 |
|
Восемьсот пятая ночь
Когда же настала восемьсот пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что Хасан взял оружие, данное ему женщиной из торгую-
щих, у которой он попросил защиты. И Хасан надел его, а потом сел на
скамью, и язык его не забывал поминать Аллаха, и стал он просить у Алла-
ха защиты. И когда он сидел, вдруг появились факелы, фонари и свечи, и
пришли женщины-воины, и Хасан встал и смешался с толпой воительниц, и
стал как бы одной из них.
А когда приблизился восход зари, воительницы, и Хасан с ними, пошли и
пришли к своим шатрам, и Хасан вошел в один из них, и вдруг оказалось,
что это шатер его подруги, которую он просил о защите. И когда эта жен-
щина вошла в свой шатер, она сбросила оружие и сняла кольчугу и покрыва-
ло, и Хасан сбросил оружие и посмотрел на свою подругу и увидел, что это
полуседая старуха с голубыми глазами и большим носом, и было это
бедствие из бедствий и самое безобразное создание: с рябым лицом, вылез-
шими бровями, сломанными зубами, морщинистыми щеками и седыми волосами,
и из носу у нее текло, а изо рта лилась слюна. И была она такова, как
сказал о подобной ей поэт:
И в складках лица ее запрятаны девять бед,
Являет нам каждая геену ужасную.
С лицом отвратительным и мерзкою сущностью,
Похожа на кабана, губами жующего.
И была эта плешивая уродина, подобная пятнистой змее. И когда старуха
увидела Хасана, она удивилась и воскликнула: "Как добрался этот человек
до этих земель, на каком корабле он приехал и как остался цел?" Она ста-
ла расспрашивать Хасана о его положении, дивясь его прибытию, и Хасан
упал к ее ногам и стал тереться об них липом и плакал, пока его не пок-
рыло беспамятство, а очнувшись, он произнес такие стихи:
"Когда же дни даруют снова встречу,
И вслед разлуке будем жить мы вместе?
И снова буду с тою, с кем хочу я, -
Упреки кончатся, а дружба вечна.
Когда бы Нил, как слезы мои, струился,
Земель бы не было непрошенных,
Он залил бы Хиджаз, и весь Египет,
И Сирию, и земли все Ирака.
Все потому, что нет тебя, любимой!
Так сжалься же и обещай мне встречу!"
А окончив свои стихи, Хасан схватил полу платья старухи и положил ее
себе на голову и стал плакать и просить у нее защиты. И когда старуха
увидела, как он горит, волнуется, страдает и горюет, ее сердце потяну-
лось к нему, и она взяла его под свою защиту и молвила: "Не бойся совер-
шенно!" А потом она спросила Хасана о его положении, и он рассказал ей о
том, что с ним случилось, с начала до конца. И старуха удивилась его
рассказу и сказала ему: "Успокой свою душу и успокой свое сердце! Не ос-
талось для тебя страха, и ты достиг того, чего ищешь, и исполнится то,
что ты хочешь, если захочет этого Аллах великий".
И Хасан обрадовался сильной радостью. А потом старуха послала за
предводителями войска, чтобы они явились (а было это в последний день
месяца). И когда они предстали перед ней, она сказала: "Выходите и клик-
ните клич во всем войске, чтобы выступали завтрашний день утром и никто
из воинов не оставался сзади, а если ктонибудь останется, его душа про-
пала". И предводители сказали: "Слушаем и повинуемся!" И затем они вышли
и кликнули клич во всем войске, чтобы выступать завтрашний день утром, и
вернулись и осведомили об этом старуху. И понял тогда Хасан, что она и
есть предводительница войска и что ей принадлежит решение и она постав-
лена над ними начальником. И потом Хасан не скидывал с тела оружия и
доспехов весь этот день.
А имя старухи, у которой находился Хасан, было Шавахи, и прозвали ее
Умм-ад-Давахи. И эта старуха не кончила приказывать и запрещать, пока не
взошла заря, и все войско тронулось с места, - а старуха не выступила с
ним. И когда воины ушли и их места стали пустыми, Шавахи сказала Хасану:
"Подойди ко мне ближе, о дитя мое!" И Хасан приблизился к ней и стал пе-
ред нею, и она обратилась к нему и сказала: "По какой причине ты подверг
себя опасности и вступил в эту страну? Как согласилась твоя душа погиб-
нуть? Расскажи мне правду обо всех твоих делах, не скрывай от меня ниче-
го из них и не бойся. Ты теперь под моим покровительством, и я защитила
тебя и пожалела и сжалилась над твоим положением. Если ты расскажешь мне
правду, я помогу тебе исполнить твое желание, хотя бы пропали из-за это-
го души и погибли тела. И раз ты ко мне прибыл, нет во мне на тебя гне-
ва, и я не дам проникнуть к тебе со злом никому из тех, кто есть на ост-
ровах Вак".
И Хасан рассказал старухе свою историю от начала до конца и осведомил
ее о деле своей жены и о птицах, и как он ее поймал среди остальных де-
сяти и женился на ней и жил с нею, пока не досталось ему от нее двоих
сыновей, и как она взяла своих детей и улетела, когда узнала дорогу к
одежде из перьев. И он не скрыл в своем рассказе ничего, с начала и до
того дня, который был сейчас.
И старуха, услышав его слова, покачала головой и сказала: "Хвала Ал-
лаху, который сохранил тебя и привел сюда и бросил ко мне! Если бы ты
попал к другому, твоя душа пропала бы и твое дело не было бы исполнено.
Но искренность твоих намерений и любовь и крайнее влечение твое к жене и
детям - вот что привело тебя к достижению желаемого. Если бы ты не любил
ее и не был взволнован любовью к ней, ты бы не подверг себя такой опас-
ности. Хвала Аллаху за твое спасение, и теперь нам надлежит помочь тебе
в том, чего ты добиваешься, чтобы ты вскоре достиг желаемого, если захо-
чет великий Аллах. Но только знай, о дитя мое, что твоя жена на седьмом
острове из островов Вак, и расстояние между нами и ею - семь месяцев пу-
ти, ночью и днем. Мы поедем отсюда и доедем до земли, которая называется
Земля Птиц, и от громкого птичьего крика и хлопанья крыльев одна птица
не слышит там голоса другой..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот шестая ночь
Когда же настала восемьсот шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что старуха сказала Хасану: "Твоя жена на седьмом
острове, а это большой остров среди островов Вак, и расстояние от нас до
него семь месяцев пути. Мы поедем отсюда до Земли Птиц, где от шума и
хлопанья крыльев одна птица не слышит голоса другой, и поедем по этой
земле одиннадцать дней, днем и ночью, а потом мы выедем оттуда в землю,
которая называется Землей Зверей, и от рева животных, гиен и зверей, воя
волков и рычания львов мы не будем ничего слышать. Мы проедем по этой
земле двадцать дней и потом выедем в землю, которая называется Землей
Джиннов, и великие крики джиннов и взлет их огней и полет искр и дыма из
их ртов и их глубокие вздохи и дерзость их закроет перед нами дорогу,
оглушит нам уши и ослепит нам глаза, так что мы не будем ни слышать, ни
видеть. И не сможет ни один из нас обернуться назад - он погибнет. И
всадник кладет в этом месте голову на луку седла и но поднимает ее три
дня. А после этого нам встретится большая гора и текучая река, которые
доходят до островов Вак. И знай, о дитя мое, что все эти воины - невин-
ные девы, и царь, правящий нами, женщина с семи островов Вак. А протяже-
ние этих семи островов - целый год пути для всадника, спешащего в беге.
И на берегу этой реки и другая гора, называемая горой Вак, а это слово -
название дерева, ветви которого похожи на головы сынов Адама. Когда над
ними восходит солнце, эти головы разом начинают кричать и говорят в сво-
ем крике: "Вак! Вак! Слава царю-создателю!" И, услышав их крик, мы узна-
ем, что солнце взошло. И также, когда солнце заходит, эти головы начина-
ют кричать и тоже говорят в своем крике: "Вак! Вак! Слава царю-создате-
лю!" И мы узнаем, что солнце закатилось. Ни один мужчина не может жить у
нас и проникнуть к нам и вступить на нашу землю, и между нами и царицей,
которая правит этой землей, расстояние месяца пути по этому берегу. Все
подданные, которые живут на этом берегу, подвластны этой царице, и ей
подвластны также племена непокорных джиннов и шайтанов. Под ее властью
столько колдунов, что число их знает лишь тот, кто их создал. И если ты
боишься, я пошлю с тобой того, кто отведет тебя на берег, и приведу то-
го, кто свезет тебя на своем корабле и доставит тебя в твою страну. А
если приятно твоему сердцу остаться с нами, я не буду тебе прекословить,
и ты будешь у меня, под моим оком, пока не исполнится твое желание, если
захочет Аллах великий". - "О госпожа, я больше не расстанусь с тобой,
пока не соединюсь с моей женой, или моя душа пропадет", - воскликнул Ха-
сан. И старуха сказала ему: "Это дело легкое! Успокой твое сердце, и ты
скоро придешь к желаемому, если захочет Аллах великий. Я непременно ос-
ведомлю о тебе царицу, чтобы она была тебе помощницей в исполнении твое-
го намерения".
И Хасан пожелал старухе блага и поцеловал ей руки и голову и поблаго-
дарил ее за ее поступок и крайнее великодушие, и пошел с нею, размышляя
об исходе своего дела и ужасах пребывания на чужбине. И он начал плакать
и рыдать и произнес такие стихи:
"Дует ветер с тех мест, где стан моей милой,
И ты видишь, что от любви я безумен.
Ночь сближенья нам кажется светлым утром,
День разлуки нам кажется черной ночью.
И прощанье с возлюбленной - труд мне тяжкий,
И расстаться с любимыми нелегко мне.
На суровость я жалуюсь лишь любимой,
Нет мне в мире приятеля или друга.
И забыть мне нельзя о вас - не утешит
Мое сердце хулящих речь, недостойных.
Бесподобная, страсть моя бесподобна.
Лишена ты подобия, я же - сердца.
Кто желает слыть любящим и боится
Укоризны - достоин тот лишь упрека".
И потом старуха велела бить в барабан отъезда, и войско двинулось, и
Хасан пошел со старухой, погруженный в море размышлений и произнося эта
стихи, а старуха побуждала его к терпению и утешала его, но Хасан не
приходил в себя и не разумел того, что она ему говорила. И они шли до
тех пор, пока не достигли первого острова из семи островов, то есть Ост-
рова Птиц. И когда они вступили туда, Хасан подумал, что мир перевернул-
ся - так сильны были там крики, - и у него заболела голова, и его разум
смутился, и ослепли его глаза, и ему забило уши. И он испугался сильным
испугом и убедился в своей смерти и сказал про себя: "Если это Земля
Птиц, то какова же будет земля Зверей?"
И когда старуха, называемая Шавахи, увидела, что он в таком состоя-
нии, она стала над ним смеяться и сказала: "О дитя мое, если таково твое
состояние на первом острове, то что же с тобой будет, когда ты достиг-
нешь остальных островов?" И Хасан стал молить Аллаха и умолять его, про-
ся у него помощи в том, чем он его испытал, и исполнения его желания. И
они ехали до тех пор, пока не пересекли Землю Птиц и не вышли из нее.
И они вошли в Землю Зверей и вышли из нее и вступили в Землю Джиннов.
И когда Хасан увидел ее, он испугался и раскаялся, что вступил с ними в
эту землю. И затем он попросил помощи у великого Аллаха и пошел с ними
дальше, и они вырвались из Землю Джиннов и дошли до реки и остановились
под большой вздымающейся горой и разбили свои шатры на берегу реки. И
старуха поставила Хасану возле реки скамью из мрамора, украшенную жемчу-
гом, драгоценными камнями и слитками червонного золота, и Хасан сел на
нее, и подошли воины, и старуха провела их перед Хасаном, а потом они
расставили вокруг Хасана шатры и немного отдохнули и поели и попили и
заснули спокойно, так как они достигли своей страны. А Хасан закрывал
себе лицо покрывалом, так что из-под него видны были только его глаза.
И вдруг толпа девушек подошла близко к шатру Хасана, и они сняли с
себя одежду и вошли в реку, и Хасан стал смотреть, как они моются. И де-
вушки принялись играть и веселиться, не зная, что Хасан смотрит на них,
так как они считали его за царевну, и у Хасана натянулась его струна,
так как он смотрел на девушек, обнаженных от одежд, и видел у них между
бедрами всякие разновидности: мягкое, пухлое, жирное, полное, совершен-
ное, широкое и обильное. И лица их были, как луны, а волосы, точно ночь
над днем, так как они были дочерьми царей.
И потом старуха поставила Хасану седалище и посадила его. И когда де-
вушки кончили мыться, они вышли из реки, обнаженные и подобные месяцу в
ночь полнолуния. И все войско собралось перед Хасаном, как старуха веле-
ла. Может быть, жена Хасана окажется среди них и он ее узнает.
И старуха стала спрашивать его о девушках, проходивших отряд за отря-
дом, а Хасан говорил: "Нет ее среди этих, о госпожа моя..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот седьмая ночь
Когда те настала восемьсот седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что старуха спрашивала Хасана о девушках, проходивших
отряд за отрядом - может быть, он узнает среди них свою жену, - но, вся-
кий раз как она спрашивала его о какомнибудь отряде, Хасан говорил: "Ее
нет среди этих, о госпожа моя!"
И потом, после этого, подошла к ним женщина в конце людей, которой
прислуживали десять невольниц и тридцать служанок - все высокогрудые де-
вы. И они сняли с себя одежды и вошли с их госпожой в реку, и та стала
их дразнить и бросать и погружать в реку и играла с ними таким образом
некоторое время, а затем они вышли из реки и сели. И их госпоже подали
шелковые полотенца, вышитые золотом, и она взяла их и вытерлась. И затем
ей принесли одежды, платья и украшения, сделанные джиннами, и она взяла
их и надела и гордо прошла среди воительниц со своими служанками.
И когда Хасан увидел ее, его сердце взлетело, и он воскликнул: "Вот
женщина, самая похожая на птицу, которую я видел во дворце моих сестер
девушек, и она так же поддразнивала своих приближенных, как эта!" - "О
Хасан, это ли твоя жена?" - спросила старуха. И Хасан воскликнул: "Нет,
клянусь твоей жизнью, о госпожа, это не моя жена, и я в жизни не видал
ее. И среди всех девушек, которых я видел на этих островах, нет подобной
моей жене и нет ей равной по стройности, соразмерности, красоте и пре-
лести". - "Опиши мне ее и скажи мне все ее признаки, чтобы они были у
меня в уме, - молвила тогда старуха. - Я знаю всякую девушку на островах
Вак, так как я надсмотрщица женского войска и управляю им. И если ты мне
ее опишешь, я узнаю ее и придумаю тебе хитрость, чтобы ее захватить".
И тогда Хасан сказал старухе: "У моей жены прекрасное лицо и стройный
стан, ее щеки овальны и грудь высока; глаза у нее черные и большие, ноги
- плотные, зубы белые; язык ее сладостен, и она прекрасна чертами и по-
добна гибкой ветви. Ее качества - невиданы, и уста румяны, у нее насурм-
ленные глаза и нежные губы, и на правой щеке у нее родинка, и на животе
под пупком - метка. Ее лицо светит, как округленная луна, ее стан тонок,
а бедра - тяжелы, и слюна ее исцеляет больного, как будто она Каусар или
Сельсебиль". - "Прибавь, описывая ее, пояснения, да прибавит тебе Аллах
увлечения", - сказала старуха. И Хасан молвил: "У моей Жены лицо прек-
расное и щеки овальные и длинная шея; у нее насурмленные глаза, и щеки,
как коралл, и рот, точно сердоликов печать, и уста, ярко-сверкающие, при
которых не нужно ни чаши, ни кувшина. Она сложена в форме нежности, и
меж бедер ее престол халифата, и нет подобной святыни в священных мес-
тах, как сказал об этом поэт:
Название, нас смутившее,
Из букв известных состоит:
Четыре ты на пять умножь,
И шесть умножь на десять ты".
И потом Хасан заплакал и пропел такую песенку:
"О сердце, когда тебя любимый оставит,
Уйти и сказать, что ты забыло, не вздумай!
Терпенье употреби - врагов похоронишь,
Клянусь, не обманется вовек терпеливый!"
И еще:
"Коль хочешь спастись, - весь век не двигайся с места,
Тоски и отчаянья не знай и гордыни.
Терпи и не радуйся совсем, не печалься,
А если отчаешься, прочти: не разверзли ль".
И старуха склонила на некоторое время голову к земле, а потом она
подняла голову к Хасану и воскликнула: "Хвала Аллаху, великому саном!
Поистине, я испытана тобою, о Хасан! О, если бы я тебя не знала! Ведь
женщина, которую ты описал, - это именно твоя жена, и я узнала ее по
приметам. Она старшая дочь царя величайшего, которая правит над всеми
островами Вак. Открой же глаза и обдумай свое дело, и если ты спишь, -
проснись! Тебе никогда нельзя будет ее достигнуть, а если ты ее достиг-
нешь, ты не сможешь получить ее, так как между нею и тобой то же, что
между небом и землей. Возвращайся же, дитя мое, поскорее и не обрекай
себя на погибель: ты обречешь меня вместе с тобой. Я думаю, что нет для
тебя в ней доли. Возвращайся же туда, откуда пришел, чтобы не пропали
наши души".
И старуха испугалась за себя и за Хасана, и, услышав слова старухи,
он так сильно заплакал, что его покрыло беспамятство. И старуха до тех
пор брызгала ему в лицо водой, пока он не очнулся от обморока. И он зап-
лакал и залил слезами свою одежду, от великой тоски и огорчения из-за
слов старухи, и отчаялся в жизни и сказал старухе: "О госпожа моя, а как
я вернусь, когда я дошел досюда, и не думал я в душе, что ты не в силах
помочь достигнуть мне цели, особенно раз ты надсмотрщица войска женщин и
управляешь ими". - "Заклинаю тебя Аллахом, о дитя мое, - сказала стару-
ха, - выбери себе девушку из этих девушек, и я дам ее тебе вместо твоей
жены, чтобы ты не попал в руки царям. Тогда у меня не останется хитрос-
ти, чтобы тебя выручить. Заклинаю тебя Аллахом, послушайся меня и выбери
себе одну из этих девушек, но не ту, и возвращайся поскорее невредимым и
не заставляй меня глотать твою горесть. Клянусь Аллахом, ты бросил себя
в великое бедствие и большую опасность, из которой никто не может тебя
выручить!"
И Хасан опустил голову и горько заплакал и произнес такие стихи:
"Хулителям сказал я: "не хулите!"
Ведь лишь для слез глаза мои существуют.
Их слезы переполнили и льются
Вдоль щек моих, а милая сурова.
Оставьте! От любви худеет тело,
Ведь я в любви люблю мое безумье.
Любимые! Все больше к вам стремленье,
Так почему меня не пожалеть вам?
Суровы вы, хоть клятвы и обеты
Я дал, и, дружбу обманув, ушли вы.
В день расставанья, как вы удалились,
Я выпил чашу низости в разлуке.
О сердце, ты в тоске по ним расплавься,
Будь щедрым ты на слезы, мое око!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот восьмая ночь
Когда же настала восемьсот восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что когда старуха сказала Хасану: "Ради Аллаха, о ди-
тя мое, послушайся моих слов и выбери себе одну из этих девушек, вместо
твоей жены, и возвращайся скорее в твою страну", - Хасан понурил голову
и заплакал сильным плачем и произнес упомянутые стихи, а окончив стихот-
ворение, он так заплакал, что его покрыло беспамятство. И старуха до тех
пор брызгала ему в лицо водой, пока он не очнулся от обморока, а затем
она обратилась к нему и сказала: "О господин мой, возвращайся в твою
страну! Когда я поеду с тобой в город, пропадет твоя душа и моя душа,
так как царица, когда она об этом узнает, будет упрекать меня за то, что
я вступила с тобою в ее страну и на ее острова, которых не достигал ник-
то из детей сынов Адама. Она убьет меня за то, что я взяла тебя с собой
и показала тебе этих дев, которых ты видел в реке, хотя не касался их
самец и не приближался к ним муж".
И Хасан поклялся, что он совершенно не смотрел на них дурным взгля-
дом, и старуха сказала ему: "О дитя мое, возвращайся в твою страну, и я
дам тебе денег, сокровищ и редкостей столько, что тебе не будут нужны
никакие женщины. Послушайся же моих слов и возвращайся скорее, не под-
вергая себя опасности, и вот я дала тебе совет".
И Хасан, услышав слова старухи, заплакал и стал тереться щеками об ее
ноги и воскликнул: "О моя госпожа и владычица и прохлада моего глаза,
как я вернусь после того, как дошел до этого места, и не посмотрю на
тех, кого желаю?! Я приблизился к жилищу любимой и надеялся на близкую
встречу, и, может быть, будет мне доля в сближении!" И потом он произнес
такие стихи:
"О цари всех прекрасных, сжальтесь над пленным
Тех очей, что могли б царить в царстве Кисры,
Превзошли вы дух мускуса ароматом
И затмили красоты роз своим блеском,
Где живете, там веет ветер блаженства,
И дыханьем красавицы он пропитан.
О хулитель, довольно слов и советов -
Ты явился с советами лишь по злобе.
Ни корить, ни хулить меня не годится
За любовь, коль не знаешь ты, в чем тут дело.
Я пленен был красавицы темным оком,
И любовью повергнут был я насильно.
Рассыпая слезу мою, стих нижу я,
Вот рассказ мой: рассыпан он и нанизан.
Щек румянец расплавил мне мое сердце,
И пылают огнем теперь мои члены.
Расскажите: оставлю коль эти речи,
Так какими расплавлю грудь я речами?
Я красавиц всю жизнь любил, но свершит ведь
Вслед за этим еще Аллах дел не мало".
А когда Хасан окончил свои стихи, старуха сжалилась над ним и пожале-
ла его и, подойдя к нему, стала успокаивать его сердце и сказала: "Успо-
кой душу и прохлади глаза и освободи твои мысли от заботы, клянусь Алла-
хом, я подвергну с тобою опасности мою душу, чтобы ты достиг того, чего
хочешь, или поразит меня гибель". И сердце Хасана успокоилось, и распра-
вилась у него грудь, и он просидел, беседуя со старухой, до конца дня.
И когда пришла ночь, все девушки разошлись, и некоторые пошли в свои
дворцы в городе, а некоторые остались на ночь в шатрах. И старуха взяла
Хасана с собой и пошла с ним в город и отвела ему помещение для него од-
ного, чтобы никто не вошел к нему и не осведомил о нем царицу, и она не
убила бы его и не убила бы того, кто его привел. И старуха стала прислу-
живать Хасану сама и пугала его яростью величайшего царя, отца его жены.
И Хасан плакал перед нею и говорил: "О госпожа, я избрал для себя
смерть, и свет мне противен, если я не соединюсь с женой и детьми! Я
подвергну себя опасности и либо достигну желаемого, либо умру". И стару-
ха стала раздумывать о том, как бы Хасану сблизиться и сойтись со своей
женой и какую придумать хитрость для этого бедняги, который вверг свою
душу в погибель, и не удерживает его от его намерения ни страх, ни
что-нибудь другое, и он забыл о самом себе, а сказавший поговорку гово-
рит: "Влюбленный не слушает слов свободного от любви".
А царицей острова, на котором они расположились, была старшая дочь
царя величайшего и было имя ее Нураль-Худа. И было у этой царицы семь
сестер - невинных девушек, и они жили у ее отца, который правил семью
островами и областями Вак, и престол этого царя был в городе, самом
большом из городов той земли. И вот старуха, видя, что Хасан горит же-
ланьем встретиться со своей женой и детьми, поднялась и отправилась во
дворец царицы Нур-аль-Худа и, войдя к ней, поцеловала землю меж ее рука-
ми. А у этой старухи была перед нею Заслуга, так как она воспитала всех
царских дочерей и имела над всеми ими власть и пользовалась у них поче-
том и была дорога царю.
И когда старуха вошла к царице Нур-аль-Худа, та поднялась и обняла ее
и посадила с собою рядом и спросила, какова была ее поездка, и старуха
отвечала ей: "Клянусь Аллахом, о госпожа, это была поездка благословен-
ная, и я захватила для тебя подарок, который доставлю тебе. О дочь моя,
о царица века и времени, - сказала она потом, - я привела с собой нечто
удивительное и хочу тебе эго показать, чтобы ты помогла мне исполнить
одно дело". - "А что это такое?" - спросила царица. И старуха рассказала
ей историю Хасана, с начала до конца. И она дрожала как тростинка в день
сильного ветра и наконец упала перед царевной и сказала ей: "О госпожа,
попросил у меня защиты один человек на берегу, который прятался под
скамьей, и я взяла его под защиту и привела его с собой в войске деву-
шек, и он надел оружие, чтобы никто его не узнал, и я привела его в го-
род. - И потом еще сказала царевне: - Я пугала его твоей яростью и осве-
домила его о твоей силе и мощи. И всякий раз, как я его пугаю, он плачет
и произносит стихи и говорит мне: "Неизбежно мне увидеть мою жену и де-
тей, или я умру, и я не вернусь в мою страну без них!" И он подверг себя
опасности и пришел на острова Вак, и я в жизни не видела человека, креп-
че его сердцем и с большей мощью, но только любовь овладела им до край-
ней степени..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот девятая ночь
Когда же настала восемьсот девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что старуха рассказала царевне Нураль-Худа историю
Хасана и сказала ей: "Я не видела человека крепче его сердцем, но только
любовь овладела им до крайней степени". И, услышав ее слова и поняв ис-
торию Хасана, царица разгневалась сильным гневом и склонила на некоторое
время голову к земле, а потом она подняла голову и посмотрела на старуху
и сказала ей: "О злосчастная старуха, разве дошла твоя мерзость до того,
что ты приводишь мужчин и приходишь с ними на острова Вак и вводишь их
ко мне, не боясь моей ярости? Клянусь головой царя, если бы не воспита-
ние и уважение, которым я тебе обязана, я бы убила тебя с ним сейчас же
самым скверным убиением, чтобы путешествующие поучались на тебе, о прок-
лятая, и никто бы не делал того ужасного дела, которое сделала ты и на
которое никто не властен. Но ступай приведи его сейчас же ко мне, чтобы
я на него посмотрела".
И старуха вышла от царевны ошеломленная, не зная, куда идти, и гово-
рила: "Все это несчастье пригнал ко мне Аллах через руки Хасана!" И она
шла, пока не вошла к Хасану, и сказала ему: "Вставай, поговори с цари-
цей, о тот, конец чьей жизни приблизился!" И Хасан вышел с нею, и язык
его неослабно поминал великого Аллаха и говорил: "О боже, будь ко мне
милостив в твоем приговоре и освободи меня от беды!" И старуха шла с
ним, пока не поставила его перед царицей Нураль-Худа (а старуха учила
Хасана по дороге, как он должен с ней говорить). И, представ перед
Нур-аль-Худа, Хасан увидел, что она закрыла лицо покрывалом. И он поце-
ловал землю меж ее руками и пожелал ей мира и произнес такие два стиха:
"Продли Аллах величье твое и радость,
И одари господь тебя дарами!
Умножь Аллах величье твое и славу
И укрепи тебя в борьбе с врагами!"
А когда он окончил свои стихи, царица сделала старухе знак поговорить
с ним перед нею, чтобы она послушала его ответы. И старуха сказала Хаса-
ну: "Царица возвращает тебе приветствие и спрашивает тебя: как твое имя,
из какой ты страны, как зовут твою жену и детей, из-за которых ты при-
шел, и как называется твоя страна?" И Хасан ответил (а он укрепил свою
душу, и судьбы помогли ему): "О царица годов и времен, единственная в
века и столетия! Что до меня, то мое имя - Хасанмногопечальный, и город
мой - Басра, а жена моя - имени ей я не знаю; что же до моих детей, то
одного зовут Насир, а другого - Мансур". И, услышав слова Хасана, царица
сказала ему: "Откуда она увезла своих детей?" И Хасан ответил: "О цари-
ца! Из города Багдада, из дворца халифа". - "А говорила она вам что-ни-
будь, когда улетала?" - спросила царица. И Хасан ответил: "Она сказала
моей матушке: "Когда твой сын придет и продлятся над ним дни разлуки, и
захочет он близости и встречи, и потрясут его ветры томления, пусть при-
ходит ко мне на острова Вак".
И тогда царица Нур-аль-Худа покачала головой и сказала: "Не желай она
тебя, она не сказала бы твоей матери этих слов, и если бы она тебя не
хотела и не желала бы близости с тобой, она бы не осведомила тебя, где
ее место и не позвала бы тебя в свою страну". - "О госпожа царей и пра-
вительница над всеми царями и нищими, - ответил Хасан, - о том, что слу-
чилось, я тебе рассказал, ничего от тебя не скрывая. Я прошу защиты у
Аллаха и у тебя, чтобы ты меня не обижала. Пожалей же меня и воспользуй-
ся наградой за меня и воздаянием. Помоги мне встретиться с женой и
детьми, серии мне предмет моих желаний и прохлади глаза мои встречей с
детьми и помоги мне их увидеть".
И он начал плакать, стонать и жаловаться и произнес такие два стиха:
"Тебя буду славить я, пока голубок кричит,
Усиленно, хоть бы не исполнил я должного.
Всегда ведь, когда я жил в былом благоденствии,
Я видел в тебе его причины и корни все".
И царица Нур-аль-Худа склонила голову к земле на долгое время, а по-
том она подняла голову и сказала Хасану: "Я пожалела тебя и сжалилась
над тобой и намерена показать тебе всех девушек в этом городе и в землях
моего острова. Если ты узнаешь твою жену, я отдам ее тебе, а если ты ее
не узнаешь, я тебя убью и распну на дверях дома старухи". И Хасан мол-
вил: "Я принимаю это от тебя, о царица времени". И он произнес такие
стихи:
"Вы подняли страсть во мне, а сами сидите вы,
Вы отняли сон у всех горящих, и спите вы,
Вы мне обещали, что не будете вы тянуть,
Но, повод мой захватив, меня обманули вы.
Любил вас ребенком я, не зная еще любви.
"Не надо же убивать меня?", - я вам жалуюсь.
Ужель, не боясь Аллаха, можете вы убить
Влюбленного, что пасет звезду, когда люди спят?
О родичи, если я умру, напишите вы
На камнях моей могилы: "Это влюбленный был".
И, может быть, юноша, что страстью, как я, сражен,
Увидя мою могилу, скажет мне: "Мир тебе!"
А окончив свои стихи, Хасан сказал: "Я согласен на условие, которое
ты мне поставила, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, вели-
кого!"
И тогда царица Нур-аль-Худа приказала, чтобы не осталось в городе де-
вушки, которая не поднялась бы во дворец и не прошла бы перед Хасаном, и
царица велела старухе Шавахи самой спуститься в город и привести всех
бывших в городе девушек к царице во дворец. И царица принялась вводить к
Хасану девушек сотню за сотней, так что в городе не осталось девушки,
которую она бы не показала Хасану, но Хасан не увидел среди них своей
жены. И царица спросила его: "Видел ли ты свою жену среди этих?" И Хасан
отвечал: "Клянусь Аллахом, о царица, ее среди них нет". И тогда царицу
охватил сильный гнев, и она сказала старухе: "Пойди и выведи всех, кто
есть во дворце, и покажи их ему".
И когда Хасану показали всех, кто был во дворце, он не увидел среди
них своей жены и сказал царице: "Клянусь жизнью твоей головы, о царица,
ее среди них нет". И царица рассердилась и закричала на тех, кто был
вокруг нее, и сказала: "Возьмите его и утащите по земле лицом вниз и от-
рубите ему голову, чтобы никто после него не подвергал себя опасности,
не узнал о нашем положении, не прошел по нашей стране и не вступал на
нашу землю и наши острова!" И Хасана вытащили лицом вниз и накинули на
него подол его платья и закрыли ему глаза и остановились подле него с
мечами, ожидая разрешения.
И тогда Шавахи подошла к царице и поцеловала землю меж ее рук и,
схватившись за полу ее платья, положила ее себе на голову и сказала: "О
царица, во имя воспитания, не торопись с ним, особенно раз ты знаешь,
что этот бедняк - чужеземец, который подверг свою душу опасности и испы-
тал дела, которых никто до него не испытывал, и Аллах - слава ему и ве-
личие! - спас его от смерти из-за его долгой жизни, и он услышал о твоей
справедливости и вошел в твою страну и охраняемое убежище. И если ты его
убьешь, разойдутся о тебе с путешественниками вести, что ты ненавидишь
чужеземцев и убиваешь их. А он, при всех обстоятельствах, под своей
властью и будет убит твоим мечом, если не окажется его жены в твоем го-
роде. В какое время ты ни захочешь, чтобы он явился, я могу возвратить
его к тебе. И к тому же я взяла его под защиту, только надеясь на твое
великодушие, так как ты обязана мне воспитанием, и я поручилась ему, что
ты приведешь его к желаемому, ибо я знаю твою справедливость и милосер-
дие, и, если он я не знала в тебе этого, я бы не привела его в твои го-
род. И я говорила про себя: "Царица на него посмотрит и послушает стихи,
которые он говорит, и прекрасные, ясные слова, подобные нанизанному жем-
чугу", Этот человек вошел в наши земли и поел нашей пищи, и соблюдать
его право обязательно для нас..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот десятая ночь
Когда же настала восемьсот десятая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что когда царица Нур-аль-Худа приказала своим слугам
схватить Хасана и отрубить ему голову, старуха стала ее уговаривать и
говорила ей: "Этот человек вошел в наши земли и поел нашей пищи, и соб-
людать его право для нас обязательно, особенно раз я обещала ему встречу
с тобою. Ты ведь знаешь, что разлука тяжела, и знаешь, что разлука
убийственна, в особенности - разлука с детьми. У нас не осталось ни од-
ной женщины, кроме тебя; покажи же ему твое лицо".
И царица улыбнулась и сказала: "Откуда ему быть моим мужем и иметь от
меня детей, чтобы я показывала ему лицо?" И затем она велела привести
Хасана, и его ввели к ней и поставили" перед нею, и тогда она открыла
лицо. И, увидев его, Хасан испустил великий крик и упал, покрытый беспа-
мятством. И старуха до тех пор ухаживала за ним, пока он не очнулся, а
очнувшись от беспамятства, он произнес такие стихи:
"Ветерочек из Ирака, что подул
В земли тех, кто восклицает громко: "Вак!"
Передай моим возлюбленным, что я
Горький вкус любви моей вкусил давно.
О, смягчитесь, люди страсти, сжальтесь вы.
Тает сердце от разлуки мук мое!"
А окончив свои стихи, он поднялся и посмотрел на царицу и вскрикнул
великим криком, от которого дворец чуть не свалился на тех, кто в нем
был, и затем упал, покрытый беспамятством.
И старуха до тех пор ухаживала за ним, пока он не очнулся, и спросила
его, что с ним, и Хасан воскликнул: "Эта царица - либо моя жена, либо
самый похожий на мою жену человек..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот одиннадцатая ночь
Когда же настала восемьсот одиннадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что когда старуха спросила Хасана, что с ним,
он воскликнул: "Эта царица - либо моя жена, либо самый похожий на мою
жену человек". И царица сказала: "Гора тебе, о нянюшка, этот чужеземец
бесноватый или помешанный, потому что он смотрит мне в лицо и таращит
глаза". - "О царица, - сказала старуха, - ему простительно, не взыщи с
него. Ведь пословица говорит: "Для больного от любви нет лекарства". Что
он, что бесноватый - все равно". А Хасан заплакал сильным плачем и про-
изнес такие два стиха:
"Увидя следы любимых, с тоски я таю
И слезы лью на месте их стоянки,
Прося того, кто нас испытал разлукой,
Чтоб мне послал любимых возвращенье".
И потом Хасан сказал царице: "Клянусь Аллахом, ты не моя жена, но ты
самый похожий на нее человек!" И царица Нур-аль-Худа так засмеялась, что
упала навзничь и склонилась на бок и сказала: "О любимый, дай себе отс-
рочку и рассмотри меня и ответь мне на то, о чем я тебя спрошу. Оставь
безумие, смущение и смятение, - приблизилось к тебе облегчение". - "О
госпожа царей и прибежище всех богатых и нищих, увидав тебя, я стал бес-
новатым, потому что ты либо моя жена, либо самый похожий на нее человек.
А теперь спрашивай меня о чем хочешь", - сказал Хасан. И царица спросила
его: "Что в твоей жене на меня похоже?" - "О госпожа моя, - ответил Ха-
сан, - все, что есть в тебе красивого, прекрасного, изящного и изнежен-
ного - стройность твоего стана и нежность твоих речей, румянец твоих
щек, и выпуклость грудей и все прочее, - на нее похожи".
И царица тогда обратилась к Шавахи, Умм-ад-Давахи, и сказала ей: "О
матушка, отведи его обратно на то место, где он у тебя был, и прислужи-
вай ему сама, а я обдумаю его дело. И если он человек благородный и хра-
ни г дружбу, приязнь и любовь, нам надлежит помочь ему, особенно потому,
что он пришел в нашу землю и ел нашу пищу и перенес тяготы путешествия и
борьбу с ужасами опасностей. Но когда ты доставишь его в свой дом, пору-
чи его твоим слугам и возвращайся ко мне поскорее, и если захочет вели-
кий Аллах, будет одно только благо". И старуха вышла и взяла Хасана и
пошла с ним в свое жилище и велела своим невольницам, слугам и прислуж-
никам ему служить и приказала принести ему все, что ему нужно, не упус-
кая ничего из должного.
А потом она поспешно вернулась к царице, и та велела ей надеть оружие
и взять с собой тысячу всадников из доблестных. И старуха Шавахи послу-
шалась ее приказаний и надела свои доспехи и призвала тысячу всадников,
и, когда она встала меж руками царицы и сообщила ей о прибытии тысячи
всадников, царица велела ей отправиться в город царя величайшего, ее от-
ца, и остановиться у его дочери Манар-ас-Сана, ее младшей сестры, и ска-
зать ей: "Одень твоих детей в рубахи, которые я для них сделала, и пошли
их к ее тетке, она стосковалась по ним".
И потом царица сказала старухе: "Я наказываю тебе, о матушка, скры-
вать дело Хасана, и когда ты возьмешь у нее детей, скажи ей: "Твоя сест-
ра приглашает тебя ее посетить". И она отдаст тебе детей и выедет ко
мне, желая меня посетить. Ты возвращайся с ними поскорее, а она пусть
едет не торопясь, и иди не по той дороге, по которой поедет она. Пусть
твой путь продолжается ночью и днем, и остерегайся, чтобы хоть кто-ни-
будь один не узнал об этом деле. И затем, я клянусь всеми клятвами, если
моя сестра окажется его женой и станет ясно, что ее дети - его дети, я
не помешаю ему взять ее и се отъезду с ним и с детьми..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот двенадцатая ночь
Когда же настала восемьсот двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что царица сказала старухе: "Я клянусь Аллахом
и подтверждаю всеми клятвами, что если она окажется его женой, я не по-
мешаю ему ее взять и помогу ему взять ее и уехать с нею в его страну". И
старуха поверила ее словам и не знала она, что задумала в душе царица, а
эта распутница задумала в душе, что если ее сестра не жена Хасана и ее
дети на него не похожи, она убьет его.
И потом царица сказала старухе: "О матушка, если правду говорит мое
опасение, его женой окажется моя сестра Манар-ас-Сана, а Аллах знает
лучше! Эти качества - ее качества, и все достоинства, которые он упомя-
нул: превосходная красота и дивная прелесть не найдутся ни у кого, кроме
моих сестер - в особенности, у младшей".
И старуха поцеловала ей руки и вернулась к Хасану и осведомила его о
том, что сказала царица, и у Хасана улетел от радости ум, и он подошел к
старухе и поцеловал ее в голову, и она сказала ему: "О дитя мое, не це-
луй меня в голову, а поцелуй в рот и считай это наградой За благополу-
чие. Успокой душу и прохлади глаза, и пусть твоя грудь будет всегда
расправлена, и не брезгай поцеловать меня в рот - я виновница твоей
встречи с нею. Успокой же твое сердце и ум, и пусть будет твоя грудь
всегда расправлена и глаз прохлажден и душа спокойна". И затем она прос-
тилась с ним и ушла, а Хасан произнес такие два стиха:
"Любви моей четыре есть свидетеля
(Во всяком деле свидетелей бывает двое):
Трепет сердца, и в членах дрожь постоянная,
И худоба тела, и уст молчание".
И потом он произнес еще такие два стиха:
"Две вещи есть - коль глаза слезами кровавыми
О них бы заплакали, грозя, что исчезнут, -
Десятую часть того, что должно, не дали бы
Те вещи - цвет юности и с милым разлука".
А старуха надела оружие и взяла с собою тысячу всадников и отправи-
лась на тот остров, где находилась сестра царицы, и ехала до тех пор,
пока не приехала к сестре царицы, а между городом Нур-аль-Худа и городом
ее сестры было три дня пути. И когда Шавахи достигла города, она вошла к
сестре царицы, Манар-ас-Сана, и приветствовала ее и передала ей при-
ветствие ее сестры Нур-аль-Худа и рассказала ей, что царица стосковалась
по ней и по ее детям, и сообщила ей, что царица Нур-альХуда на нее гне-
вается за то, что она ее не посещает. И царица Манар-ас-Сана ответила:
"Право против меня и за мою сестру. И я сделала упущение, не посетив ее,
но я посещу ее теперь".
И она велела вынести свои палатки за город и захватила для сестры
подходящие подарки и редкости. А царь, ее отец, посмотрел из окна дворца
и увидел, что выставлены палатки, и спросил об этом, и ему сказали: "Ца-
ревна Манар-ас-Сана поставила свои палатки на этой дороге, потому что
она хочет посетить свою сестру Нураль-Худа". И, услышав об этом, царь
снарядил для нее войско, чтобы доставить ее к ее сестре, и вынул из сво-
ей казны богатства, кушанья, напитки, редкости и драгоценности, для ко-
торых бессильны описания. А семь дочерей царя были родные сестры - от
одного отца и одной матери, кроме младшей. И старшую звали Нур-альХуда,
вторую - Наджм-ас-Сабах, третью - Шамс-ад-Духа, четвертую - Шаджа-
рат-ад-Дурр, пятую - Кут-аль-Кулуб, шестую - Шараф-аль-Банат, и седьмую
- Манар-асСана, и это была младшая из сестер и жена Хасана, и была она
им сестрой только по отцу.
И потом старуха подошла и поцеловала землю меж рук Манар-ас-Сана, и
Манар-ас-Сана спросила ее: "У тебя есть еще просьба, о матушка?" И ста-
руха сказала: "Царица Нур-аль-Худа, твоя сестра, приказывает тебе перео-
деть твоих детей и одеть их в рубашки, которые она им сшила, и послать
их к ней со мною. И я возьму их и поеду с ними вперед и буду вестницей
твоего прихода к ней". И когда Манар-ас-Сана услышала слова старухи, она
склонила голову к земле, и цвет ее лица изменился, и она просидела пону-
рившись долгое время, а потом покачала головой и подняла ее к старухе и
сказала: "О матушка, моя душа встревожилась и затрепетало мое сердце,
когда ты упомянула о моих детях. Ведь со времени их рождения никто не
видел их лица из джиннов и людей - ни женщины, ни мужчины, и я ревную их
к ветерку, когда он пролетает". И старуха воскликнула: "Что это за сло-
ва, о госпожа! Или ты боишься для них зла от твоей сестры..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тринадцатая ночь
Когда же настала восемьсот тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что старуха сказала госпоже Манар-ас-Сана: "Что
это за слова, о госпожа! Разве ты боишься для них зла от твоей сестры?
Да сохранит Аллах твой разум! Если ты хочешь ослушаться царицы в этом
деле, то ослушание для тебя невозможно - она будет на тебя гневаться. Но
твои дети - маленькие, о госпожа, и тебе простительно за них бояться, и
любящий склонен к подозрениям. Но ты знаешь, о дочка, мою заботливость и
любовь к тебе и к твоим детям, и я воспитала вас раньше их. Я приму их
от тебя и возьму их и постелю для них свои щеки и открою сердце и положу
их внутрь его, и мне не нужно наставлений о них в подобном этому деле.
Будь же спокойна душою и прохлади глаза и отошли их к ней. Я опережу те-
бя самое большее на день или на два".
И старуха до тех пор приставала к Манар-ас-Сана, пока ее бок не умяг-
чился, и она побоялась гнева своей сестры и не знала, что скрыто для нее
в неведомом. И она согласилась послать детей со старухой и позвала их и
выкупала и приготовила и, переодев их, надела на них те рубашки, и отда-
ла их старухе, а та взяла их и помчалась с ними, как птица, не по той
дороге, по какой шла их мать, как наказывала ей Нур-аль-Худа. И старуха
непрестанно ускоряла ход, боясь за детей, пока не приехала с ними в го-
род царицы Нуp-аль-Худа, и она переправилась с ними через реку и вошла в
город и пошла с детьми к царице Нур-аль-Худа, их тетке.
И, увидев детей, царица обрадовалась и обняла их и прижала к груди и
посадила одного мальчика на правую ногу, а другого - на левую ногу, а
потом она обратилась к старухе и сказала ей: "Приведи теперь Хасана! Я
дала ему покровительство и защитила его от моего меча. Он укрепился в
моем доме и поселился со мною в соседстве после того, как перенес страхи
и бедствия и пришел путями смерти, ужасы которых все возражали. Но при
этом он до сих пор не спасен от испития смертной чаши..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
|
