 |
|
Восемьсот девяносто первая ночь
Когда же настала восемьсот девяносто первая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Ситт-Мариам с Нур-аддином остано-
вились в этой долине, они поели ее плодов и напились из ее ручьев и пус-
тили коней поесть на пастбище, и кони поели и попили в этой долине. И
Нур-ад-дин с Мариам сели и начали беседовать и вспоминать свое дело и
то, что с ними случилось, и всякий из них сетовал другому на то, какие
он испытал мучения в разлуке и что он перенес в тоске и отдалении. И
когда они так сидели, вдруг поднялась пыль, застилая края неба, и они
услышали ржание коней и бряцание оружия.
А причиною этого было вот что. Когда царь выдал свою дочь замуж за
везиря, и тот вошел к ней в ту же ночь, и настало утро, царь захотел по-
желать им доброго утра, как бывает обычно у царей с их дочерьми. И он
поднялся, и взял шелковые материи, и стал разбрасывать золото и серебро,
чтобы его подхватывали евнухи и прислужницы, и царь до тех пор шел с
несколькими слугами, пока не достиг нового дворца, и он увидел, что ве-
зирь брошен на постель и не отличает головы от ног. И царь огляделся во
дворце направо и налево и не увидел своей дочери, и замутилось его сос-
тояние, и заняло это его мысли, и исчез его рассудок. И он велел принес-
ти горячей воды, крепкого уксуса и ладана, и когда ему принесли их, сме-
шал все это вместе и впустил везирю в вое. И затем он потряс его, и
бандж выпал у него из нутра, точно кусок сыру, и тогда царь впустил
смесь везирю в нос второй раз, и тот проснулся. И царь спросил его, что
с ним и что с его дочерью Мариам, и везирь сказал ему: "О царь величай-
ший, я ничего о ней не знаю, кроме того, что она своей рукой дала мне
выпить кубок вина, и после того я пришел в сознание только сейчас и не
знаю, какое с ней было дело".
И когда царь услышал слова везиря, свет стал мраком перед лицом его,
и он вытащил меч и ударил им везиря по голове, и меч показался, блистая,
между его зубов.
А потом царь в тот же час и минуту послал за слугами и конюхами, и
когда они явились, потребовал тех двух коней, и слуги сказали: "О царь,
кони пропали сегодня ночью, и наш старший тоже пропал вместе с ними. Ут-
ром мы нашли все двери отпертыми". - "Клянусь моей религией и тем, что
исповедует моя вера, - воскликнул царь, - коней взял не кто иной, как
моя дочь, - она и тот пленный, что прислуживал в церкви! Он похитил мою
дочь в первый раз, и я узнал его истинным образом, и освободил его из
моих рук только этот кривой везирь, и ему уже воздано за его поступок!"
И потом царь тотчас же позвал своих трех сыновей - а это были доб-
лестные богатыри, каждый из которых стоил тысячи всадников в пылу битвы
и на месте боя и сражения, - и закричал на них, и велел им садиться на
коней. И они сели, и царь сел на коня в числе их вместе с избранными
своими патрициями, вельможами правления и знатными людьми, и они поехали
по следам беглецов и настигли их в той долине.
Когда Мариам увидела их, она поднялась, села на своего коня, подвяза-
ла меч и надела доспехи и оружие, а потом она спросила Нур-ад-дина: "В
каком ты состоянии и каково твое сердце в бою, сражении и стычке?" - "Я
устойчив в стычке, как устойчив кол в отрубях", - ответил Нур-ад-дин, и
затем он начал говорить и сказал:
"О Марьям, брось корить меня так больно,
И смерти не ищи мне с долгой пыткой.
Откуда мне, скажи, воякой сделаться,
Когда пугаюсь я карканья вороны?
А когда увижу внезапно мышь, так пугаюсь я,
Что лью со страху я себе в одежду.
Люблю бои я только в одиночестве,
И знает кусе весь пыл и ярость зебба.
Вот это - правильное мненье! Всякое
Другое мненье правильным не будет".
И когда Мариам услышала от Нур-ад-дина эти слова и нанизанные стихи,
она явила ему смех и улыбку и сказала: "О господин мой Нур-ад-дин, оста-
вайся на месте, и я избавлю тебя от их зла, хотя бы их было числом
столько, сколько песчинок". И она в тот же час и минуту приготовилась,
и, сев на спину коня, выпустила из рук конец поводьев, и повернула копье
острием вперед, и конь понесся под нею, точно дующий ветер или вода,
когда она изливается из узкой трубы. А Мариам была из храбрейших людей
своего времени, бесподобная в ее век и столетие, ибо отец научил ее, еще
малолеткой, ездить на спине коней и погружаться в море боя темной ночью.
И она сказала Нур-ад-дину: "Садись на коня и будь за моей спиной, а если
мы побежим, старайся не упасть, ибо твоего коня не настигнет настигаю-
щий".
И когда царь увидел свою дочь Мариам, он узнал ее как нельзя лучше и"
обернувшись к своему старшему сыну, сказал ему: "О Бартут, о прозванный
Рас-аль-Каллут! Это твоя сестра Мариам, наверное и без сомнения. Она по-
неслась на нас и хочет биться с нами и сражаться; выйди же к ней и поне-
сись на нее. Во имя Мессии и истинной веры, если ты ее одолеешь, не уби-
вай ее, не предложив ей христианскую веру, и если она вернется к своей
древней вере, приведи ее пленницей, а если она не вернется к ней, убей
ее самым скверным убиением и изувечь ее наихудшим способом, а также и
того проклятого, который с нею, изувечь самым скверным способом". И Бар-
тут ответил: "Внимание и повиновение!"
И затем он в тот же час и минуту выехал к своей сестре Мариам и по-
несся на нее, и она встретила его, и поднялась на него, и приблизилась к
нему, и подъехала близко. И тогда Бартут сказал ей: "О Мариам, разве не-
достаточно того, что из-за тебя случилось, когда ты оставила веру отцов
и дедов и последовала вере бродящих по землям? (Он подразумевал веру ис-
лама.) Клянусь Мессией и истинной верой, - воскликнул он потом, - если
ты не вернешься к вере царей, твоих отцов и дедов, и не пойдешь к ней
наилучшим путем, я убью тебя злейшим убийством и изувечу тебя наихудшим
образом!" И Мариям засмеялась словам своего брата и воскликнула: "Не бы-
вать, не бывать, чтобы вернулось минувшее или ожил бы умерший! Нет, я
заставлю тебя проглотить сильнейшую печаль! Клянусь Аллахом, я не отс-
туплю от веры Мухаммеда, сына Абд-Аллаха, чье наставление всеобъемлюще,
ибо это есть истинная вера, и не оставлю правого пути, хотя бы пришлось
мне испить чашу смерти..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот девяносто вторая ночь
Когда же настала восемьсот девяносто вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Мариам сказала своему брату: "Не бывать,
чтоб я отступилась от веры Мухаммеда, сына Абд-Аллаха, чье наставление
всеобъемлюще, ибо это вера правого пути, хотя бы пришлось мне испить ча-
шу смерти!"
И когда услыхал проклятый Бартут от своей сестры эти слова, свет сде-
лался пред лицом его мраком, и показалось ему это дело значительным и
великим. И запылал между ними бой, и жестокой стала борьба и схватка, и
погрузились они оба в долины, широкие и длинные, и терпели страдания, и
устремились на них взоры, и поразила их оторопь. И они гарцевали продол-
жительное время и долго сражались. И всякий раз как открывал Бартут про-
тив своей сестры Мариам какой-нибудь способ боя, она уничтожала его и
отражала своим прекрасным искусством, силой своего превосходства,
уменьем и доблестью. И они сражались таким образом, пока не сомкнулась
над их головами пыль и витязи не скрылись от взоров, и Мариам до тех пор
обманывала Бартута и преграждала ему дорогу, пока он не утомился, и про-
пала тогда его решимость и разрушилась его твердость, и ослабела его си-
ла. И Мариам ударила его мечом по плечу, и меч вышел, сверкая, через его
связки, и поспешил Аллах послать его душу в огонь (а скверное это обита-
лище!).
И затем Мариам проскакала по полю, на месте боя и сражения, и стала
требовать поединка и просить единоборства, и крикнула: "Есть ли боец,
есть ли противник? Пусть же не выходит ко мне в сей день ленивый или
слабый! Пусть выходят ко мне только богатыри врагов веры, чтобы напоила
я их из чаши позорной пытки! О поклонники идолов, обладатели нечестия и
непокорства, сегодня день, когда побелеют лица людей веры и почернеют
лица тех, кто не верит во всемилостивого". И когда царь увидел, что его
старший сын убит, он стал бить себя по лицу и разорвал на себе одежду и,
кликнув своего среднего сына, сказал ему: "О Бартус, о прозванный
Хар-ас-Сус, выезжай, о дитя мое, скорее на бой с твоей сестрой Мариам!
Отомсти ей за твоего брата Бартута и приведи ее ко мне пленницей, пос-
рамленной, униженной". И Бартус отвечал: "О батюшка, слушаю и повину-
юсь!"
И он выступил против своей сестры Марнам и понесся на нее, и Мариам
встретила его и понеслась на него, и они начали сражаться сильным боем,
сильнее, чем первый бой. И ее второй брат увидел, что он слаб для боя с
нею, и захотел убежать и удрать, но не мог из-за ее сильной ярости, ибо
всякий раз, как он хотел положиться на бегство, Мариам приближалась к
нему и подъезжала вплотную и теснила его. И потом она ударила Бартуса
мечом по шее, и меч вышел, сверкая, у него из глотки, и послала его
вслед его брату, и проскакала по боевому полю, на месте боя и сражения,
и крикнула: "Где витязи и храбрецы, где кривой и хромой витязь, облада-
тель искривленной веры? И тогда царь, отец ее, закричал, с израненным
сердцем и оком, слезами разъеденным: "Она убила моего среднего сына,
клянусь Мессией и истинной верой!" И потом он кликнул своего меньшего
сына и сказал ему: "О Фасьян, о прозванный Седьхас-Сыбьян, выходи, о ди-
тя мое, на бой с твоей сестрой и отомсти за твоих братьев! Сшибись с
нею, и счастье либо тебе, либо против тебя. И если ты ее одолеешь, убей
ее наихудшим убиением".
И тут выступил против Мариам ее меньшой брат и понесся на нее, и Ма-
риам пошла на него с превосходным искусством, и понеслась на него с
прекрасным уменьем, смелостью, знанием боя и доблестью, и крикнула: "О
проклятый, о враг Аллаха и враг мусульман, я отправлю тебя вслед твоим
братьям, а плох приют нечестивых!" И затем она вытащила меч из ножен и
ударила своего брата, перерубив ему шею и руки, и отправила его вслед
братьям, и поспешил Аллах послать его душу в огонь (а скверное это оби-
талище!)
И когда патриции и витязи, которые поехали с отцом царевны, увидели,
что три его сына убиты (а они были самые храбрые люди своего времени), в
их сердце запал страх перед Ситт-Мариам, и ошеломила их боязнь, и они
свесили головы к земле и убедились в своей смерти, уничтожении, унижении
и гибели. И сгорели их сердца от гнева в пламени огня, и они повернули
спину и положились на бегство. И когда увидел царь, что его сыновья уби-
ты и войска побежали, взяло его недоумение и оторопь, и сгорело его
сердце в пламени огня, и он сказал себе: "Поистине, Ситт-Мариам нас
уничтожила, и если я подвергну себя опасности и выступлю к ней один,
она, может быть, меня одолеет и покорит, и убьет меня гнуснейшим
убийством, и изувечит самым скверным образом, как она убила своих
братьев, ибо не осталось у нее на нас надежды, и нечего нам желать ее
возвращения. И, помоему, надлежит мне сберечь мою честь и вернуться в
мой город".
И потом царь отпустил поводья коня и вернулся в свой город" и когда
он оказался у себя во дворце, в его сердце вспыхнул огонь из-за убиения
его трех сыновей, бегства его войска и позора его чести. И, не просидев
получаса, он потребовал к себе вельмож правления и больших людей царства
и пожаловался им на то, что сделала с ним его дочь Мариам, которая убила
своих братьев, и на горе и печаль, им перенесенную, и спросил у вельмож
совета. И они все посоветовали ему написать письмо преемнику Аллаха на
земле его, повелителю правоверных Харуну арРашиду, и осведомить его об
этом деле. И царь написал ар-Рашиду письмо такого содержания: "После
привета повелителю правоверных: у нас есть дочь по имени Мариам-кушачни-
ца, и испортил ее против нас пленник из пленных мусульман по имени
Нур-ад-дин Али, сын купца Тадж-ад-дина, каирца, и похитил ее ночью, и
вышел с нею в сторону своей земли. И я прошу милости владыки нашего, по-
велителя правоверных, чтобы он написал во все мусульманские земли приказ
отыскать ее и прислать к нам с верным посланцем..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот девяносто третья ночь
Когда же настала восемьсот девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что царь Афранджи написал халифу, повелителю
правоверных Харуну ар-Рашиду письмо, в котором умолял его, прося о своей
дочери Мариам, и ходатайствовал о милости написать во все мусульманские
страны приказ, чтобы Мариам разыскали и отослали с верным посланием из
слуг его величества, повелителя правоверных. И между прочим в письме
заключалось: "А за помощь нам в этом деле мы назначим вам половину горо-
да Румы великой, чтобы вы строили там мечети для мусульман, и будет вам
доставляться его подать".
И после того как царь написал это письмо, по совету знатных людей
своего царства и вельмож правления, он свернул его и позвал везиря, ко-
торый был назначен везирем вместо кривого везиря, и приказал ему запеча-
тать письмо царской печатью, и вельможи правления тоже припечатали его,
поставив на нем сначала подпись своей руки. А потом царь сказал своему
везирю: "Если ты приведешь ее, тебе будет от меня надел двух эмиров, и я
награжу тебя одеждой с двумя нашивками". И он отдал везирю письмо и при-
казал ему отправиться в город Багдад, Обитель Мира, и вручить письмо по-
велителю правоверных из рук в руки.
И везирь выехал с посланием и ехал, пересекая долины я степи, пока не
достиг города Багдада. И, вступив в город, везирь провел там три дня,
устраиваясь и отдыхая, а потом он спросил, где дворец повелителя право-
верных Харуна ар-Рашида, и ему указали его. И, достигнув дворца, везирь
попросил у повелителя правоверных разрешения войти, и халиф разрешил
ему. И везирь вошел к ар-Рашиду и, поцеловав перед ним землю, подал ему
письмо от царя Афранджи и с ним диковинные подарки и редкости, подходя-
щие для повелителя правоверных. И когда халиф развернул письмо и прочи-
тал его и понял его содержание, он тотчас же велел своим везирям напи-
сать письма во все мусульманские страны, и они это сделали, и изъяснили
в письмах облик Мариам и облик Нур-аддина, и обозначили его имя и ее
имя, и упомянули, что они беглецы, так что всякий, кто их обнаружит,
пусть схватит их и отошлет к повелителю правоверных. И они предостерегли
наместников, чтобы те не оказали в этом промедления, беспечности или
небрежения. И затем письма запечатали и разослали с гонцами к наместни-
кам, и те поспешили с исполнением приказа и принялись искать во всех го-
родах тех, у кого был указанный облик.
Вот что было с этими правителями и их подчиненными. Что же касается
Нур-ад-дина каирского и Мариам-кушачницы, дочери царя Афранджи, то после
бегства царя и его войска они в тот же час и минуту сели на коней и нап-
равились в страны Сирии, и покрыл их покрывающий, и они достигли города
Дамаска. А объявления о розыске, которые разослал халиф, опередили их в
Дамаске на один день, и эмир Дамаска узнал, что ему приказано схватить
обоих беглецов, когда он их найдет, и доставить их к халифу.
И когда был день их прибытия в Дамаск, подошли к ним соглядатаи и
спросили их, как их имена, и беглецы сказали правду и рассказали свою
историю и все, что с ними случилось, и их узнали, и схватили, и взяли, и
привели их к эмиру Дамаска, и тот отправил их к халифу в город Багдад,
Обитель Мира.
И по прибытии туда, попросили разрешения войти к повелителю правовер-
ных Харуну ар-Рашиду, и тот позволил, и прибывшие вошли, и поцеловали
землю меж его руками, и сказали: "О повелитель правоверных, эта девушка
- Мариам-кушачница, дочь царя Афранджи, а это - Нур-ад-дин, сын купца
Тадж-ад-дина каирского, пленник, который испортил ее против воли ее отца
и украл ее из его страны и царства и уехал с нею в Дамаск. Мы нашли их,
когда они вступили в Дамаск, и спросили их, как их зовут, и они ответили
нам правду, и тогда мы привели и доставили их к тебе".
И повелитель правоверных взглянул на Мариам и увидел, что она стройна
ростом и станом, говорит ясной речью, красавица среди людей своего вре-
мени, единственная в свой век и столетие, и обладает сладостным языком,
твердым духом и сильным сердцем. И когда Мариам подошла к халифу, она
поцеловала землю меж его руками и пожелала ему вечной славы и счастья и
прекращения бед и напастей. И халифу понравилась красота ее стана, неж-
ность ее речи и быстрота ее ответов, и он спросил ее: "Ты ли - Мари-
ам-кушачница, дочь царя Афранджи?" И Мариам ответила: "Да, о повелитель
правоверных и имам единобожников, охранитель в боях веры и сын дяди гос-
подина посланных". И тогда халиф обернулся и увидел, что Али Нур-ад-дин
- красивый юноша, прекрасно сложенный, подобный светящейся луне в ночь
ее полноты, и спросил его: "Ты - Нур-ад-дин, пленник, сын купца
Тадж-ад-дина каирского?" И Нур-ад-дин ответил: "Да, о повелитель право-
верных и опора всех к нему направляющихся". - "Как ты похитил эту женщи-
ну из царства ее отца и убежал с нею?" - спросил халиф. И Нур-ад-дин
принялся рассказывать ему обо всем, что с ним случилось, с начала до
конца, и, когда он кончил свой рассказ, халиф удивился всему этому до
крайней степени, и его охватил от удивления великий восторг, и он воск-
ликнул:
"Сколь много приходится терпеть мужам!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот девяносто четвертая ночь
Когда же настала восемьсот девяносто четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда халиф Харун ар-Рашид просил
Нур-ад-дина о его истории и тот рассказал ему все, что с ним случилось,
от начала до конца, халиф до крайности удивился этому и воскликнул:
"Сколь много приходится терпеть мужам! - а потом обратился к СиттМариам
и сказал ей: - О Мариам, знай, что твой отец, царь Афранджи, написал нам
о тебе. Что ты скажешь?" - "О преемник Аллаха на земле его, поддерживаю-
щий установления его пророка и предписания его! - ответила Мариам. - Да
увековечит Аллах над тобою счастье и да защитит тебя от бед и напастей!
Ты - преемник Аллаха на земле его! Я вступила в вашу веру, ибо она есть
вера твердо стоящая, истинная, и оставила религию нечестивых, которые
говорят ложь о Мессии, и стала верующей в Аллаха великодушного, и считаю
правдой то, с чем пришел его милосердый посланник. Я поклоняюсь Аллаху
(слава и величие ему!), объявляю его единым богом, падаю перед ним ниц,
в смирении, и прославляю его, и я говорю, стоя меж руками халифа: "Сви-
детельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммед
- посол Аллаха; послал он его с наставлением на правый путь и верою ис-
тинной, чтобы поставил он ее превыше всякой веры, хотя бы было это отв-
ратительно многобожникам. И разве дозволено тебе, о повелитель правовер-
ных, внять письму царя еретиков и отослать меня в страну нечестивых, ко-
торые предают товарищей владыке всезнающему и возвеличивают крест, и
поклоняются идолам, и веруют в божественность Исы, хотя он сотворен? И
если ты сделаешь со мной это, о преемник Аллаха, я уцеплюсь за твою полу
в день смотра перед Аллахом и пожалуюсь на тебя сыну твоего дяди, пос-
ланнику Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!), в тот
день, когда не поможет ни имущество, ни сыновья, никому, кроме тех, кто
пришел к Аллаху с сердцем здравым".
И повелитель правоверных воскликнул: "О Мариам, сохрани Аллах, чтобы
я когда-нибудь это сделал! Как возвращу я женщину-мусульманку, объявляю-
щую единым Аллаха и посланника его, к тому, что запретил Аллах и его
посланник?" И Мариам воскликнула: "Свидетельствую, что нет бога, кроме
Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммед - посол Аллаха!" И повелитель
правоверных молвил: "О Мариам, да благословит тебя Аллах и да умножит
руководство тобой на пути к исламу! Раз ты стала мусульманкой, объявляю-
щей Аллаха единым, - у нас появился перед тобой обязательный долг, и
заключается он в том, что я не допущу с тобою никогда крайности, хотя бы
мне дали за тебя полную землю драгоценностей и золота. Успокойся же ду-
шою и прохлади глаза, и пусть твоя грудь расправится и твое сердце будет
спокойно. Согласна ли ты, чтобы этот юноша, Али-каирец, был тебе мужем,
а ты ему женой?" - "О повелитель правоверных, - сказала Мариам, - как
мне не согласиться, чтобы он был мне мужем, когда он купил меня своими
деньгами и был милостив ко мне крайней милостью? И в довершение милости
ко мне, он из-за меня подвергал свою душу опасности много раз".
И выдал тогда Мариам замуж за Нур-ад-дина владыка наш, повелитель
правоверных, и сделал ей приданое, и призвал кади, и свидетелей, и
вельмож правления к присутствию в день замужества и при писании записи,
и был это день многолюдный.
А затем после этого повелитель правоверных в тот же час и минуту об-
ратился к везирю царя румов, который в это время был тут, и спросил его:
"Слышал ли ты ее слова? Как я отошлю ее к ее нечестивому отцу, когда она
- мусульманка, единобожница? Ведь, может быть, он причинит ей зло и бу-
дет груб с нею, тем более что она убила его сыновей, и я понесу ее грех
в день воскресения. А сказал ведь Аллах великий: "И не установил Аллах
нечестивым против мусульман пути". Возвращайся же к твоему царю и скажи
ему: "Отступись от этого дела".
А этот везирь был глупый, и он сказал халифу: "О повелитель правовер-
ных, клянусь Мессией и истинной верой, мне невозможно возвратиться без
Мариам, хотя бы и была она мусульманкой, так как если я вернусь к ее от-
цу без нее, он убьет меня". И халиф воскликнул: "Возьмите этого прокля-
того и убейте его!" И он произнес такой стих:
"Награда вот перечащим,
Тем, кто выше их, непокорным мне!"
И потом он велел отрубить проклятому везирю голову и сжечь его, и
Ситт-Мариам сказала: "О повелитель правоверных, не марай твоего меча
кровью этого проклятого!" И она обнажила меч и, ударив им везиря, отмах-
нула ему голову от тела, и пошел он в обитель гибели, и приют ему - ге-
енна. (А скверное это обиталище!) И халиф удивился твердости руки Мариам
и силе ее духа, и он наградил Нур-ад-дина роскошной одеждой, и отвел Ма-
риам с Нур-ад-дином помещение во дворце, и назначил им выдачи, и жало-
ванье, и кормовые, и велел отнести к ним все, что было нужно из одежд,
ковров и дорогой посуды.
И они провели в Багдаде некоторое время, живя сладостной и приятней-
шей жизнью, а потом Нур-ад-дин затосковал по отцу и матери и рассказал
об этом халифу и попросил у него позволения отправиться в свою страну и
посетить близких. И он позвал Мариам и привел ее пред лицо халифа, и тот
разрешил ему поехать и наделил его дарами и дорогими редкостями. И он
поручил Мариам и Нур-ад-дина друг другу и велел написать эмирам Каира
Охраняемого и тамошним ученым и вельможам, чтобы они заботились о
Нур-ад-дине, его родителях и невольнице и оказывали им крайнее уважение.
И когда дошли вести об этом до Каира, купец Таджад-дин обрадовался
возвращению своего сына Нур-ад-дина, и его мать тоже обрадовалась этому
до крайности. И вышли ему навстречу знатные люди, эмиры и вельможи прав-
ления, вследствие наказа халифа, и они встретили Нур-ад-дина. И был это
день многолюдный, прекрасный и дивный, когда встретился любящий с люби-
мым и соединился ищущий с искомым, и начались пиршества - каждый день у
одного из эмиров. И все обрадовались их прибытию великой радостью и ока-
зывали им уважение, все возвышающееся, и когда встретился Нур-ад-дин со
своим отцом и матерью, они обрадовались друг другу до крайней степени, и
прошли их заботы и огорчения.
И так же обрадовались они Ситт-Мариам и оказали ей крайнее уважение,
и стали прибывать к ним подарки и редкости от всех эмиров и больших куп-
цов, и испытывали они каждый день новое наслаждение и радость большую,
чем радость в праздник.
И они прожили в постоянной радости, наслаждении и обильном и веселя-
щем благоденствии за едой, питьем, развлечениями и увеселениями некото-
рое время, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучи-
тельница собраний, опустошающая дома и дворцы и населяющая утробы могил.
И были они перенесены из дольней жизни к смерти и оказались в числе
умерших. Да будет же слава живому, который не умирает и в чьей руке клю-
чи видимого и невидимого царства!"
|
