 |
|
Рассказывают также, о счастливый царь, что халиф Харун ар-Рашид про-
верял в какой-то день харадж с земель и увидел, что харадж из всех зе-
мель и стран уже прибыл в казну, кроме хараджа Басры, - он не прибыл в
этом году.
И Халиф созвал диван по этой причине и сказал: "Ко мне везиря Джафа-
ра!" И когда тот предстал меж его рук, сказал ему: "Харадж из всех стран
прибыл в казну, кроме хараджа Басры, оттуда не прибыло ничего". - "О по-
велитель правоверных, - сказал Джафар, - может быть, у наместника Басры
случилось дело, которое отвлекло его от отсылки хараджа". И ар-Рашид
молвил: "Срок прибытия хараджа был двадцать дней назад. В чем же оправ-
дание наместника за все это время - он не прислал хараджа и не прислал
ничего, чтобы подтвердить свое оправдание". - "О повелитель правоверных,
- сказал Джафар, - если хочешь, мы пошлем к нему посланца". - "Пошли к
нему Абу-Исхака Мосульского, собутыльника", - сказал халиф. И Джафар от-
ветил: "Слушаю и повинуюсь Аллаху и тебе, о повелитель правоверных!"
И затем везирь Джафар пошел к себе домой и, призвав Абу-Исхака Мо-
сульского, собутыльника, написал ему благородный указ и сказал: "Отправ-
ляйся к Абд-Аллаху ибн Фадилю, наместнику города Басры, и посмотри, что
отвлекло его от посылки хараджа, и затем прими от него харадж Басры,
полностью и до конца, и привези его ко мне скорее. Халиф проверил харадж
всех стран и увидел, что отовсюду он прибыл, кроме Басры. А если ты уви-
дишь, что харадж не готов, и Абд-Аллах будет оправдываться, то привези
его с собой, чтобы он высказал халифу оправдание своим языком".
И Абу-Исхак ответил вниманием и повиновением и, взяв пять тысяч всад-
ников из своего войска, ехал, пока не достиг города Басры. И Абд-Аллах
ибн Фадиль узнал о его прибытии, и вышел к нему со своим войском, и
встретил его, и вступил с ним в Басру, и поднялся в свой дворец, а ос-
тальные воины расположились в шатрах, подле Басры, и Ибн Фадиль назначил
им все, что им было нужно. Абу-Исхак же вошел в диван и, сев на престол,
посадил Абд-Аллаха ибн Фадиля с собой рядом, а вельможи сели вокруг не-
го, сообразно своим степеням. И затем, после приветствия, ибн Фадиль
спросил: "О господин, что за причина твоего прибытия к нам?" - "Причина
та, - отвечал Абу-Исхак, - что я пришел потребовать харадж. Халиф спра-
шивал о нем, и время его прибытия прошло". - "О господин, - воскликнул
Абу-Аллах, - чтобы тебе не утомляться и не переносить затруднений путе-
шествия! Харадж готов, полностью и совершенно, и я собирался отослать
его завтра, но раз ты прибыл, я вручу его тебе после угощения в три дня
и на четвертый день доставлю харадж к тебе. Но теперь обязательно нужно
предложить тебе подарок - часть твоей милости и милости повелителя пра-
воверных". И Абу-Исхак сказал: "Это недурно".
А затем Абд-Аллах распустил диван и ввел Абу-Исхака в комнату в своем
доме, которой нет равной, и расстелил перед ним и его приближенными ска-
терть с едой, и они стали есть и пить, и наслаждаться, и веселиться.
А затем стол был убран и руки вымыты, и пришло кофе и напитки, и все
просидели за беседой до первой трети ночи. И Абу-Исхаку постлали постель
на ложе из слоновой кости, украшенном рдеюшим золотом, и он лег на нем,
а наместник Басры лег на другом ложе, рядом с ним.
И одолела бессонница Абу-Исхака, посланца повелителя правоверных, и
он стал размышлять о размерах стихов и о нанизанной речи, так как он был
одним из приближенных собутыльников халифа, и была у него большая осве-
домленность в стихах и тонких рассказах. И он бодрствовал, сочиняя сти-
хи, до полуночи. И когда это было так, вдруг Абд-Аллах ибн Фадиль встал,
затянул пояс и, открыв шкаф, взял оттуда бич, а затем он взял горящую
свечу и вышел из дверей комнаты, думая, что Абу-Исхак спит..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот семьдесят девятая ночь
Когда же настала девятьсот семьдесят девятая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что Абд-Аддах ибн Фадиль вышел из дверей
комнаты, думая, что Абу-Исхак, собутыльник, спит. И когда он вышел,
Абу-Исхак удивился и сказал про себя; "Куда идет Абд-Аллах ибн Фадиль с
этим бичом? Может быть, он хочет кого-нибудь пытать. Я обязательно за
ним последую и посмотрю, что он будет делать сегодня ночью".
И затем Абу-Исхак поднялся и пошел за Абд-Аллахом, понемногу, понем-
ногу, так, чтобы тот его не видел. И он увидел, что Абд-Аллах отпер чу-
лан и вынул из него столик, на котором было четыре блюда с кушаньем, и
хлеб не приходил к нему от великого удивления, и он говорил про себя:
"Смотри-ка! В чем причина этого дела?"
И он не переставал дивиться до утра, а затем все встали и совершили
утреннюю молитву, и им поставили завтрак, и люди поели, и выпили кофе, и
отправились в диван, и Абу-Исхак был занят этим приключением целый день,
но он все скрыл и не спросил о нем Абд-Аллаха.
А на следующую ночь Ибн Фадиль сделал с собаками то же самое и побил
их, и помирился с ними, и накормил их, и напоил. И Абу-Исхак последовал
за ним и увидел, что он сделал с ними то же, что и в первую ночь, и в
третью ночь было то же самое, а после этого он принес харадж Абу-Исхаку,
собутыльнику, на четвертый день, и тот взял его и уехал, не сказав ниче-
го.
И он ехал до тех пор, пока не достиг Багдада, и вручил халифу харадж,
и потом халиф спросил его о причине задержки хараджа, и Абу-Исхак ска-
зал: "О повелитель правоверных, я увидел, что правитель Басры уже приго-
товил харадж и хочет отослать его. И если бы я задержался на один день,
он бы наверное встретил меня в дороге. Но только я увидел у Абд-Аллах
ибн Фадиля диво, подобного которому не видел в жизни, о повелитель пра-
воверных". - "А что это такое, о Абу-Исхак?" - спросил халиф. И Абу-Ис-
хак сказал: "Я видел то-то и то-то". И рассказал о том, что делал
Абд-Аллах с собаками. И потом молвил: "Я видел три ночи подряд, как он
делал такие дела - бил собак, а после этого мирился с ними и успокаивал
их, и кормил, и поил, и я смотрел на него так, что он меня не видел". -
"Спрашивал ли ты его о причине?" - сказал халиф. И Абу-Исхак ответил:
"Нет, клянусь жизнью твоей головы, о повелитель правоверных!" - "О
Абу-Исхак, - сказал халиф, - я приказываю тебе вернуться в Басру и при-
везти ко мне Абд-Аллаха ибн Фадиля вместе с теми двумя собаками". - "О
повелитель правоверных, - воскликнул Абу-Исхак, - избавь меня от этого!
Абд-Аллах ибн Фадиль оказал мне крайнее уважение, и я проведал об этих
обстоятельствах случайно, без намерения, и рассказал тебе. Как же я вер-
нусь к нему и приведу его? Если я к нему вернусь, я не найду на себе ли-
ца от стыда перед ним, и подобает послать кого-нибудь другого с указом,
написанным твоей рукой, чтобы он привез к тебе Ибн Фадиля и собак". -
"Если я пошлю к нему другого, он, может быть, станет отрицать это дело и
скажет: "Нет у меня собак, - молвил халиф. - Если же я пошлю тебя и ты
ему скажешь: "Я тебя видел своими глазами", - он не сможет этого отри-
цать. Ты непременно должен к нему поехать и привезти его и собак, а ина-
че - неизбежно твое убиение..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до девятисот восьмидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до девятисот восьмидесяти, она
сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф Харун ар-Рашид
сказал Абу Исхаку: "Ты непременно должен к нему поехать и привезти его и
собак, а иначе - неизбежно твое убиение". - "Слушаю и повинуюсь, о пове-
литель правоверных, достаточно с нас Аллаха, и благой он промыслитель! -
ответил АбуИсхак. - Прав был тот, кто сказал: "Бедствие человека - от
его языка". И я сам навлек на себя это, когда рассказал тебе. Но напиши
мне благородный указ, и я пойду к Ибн Фадилю и приведу его к тебе".
И халиф написал ему благородный указ, и Абу Исхак направился с ним в
Басру. И когда он вошел к правителю Басры, тот сказал: "Да избавит нас
Аллах от зла твоего возвращения, о Абу Исхак!" - "Почему это, я вижу, ты
быстро вернулся? Может быть, харадж недостаточен, и халиф не принял
его?" - "О эмир Абд-Аллах, - сказал АбуИсхак, - я возвратился не из-за
недостатка хараджа - он доставлен полностью, и халиф принял его. Но я
надеюсь, что ты не будешь с меня взыскивать, - я сделал ошибку по отно-
шению к тебе, и то, что из-за меня произошло, предопределено Аллахом ве-
ликим" - "А что произошло, о Абу-Исхак? Расскажи мне - я тебя люблю и не
стану с тебя взыскивать", - молвил ибн Фадиль.
И Абу Исхак сказал: "Знай, что когда я был у тебя, я шел за тобой
следом три ночи подряд, когда ты каждую ночь вставал в полночь и мучил
собак и возвращался, и я дивился этому, но мне было стыдно тебя спро-
сить. И я рас сказал халифу о твоем деле, случайно, без намерения. И он
обязал меня вернуться к тебе, и вот указ, написанный его рукой. Если бы
я знал, что дело так обернется, я бы не рассказал ему, но это принесла
судьба".
И он стал извиняться перед Абд-Аллахом, и Абд-Аллах сказал ему: "Если
ты рассказал халифу, я подтвержу ему твой рассказ, чтобы он не думал,
что ты лжешь, так как я тебя люблю. Но если бы рассказал кто-нибудь дру-
гой, я бы стал отрицать это и обвинил бы его во лжи. Я поеду с тобой и
захвачу собак, хотя бы была в этом гибель моей души и конец моего сро-
ка". - "Да покроет тебя Аллах, как ты покрыл мое лицо перед халифом!" -
сказал Абу Исхак.
И затем Ибн Фадиль взял подарок, подходящий для халифа, и взял собак,
на золотых цепях, и взвалил каждую собаку на верблюда, и они ехали, пока
не доехали до Багдада. И Абд-Аллах вошел к халифу и поцеловал землю меж
его рук, и халиф позволил ему сесть, я Ибн Фадиль сел и велел привести к
себе собак.
"Что это за собаки, о эмир Абд-Аллах?" - спросил халиф. И собаки на-
чали целовать землю меж его рук, и шевелить хвостами, и плакать, как
будто ему жалуясь. И халиф удивился этому и сказал: "Расскажи мне исто-
рию этих двух собак и по какой причине ты их бьешь и оказываешь им ува-
жение после побоев". - "О преемник Аллаха, - молвил Ибн Фадиль, - это не
собаки, а люди - двое юношей, красивые и прелестные, стройные и сораз-
мерные, и они - мои братья, дети моей матери и моего отца". - "А как же
они были людьми и стали собаками?" - спросил халиф.
И Абд-Аллах сказал: "Если ты мне позволишь, о повелитель правоверных,
я расскажу тебе истину об этом деле". - "Расскажи мне, - сказал халиф, -
и берегись лжи, ибо ложь - качество людей лицемерных. Будь правдив, ибо
правдивость - корабль спасения и черта праведников".
"Знай, о преемник Аллаха, - молвил Ибн Фадиль, - что во время моего
рассказа они будут свидетелями. И если я солгу, они обличат меня во лжи,
а если я скажу правду, они подтвердят мою правдивость". - "Это собаки, и
они не могут говорить или отвечать, - сказал халиф, - Как же они засви-
детельствуют против тебя или за тебя?" - "О братья, - молвил Ибн Фадиль,
- если я скажу слова лживые, поднимите головы и раскройте широко глаза,
а если я скажу правду, опустите головы и зажмурьте глаза. Знай, о преем-
ник Аллаха, - сказал он потом, - что нас три брата и у нас одна мать и
один отец. И имя нашего отца было Фадиль, и его назвали этим именем
только потому, что жена его отца родила двух сыновей-близнецов, и один
из них умер в тот же час и минуту, а другой остался, и отец назвал его
Фадилем [678]. И его отец воспитал его, и дал ему хорошее воспитание, и
когда он вырос, женил его на нашей матери, и умер, и наша мать родила
сначала этого моего брата, и отец назвал его Мансуром. А потом она по-
несла второй раз и родила вот этого моего брата, и отец назвал его Наси-
ром, и моя мать понесла третий раз и родила меня, и отец назвал меня
Абд-Аллахом. Он воспитывал нас, пока мы не выросли и не достигли зрелос-
ти мужчин, а потом умер и оставил нам дом и лавку, полную разноцветной
материи из материй всех сортов - индийских, румских, хоросанских и дру-
гих, и еще он оставил нам шестьдесят тысяч динаров.
И когда наш отец умер, мы отмыли его и вырыли ему могилу и похоронили
его на милость владыки. Мы устраивали по нем моления и чтения Корана и
раздавали милостыню до завершения сорока дней. А потом, после этого, я
собрал купцов и знатных людей и устроил для них великолепный пир, и ког-
да они поели, я сказал им: "О купцы, здешняя жизнь преходяща, а послед-
няя жизнь вечна, и да будет хвала тому, кто вечен после исчезновения его
тварей. Знаете ли вы, для чего я вас собрал в сегодняшний благословенный
день к себе?" - "Да будет хвала Аллаху, знающему сокровенное!" - ответи-
ли они. И я сказал им: "Мой отец умер и оставил много денег, и я боюсь,
что после него остался долг кому-нибудь, или залог, или что-нибудь дру-
гое. Я хочу освободить моего отца от ответственности за долги людям, и
пусть тот, кому что-нибудь с него следует, скажет: "Мне с него следует
то-то и то-то". И я передам ему это, чтобы освободить моего отца от от-
ветственности". - "О Абд-Аллах, - сказали купцы, - земная жизнь не обой-
дется без дольней жизни, и мы не люди лжи. Каждый из нас знает, что доз-
волено, а что запретно. Мы боимся Аллаха великого и не хотим поедать
имущество сироты. Мы знаем, что деньги твоего отца (да помилует его Ал-
лах!) всегда оставались за людьми, а он не оставлял на своей ответствен-
ности ничего, принадлежащего другому, и всегда говорил в своих молитвах:
"Бог мой, на тебя мое упование и надежда, не дай же мне умереть, когда
на мне будет долг". Одним из его свойств было то, что, когда он был ко-
мунибудь должен, то отдавал это без требования, а если кто-нибудь был
должен ему, он не требовал с него и говорил: "Не спеши!" Если же это был
бедняк, он прощал ему долг и освобождал его от ответственности, а если
это не был бедняк я он умирал, твой отец говорил: "Да простит ему Аллах
то, что он мне должен! Мы свидетельствуем, что он не должен никому ниче-
го". - "Да благословит вас Аллах!" - сказал я. И затем я обернулся к
этим моим братьям и сказал им: "О братья, наш отец никому ничего не дол-
жен, и он оставил нам эти деньги, и материи, и дом, и лавку. Нас трое
братьев, и каждому из нас полагается треть всего этого. Согласимся ли мы
не делиться и останется ли наше имущество общим между нами и мы будем
есть вместе и пить вместе, или же мы разделим материи и деньги, и каждый
из нас возьмет свою долю". - "Мы разделимся, и каждый из нас возьмет
свою долю", - сказали мои братья.
И Абд-Аллах обернулся ж собакам к спросил: "Было ли это, мои братья?"
И собаки опустили головы и зажмурили глаза, как будто говоря: "Да".
И Ибн Фадиль молвил: "И тогда я привел делильщика от кади, о повели-
тель правоверных, и он разделил между нами деньги и материи и все, что
оставил дам отец. Дом и лавку назначили мне на мою долю, взамен части
того, что мне полагалось из денег, и мы согласились на это, и дом с лав-
кой вошли в мою часть, а братья взяли свою часть деньгами и материей. И
я открыл лавку, и положил в нее материи, и купил на часть денег, которая
досталась мне сверх дома и лавки, еще материи, так что наполнил лавку, и
сед продавать и покупать. А что до моих братьев, то они купили материи
и, наняв корабль, уехали по морю в чужие страны. И я сказал: "Помоги им
Аллах, а мой надел придет ко мне, и отдыху нет пены".
И я провел таким образом целый год, и Аллах помог мне, и я стал полу-
чать большие доходы, так что у меня оказалось столько, сколько оставил
нам всем отец. И в один из дней случилось, что я сидел в лавке, одетый в
две шубы, одну соболью, а другую беличью, - так как дело было в зимнюю
пору, во время сильного холода? И когда я так сидел, вдруг подошли ко
мне мои братья, и у каждого из них была на теле рваная рубашка и ничего
больше, губы у них были белые от холода, и они дрожали. И когда я увидел
их, мне стало тяжело из-за этого, и я опечалился из-за них..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот восемьдесят первая ночь
Когда же настала девятьсот восемьдесят первая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что Абд-Аллах ибн Фадиль говорил ха-
лифу: "И когда я увидел, что они дрожат, мне стало тяжело из-за того, и
я опечалился, и разум улетел у меня из головы. И я поднялся, и обнял
братьев, и стал плакать об их положении, и на одного из них я надел со-
болью шубу, а на другого - беличью шубу. И я отвел их в баню и послал
туда каждому из них одежду купцатысячника. И когда они помылись, каждый
из них надел свою одежду, а потом я взял их к себе домой. И я увидел,
что они крайне голодны, и расстелил перед ними скатерть с кушаньями, и
они поели, и я ел вместе с ними, проявляя к ним ласку и успокаивая их".
И Абд-Аллах обернулся к собакам и спросил: "Было ли это, о мои
братья?" И они опустили головы и зажмурили глаза.
"И затем я спросил их, о преемник Аллаха, - продолжал Ибн Фадиль, - и
сказал: "Как это с вами случилось и где ваши деньги?" И они ответили:
"Мы ехали по морю и вошли в город, называемый город Куфа. Мы продавали
кусок материи, которому у нас цена полдинара, за десять динаров, а тот,
что стоит динар, - за двадцать динаров, и нажили большую прибыль. Мы ку-
пили из персидских материй каждую штуку шелка за десять динаров, а она
стоит в Басре сорок динаров, и потом мы вошли в город, называемый город
аль-Карх, и продавали, и покупали, и нажили большую прибыль, и стало у
нас много денет".
И я спросил их: "Если вы видели эту радость и благо, почему же вы, я
вижу, вернулись голые?" И мои братья вздохнули и сказали: "О брат наш,
поразил нас только дурной глаз, и в путешествии нет безопасности. Собрав
эти деньги и блага, мы нагрузили наше имущество на корабль и поехали по
морю с намерением направиться в город Басру. Мы проехали три дня, а на
четвертый день мы увидели, что море стадо подниматься и опускаться, за-
ревело, вспенилось, заходило и заволновалось и забилось волнами, и волны
испускали искры, как огненное пламя. Ветер над нами менялся, и наш ко-
рабль ударился о выступ горы и разбился, и мы стали тонуть в море вместе
со всем тем, что у нас было. Мы бились на поверхности воды один день и
одну ночь. Но Аллах послал нам корабль, и те, кто ехал на нем, взяли
нас, и мы ехали из города в город, и просили, и кормились тем, что добы-
вали просьбой. Мы испытывали великую горесть и снимали с себя свои вещи
и продавали их, кормясь этим, пока не приблизились к Басре. И мы достиг-
ли Басры не прежде, чем испили тысячу горестей, а если бы спаслись вмес-
те с тем, что у нас было, мы бы привезли богатства, похожие на богатства
царей. Но это определено нам Аллахом". И я сказал им: "О братья, не об-
ременяйте себя заботой. Деньги - выкуп за тело, и спасение - добыча. Раз
Аллах записал вас в число спасшихся, то это - предел желаний, а бедность
и богатство не что иное, как тень призрака, и от Аллаха дар того, кто
сказал:
Когда голова мужей спасется от гибели,
Их деньги, поистине, обрезок ногтей для них.
О братья, - сказал я им потом, - мы будем считать, что наш отец умер
сегодня и оставил нам все деньги, какие есть у меня. Моей душе приятно,
чтобы мы их разделили между собой поровну".
И затем я призвал делильщика от кади и принес все мое имущество, и
делильщик разделил его между нами, и каждый из нас взял треть денег. И я
сказал своим братьям: "О братья, Аллах благословляет человека в его на-
деле, когда человек находится в своем городе. Пусть каждый из вас откро-
ет себе лавку и сидит там, занимаясь торговлей: тот, кому что-нибудь
предназначено в неведомом, неизбежно это получит".
И затем я помог каждому из них открыть лавку и наполнить ее товарами,
и сказал: "Продавайте и покупайте и берегите ваши деньги, не тратя из
них ничего, а все, что вам нужно из еды и питья, будет от меня". И я
оказал им уважение, и они стали покупать и продавать днем, а вечер про-
водили у меня в доме, и я не давал им ничего тратить из их денег, и вся-
кий раз, когда я сидел с ними и разговаривал, братья хвалили пребывание
на чужбине и рассказывали о прелестях чужих стран, описывая, какая им
досталась нажива, и подстрекали меня опасаться поехать с ними в чужие
страны".
И Абд-Аллах спросил собак: "Было ли это, о мои братья?" И они опусти-
ли головы и зажмурили глаза, подтверждая его слова.
"О преемник Аллаха, - сказал потом Ибн Фадиль, - мои братья не перес-
тавали соблазнять меня и говорить о большой прибыли и наживе в чужой
стране, призывая меня поехать с ними, пока я не сказал им: "Я обязатель-
но с вами поеду, чтобы вас уважить".
И потом мы с ними вошли в компанию, и, собрав дорогую материю всевоз-
можных сортов, наняли корабль, и наполнили его всякими товарами и запа-
сами, и снесли на этот корабль все, что нам было нужно, и выехали из го-
рода Басры в полноводное море, в котором бились волны, и тот, кто въез-
жает в него, - пропал, а кто покидает его, - рождается вновь. Мы ехали
до тех пор, пока не приехали в один город, и мы продали там и купили, и
у нас оказалась большая прибыль. А потом мы уехали из этого города в
другой и ездили из города в город и из селения в селение, продавая, по-
купая и наживая, пока у нас не оказались значительные деньги и большая
прибыль. И мы подъехали к одной горе, и капитан бросил якорь и сказал:
"О путники, выходите на берег, и вы спасетесь от зла этого дня. Поищите
на берегу, - может быть, вы найдете воду". И все, кто был на корабле,
вышли, и я тоже вышел, и мы принялись искать воду, и каждый из нас отп-
равился в какую-нибудь сторону, а я поднялся на вершину горы.
И когда я шел, я вдруг увидел белую змею, которая мчалась, убегая, и
за ней мчался черный дракон, безобразный обликом и ужасный на вид. И
дракон настиг змею, и прижал ее, и схватил за голову, и обвился хвостом
вокруг ее хвоста, и она закричала, и я понял, что дракон обижает змею, и
меня охватила жалость. Я взял камень из камней, весом в пять ритлей или
больше, и бросил его в дракона. И камень попал ему в голову и разбил ее.
И не успел я опомниться, как змея сделалась молодой девушкой, красивой,
прелестной, блестящей, совершенной, стройной и соразмерной, подобной
светящейся луне. Она подошла ко мне, поцеловала мне руки и сказала: "Да
покроет тебя Аллах двумя покровами - покровом от позора в здешней жизни
и покровом от огня в жизни будущей в день великого предстояния, в день,
когда не поможет имущество и сыновья никому, кроме тех, кто придет к Ал-
лаху с сердцем здравым. О человек, - сказала она потом, - ты спас мою
честь, и я обязана тебе за это благодеяние. Мне надлежит воздать тебе за
это".
И она указала рукой на землю, и земля расступилась, и девушка опусти-
лась в землю, и потом земля закрылась над ней, и я понял, что эта девуш-
ка - из джиннов. А что касается дракона, то в нем загорелся огонь и сжег
его, и он превратился в пепел. И я удивился этому, и вернулся к своим
товарищам, и рассказал им об этом. Мы проспали ночь, а под утро капитан
вырвал якорь, распустил паруса и свернул концы, и мы поехали и ехали,
пока земля не скрылась от нас, и не переставали плыть в течение двадцати
дней, не видя ни земли, ни птицы, и вода у нас кончалась.
И капитан сказал: "О люди, пресная вода у нас кончилась". И мы сказа-
ли ему: "Выйдем на сушу, может быть, мы найдем воду". И тогда капитан
воскликнул: "Клянусь Аллахом, я сбился с пути и не знаю дороги, которая
ведет в сторону земли". И нас охватило сильное горе, и мы стали плакать
и молиться Аллаху великому, чтобы он вывел нас на верную дорогу. А потом
мы провели ночь в самом худшем состоянии, и от Аллаха дар того, кто ска-
зал:
И сколько ночей я в печали провел -
Младенец и тот от нее поседеет.
Но утро настанет, и тотчас придет
Поддержка Аллаха и близкая помощь.
И когда наступило утро, и засияло светом, и заблистало, - мы увидели
высокую гору и, увидев эту гору, обрадовались и развеселились. И мы
подъехали к этой горе, и капитан сказал: "О люди, выходите на берег,
чтобы поискать воды".
И мы все вышли искать воду, но не увидели на берегу воды, и нас охва-
тило огорчение из-за отсутствия воды. И потом я поднялся на вершину этой
горы, и увидел за ней широкую круглую долину, протяжением в час пути или
больше, и позвал моих товарищей, и они направились ко мне. И когда они
подошли, я сказал: "Посмотрите на землю, которая за этой горой. Я вижу
там город, высоко построенный, с колоннами, уходящими ввысь, и стенами,
и башнями, и холмами, и лугами. Там, без сомнения, не может не быть воды
и всяких благ. Пойдемте же со мной и отправимся в этот город. Мы прине-
сем оттуда воды и купим то, что нам нужно из пищи, мяса и плодов, и вер-
немся".
И мои товарищи сказали мне: "Мы боимся, что жители этого города ока-
жутся нечестивыми многобожниками и врагами веры и схватят нас. И мы ста-
нем пленниками у них в руках, или же они нас убьют, и мы сами будем по-
собниками своего убиения, так как ввергли себя в погибель и зло затруд-
нения. Обольщенный самим собою недостоин хвалы, так как он подвергает
себя злой опасности, и сказал о нем поэт:
Покуда земля-земля и небо есть небо - знай:
Прельщенный собой хвалим не будет, хоть спасся он.
Не будем же обольщаться сами собой". И я сказал им:
"О люди, у меня нет над вами власти, но я возьму моих братьев и отп-
равлюсь в этот город". Но мои братья сказали мне: "Мы боимся этого дела
и не пойдем с тобой". - "Что касается меня", - сказал я, - то я решил
отправиться в этот город. Я полагаюсь на Аллаха и согласен на то, что он
мне предопределил. Подождите же меня, пока я схожу туда и вернусь к
вам..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот восемьдесят вторая ночь
Когда же настала девятьсот вовосемьдесят вторая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что Ибн Фадиль сказал: "Подождите ме-
ня, пока я схожу туда и вернусь к вам".
"И я оставил их я шел, пока не дошел до ворот этого города, и я уви-
дел, что это город удивительно построенный и диковинно расположенный, и
стены в нем высокие, а башни укрепленные, и дворцы возвышаются, и ворота
его сделаны из китайского железа, украшены и расписаны и ошеломляют ра-
зум. И я вошел в ворота и увидел каменную скамью, и там был человек, ко-
торый сидел на ней, и на руке у него была цепочка из желтой меди, а на
цепочке четырнадцать ключей. И я понял, что этот человек - привратник
города, а в городе четырнадцать ворот. И я приблизился к этому человеку
и сказал: "Мир с вами". Но он не ответил на мое приветствие, и я пожелал
ему мира второй раз и третий, но он не дал мне ответа. И я положил ему
руку на плечо и сказал: "Эй, ты, почему ты не отвечаешь на приветствие?
Ты спишь, или глухой, или не мусульманин, что отказываешься ответить на
приветствие?" И человек не ответил мне и не шевельнулся, и я всмотрелся
в него и увидел, что он каменный. "Поистине, это удивительное дело! -
воскликнул я. - Вот камень, которому придан облик сына Адама, и ему не
хватает только речи". И я оставил его, и вошел в город, и увидел челове-
ка, который стоял на дороге, и подошел к нему, и всмотрелся в него, и
увидел, что это тоже камень. И я стал ходить по площадям этого города и
всякий раз, как видел человека, подходил к нему и вглядывался в него, и
оказывалось, что это камень. И я прошел мимо одной старой женщины, на
голове которой была связка одежды, приготовленной для стирки, и, прибли-
зившись к ней, вгляделся в нее и увидел, что она из камня, и связка
одежды у нее на голове тоже каменная.
А потом я пошел на рынок и увидал масленика, и весы его были постав-
лены, и перед ним были всякие товары - сыр и другое, и все это было ка-
менное.
И я увидел, что все торговцы сидят в своих лавках, а люди - одни сто-
ят, другие сидят, и увидел мужчин, и женщин, и детей, и все они были ка-
менные. И я вошел на рынок купцов и увидел, что всякий купец сидит в
своей лавке, и лавки полны всевозможных товаров, и все они - из камня,
но только материи подобны ткани паука.
И я стал рассматривать эти материи, и всякий раз, как я брал в руки
одежду из материи, она превращалась у меня в руках в развеянную пыль. Я
увидел сундуки и, открыв один из них, нашел в нем золото в мешках и взял
мешки в руки, и они растаяли у меня в руках, а золото не изменилось и
осталось как было. Я взял его сколько мог и стал говорить себе: "Если бы
мои братья были со мною, они бы, наверное, взяли этого золота вдоволь, и
мы бы воспользовались этими сокровищами, у которых нет обладателей". А
потом я вошел в другую лавку и увидел, что там еще больше золота, но не
мог уже взять больше, чем взял. Я пошел с этого рынка на другой рынок и
оттуда еще на другой и так далее и видел всяких тварей разных по виду, и
все они были каменные - даже собаки и кошки были из камня.
И я пошел на рынок ювелиров и увидел там мужчин, сидевших в своих
лавках, и их товары лежали перед ними - часть их была у них в руках, а
часть в корзинках. И когда я увидел это, о повелитель правоверных, я
бросил бывшее со мной золото и взял ювелирных изделий, сколько мог снес-
ти.
Я вышел с рынка ювелиров на рынок торговцев драгоценностями и увидел,
что купцы сидят в своих лавках, и перед каждым из них корзина, наполнен-
ная всякими драгоценностями - яхонтами, алмазами, изумрудами, бадахшаис-
кими рубинами и прочими камнями всевозможных родов, а владельцы лавок
были каменные. И тогда я бросил бывшие со мной ювелирные изделия и взял
столько камней, сколько мог нести, и я жалел, что со мной не было
братьев, которые могли бы взять этих камней сколько хотят.
И я ушел с рынка драгоценных камней и прошел мимо больших ворот, рас-
писанных и украшенных различными украшениями. А за воротами были скамьи,
и на скамьях сидели евнухи, воины, телохранители, солдаты и судьи, и они
были одеты в самые роскошные одежды, но все они были каменные. И когда я
прикоснулся к одному из них, одежды осыпались с его тела, точно ткань
паука. И я вошел в эти ворота и увидел дворец, которому нет подобного в
постройке и прекрасном расположении. И в этом дворце я увидел приемную
залу, наполненную вельможами, везирями, знатными людьми и эмирами, и все
они сидели на скамеечках и были каменные. И я увидел престол из червон-
ного золота, украшенный жемчугом и драгоценностями, и на нем сидел чело-
век в роскошнейших одеждах, на голове которого был венец Хосроев, укра-
шенный дорогими камнями, которые испускали лучи, точно лучи дневного
света. И, подойдя к нему, я увидел, что он из камня. Потом я направился
из этой залы к дверям гарема. И, войдя туда, увидел диван женщин, и в
этом диване я увидел престол из червонного золота, украшенный жемчугом и
драгоценностями, и на нем сидела женщина-царица, на голове которой был
венец, окаймленный дорогими каменьями, и ее окружали женщины, подобные
лунам, которые сидели на скамеечках и были одеты в роскошнейшие одежды,
выкрашенные в разные цвета, и тут же стояли евнухи, сложив руки на гру-
ди, как будто они стоят, чтобы прислуживать. И этот диван ошеломлял
смотрящих, так много было в нем украшений, диковинного убранства и вели-
колепных ковров. В нем висели самые яркие лампы из прозрачного хрусталя,
и в каждом из хрустальных котелков был бесподобный яхонт, цену которого
не покрыть деньгами. И я бросил, о повелитель правоверных, то, что было
со мной, и стад собирать эти камни, и поднял их сколько мог.
И я не звал, что мне взять, а что оставить, так как увидел, что это
место подобно сокровищу из сокровищ какого-нибудь города. И затем я уви-
дел маленькую дверь, за которой была лестница, и, войдя в эту дверь,
поднялся на сорок ступенек и услышал, что кто-то читает Коран нежным го-
лосом. И я пошел на этот голос и дошел до дверей комнаты. И тогда я уви-
дел шелковую занавеску, украшенную золотыми шнурками, на которых были
нанизаны жемчуга, кораллы, яхонты и куски изумруда, и драгоценные камни
сияли на них, как сияют звезды.
Голос слышался из-за этой занавески, и, подойдя к занавеске, я поднял
ее, и передо мной предстала разукрашенная дверь дворца, смущающая мысли.
Я вошел в эту дверь и увидел дворец, подобный сокровищу на лице земли, и
в глубине его - девушку, подобную сияющему солнцу посреди безоблачного
неба.
И она была одета в самые роскошные одежды и украшена самыми лучшими,
какие бывают, драгоценностями. При этом сама была дивно красива и пре-
лестна - стройная, соразмерная, изящная и совершенная, с тонким станом,
тяжкими бедрами и слюной, исцеляющей больного, и томными веками, и как
будто ее имел в виду в своих словах сказавший:
Привет ее стану, под одеждой сокрытому,
И розам, в садах ланит ее расцветающим!
Как будто Плеяды на челе ее светятся,
А прочие звезды - на груди в ожерелий.
Когда б в одеяние оделась она из роз,
Плоды ее тела листья роз окровавили б
Когда б в море плюнула, - а море соленое, -
Поистине, слаще меда вкус моря б сделался.
А если б сошлась она со старцем на костыле,
Поистине, мог бы он льва ярого разорвать.
И Абд-Аллах ибн Фадиль продолжал: "О повелитель правоверных, когда я
увидел эту девушку, меня охватила любовь к ней, и я подошел к ней ближе
и увидел, что она сидит на высокой скамеечке и читает книгу Аллаха, ве-
ликого, славного, по памяти, из глубины сердца, а голос ее - точно скрип
ворот рая, когда их открывает Ридван, и слова, выходя из ее уст, рассы-
паются, как драгоценные камни, а лицо ее дивно прекрасно, красиво и
блестяще, как сказал о подобной ей поэт:
О волнующий языком своим и свойствами,
Все сильней во мне и любовь к тебе и привязанность.
Твои два свойства любящих расплавят всех -
Дауда звуки и лицо Иосифа.
И когда я услышал звуки ее голоса при чтении великого Корана (а мое
сердце читало в ее чарующих глазах привет по слову владыки милосердого),
я запутался в словах и не мог хорошо ее приветствовать. Мой разум и слух
были ошеломлены, и я стал таким, как сказал поэт:
Любовь потрясла меня, и речи лишился я,
И в стан я вошел, чтоб кровь спасти от пролития.
И речи хулителей я слушал лишь для того,
Чтобы страсть свою высказать любимой в словах моих.
И затем я набрался стойкости против ужасов любви и сказал ей: "Мир
тебе, о госпожа, охраняемая и драгоценность скрываемая. Да утвердит Ал-
лах навеки устои твоего счастья и да воздвигнет опоры твоей славы". И
женщина ответила: "И тебе от меня мир, привет и уважение, о Абд-Аллах
ибн Фадиль! Приют, уют и простор тебе, о мой любимый и прохлада моего
глаза!" - "О госпожа, - спросил я, - откуда ты узнала мое имя? Кто ты
сама такая, и что такое с жителями этого города, что они сделались кам-
нями? Я хочу, чтобы ты рассказала мне истину об этом деле, - я дивлюсь
на этот город и на его жителей и на то, что в нем не найти человека,
кроме тебя. Ради Аллаха, расскажи мне об этом".
И девушка сказала: "Садись, о Абд-Аллах, и, если захочет Аллах вели-
кий, я расскажу тебе и сообщу истину об этом деле и истину о деле этого
города и его жителей подробно. Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высо-
кого, великого!" И я сел рядом с девушкой, и она сказала: "Знай, о
Абд-Аллах (помилуй тебя Аллах!)" что я дочь царя этого города, и мой ро-
дитель - это тот, кого ты видел сидящим в диване на высоком престоле, а
те, кто вокруг него, - вельможи его правления и знатные люди его
царства. Мой отец обладал великой мощью и повелевал тысячей тысяч и сот-
ней тысяч и двадцатью тысячами воинов, а число эмиров его правления -
двадцать четыре тысячи, и все это - судьи и обладатели должностей. Под
властью моего отца была тысяча городов, кроме селений, поместий, крепос-
тей, укреплений и деревень, и число эмиров арабов, подвластных ему, -
тысяча эмиров, а каждый эмир повелевает двадцатью тысячами витязей. У
него сокровища, богатства, металлы и драгоценные камни, каких не видел
глаз и не слышало ухо..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот восемьдесят третья ночь
Когда же настала девятьсот восемьдесят третья ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что дочь царя каменного города сказа-
ла: "О Абд-Аллах, у моего отца были сокровища и богатства, каких не ви-
дел глаз я не слышало ухо. И он покорял царей и губил богатырей и храб-
рецов на войне и на поле битвы, и его боялись великаны, и смирились пе-
ред ним Хосрои. И при всем этом он был нечестивец, предававший Аллаху
товарищей и поклонявшийся идолам вместо своего владыки, и все его воины
были нечестивцы и поклонялись идолам вместо всезнающего владыки. И слу-
чилось, что в один из дней он сидел на престоле своего царства, окружен-
ный вельможами правления. И не успел он опомниться, как вошел к нему ка-
кой-то человек, и диван осветился светом его липа. И мой отец посмотрел
на него и увидел, что он одет в зеленую одежду и высок ростом, и руки
его спускаются ниже колен, и вид у него почтенный и достойный, и свет
сияет от его лица. И этот человек сказал моему отру: "О жестокий, о при-
теснитель! До каких пор будешь ты обольщен почитанием идолов и станешь
пренебрегать почитанием всезнающего владыки? Скажи: "Свидетельствую, что
нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммед - раб и посол Ал-
лаха". Прими ислам вместе с твоим народом. Оставь поклонение идолам -
они не помогут и не заступятся. Не почитают по праву никого, кроме Алла-
ха, подъявшего небеса без опоры и распростершего землю по милости к ра-
бам". - "Кто ты, о человек, отвергающий поклонение идолам, что говоришь
такие слова? - спросил мой отец. - Разве ты не боишься, что идолы на те-
бя разгневаются?"
И человек ответил ему: "Идолы - это камни, и не повредит мне их гнев,
и не поможет мне их милость. Принеси твоего идола, которому ты поклоня-
ешься, и прикажи каждому из твоих людей принести своего идола. И когда
все ваши идолы будут здесь, помолись им, чтобы они на меня разгневались,
а я помолюсь моему господу, чтобы он разгневался на них, и вы распознае-
те гнев творца и гнев твари. Ведь ваших идолов сделали вы сами, и в них
вселились дьяволы, и это они говорят с вами из глубины утробы идолов.
Ваши идолы сделаны, а мой господь - тот, кто делает, и ничто для него не
трудно. Если нам станет ясна истина, - последуйте ей, а если станет вам
ясно ложное, - оставьте ее". - "Дай нам доказательство о твоем владыке,
чтобы мы его увидели", - сказали этому человеку. И он молвил: "Дайте мне
доказательство о ваших владыках".
И тогда царь приказал каждому, кто поклонялся владыке из идолов, при-
нести его, и все воины принесли своих идолов в диван, и вот то, что было
с ними.
Что же касается меня, то я сидела за занавеской, возвышавшейся над
приемной залой моего отца, и у меня был идол из зеленого изумруда, тело
которого было величиной с тело человека, и мой отец потребовал его, и я
послала его к нему в диван, и его поставили подле идола моего отца. А
идол моего отца был из яхонта, а идол везиря - из камня алмаза. Что же
касается начальников войск и подданных, то у некоторых были из бадахшан-
ского рубина, у некоторых из карнеола, а у некоторых из коралла. Некото-
рые же идолы были из камарийского алоэ, некоторые из эбена, некоторые из
серебра, а некоторые из золота, и у каждого из вельмож был такой идол,
какой позволяла сделать его душа. Что же касается простого народа из
солдат и подданных, то некоторые их идолы были из кремня, некоторые из
дерева, некоторые из глины, а некоторые из грязи, и все идолы были раз-
ноцветные - желтые, красные, зеленые и белые.
И этот человек сказал моему отцу: "Помолись твоему идолу и вот этим
идолам, чтобы они на меня разгневались". И идолов рассадили диваном;
идола моего отца посадили на золотой престол и моего идола посадили под-
ле него на почетном месте, а других идолов поставили каждого на место
его владельца, который ему поклонялся.
И мой отец поднялся, и пал ниц перед своим идолом, и сказал ему: "О
мой бог, ты - великодушный владыка, и нет среди идолов большего, чем ты.
Ты знаешь, что этот человек пришел ко мне, чтобы поразить твое гос-
подство, и он издевается над тобой, и говорит, что у него есть бог
сильнее тебя, и приказывает нам оставить поклонение тебе и поклоняться
его богу. Разгневайся на него, о мой бог".
И он стал просить идола, а идол не отвечал ему и не обращал к нему
речи, и мой отец сказал: "О мой бог, не таков твой обычай, так как ты
говорил со мной, когда я к тебе обращался. Почему же это, я вижу, ты
молчишь и не разговариваешь? Ты рассеян или спишь? Проснись, помоги мне
и заговори со мной". И затем он потряс его рукой, но идол не заговорил и
не сдвинулся со своего места. И тот человек сказал моему отцу: "Что это,
я вижу, твой идол не говорит?" И мой отец ответил: "Я думаю, что он рас-
сеян или спит". - "О враг Аллаха, - сказал тот человек, - как ты покло-
няешься богу, который не говорит и нет у него ни над кем власти, и не
поклоняешься моему богу, который близок и внимает, присутствует и не ис-
чезает, и не рассеян он, и не спит, и не постигает его воображение? Он
видит, но невидим, и он властен над всякой вещью, а твой бог бессилен и
не может отразить от себя зла. В него вселился дьявол, битый камнями,
который уводил тебя с пути и обманывал, а теперь его дьявол исчез. Пок-
лонись же Аллаху и засвидетельствуй, что нет бога, кроме него, и никому,
кроме него, не поклоняются. Никто, кроме него, не достоин поклонения, и
нет блага, кроме его блага. Что же касается этого твоего бога, то он не
может отразить зло от себя. Как же он может отразить его от тебя? Пос-
мотри своими глазами, какова его слабость".
И этот человек подошел и стал бить идола по шее, так что тот упал на
землю, и царь рассердился и сказал присутствующим: "Этот вероотступник
дал затрещину моему богу! Убейте его!" И они хотели подняться, чтобы его
ударить, но никто из них не мог подняться с места, и этот человек пред-
ложил им ислам, но они не предались Аллаху. И тогда он сказал: "Я покажу
вам гнев моего владыки". - "Покажи", - сказали они. И человек простер
руки и сказал: "Бог мой и господин, в тебе мое упование и надежда, от-
веть моей молитве против этих нечестивых людей, которые поедают твое
благо и поклоняются другому. О истинный, о всевластный, о творец ночи и
дня, прошу тебя, чтобы ты превратил этих людей в камни. Ты могуч, не
обессилит тебя ничто, я властен ты во всякой вещи".
И Аллах превратил жителей этого города в камни, а что касается меня,
то, увидев доказательство этого человека, я обратила свое лицо к Аллаху
и спаслась от того, что их поразило.
И этот человек подошел ко мне и сказал: "Пришло к тебе от Аллаха
счастье, и была в этом воля Аллаха".
И он стал меня учить, и я дала ему обет и клятву, и было мне в это
время семь лет, а сейчас мне стало уже тридцать лет. И я сказала этому
человеку: "О господин мой, все, что есть в этом городе, и все его жители
стали камнями, по твоей праведной молитве. А я спаслась, приняв ислам
при твоей помощи, и ты мой шейх. Скажи же мне, как твое имя, и поддержи
меня своей поддержкой и добудь мне пропитание". И человек ответил: "Мое
имя Абу-ль-Аббас-аль-Хыдр". И затем он посадил своей рукой дерево грана-
та, и оно выросло, принесло листья и цветы и тотчас же дало один плод
граната. "Ешь то, чем наделил тебя Аллах великий, и поклоняйся ему дос-
тойным поклонением", - сказал этот человек.
И затем он научил меня правилам ислама, правилам молитвы и способу
богопочитания и научил меня читать Коран, и вот двадцать три года, как я
поклоняюсь Аллаху в этом месте, и каждый день это дерево сбрасывает для
меня гранат, и я съедаю его и питаюсь им от одного дня до другого. А
аль-Хыдр - мир с ним! - приходит ко мне каждую пятницу. Это он осведомил
меня о твоем имени и оповестил меня о том, что ты скоро придешь ко мне в
это место, и сказал мне: "Когда он к тебе придет, окажи ему уважение и
повинуйся его приказу беспрекословно. Будь ему женой, и он будет тебе
мужем, и пойди с ним туда, куда он захочет". И, увидев тебя, я тебя уз-
нала, и вот рассказ об этом городе и его жителях, и конец".
И потом девушка показала мне дерево с гранатами, и на нем был плод
граната, и девушка съела половину его и дала мне съесть половину, и я не
едал ничего слаще, приятнее и вкуснее, чем этот гранат.
А потом я спросил ее: "Согласна ли ты на то, что приказал тебе твой
шейх аль-Хыдр (мир с ним!), и хочешь ли ты быть мне женой, чтобы я был
тебе нужен, и уйдешь ли со мной в мою страну, и я буду жить с тобой в
городе Басре?" И она ответила: "Да, если захочет Аллах великий, я буду
послушна твоему слову и покорна твоему приказу, не прекословя тебе". И я
взял с нее верную клятву, и она отвела меня в кладовую своего отца, и мы
забрали оттуда столько, сколько могли снести, и вышли из этого города.
И мы шли до тех пор, пока не пришли к моим братьям, и я увидел, что
они меня ищут. И братья сказали мне: "Где ты был? Ты заставил нас ждать,
и наши сердца были тобой заняты".
А что касается капитана корабля, то он сказал мне: "О купец Абд-Ал-
лах, ветер для нас хорош уже некоторое время, и ты задержал наш отъезд".
- "В этом нет вреда, - ответил я, - и, может быть, задержка была полез-
на, так как в моем отсутствии не было ничего, кроме пользы, и я получил
исполнение надежд. От Аллаха дар того, кто сказал:
Не знаю я, когда направлюсь в землю,
Желая блага, - что меня постигнет, -
Добро ль, к которому стремлюсь упорно,
Иль зло, которое ко мне стремится".
И затем я сказал им: "Посмотрите, что мне досталось во время этой от-
лучки". И показал им, какие у меня были сокровища.
Я рассказал, что видел в каменном городе, и сказал: "Если бы вы меня
послушались и пошли бы со мной, вам бы досталось всего этого много..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
|
