахе, а затем простился с ними,
и Ситт Шамса простилась со своими двумя сестрами и оказала им: "Отправ-
ляйтесь к нашим родным и осведомьте их о том, что случилось у меня с
Джаншахом".
И потом она взлетела, в тот же час и минуту, и помчалась по воздуху,
точно дуновение ветра или блистающая молния. И после этого ее сестры по-
летели и отправились к своим родным и осведомили их о том, что случилось
у Ситт Шамсы с Джаншахом. И с той минуты, как Ситт Шамса взлетела, она
летела не переставая от зари до послеполуденного времени, и Джаншах си-
дел у нее на спине. А после полудня показалась вдалеке долина с де-
ревьями и каналами, и девушка оказала Джаншаху: "Я хочу опуститься в эту
долину на сегодняшнюю ночь, и мы посмотрим, какие есть там деревья и
растения". - "Делай что хочешь", - ответил Джаншах.
И девушка спустилась по воздуху и села в этой долине, и Джаншах сошел
с ее спины и поцеловал ее меж глаз. И они посидели у одного из каналов
некоторое время. А потом поднялись на ноги и стали ходить по долине,
смотря на то, что там есть, и вкушая плоды, и гуляли до тех пор, пока не
наступил вечер. И тогда они подошли к дереву и проспали возле него до
утра, а утром Ситт Шамса поднялась и велела Джаншаху сесть к ней на спи-
ну, и Джаншах сказал: "Слушаю и повинуюсь!" И он сел девушке на спину, я
она в тот же час и минуту взлетела с ним и летела не переставая от утра
до полудня.
И они летели и вдруг увидели знают, о которых рассказывал им шейх
Наср. И, увидав эти знаки, Ситт Шамса спустилась с вышины по воздуху на
широкий луг с прекрасной растительностью, и были там резвящиеся газели,
полноводные потоки и спелые плоды и широкие каналы. И когда девушка
спустилась на этот луг, Джаншах сошел с ее спины и поцеловал ее между
глаз, а она сказала ему: "О любимый и прохлада моих глаз, знаешь ли ты,
какое расстояние мы пролетели?" - "Нет", - ответил Джаншах. И девушка
молвила: "Расстояние в тридцать месяцев пути". - "Слава Аллаху за благо-
получие!" - воскликнул Джаншах. И затем он сел, и девушка села с ним ря-
дом, и они сидели за едой и питьем и играли и смеялись.
И когда они были заняты этим делом, вдруг подошли к ним двое мамлю-
ков; один из них был тот, что остался у коней, когда Джаншах сел в ры-
бачью лодку, а другой был из тех мамлюков, которые были с Джаншахом на
охоте и ловле. И, увидев Джаншаха, они узнали его и поздоровались с ним
и сказали: "С твоего позволения, мы пойдем к твоему отцу и сообщим ему
радостную весть о твоем прибытии". - "Идите к отцу и осведомите его об
этом да привезите нам палатки, - сказал Джаншах. - Мы пробудем в этом
месте семь дней, чтобы отдохнуть, пока шествие но выйдет к нам навстре-
чу, и тогда мы войдем в город в великолепном шествии..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот четырнадцатая ночь
Когда же настала пятьсот тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что Джаншах сказал мамлюкам: "Пойдите к моему от-
цу и осведомите его обо мне и привезите нам палатки: мы пробудем в этом
месте семь дней, чтобы отдохнуть, пока шествие не выйдет нам навстречу,
и тогда мы войдем в город в великолепном шествии". И мамлюки сели на ко-
ней и поехали к отцу Джаншаха и сказали: "Радостная весть, о царь време-
ни!" И когда царь Тайгамус услышал слова мамлюков, он спросил их: "Чем
вы меня обрадуете? Разве прибыл мой сын Джаншах?" - "Да, - отвечали мам-
люки, - твой сын Джаншах пришел после отсутствия, и он близко от тебя,
на лугу аль-Каррани".
И, услышав слова мамлюков, царь обрадовался сильной радостью и упал
без памяти на землю, так сильно он был обрадован; а очнувшись, он прика-
зал своему везирю наградить каждого из мамлюков роскошной одеждой и дать
всякому из них большое количество денет. И везирь отвечал ему: "Слушаю и
повинуюсь!" - а затем он тотчас же поднялся и дал мамлюкам то, что велел
царь, и сказал: "Возьмите эти деньги в воздаяние за радостную весть, ко-
торую вы принесли, все равно, солгали вы или сказали правду". - "Мы не
лжецы, - отвечали мамлюки. - Мы сейчас с ним сидели и приветствовали его
и целовала ему руки, и он велел привезти палатки. Он пробудет на лугу
аль-Каррани семь дней, пока везирь, эмиры и знатные люди царства не вые-
дут его встречать". - "А как поживает мой сын?" - опросил их царь. И они
ответили: "С твоим сыном гурия, которую он как будто вывел из рая".
И, услышав эти слова, царь велел бить в литавры и трубить в трубы, и
забили о радости. И царь Тайгамус разослал вестников по городу во вое
стороны, чтобы они порадовали мать Джаншаха и жен эмиров, везирей и
знатных людей в царстве. И вестники рассыпались по городу и осведомили
его обитателей о прибытии Джаншаха. А царь Тайгамус собрался со своими
воинами и солдатами и отправился на луг аль-Каррани.
И когда Джаншах сидел рядом с Ситт Шамсой, вдруг подошли к ним войс-
ка, и Джаншах поднялся на ноги и шел, пока не приблизился к ним. И, уви-
дев Джаншаха, воины узнали его и, сойдя с коней, пошли пешком и при-
ветствовали Джаншаха и поцеловали ему руки. И Джаншах шел, предшествуе-
мый воинами, пока не дошел до своего отца; и когда царь Тайгамус увидел
своего сына, од бросился со спиты коня и заключил Джаншаха в объятия и
заплакал сильным плачем.
А затем он сел на коня, и его сын тоже сел, и воины пошли справа и
слева, и они шли до тех пор, пока не пришли к берегу канала. И воины и
солдаты спешились и поставили палатки, шатры и знамена и забили в бара-
баны и засвистели в флейты и ударили в литавры; и заревели трубы. А за-
тем царь Тайгамус приказал постельничим принести палатку из красного
шелка и поставить ее для Ситт Шамсы, и они сделали так, как он приказал.
И тогда Ситт Шамса поднялась и, сняв свою одежду из перьев, пошла и дош-
ла до этой палатки и села в ней. И когда она сидела, вдруг пришел к ней
царь Тайгамус, подле которого был его сын Джаншах. И, увидав царя Тайга-
муса, Ситт Шамса поднялась на ноги и поцеловала землю меж рук царя. И
царь сел и посадил своего сына Джаншаха справа, а Ситт Шамсу - слева от
себя и сказал Ситт Шамсе: "Добро пожаловать!" И он спросил своего сына
Джаншаха и молвил: "Расскажи мне, что случилось с тобою во время этой
отлучки". И Джаншах рассказал ему обо всем, что с ним случилось, от на-
чала до конца. И, услышав слова своего сына, царь удивился великим удив-
лением и, обернувшись к Ситт Шамсе, всокликнул: "Слава Аллаху, который
дал тебе поддержку, и ты свела меня с моим сыном! Поистине, это и есть
милость великая!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот пятнадцатая ночь
Когда же настала пятьсот пятнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что царь Тайгамус сказал Ситт Шамсе: "Слава Алла-
ху, который дал тебе поддержку, и ты свела меня с моим сыном! Поистине,
это и есть милость великая! Но я хочу от тебя, чтобы ты попросила у меня
чего желаешь, и я это сделаю из уважения к тебе". - "Я прошу тебя пост-
роить дворец посреди сада, и чтобы под ним текла вода", - сказала Ситт
Шамса. И царь отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
И когда они разговаривали, вдруг подошла мать Джаншаха, и с нею были
вое жены эмиров, везирей и знатных людей в городе. А когда увидел ее
Джаншах, сын ее, он вышел из палатки и встретил свою мать, и они постоя-
ли обнявшись некоторое время, а затем мать Джаншаха от крайней радости
пролила из глаз слезы и произнесла такие два стиха:
"Налетела радость, и так сильна была она,
Что от силы счастья меня повергла в слезы.
О глаза мои, стали слезы вам привычными,
Вы плачете от счастья и от горя",
И они стали друг другу жаловаться на то, что перенесли, будучи в от-
далении и мучаясь тоской, а затем родитель Джаншаха прошел в свою палат-
ку, а Джаншах с матерью прошли в свою палатку. И они сидели и беседовали
друг с другом, и когда они сидели, вдруг пришли вестники о прибытии Ситт
Шамсы, и они сказали матери Джаншаха: "Шамса идет к тебе, и она шествует
пешком и хочет тебя приветствовать". И, услышав это, мать Джаншаха под-
нялась на йоги и встретила Ситт Шамсу и приветствовала ее, и они посиде-
ли некоторое время. А потом мать Джаншаха с Ситт Шамсой поднялись и пош-
ли вместе с женами везирей и вельмож царства, и шли до тех пор, пока не
дошли до палатки Ситт Шамсы, и тогда они вошли в палатку и посидели там.
А царь Тайгамус роздал обильные подарки и оказал милость подданным, и он
радовался своему сыну великою радостью.
И они пробыли в этом месте десять дней, проводя время за едой и
питьем, в приятнейшей жизни, а после этого царь велел своим воинам уез-
жать и отправляться в город. И царь сел на коня, и воины и солдаты тоже
сели, окружая его, и везири и царедворцы ехали справа и слева, и они
ехали до тех пор, пока не вступили в город. И мать Джаншаха с Ситт Шам-
сой отправились в свои жилища, и город украсили наилучшим образом, и
стали бить в тарелки и литавры, и в городе навешали украшений и тканей,
и под копыта коней постлали роскошную парчу. И обрадовались вельможи
царства и вынули все свои редкости, так что у смотрящих захватило дыха-
ние, и накормили нищих и бедняков и устроили великое празднество, кото-
рое продолжалось десять дней. И Ситт Шамса, увидав это, обрадовалась ве-
ликой радостью.
А потом царь Тайгамус прислал строителей и зодчих и сведущих людей и
приказал им построить дворец в том саду, и они ответили ему вниманием и
начали убирать этот дворец и завершили его наилучшим образом. И когда
Джаншах узнал, что вышел приказ строить дворец, он велел строителям при-
нести столб из белого мрамора и просверлить его и выдолбить, и придать
ему вид сундука. И они это сделали, и тогда Джаншах взял одежду Ситт
Шамсы, в которой она летала, и положил ее в этот столб, а столб зарыл в
фундамент дворца и велел строителям построить на них оводы, на которых
стоял дворец.
И когда дворец был окончен, его устлали коврами, и это оказался вели-
колепный дворец посреди сада, и каналы бежали под ним. А царь Тайгамус
устроил в это время свадьбу Джаншаха, и вышел большой праздник, которому
не было подобных. И Ситт Шамсу привели в этот дворец, и все присутство-
вавшие ушли своей дорогой, и когда Ситт Шамса вошла в этот дворец, она
почувствовала запах своей одежды и перьев..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот шестнадцатая ночь
Когда же настала пятьсот шестнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что когда Ситт Шамса вошла в этот дворец, она
почувствовала запах своей одежды из перьев, в которой она летала, и уз-
нала, в каком месте она находится. И она захотела ее взять и, дождавшись
полуночи, когда Джаншах погрузился в сон, поднялась и пошла к столбу, на
котором покоились своды, и стала копать рядом с ним. И она проникла к
столбу, на котором находилась одежда, и, удалив свинец, который был на
нем налит, вынула одежду и надела ее и тотчас же полетела. Она села на
верхушку дворца и сказала его обитателям: "Я хочу, чтобы вы привели ко
мне Джаншаха и я бы простилась с ним".
И Джаншаху рассказали об этом, и он пошел к Ситт Шамсе и увидел, что
она сидят на крыше дворца, одетая в свою одежду из перьев. "Как ты со-
вершила такое дело?" - спросил он. И Ситт Шамса сказала: "О мой любимый,
прохлада моего глаза и плод моего сердца, клянусь Аллахом, я люблю тебя
великой любовью, и я очень радовалась, когда привела тебя в свою землю и
страну и увидела твоего отца и твою мать. Если ты любишь меня, как я те-
бя люблю, приходи ко мне в Таким, крепость драгоценностей".
И затем, в тот же час и минуту, она взлетела и отправилась к своим
родным, а Джаншах, услышав слова Ситт Шамсы, сидевшей на крыше дворца,
едва не умер от горя и упал без памяти. И пошли к его отцу и осведомили
его об этом, и отец его сел на коня и поехал во дворец и вошел к своему
сыну и увидел, что тот лежит на земле. И царь Тайгамус заплакал и понял,
что его сын охвачен любовью к Ситт Шамсе. Он побрызгал ему на лицо розо-
вой водой, и Джаншах очнулся и увидел рядом с собою своего отца. И он
заплакал из-за разлуки со своей женой, и отец опросил его: "Что с тобою
случилось, дитя мое?" И Джаншах ответил: "Знай, о батюшка, что Ситт Шам-
са - дочь джиннов, и я люблю ее и увлечен ею и влюбился в ее красоту. А
у меня была ее одежда, без которой она не может летать, и я взял ее и
спрятал в столбе, имевшем вид сундука, и залил его свинцом и вложил в
фундамент дворца. И она подрыла фундамент и взяла одежду и надела ее и
полетела, а потом она села на крышу дворца и сказала мне: "Я люблю тебя,
и я тебя привела в твою землю и страну, и ты встретился с твоим отцом и
матерью. Если ты меня любишь, приходи ко мне в Такни, крепость драгоцен-
ностей". А затем она улетела с крыши дворца и отправилась своей доро-
гой". - "О дитя мое, - сказал царь Тайгамус, - не обременяй себя забо-
той. Мы соберем людей торговли и путешествующих по странам и спросим их
об этой крепости и, когда узнаем, отправимся туда и пойдем к родным Ситт
Шамсы и попросим Аллаха великого, чтобы они ее тебе отдали, и ты на ней
женишься".
И затем царь в тот же час и минуту вышел и, призвав своих четырех ве-
зирей, оказал им: "Соберите всех, кто есть в городе из купцов и путе-
шественников, и спросите их про Такии, крепость драгоценностей, и всяко-
му, кто ее знает и укажет к ней путь, я дам пятьдесят тысяч динаров". И,
услышав эти слова, везири ответили: "Слушаем и повинуемся!" - а затем, в
тот же час и минуту, они ушли и сделали так, как приказал царь. И они
стали спрашивать купцов, путешествующих по странам, про Тадони, крепость
драгоценностей, во никто про нее им не рассказал, и они пришли к царю и
сообщили ему об этом. И, услышав их слова, царь тотчас же, в ту же мину-
ту, поднялся и велел привести к своему сыну Джаншаху прекрасных не-
вольниц и девушек, владеющих инструментами, и наложниц, увеселяющих тем,
чему нет подобного нигде, кроме как у царей, надеясь, что, может быть,
он забудет о любви к Ситт Шамсе, и ему привели тех, кого он потребовал.
А после этого царь послал разведчиков и соглядатаев во все стороны,
острова и климаты, чтобы те расспросили о Такии, крепости драгоценнос-
тей, и посланные расспрашивали о ней два месяца. Но никто не рассказал
им про нее, и они вернулись и осведомили царя об этом. И царь заплакал
сильным плачем и пошел к своему сыну и увидел Джаншаха среди наложниц и
невольниц и обладательниц музыкальных инструментов (арфы, сантира и дру-
гих), но он не забывал с ними Ситт Шамсы. "О дитя мое, - сказал ему
царь, - я не нашел никого, кто знает эту крепость, но я привел к тебе
девушек красивее Ситт Шамсы". И, услышав такие слова от своего отца,
Джаншах заплакал и пролил из глаз слезы и произнес такие два стиха:
"Терпенье ушло мое, а страсть остается,
И телом недужен я от страсти великой,
Когда же сведут меня дни долгие с Шамсою?
Ведь кости моя в огне разлуки истлели",
А у царя Тайгамуса была великая вражда с царем Индии; когда-то царь
Тайгамус выступил против него и перебил его людей и похитил его бо-
гатства; и звали царя Индии - царь Кафид. И были у него воины, солдаты и
витязи, а также была у него тысяча, богатырей, каждый из которых управ-
лял тысячей племен, и в каждом племени из этих племен находилось четыре
тысячи всадников. И было у него четыре везиря, и пребывали под его
властью цари, вельможи, эмиры и многочисленные войска. Он властвовал над
тысячей городов, в каждом из которых была тысяча крепостей, и был вели-
ким царем, сильным яростью, и его войска наполняли всю землю.
И когда узнал царь Кафид, царь Индии, что царь Тайгамус занят любовью
своего сына и пренебрег правлением и властью и мало стало у него войск и
сделался он огорчен и озабочен, так как его мысли были заняты любовью
его сына, он собрал везирей, эмиров и вельмож царства и сказал им: "Раз-
ве вы не знаете, что царь Тайгамус нападал на наши земли и убил моего
отца и моих братьев и ограбил наши сокровища, и среди вас нет никого, у
кого он не убил близкого человека, не отнял богатства, не ограбил дос-
татка или не взял в плен жен. Я сегодня услышал, что его мысли заняты
любовью его сына Джаншаха и мало стало у него войск; настало для нас
время отомстить ему. Снаряжайтесь же, чтобы к нему направиться, и го-
товьте военные доспехи, чтобы на него напасть. Не относитесь пренебрежи-
тельно к этому делу, нет, мы пойдем к нему и нападем на него и убьем его
и его сына и овладеем его страной..."
И Шахразаду застигло утро, и ода прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семнадцатая ночь
Когда же настала пятьсот семнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что царь Кафид, царь Индии, приказал своим воинам
и солдатам выезжать на конях в страны царя Тайгамуса и сказал им. "Сна-
ряжайтесь же, чтобы к нему отправиться, и готовьте военные доспехи, чтоб
на него напасть. Не относитесь пренебрежительно к этому делу. Мы пойдем
к нему и нападем на него и убьем его и его сына и овладеем его страдой".
Услышав от него эти слова, воины ответили: "Слушаем и повинуемся!" - и
каждый из них стал готовить себе снаряженье. И они готовили доспехи и
оружие и собирали войска в течение трех месяцев, и когда воины, солдаты
и витязи собрались полностью, забили в литавры и задули в трубы и поста-
вили знамена и флаги, а потом царь Кафид вышел с воинами и солдатами и
шел до тех пор, пока на достиг окраин страны Кабуль (а это была страна
царя Тайгамуса)" И когда достигли этой земли, ее разграбили и учинили
разврат с подданными и перерезали больших и взяли в плен малых.
И дошла весть об этом до царя Тайгамуса, и, услышав такую весть, он
разгневался сильным гневом и собрал вельмож своего правления и везирей и
эмиров своего царства и сказал им: "Знайте, что Кафид пришел в наши зем-
ли и вступил в нашу страну и хочет сразиться с нами, и с ним солдаты,
богатыри и ванны, число которых знает только Аллах великий. Каково ваше
мнение?" - "О царь временя, - отвечали ему, - наше мнение таково, что
нам следует выступить к нему и сразиться с ним, и отразить его от нашей
страны". - "Готовьтесь к бою", - сказал им царь Тайгамус. И затем он вы-
нул для них кольчуги, латы, шлемы и мечи и всевозможные военные доспехи,
которые приносят смерть витязям и губят доблестных мужей, и воины, сол-
даты и витязи снарядились для боя и подняли знамена и забили в литавры и
задули в трубы и застучали в барабаны и засвистели в флейты.
И царь Тайгамус с своими войсками выступил навстречу царю Кафиду, и
не переставал царь Тайгамус идти с воинами и солдатами, пока они не
приблизились к царю Кафиду. И царь Тайгамус спустился в долину, которая
называлась Долина Захрана (а она лежала на краю земли Кабуль), и написал
письмо, которое он послал с посланцем из своего войска царю Кафиду, и
содержание его было такое: "А после славословия вот о чем мы уведомляем
царя Кафида: ты поступил так, как поступают люди из черни, и если бы ты
был царем, сыном царя, ты не совершил бы таких поступков, не пришел бы в
мою страну, не ограбил бы деньги людей и не учинял бы разврата с моими
подданными. Разве не знаешь ты, что все это с твоей стороны насилие, и
если бы я знал, что ты дерзнешь против моего царства, я бы пришел к тебе
много раньше твоего прихода и не допустил бы тебя в мою страну. Но если
ты повернешь назад и прекратишь зло между нами - пусть так и будет, и
прекрасно; если же не повернешь, то выступай ко мне в пылу боя и будь
тверд передо мной, становясь на сечу и сражение".
И он запечатал письмо и отдал его одному наместнику из своего войска
и послал с ним соглядатаев, которые должны были разузнать новости. И
этот человек взял письмо и шел с ним, пока не достиг царя Кафида; и,
приблизившись к его местопребыванию, она увидел шатры, поставленные вда-
ли, и были они сделаны из гладкого шелка, и увидал он зеленые шелковые
знамена я увидел между палатками большую красную шелковую палатку, вок-
руг которой было много войска. И посланец шел до тех пор, пока не достиг
этой палатки, и он спросил про нее, и ему сказали, что это - палатка ца-
ря Кафида. И этот человек посмотрел в средину палатки и увидел царя Ка-
фида, который сидел на седалище, украшенном драгоценными камнями, и под-
ле него были везири и вельможи царства. И, увидев это, посланец показал
письмо, держа его в руках, и к нему подошла толпа воинов царя Кафида, и
у него взяли письмо и принесли его царю.
И когда царь прочитал письмо и понял его смысл, оп написал царю Тай-
гамусу ответ такого содержания: "А после славословия вот о чем уведомля-
ем мы царя Тайгамуса: Нам непременно нужно отомстить, снять позор, раз-
рушить земли и сорвать завесы, и перебить больших и полонить малых. А
завтра я выйду на бой в поле, чтобы показать тебе, как биться и сра-
жаться". И он запечатал письмо и вручил его послу царя Тайгамуса, и тот
взял его и пошел..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот восемнадцатая ночь
Когда же настала пятьсот восемнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что царь Кафид отдал ответ на письмо, которое
послал ему царь Тайгамус, его посланному, и тот взял его и отправился
обратно. И, придя к царю Тайгамусу, од поцеловал землю меж его рук и от-
дал ему письмо и рассказал о том, что видел, и сказал: "О царь времени,
я видел всадников и витязей и пехотинцев, которых не счесть числом, и не
кончается их протяжение". И когда царь Тайгамус прочитал письмо и понял
его смысл, он разгневался сильным гневом и приказал своему везирю Айн
Зару сесть на коня с тысячей всадников, напасть в полночь на войска царя
Кафида, глубоко проникнуть в них и перебить их. И везирь Айн Эар ответил
ему: "Слушаю и повинуюсь!" - и затем он сел на коня, вместе с воинами и
солдатами, и они поехали в сторону царя Кафида.
А у царя Кафида был везирь, которого звали Гатрафан, и он приказал
ему сесть на коня, взять пять тысяч всадников и отправиться с ними к
войскам царя Тайгамуса и напасть на них и перебить их. И везирь Гатрафан
сел на коня и сделал так, как велел ему царь Кафид. Оп поехал с войском
в сторону царя Тайгамуса, и они ехали до полуночи, пояса не покрыли по-
ловину пути. И вдруг везирь Гатрафан напал на везиря Айн Зара, и люди
закричали на людей, и возник между ними великий бой. И они сражались
друг с другом до времени утра, и когда наступило утро, войска царя Кафи-
да обратились в бегство и повернули, убегая к нему.
И, увидев это, Царь Кафид разгневался великим гневом и оказал воинам:
"Горе вам! Что с вами случилось, что вы потеряли своих витязей?" И воины
ответили: "О царь времени, когда везирь Гатрафан сел на коня и мы поеха-
ли к царю Тайгамусу, мы ехали до тех пор, пока не наступила полночь, и
не проехали половины дороги. И тогда встретил нас Айн Зар, везирь царя
Тайгамуса, и приблизился к нам, ведя с собою воинов и витязей, и прои-
зошла встреча близ долины Захрана; и не успели мы очнуться, как оказа-
лись посреди вражеского войска, и взоры встретились со взорами, и сража-
лись мы в жестоком бою от полуночи до утра, и было убито много народу. И
везирь Айн Зар кричал в морду слонам и бил их, и слоны шарахались из-за
сильных ударов и топтали всадников и обращались в бегство. И один чело-
век перестал видеть другого, так много летало пыли, и кровь лилась, как
бурный поток, и если бы мы не пришли сюда, убегая, нас бы перебили до
последнего". И, услышав это" царь Кафид воскликнул: "Да не будет для вас
благословенно солнце и пусть разгневается оно на вас великим гневом!"
А везирь Айн Зар вернулся к царю Тайгамусу и рассказал ему обо всем
этом, и царь Тайгамус поздравил его с благополучием и обрадовался вели-
кою радостью и велел бить в литавры и дуть в трубы. И затем он проверил
свое войско, и вдруг оказалось, что убито двести всадников из числа доб-
лестных силачей. Потом царь Кафид приготовил солдат и войска и армии и
вышел на поле, и бойцы выстроились ряд за рядом и образовали полных пят-
надцать рядов, по десять тысяч всадников в каждом, а с Кафидом было
триста богатырей, которые сидели на слонах. И он отобрал витязей и доб-
лестных мужей и поставил знамена и флаги, и забили в литавры и задули в
трубы, и выступили витязи, ища сражения.
Что же касается царя Тайгамуса, то он расставил войска ряд за рядом,
и оказалось, что их десять рядов, по десять тысяч всадников в каждом ря-
ду, и было у него сто богатырей, которые ехали от лезло справа и слева.
И когда ряды построились, выступили вперед вое восхваленные воины, и
войска сшиблись, и тесен стал простор земли для коней, и ударили в бара-
баны, и засвистели флейты, и забили в литавры, и задули в трубы. И ревел
сигнал, и уши глохли от конского ржанья, и кричали люди во весь голод, и
сгустилась пыль над их головами, и они сражались от начала дня, пока не
наступил мрак, а потом разделились, а воины ушли в свои жилища..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
|
