 |
|
Рассказывают также, что был в древние времена и минувшие века и сто-
летия один купец среди купцов, пребывавший в земле Басры, и было у этого
купца двое детей мужского пола, и обладал он большими деньгами. И опре-
делил Аллах всеслышащий и премудрый, чтобы преставился этот купец к ми-
лости великого Аллаха и оставил свои богатства, и принялись сыновья об-
ряжать его и похоронили. А после того они разделили деньги между собою
поровну, и каждый из них взял свою долю, и они открыли себе две лавки -
один стал медником, а другой - ювелиром.
И ювелир, в один из дней, сидел у себя в лавке и вдруг видит - идет
на рынке, среди людей, человек персиянин. И он прошел мимо лавки юно-
ши-ювелира и взглянул на его изделия и осмотрел их с пониманием, и они
ему понравились. А имя юноши-ювелира было Хасан. И персиянин покачал го-
ловой и сказал: "Клянусь Аллахом, ты хороший ювелир!" - и стал смотреть,
как юноша работает. А тот стал смотреть в старую книгу, которая была у
него в руке, и он всегда так поступал, когда люди любовались его красо-
той, прелестью, стройностью и соразмерностью.
А когда настало время послеполуденной молитвы, лавка очистилась от
людей, персиянин обратился к Хасану и сказал ему: "О дитя мое, ты краси-
вый юноша! Что это за книга? У тебя нет отца, а у меня нет сына, и я
знаю ремесло, лучше которого нет на свете..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот семьдесят девятая ночь
Когда же настала семьсот семьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что персиянин обратился к Хасануювелиру и
сказал ему: "О дитя мое, ты красивый юноша, и у тебя нет отца, а у меня
нет сына, и я знаю ремесло, лучше которого нет на свете. Много народу из
людей просило меня научить их, но я не соглашался, а теперь моя душа со-
гласна, чтобы я научил тебя этому ремеслу и сделал тебя моим сыном. И я
поставлю между тобою и бедностью преграду, и ты отдохнешь от работы с
молотком, углем и огнем". - "О господин мой, а когда ты меня научишь?" -
спросил Хасан. И персиянин ответил: "Завтра я к тебе приду и сделаю тебе
из меди чистое золото, в твоем присутствии".
И Хасан обрадовался и простился с персиянином и пошел к своей матери.
Он вошел и поздоровался и поел с нею и рассказал ей историю с персияни-
ном, ошеломленный, потеряв ум и разумение. И мать его сказала: "Что с
тобой, о дитя мое? Берегись слушать слова людей, особенно персиян, и не
будь им ни в чем послушен. Это великие обманщики, которые знают ис-
кусство алхимии и устраивают с людьми штуки и берут их деньги и съедают
их всякой ложью". - "О матушка, - ответил Хасан, - мы люди бедные, и нет
у нас ничего, на что бы он позарился и устроил с нами штуку. Этот перси-
янин - старец праведный, и на нем следы праведности, и Аллах лишь внушил
ему склонность ко мне". И мать Хасана умолкла, затаив гнев. А сердце ее
сына было занято, и сон не брал его в эту ночь, так сильно он радовался
тому, что сказал ему персиянин.
А когда наступило утро, он взял ключи и отпер лавку, и вдруг подошел
к нему тот персиянин. И Хасан поднялся для него и хотел поцеловать ему
руки, но старик не дал ему и не согласился на это и сказал: "О Хасан,
приготовь плавильник и поставь мехи". И Хасан сделал то, что велел ему
персиянин, и зажег угли. И тогда персиянин спросил его: "О дитя мое,
есть у тебя медь?" - "У меня есть сломанное блюдо", - ответил Хасан. И
персиянин велел ему сжать блюдо и разрезать его ножницами на мелкие кус-
ки. И Хасан сделал так, как сказал ему старик, и изрезал блюдо на мелкие
куски и, бросив их в плавильник, дул на огонь мехами, пока куски не
превратились в жидкость. И тогда персиянин протянул руку к своему тюрба-
ну и вынул из него свернутый листок и, развернув его, высыпал из него в
плавильник с полдрахмы чего-то, и это было что-то похожее на желтую
сурьму. И он велел Хасану дуть на жидкость мехами, и Хасан делал так,
как он ему велел, пока жидкость не превратилась в слиток золота.
И когда Хасан увидел это, он оторопел, и его ум смутился от охватив-
шей его радости. И он взял слиток и перевернул его и, взяв напильник,
обточил слиток, и увидел, что это чистое золото высшей ценности. И его
ум улетел, и он был ошеломлен от сильной радости и склонился к руке пер-
сиянина, чтобы ее поцеловать, но тот не дал ему и сказал: "Возьми этот
слиток, пойди на рынок, продай его и получи его цену поскорее, и не раз-
говаривай". И Хасан пошел на рынок и отдал слиток посреднику, и тот взял
его и потер и увидел, что это чистое Золото. И ворота пены открыли де-
сятью тысячами дирхемов, и купцы стали набавлять, и посредник продал
слиток за пятнадцать тысяч дирхемов, и Хасан получил его цену. И он по-
шел домой и рассказал матери обо всем, что сделал, и сказал: "О матушка,
я научился этому искусству".
И мать стала над ним смеяться и воскликнула: "Нет мощи и силы, кроме
как у Аллаха, высокого, великого!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до семисот восьмидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до семисот восьмидесяти, она ска-
зала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Хасан-ювелир расска-
зал своей матери о том, что сделал персиянин, и сказал: "Я научился это-
му искусству", его мать воскликнула: "Нет мощи и силы, кроме как у Алла-
ха, высокого, великого!" - и умолкла, затаив досаду.
А Хасан взял по своей глупости ступку и пошел с нею к персиянину, ко-
торый сидел в лавке, и поставил ее перед ним. И персиянин спросил его:
"О дитя мое, что ты хочешь делать с этой ступкой?" - "Мы положим ее в
огонь и сделаем из нее золотые слитки", - сказал Хасан. И персиянин зас-
меялся и воскликнул: "О сын мой, бесноватый ты, что ли, чтобы выносить
на рынок два слитка в один и ют же день! Разве ты не знаешь, что люди
нас заподозрят и пропадут наши души? О дитя мое, когда я научу тебя это-
му искусству, не применяй его чаще, чем один раз в год, - этого хватит
тебе от года до года". - "Ты прав, о господин мой", - сказал Хасан и сел
в лавке и поставил плавильник и бросил уголь в огонь. И персиянин спро-
сил его: "О дитя мое, что ты хочешь?" - "Научи меня этому искусству", -
сказал Хасан. И персиянин засмеялся и воскликнул: "Нет мощи и силы, кро-
ме как у Аллаха, высокого, великого! Ты, о сын мой, малоумен и совсем не
годишься для этого искусства. Разве кто-нибудь в жизни учится этому ис-
кусству на перекрестке дороги или на рынках? Если мы займемся им в этом
месте, люди скажут на нас: "Они делают алхимию". И услышат про нас
судьи, и пропадут наши души. Если ты хочешь, о дитя мое, научиться этому
искусству, пойдем со мной ко мне в дом".
И Хасан поднялся и запер лавку и отправился с персиянином, и когда он
шел по дороге, он вдруг вспомнил слова своей матери и стал строить в ду-
ше тысячу расчетов. И он остановился и склонил голову к земле на некото-
рое время, и персиянин обернулся и, увидев, что Хасан стоит, засмеялся и
воскликнул: "Бесноватый ты, что ли? Я затаил для тебя в сердце благо, а
ты считаешь, что я буду тебе вредить! - А потом сказал ему: - Если ты
боишься пойти со мной в мой дом, я пойду с тобою к тебе домой и научу
тебя там". - "Хорошо, о дядюшка", - ответил Хасан. И персиянин сказал:
"Иди впереди меня!"
И Хасан пошел впереди него, а персиянин шел сзади, пока юноша не до-
шел до своего жилища. И Хасан вошел в дом и нашел свою мать, и рассказал
о приходе персиянина (а персиянин стоял у ворот), и она убрала для них
дом и привела его в порядок и, покончив с этим дедом, ушла. И тогда Ха-
сан позволил персиянину войти, и тот вошел, а Хасан взял в руку блюдо и
пошел с ним на рынок, чтобы принести в нем чего-нибудь поесть. И он вы-
шел и принес еду и, поставив ее перед персиянином, сказал: "Ешь, о гос-
подин мой, чтобы были между нами хлеб и соль. Аллах великий отомстит то-
му, кто обманывает хлеб и соль". И персиянин ответил: "Ты прав, о сын
мой! - А затем улыбнулся и сказал: - О дитя мое, кто знает цену хлеба и
соли?" И потом персиянин подошел, и они с Хасаном ели, пока не насыти-
лись, а затем персиянин сказал: "О сын мой Хасан, принеси нам чего-ни-
будь сладкого". И Хасан пошел на рынок и принес десять чашек сладкого, и
он был рад тому, что сказал персиянин. И когда он подал ему сладкое,
персиянин поел его, и Хасан поел с ним, и потом персиянин сказал Хасану:
"Да воздаст тебе Аллах благом, о дитя мое! С подобным тебе водят люди
дружбу, открывают свои тайны и учат тому, что полезно! О Хасан, принеси
инструменты", - сказал он потом.
И Хасан не верил этим словам, и он побежал, точно жеребенок, несущий-
ся по весеннему лугу, и пришел в лавку и взял инструменты и вернулся и
положил их перед персиянином. И персиянин вынул бумажный сверток и ска-
зал: "О Хасан, клянусь хлебом и солью, если бы ты не был мне дороже сы-
на, я бы не показал тебе этого искусства, так как у меня не осталось
эликсира, кроме того, что в этом свертке. Но смотри внимательно, когда я
буду составлять зелья и класть их перед тобой. И знай, о дитя мое, о Ха-
сан, что ты будешь класть на каждые десять ритлей меди полдрахмы того,
что в этой бумажке, и тогда станут эти десять ритлей золотом, чистым и
беспримесным. О дитя мое, о Хасан, - сказал он потом, - в этой бумажке
три унции, на египетский вес, а когда кончится то, что в этой бумажке, я
сделаю тебе еще".
И Хасан взял бумажку и увидел в ней что-то желтое, более мелкое, чем
первый порошок, и сказал: "О господин, как это называется, где его нахо-
дят, и для чего оно употребляется?" И персиянин засмеялся и захотел зах-
ватить Хасана и сказал: "О чем ты спрашиваешь? Работай и молчи!" И он
взял чашку из вещей дома и разломал ее и бросил в плавильник и насыпал
туда немного того, что было в бумажке, и медь превратилась в слиток чис-
того золота. И когда Хасан увидел это, он сильно обрадовался и смутился
в уме и был занят только мыслью об этом слитке. И персиянин быстро вынул
из тюрбана на голове мешочек, в котором был такой бандж, что если бы его
понюхал слон, он бы, наверное, проспал от ночи до ночи, и разломал этот
бандж и положил его в кусок сладкого и сказал: "О Хасан, ты стал моим
сыном и сделался мне дороже души и денег, и у меня есть дочь, на которой
я тебя женю". - "Я твой слуга, и все, что ты со мной сделаешь, будет
сохранено у Аллаха великого", - ответил Хасан. И персиянин сказал: "О
дитя мое, продли терпение и внуши твоей душе стойкость, и достанется те-
бе благо!"
И затем он подал ему тот кусок сладкого, и Хасан взял его и поцеловал
персиянину руку и положил сладкое в рот, не зная, что таится для него в
неведомом. И он проглотил кусок сладкого, и голова его опередила ноги, и
мир исчез для него. И когда персиянин увидел, что на Хасана опустилось
небытие, он обрадовался великой радостью и поднялся на ноги и восклик-
нул: "Попался, о негодяй, о пес арабов, в мои сети! Я много лет искал
тебя, пока не завладел тобой, о Хасан!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят первая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Хасан-ювелир съел кусок сладкого,
который дал ему персиянин, и упал на землю, покрытый беспамятством, пер-
сиянин обрадовался и воскликнул: "Я много лет искал тебя, пока не завла-
дел тобою!" А потом персиянин затянул пояс и скрутил Хасана, связав ему
ноги с руками, и, взяв сундук, вынул вещи, которые в нем были, положил в
него Хасана и запер его. И он опорожнил другой сундук и положил в него
все деньги, бывшие у Хасана, и золотые слитки, которые он сделал, и за-
пер сундук, а потом он вышел и побежал на рынок и привел носильщика, и
тот взял оба сундука и вынес их за город и поставил на берегу моря.
И персиянин направился к кораблю, который стоял на якоре (а этот ко-
рабль был назначен и приготовлен для персиянина, и капитан корабля ожи-
дал его), и когда матросы увидели его, они подошли к нему и понесли сун-
дуки и поставили их на корабль. И персиянин закричал капитану и всем
матросам: "Поднимайтесь, дело кончено, и мы достигли желаемого!" И капи-
тан крикнул матросам: "Выдергивайте якоря и распускайте паруса!" И ко-
рабль поплыл при хорошем ветре, и вот что было с персиянином и Хасаном.
Что же касается матери Хасана, то она ждала его до времени ужина, но
не услышала его голоса и не узнала о нем вестей вообще и совершенно. И
она пришла к дому и увидела, что он отперт, и, войдя, не увидала в нем
никого и не нашла ни сундуков, ни денег. И поняла она, что ее сын пропал
и что исполнился над ним приговор, и стала бить себя по щекам и разодра-
ла свои одежды и начала кричать и вопить, восклицая: "Увы, мой сын! Увы,
плод моей души!" - а потом произнесла такие стихи:
"Терпенье уменьшилось, волненье усилилось;
Сильнее рыдания о вас и привязанность.
Аллахом клянусь, в разлуке с вами нет стойкости,
И как мне быть стойкою, расставшись с надеждами?
И после любимого могу ль насладиться сном,
И кто наслаждается, живя в унижении?
Уехал ты, и тоскует дом, и живущий в нем,
И чистую замутил в колодце ты воду мне.
Ты был мне помощником во всех моих бедствиях,
Ты славой мне в мире был, и сыном, и помощью,
О, пусть не настал бы день, когда в отдаленье ты
От глаз, если вновь тебе вернуться не суждено!"
И она плакала и рыдала до утра, и вошли к ней соседи и спросили ее
про сына, и она рассказала им о том, что случилось у него с персиянином,
и решила, что она никогда не увидит его после этого. И она стала ходить
по дому и плакать, и, когда она ходила по дому, она вдруг увидела две
строки, написанные на стенке. И она позвала факиха, и тот прочитал их, и
оказалось, что в этих строках написано:
"Летела тень Лейлы к нам, когда одолел нас сон
Под утро, и все друзья в равнине заснули.
По вот пробудились мы, когда прилетела тень,
И вижу я - дом пустой и цель отдаленна".
И, услышав эти стихи, мать Хасана закричала: "Да, о дитя мое, дом
пустой и цель отдаленна!" И соседи оставили ее, пожелав ей быть стойкой
и вскоре соединиться с сыном, и ушли, а мать Хасана не переставая плака-
ла в часы ночи и част дня. И она построила посреди дома гробницу и напи-
сала на ней имя Хасана и число его исчезновения и не покидала этой гроб-
ницы, и это было всегда для нее обычным с тех пор, как сын оставил ее.
Вот что было с нею. Что же касается ее сына Хасана и персиянина, то
персиянин был магом2 и очень ненавидел мусульман, и всякий раз как он
овладевал кемнибудь из мусульман, то губил его. Это был человек сквер-
ный, мерзкий, кладоискатель, алхимик и нечестивец, как сказал о нем по-
эт:
Он пес, и рожден был псом, и дед его тоже пес,
А блага не жди от пса, что псом был рожден на свет,
И еще такой стих:
Злодеев сын, собачий сын, ослушник он,
Разврата сын, обмана сын, отступник он!
И было имя этого проклятого - Бахрам-маг, и каждый год у него был
один мусульманин, которого он Захватывал и убивал над кладом. И когда
удалась его хитрость с Хасаном-ювелиром, он проплыл с ним от начала дня
до ночи, и корабль простоял у берега до утра. А когда взошло солнце и
корабль опять поплыл, персиянин приказал своим рабам и слугам принести
сундук, в котором был Хасан, и ему принесли его, и персиянин открыл сун-
дук и вынул оттуда Хасана. Он дал ему по" нюхать уксусу и вдунул ему в
нос порошок, и Хасан чихнул и изверг бандж и раскрыл глаза и посмотрел
на" право и налево и увидел себя посреди моря, и корабль плыл, и персия-
нин сидел подле него.
И понял Хасан, что это хитрость с ним устроенная, и устроил ее прок-
лятый Бахрам-маг, и что он попал в беду от которой предостерегала его
мать, и тогда Хасан произнес слова, говорящий которые не устыдится: "Нет
мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Поистине, мы при-
надлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Боже мой, будь милостив ко мне в
твоем приговоре и дай мне терпение в испытании твоем, о господь миров!"
А потом он обратился к персиянину и заговорил с ним мягкими словами и
сказал ему: "О мой родитель, что это за по" ступки, и где хлеб и соль и
клятва, которой ты мне поклялся?" И персиянин посмотрел на него и ска-
зал: "О пес, разве подобный мне признает хлеб и соль? Я убил тысячу юно-
шей таких, как ты, без одного, и ты завершишь тысячу".
И он закричал на Хасана, и тот умолк и понял, что стрела судьбы прон-
зила его..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят вторая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Хасан увидел, что он попал в руки
проклятого персиянина, он заговорил с ним мягкими словами, но это не по-
могло, и персиянин закричал на него, и Хасан умолк и понял, что стрела
судьбы его пронзила. И тогда проклятый велел развязать его узы, и ему
дали выпить немного воды, а маг смеялся и говорил: "Клянусь огнем, све-
том и тенью и жаром, не думал я, что ты попадешься в мои сети! Но огонь
дал мне против тебя силу и помог мне тебя захватить, чтобы я исполнил
задуманное. Я вернусь и сделаю тебя жертвою огня, чтобы он надо мной
умилостивился!" - "Ты обманул хлеб и соль", - сказал ему Хасан. И маг
поднял руку и ударил его один раз, и Хасан упал и укусил землю зубами и
обмер, и слезы потекли по его щеке.
А потом маг приказал своим слугам зажечь огонь, и Хасан спросил его:
"Что ты будешь с ним делать?" И маг ответил: "Этот огонь - владыка света
и искр; ему-то я и поклоняюсь. Если ты поклонишься ему, как я, я отдам
тебе половину моего богатства и женю тебя на моей дочери". И Хасан зак-
ричал на мага и сказал ему: "Горе тебе! Ты маг и нечестивец и поклоня-
ешься огню, вместо всевластного владыки, творца ночи и дня, и эта рели-
гия - бедствие среди религий". И маг разгневался и воскликнул: "Разве ты
не уступишь мне, о пес арабов, и не войдешь в мою веру?" И Хасан не ус-
тупил ему в этом, и тогда проклятый маг встал и пал перед огнем ниц и
велел своим слугам разложить Хасана вниз лицом. И Хасана разложили лицом
вниз, и маг принялся бить его бичом, сплетенным из кожи, и разодрал ему
бока. И Хасан звал на помощь, но не получил ее, и взывал о защите, но
никто его не защитил. И он поднял взоры к владыке покоряющему, и искал
близости к нему через избранного пророка, и лишился он стойкости, и сле-
зы текли по его щекам, как дождь, и он произнес такие стихи:
"Терпенье в том, что ты судил мне, о мой бог.
Я все стерплю, когда тебе угодно так!
Жестоки, злобны и враждебны были к нам.
Быть может, кроткий, все простишь, что было, ты".
И маг приказал рабам посадить Хасана и велел им принести ему кое ка-
кой еды и питья, и ему принесли, по Хасан не согласился есть и пить. И
маг пытал его ночью и днем на протяжении пути, а Хасан был стоек и умо-
лял Аллаха, великого, славного, и сердце мага было к нему жестоко.
И они плыли по морю три месяца, и Хасан плыл с магом, подвергаясь му-
чениям. И когда три месяца исполнились, Аллах великий послал на корабль
ветер, и море почернело и взволновалось под кораблем из-за сильного вет-
ра. И капитан и матросы сказали: "Клянемся Аллахом, всему виной этот
юноша, который уже три месяца терпит мучения от этого мага! Это не доз-
волено Аллахом великим!" И они напали на мага и убили его слуг и тех,
кто был с ним. И когда маг увидел, что они убили слуг, он убедился в
своей гибели и испугался за себя, и освободил Хасана от уз, и, сняв быв-
шую на нем поношенную одежду, одел его в другую и помирился с ним, и
обещал ему, что научит его искусству и возвратит его в его страну, и
сказал: "О дитя мое, не взыщи с меня за то, что я с тобой сделал". -
"Как я могу на тебя полагаться", - сказал Хасан. И маг воскликнул: "О
дитя мое, не будь греха, не было бы и прощения, и я сделал с тобой эти
дела, только чтобы видеть твою стойкость! Ты ведь знаешь, что все дела в
руках Аллаха!"
И матросы с капитаном обрадовались освобождению Хасана, и он пожелал
им блага и прославил Аллаха великого и поблагодарил его. И ветры успоко-
ились, и рассеялся мрак, и хорошим стал ветер и спокойным - путешествие.
И потом Хасан сказал магу: "О персиянин, куда ты направляешься?" И тот
ответил: "О дитя мое, я направляюсь к Горе Облаков, где находится элик-
сир, с которым мы делаем алхимию". И маг поклялся Хасану огнем и светом,
что у него не осталось для Хасана ничего страшного, и сердце Хасана ус-
покоилось, и он обрадовался словам мага и стал с ним есть и пить и
спать, и маг одевал его в платья из своих платьев.
И так они непрерывно плыли в течение еще трех месяцев, а после этого
их корабль пристал к длинной полосе суши, которая была вся покрыта ка-
мешками: белыми, желтыми, синими, черными и всевозможных других цветов,
и когда корабль пристал, маг поднялся на ноги и сказал: "О Хасан, подни-
майся, выходи! Мы прибыли к тому, что ищем и желаем".
И Хасан поднялся и вышел вместе с персиянином, и маг поручил капитану
свои вещи, а потом Хасан пошел с магом, и они отдалились от корабля и
скрылись с глаз. И маг сел и вынул из-за пазухи медный барабан и шелко-
вый жгут, разрисованный золотом, на котором были написаны талисманы, и
стал бить в барабан, и когда он кончил, поднялась над пустыней пыль. И
Хасан удивился поступкам мага и испугался и раскаялся, что пошел с ним,
и цвет его лица изменился, и маг посмотрел на него и сказал: "Что с то-
бой, о дитя мое? Клянусь огнем и мечом, тебе нечего больше меня бояться!
Если бы мое дело не было исполнимо только с помощи твоего имени, я бы не
увел тебя с корабля. Радуйся же полному благу. А эту пыль подняло то, на
чем мы поедем и что поможет нам пересечь пустыню и облегчит ее тяго-
ты..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят третья ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что персиянин сказал Хасану: "Эта пыль -
пыль от того, на чем мы поедем и что нам поможет пересечь пустыню и об-
легчит ее тяготы". И прошло лишь небольшое время, и пыль рассеялась,
открыв трех верховых верблюдов. И персиянин сел на одного, и Хасан сел
на другого, а припасы они положили на третьего. И они проехали семь дней
и доехали до обширной земли, и, остановившись на этой земле, они увидели
постройку в виде купола, утвержденную на четырех столбах из червонного
золота, и сошли с верблюдов и вошли под купол и поели, попили и отдохну-
ли.
И Хасан бросил взгляд и увидел вдруг что-то высокое и спросил персия-
нина: "Что это такое, о дядюшка?" И маг ответил: "Это дворец". - "Не
встанешь ли ты, чтобы нам войти туда и отдохнуть там и посмотреть на
дворец?" - спросил Хасан. И маг рассердился и сказал: "Не говори мне об
этом дворце! В нем мой враг, и у меня с ним случилась история, которую
сейчас не время тебе рассказывать". И потом он ударил в барабан, и по-
дошли верблюды, и путники сели и проехали еще семь дней.
А когда наступил восьмой день, маг сказал: "О Хасан, что ты видишь?"
И Хасан ответил: "Я вижу облака и тучи между востоком и западом". - "Это
не облака и не тучи, - ответил маг, - это гора, большая и высокая, на
которой разделяются облака. Здесь нет облаков выше нее, так велика ее
высота и так значительно она поднимается. Эта гора и есть цель моих
стремлений, и на вершине ее - то, что нам нужно, и я из-за этого привел
тебя с собою, и мое желание исполнится твоей рукою". И Хасан отчаялся,
что будет жив, и сказал магу: "Ради того, кому ты поклоняешься, и ради
той веры, которую ты исповедуешь, скажи мне, что это за желание, из-за
которого ты меня привел?" И маг ответил: "Искусство алхимии удается
только с травой, которая растет в таком месте, где проходят облака и
разрываются. Такое место - эта гора, и трава - на ее вершине, и когда мы
добудем траву, я покажу тебе, что это за искусство". И Хасан сказал ему
со страху: "Хорошо, о господин!" - и потерял надежду, что будет жив, и
заплакал из-за разлуки со своей матерью, близкими и родиной. И он раска-
ялся, что не послушался матери, и произнес такие стихи:
"Взгляни на дело господа - приносит
Любезную тебе он быстро помощь"
Храни надежду, не достигнув дела, -
Ведь сколько милости в делах предивной!"
И они ехали до тех пор, пока не приехали к этой горе, и остановились
под нею. И Хасан увидал на этой горе дворец и спросил мага: "Что это за
дворец?" - "Это - обиталище джиннов, гулей и шайтанов", - ответил маг. А
потом он сошел со своего верблюда и велел сойти Хасану и, подойдя к не-
му, поцеловал его в голову и сказал: "Не взыщи с меня за то, что я с то-
бой сделал, - я буду тебя охранять, когда ты войдешь во дворец, и возьму
с тебя клятву, что ты не обманешь меня ни в чем из того, что принесешь
оттуда, и мы будем с тобою в этом равны". И Хасан сказал: "Внимание и
повиновение!"
И тогда персиянин открыл мешок и вынул оттуда жернов и еще вынул нем-
ного пшеницы и смолол ее на этом жернове и замесил из нее три лепешки. И
он зажег огонь и спек лепешки, а затем он вынул медный барабан и разри-
сованный жгут и начал бить в барабан, и появились верблюды, и тогда пер-
сиянин выбрал из них одного и зарезал его и содрал с него шкуру и, обра-
тившись к Хасану, сказал ему: "Слушай, о дитя мое, о Хасан, что я тебе
скажу". - "Хорошо", - ответил Хасан. И персиянин молвил: "Войди в эту
шкуру, и я зашью тебя и брошу на землю, и прилетит птица ястреб, и поне-
сет тебя, и взлетит с тобою на вершину горы. Возьми с собой этот нож, и,
когда птица перестанет лететь, и ты почувствуешь, что она положила тебя
на гору, проткни ножом шкуру и выйди: птица тебя испугается и улетит, а
ты нагнись ко мне с вершины горы и крикни мне, и я скажу тебе, что де-
лать".
И он приготовил ему те три лепешки и бурдючок с водой и положил это,
вместе с ним, в шкуру и зашил ее.
А потом персиянин удалился, и прилетела птица ястреб и понесла Хасана
и взлетела с ним на вершину горы. И она положила Хасана, и когда Хасан
понял, что ястреб положил его на гору, он проткнул шкуру и вышел из нее
и крикнул магу. И, услышав его слова, маг обрадовался и заплясал от
сильной радости и крикнул: "Иди назад и обо всем, что увидишь, осведоми
меня". И Хасан пошел и увидел много истлевших костей, возле которых было
множество дров, и рассказал персиянину обо всем, что увидел, и персиянин
крикнул: "К этому-то мы и стремимся и этого ищем! Набери дров шесть вя-
занок и сбрось их ко мне. С ними-то мы и делаем алхимию".
И Хасан сбросил ему шесть вязанок, и, увидев, что эти вязанки достиг-
ли его, маг крикнул Хасану: "О негодяй, исполнено дело, которое я хотел
от тебя! Если хочешь, оставайся на горе или кинься вниз на землю, чтобы
погибнуть". И после этого маг ушел, а Хасан воскликнул: "Нет мощи и си-
лы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Этот пес схитрил со мной!" И
он сел и принялся оплакивать себя и произнес такие стихи:
"Когда Аллах захочет сделать что-нибудь
С разумным мужем, видящим и слышащим,
Он оглушит его, и сердце ослепит,
И разум вырвет у него, как волосок!
Когда же суд над ним исполнит свой господь,
Вернет он ум ему, чтоб поучался он.
Не спрашивай о том, что было, "Почему?"
Все будет, как судьба твоя и рок велит..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят четвертая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда маг поднял Хасана на гору и
Хасан сбросил ему сверху то, что было ему нужно, персиянин выругал его,
а потом он оставил его и ушел.
И воскликнул Хасан: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,
великого! Этот проклятый пес схитрил со мной".
И он поднялся на ноги и посмотрел направо и налево и пошел по вершине
горы, уверенный в душе, что умрет. И он ходил, пока не дошел до другого
конца горы. И тогда он увидел возле горы синее море, где бились волны, и
море пенилось, и каждая волна была, как большая гора. И Хасан сел и про-
читал сколько пришлось из Корана и попросил Аллаха великого облегчить
его участь либо смертью, либо освобождением от этих бедствий, а потом он
прочитал над собой похоронную молитву и бросился в море. И волны несли
его, хранимого Аллахом великим, пока он не вышел из моря невредимый, по
могуществу Аллаха великого, и он обрадовался и прославил великого Аллаха
и поблагодарил его.
И потом Хасан встал и пошел, ища чего-нибудь поесть, и, когда это бы-
ло так, он вдруг оказался в том месте, в котором стоял с Бахрамом-магом.
И он прошел немного и вдруг увидел большой дворец, высящийся в воздухе,
и он вошел туда, и оказалось, что это тот дворец, о котором он спрашивал
мага, и Бахрам сказал ему: "В этом дворце мой враг". И Хасан воскликнул:
"Клянусь Аллахом, я непременно должен войти в этот дворец. Быть может,
облегчение достанется мне там!" И он подошел ко дворцу и увидел, что во-
рота его открыты, и, войдя в ворота, он увидел в проходе каменную
скамью, а на скамье - двух девушек, подобных луне, перед которыми стояла
шахматная доска, и они играли. И одна из девушек подняла голову к Хасану
и закричала от радости и сказала: "Клянусь Аллахом, это сын Адама, и я
думаю, это тот, которого привел в этом году Бахрам-маг".
И когда Хасан услышал ее слова, он бросился перед девушками на землю
и заплакал сильным плачем и воскликнул: "О госпожи мои, клянусь Аллахом,
я и есть этот бедняк!" И младшая девушка сказала своей старшей сестре:
"Засвидетельствуй, о сестрица, что этот человек - мой брат по обету Ал-
лаха и клятве ему, и я умру его смертью, буду жить его жизнью, радо-
ваться его радостью и печалиться его печалью". И она поднялась и обняла
Хасана и поцеловала его и, взяв его за руку, вошла с ним во дворец, и ее
сестра вошла с нею. И девушка сняла с Хасана его поношенные одежды, при-
несла одеяние из платьев царей и надела его на юношу, а потом приготови-
ла ему всевозможные кушанья и подала их Хасану и села, вместе со своей
сестрой. И они поели с Хасаном и сказали ему: "Расскажи нам твою историю
с этим псом и нечестивым колдуном с тех пор, как ты попался ему в руки,
и до тех пор, как ты от него освободился, а мы расскажем тебе, что у нас
с ним случилось от начала до конца, чтобы ты был от него настороже, ког-
да его увидишь".
И когда Хасан услышал их слова и увидел, что они с ним приветливы,
его душа успокоилась, и ум вернулся к нему, и он рассказал девушкам о
том, что у него случилось с магом от начала до конца. "А ты спрашивал
его об этом дворце?" - спросили девушки. И Хасан ответил: "Да, я его
спрашивал, и он сказал мне: "Я не люблю упоминания о нем, так как этот
дворец принадлежит шайтанам и дьяволам". И девушки разгневались сильным
гневом и сказали: "Разве этот нечестивец считает нас шайтанами и дьяво-
лами?" - "Да", - ответил Хасан. И младшая девушка, сестра Хасана, воск-
ликнула: "Клянусь Аллахом, я убью его наихудшим убиением и лишу его зем-
ного ветерка". - "А как ты до него доберешься и убьешь его: он ведь кол-
дун и обманщик?" - спросил Хасан. И девушка ответила: "Он в саду, кото-
рый называется аль-Машид, и я непременно вскоре его убью". - "Хасан ска-
зал правду, и все, что он говорил про этого пса, - правильно, - сказала
ее сестра, - но расскажи ему всю нашу историю, чтобы она осталась у него
в уме".
И молоденькая девушка сказала: "Знай, о брат мой, что мы царевны и
отец наш царь из царей джиннов, великих саном, и у него есть войска,
приближенные и слуги из маридов. И наделил его Аллах великий семью до-
черьми от одной жены, и охватила его скупость, ревность и гордость,
больше которой не бывает, так что он не отдавал нас замуж ни за кого из
людей. И он позвал своих везирей и приближенных и спросил их: "Знаете ли
вы для меня место, куда не заходит прохожий, ни из джиннов, ни из людей,
и где много деревьев, плодов и каналов?" И спрошенные сказали ему: "Что
ты будешь гам делать, царь времени?" И царь ответил: "Я хочу поместить
туда семь моих дочерей". - "О царь, - сказали тогда везири, - для них
подойдет дворец Горы Облаков, построенный одним ифритом из маридов-джин-
нов, которые взбунтовались во времена господина нашего Сулеймана, - мир
с ним! - и когда этот ифрит погиб, никто не жил после него во дворце, ни
джинн, ни человек, так как он отовсюду отрезан и не может добраться до
него никто. И окружают его деревья, плоды и каналы, и вокруг него теку-
чая вода, слаще меда и холоднее снега, и не пил ее никто из больных про-
казой, слоновой болезнью или чем-нибудь другим, без того, чтобы не поп-
равиться в тот же час и минуту". И когда наш отец услышал это, он послал
нас в этот дворец и послал с нами солдат и воинов и собрал для нас все,
что нам во дворце нужно. И когда наш отец хочет выезжать, он бьет в ба-
рабан, и являются к нему все войска, и он выбирает из них тех, кого по-
садит на коней, а остальные уходят. А когда наш отец хочет, чтобы мы
явились к нему, он приказывает своим приближенным из колдунов привести
нас, и они приходят к нам и берут нас и доставляют к нему, чтобы он
развлекался с нами и мы бы сказали о том, что мы от него хотим, а потом
они снова приводят нас на место. И у нас есть еще пять сестер, которые
ушли поохотиться в этой пустыне, в ней столько зверей, что их не счесть
и не перечислить. И две из нас по очереди остаются дома, чтобы готовить
кушанье, и пришла очередь оставаться нам: мне и этой моей сестре, и мы
остались готовить им кушанье. И мы просили Аллаха, - слава ему и вели-
чие! - чтобы он послал к нам человека, который бы нас развлек; да будет
же слава Аллаху, который привел тебя к нам! Успокой свою душу и прохлади
глаза: с тобою не будет дурного".
И Хасан обрадовался и воскликнул: "Хвала Аллаху, который привел нас
на путь освобождения и расположил к нам сердца!" И его сестра поднялась,
взяла его за руку и привела в комнату и вынесла из нее материи и подс-
тилки, которых не может иметь никто из сотворенных. А потом, через неко-
торое время, пришли ее сестры с охоты и ловли, и им рассказали историю
Хасана, и девушки обрадовались ему и вошли к нему в комнату и поздорова-
лись с ним и поздравили его со спасением. И Хасан жил у них наилучшей
жизнью, в приятнейшей радости и выходил с ними на охоту и ловлю и резал
дичь и подружился с девушками. И он оставался у них таким образом, пока
тело его не выздоровело и он не исцелился от того, что с ним было, и его
тело стало сильным, и потолстело и разжирело, так как он жил в уважении
и пребывал с девушками в этом месте. И он ходил и гулял с ними в этом
разукрашенном дворце и во всех садах, среди цветов, и девушки обращались
с ним ласково и дружески с ним разговаривали, и прошла его тоска от оди-
ночества, и увеличилась радость и счастье девушек из-за Хасана, и он то-
же радовался им, еще больше, чем они ему радовались. И его маленькая
сестра рассказала своим сестрам историю о Бахраме-маге и рассказала им,
как он счел их шайтанами, дьяволами и гулями, и они поклялись ей, что
непременно его убьют.
А когда наступил следующий год, явился этот проклятый, и с ним был
красивый юноша-мусульманин, подобный луне, и он был закован в оковы и
подвергался величайшим пыткам. И маг спустился с ним ко дворцу, в кото-
ром жил Хасан с девушками, а Хасан сидел у канала, под деревьями. И ког-
да он увидал мага, его сердце затрепетало, и цвет его лица изменился, и
он всплеснул руками..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят пятая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Хасан-ювелир увидел мага, его
сердце затрепетало, и цвет его лица изменился, и он всплеснул руками и
сказал девушкам: "Ради Аллаха, сестрицы, помогите мне убить этого прок-
лятого! Вот он пришел и оказался в ваших руках и с ним пленный юноша-му-
сульманин из сыновей знатных людей, и маг его пытает всякими болезненны-
ми пытками. Я хочу его убить и исцелить от него мое сердце и избавить
этого юношу от пытки и получить небесную награду, а юноша-мусульманин
вернется на родину и встретится со своими братьями, родными и любимыми,
и будет это ему милостыней от вас, и вы получите награду от Аллаха вели-
кого". И девушки ответили: "Внимание и повиновение Аллаху и тебе, о Ха-
сан!"
А затем они опустили на лица покрывала, надели боевые доспехи и под-
вязали мечи и привели Хасану коня из лучших коней и снарядили его, дав
ему полное облачение, и вооружили его прекрасным оружием. А затем они
все отправились и увидели, что маг уже зарезал верблюда и ободрал его и
мучает юношу и говорит ему: "Влезь в эту шкуру!" И Хасан подошел к магу
сзади, а маг не знал этого, и закричал на него и ошеломил его и помрачил
ему рассудок.
А потом Хасан подошел к магу и крикнул: "Убери руку, о проклятый, о
враг Аллаха и враг мусульман, о пес, о вероломный, о поклоняющийся огню,
о шествующий по дороге нечестия. Будешь ты поклоняться огню и свету и
клясться тенью и жаром?" И маг обернулся и увидел Хасана и сказал ему:
"О дитя мое, как ты освободился и кто свел тебя на землю?" - "Меня осво-
бодил Аллах великий, который обрек твою душу на гибель, - ответил Хасан.
- Как ты мучил меня всю дорогу, о нечестивый, о зиндик, так и сам попал
в беду и уклонился от пути! Ни мать не поможет тебе, ни брат, ни друг,
ни крепкий обет! Ты говорил: "Кто обманет хлеб и соль, тому отомстит Ал-
лах", вот ты и обманул хлеб и соль, и вверг тебя великий Аллах в мои ру-
ки, и стало освобождение твое далеким". - "Клянусь Аллахом, о дитя мое,
ты мне дороже души и света моего глаза!" - воскликнул маг.
Но Хасан подошел к нему и поспешил ударить его в плечо, и меч вышел,
блистая, из его шейных связок, и поспешил Аллах направить его дух в
огонь (скверное это обиталище). А потом Хасан взял мешок, который был у
персиянина, и развязал его и вынул из него барабан и жгут и ударил жгу-
том по барабану, и прибежали к Хасану верблюды, как молния. И Хасан ос-
вободил юношу от уз и посадил его на одного верблюда, а другого он наг-
рузил пищей и водой, и потом он сказал юноше: "Отправляйся к своей це-
ли". И юноша уехал после того, как Аллах великий освободил его из беды
руками Хасана. А девушки, увидев, что Хасан отрубил магу голову, обрадо-
вались сильной радостью и окружили его, дивясь его доблести и силе его
ярости, и поблагодарили его за то, что он сделал, поздравили его со спа-
сением и сказали: "О Хасан, ты сделал дело, которым излечил больного и
ублаготворил великого владыку!"
И Хасан пошел с девушками во дворец и проводил время с ними за едой,
питьем, играми и смехом, и приятно было ему пребывание у них, и забыл он
свою мать. И когда он жил с ними самой сладостной жизнью, вдруг подня-
лась из глубины пустыни великая пыль, от которой померк воздух, и девуш-
ки сказали ему: "Поднимайся, о Хасан, иди в твою комнату и спрячься, а
если хочешь, пойди в сад и спрячься среди деревьев и лоз - с тобой не
будет дурного". И Хасан поднялся и вошел в свою комнату и спрятался там
и заперся в комнате, внутри дворца. И через минуту пыль рассеялась, и
показалось из-под нее влачащееся войско, подобное ревущему морю, которое
шло от отца девушек. И когда воины пришли, девушки поселили их у себя
наилучшим образом и угощали их три дня, а после этого они спросили об их
обстоятельствах и в чем с ними дело, и воины сказали: "Мы пришли от ца-
ря, за вами!" - "А что царь от нас хочет?" - спросили девушки. И воины
сказали: "Кто-то из царей устраивает свадьбу, и ваш отец хочет, чтобы вы
присутствовали на этой свадьбе и позабавились". - "А сколько времени мы
будем отсутствовать?" - спросили девушки. И воины сказали: "Время пути
туда и назад и пребывания у вашего отца в течение двух месяцев".
И девушки поднялись и вошли во дворец к Хасану и осведомили его о
том, как обстоит дело, и сказали ему: "Это место - твое место, и наш дом
- твой дом; будь же спокоен душою и прохлади глаза. Не бойся и не пе-
чалься! Никто не может прийти к нам в это место. Будь же спокоен сердцем
и весел умом, пока мы не придем к тебе, и вот у тебя будут ключи от на-
ших комнат. Но только, о брат мой, мы просим тебя, во имя братства, не
открывай вот этой двери: открывать ее тебе нет разрешения". И затем они
простились с Хасаном и ушли вместе с воинами.
И остался Хасан сидеть во дворце один. И грудь его стеснилась, и
стойкость истощилась, и увеличилась его грусть, и он почувствовал себя
одиноким и опечалился о том, что расстался с девушками, великой печалью,
и стал для него тесен дворец при его обширности. И, увидев себя одиноким
и тоскующим, Хасан вспомнил девушек и произнес такие стихи:
"Тесна равнина стала вся в глазах моих,
И смутилось сердце теперь совсем из-за этого.
Ушли друзья, и после них все ясное
Снова стало смутным, и слез струя из глаз течет.
Покинул сон глаза мои, как ушли они,
И все опять так смутно стало в душе моей.
Увидим ли, что время снова нас сведет
И вернется с ними любимый друг, собеседник мой..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят шестая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Хасан, после ухода девушек, сидел во
дворце один, и стеснилась его грудь из-за разлуки с ними, и он стал хо-
дить один на охоту в равнинах и приносил дичь и убивал ее и ел один, и
усилилась его тоска и тревога из-за одиночества.
И однажды он поднялся и обошел дворец кругом и осмотрел его со всех
сторон и открыл комнаты девушек и увидел там богатства, которые отнимают
разум у смотрящих, но ничто из этого его не услаждало по причине от-
сутствия девушек. И запылал у него в душе огонь из-за той двери, которую
его сестра наказывала ему не открывать и велела ему к ней не прибли-
жаться и никогда не открывать ее, и Он сказал про себя: "Моя сестра на-
казала мне не открывать этой двери лишь потому, что там есть нечто, чего
она не хочет никому дать узнать. Клянусь Аллахом, я встану и открою ее,
и посмотрю, что там есть, даже если бы за этой дверью была гибель". И Он
взял ключ и отпер дверь и не нашел в комнате никаких богатств, но увидел
в глубине комнаты каменную винтовую лестницу из йеменского оникса. И он
стал взбираться по этой лестнице и поднимался до тех пор, пока не достиг
крыши дворца, и тогда он сказал себе: "Вот отчего они меня удерживали".
И он обошел по крыше кругом и оказался над местностью под дворцом,
которая была полна полей, садов, деревьев, цветов, Зверей и птиц, щебе-
тавших и прославлявших Аллаха великого, единого, покоряющего, и Хасан
начал всматриваться в эту местность и увидел ревущее море, где бились
волны. И он ходил вокруг этого дворца направо и налево, пока не дошел до
помещения на четырех столбах, и В нем он увидел залу, украшенную всевоз-
можными камнями: яхонтами, изумрудами, бадахшансними рубинами и всякими
драгоценностями, и она была построена так, что один кирпич был из золо-
та, другой - из серебра, третий - из яхонта, и четвертый - из зеленого
изумруда. А посредине этого помещения был пруд, полный воды, и над ним
тянулась ограда из сандалового дерева и алоэ, в которую вплетены были
прутья червонного золота и зеленого изумруда, украшенные всевозможными
драгоценностями и жемчугом, каждое зерно которого было величиной с голу-
биное яйцо. А возле пруда стояло ложе из алоэ, украшенное жемчугом и
драгоценностями, и в него были вделаны всевозможные цветные камни и до-
рогие металлы, которые, в украшениях, были расположены друг против дру-
га. И вокруг ложа щебетали птицы на разных языках, прославляя Аллаха ве-
ликого красотой своих голосов и разнообразием наречий.
И не владел дворцом, подобным этому, ни Хосрой, ни кесарь [616].
И Хасан был ошеломлен, увидя это, и сел и стал смотреть на то, что
было вокруг него, и он сидел в этом дворце, дивясь на красоту его уб-
ранства и блеск окружавшего его жемчуга и яхонтов и на бывшие во дворце
всевозможные изделия и дивясь также на эти поля и птиц, которые прослав-
ляли Аллаха, единого, покоряющего. И он смотрел на памятник тех, кому
великий Аллах дал власть построить такой дворец, - поистине, он велик
саном!
И вдруг появились десять птиц, которые летели со стороны пустыни,
направляясь в этот дворец к пруду.
И Хасан понял, что они направляются к пруду, чтобы налиться воды. И
он спрятался от птиц, боясь, что они увидят его и улетят, а птицы опус-
тились на большое прекрасное дерево и окружили его. И Хасан заметил сре-
ди них большую прекрасную птицу, самую красивую из всех, и остальные
птицы окружали ее и прислуживали ей. И Хасан удивился этому, а та птица
начала клевать девять других птиц клювом и обижать их, и они от нее убе-
гали, и Хасан стоял и смотрел на них издали. И потом птицы сели на ложе,
и каждая из них содрала с себя когтями кожу и вышла из нее, и вдруг ока-
залось, что это одежды из перьев. И из одежд вышли десять невинных деву-
шек, которые позорили своей красотой блеск лун. И, обнажившись, они все
вошли в пруд и помылись и стали играть и шутить друг с другом, а птица,
которая превосходила их, начала бросать их в воду и погружать, и они
убегали от нее и не могли протянуть к ней руки.
И, увидав ее, Хасан лишился здравого рассудка, и его ум был похищен,
и понял он, что его сестра запретила ему открывать дверь только по этой
причине. И Хасана охватила любовь к этой девушке, так как он увидел ее
красоту, прелесть, стройность и соразмерность. И она играла и шутила и
брызгалась водой, а Хасан стоял и смотрел на девушек и вздыхал от того,
что был не с ними, и его ум был смущен красотой старшей девушки. Его
сердце запуталось в сетях любви к ней, и он попал в сети страсти, и гла-
за его смотрели, а в сердце был сжигающий огонь - душа ведь повелевает
злое. И Хасан заплакал от влечения к ее красоте и прелести, и вспыхнули
у него в сердце огни из-за девушки, и усилилось в нем пламя, искры кото-
рого не потухали, и страсть, след которой не исчезал.
А потом, после этого, девушки вышли из пруда, и Хасан стоял и смотрел
на них, а они его не видели, и он дивился их красоте, и прелести, и неж-
ности их свойств, и изяществу их черт. И он бросил взгляд и посмотрел на
старшую девушку, а она была нагая, и стало ему видно то, что было у нее
между бедер, и был это большой круглый купол с четырьмя столбами, подоб-
ный чашке, серебряной или хрустальной, и Хасан вспомнил слова поэта:
И поднял рубаху я, и каф ее обнажил,
И вижу, что тесен он, как нрав мой и мой надел
И дал половину я, она же - вздохнула лишь.
Спросил я: "О чем?" Она в ответ: "Об оставшемся",
А когда девушки вышли из воды, каждая надела свои одежды и украшения,
а что касается старшей девушки, то она надела зеленую одежду и превзошла
красотой красавиц всех стран, и сияла блеском своего лица ярче лун на
восходах. И она превосходила ветви красотою изгибов и ошеломляла умы
мыслью об упреках, и была она такова, как сказал поэт:
Вот девушка весело, живо прошла,
У щек ее солнце лучи занимает.
Явилась в зеленой рубашке она,
Подобная ветке зеленой в гранатах.
Спросил я: "Одежду как эту назвать?"
Она мне в ответ: "О прекрасный словами,
Любимым пронзали мы желчный пузырь,
И дул ветерок, пузыри им пронзая..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
|
