 |
|
Ночь, дополняющая до семисот тридцати
Когда же настала ночь, дополняющая до семисот тридцати, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что старик сторож взял две тысячи ди-
наров у царевны и вернулся в свое жилище и его родные обрадовались и по-
желали блага тому, кто был причиной всего этого, и вот что было с ними.
Что же касается старухи, то она сказала: "О госпожа, это место стало
красивым, и я никогда не видела известки чище этой и масла лучше этого.
Посмотреть бы, поправил ли он дворец снаружи и внутри, или покрыл его
снаружи штукатуркой, а внутри сажей. Войдем посмотрим на него внутри".
И нянька вошла, а сзади нее царевна, и они увидели, что дворец разри-
сован и украшен внутри самыми лучшими рисунками. И царевна посмотрела
направо и налево и дошла до середины портика, и тогда она взглянула на
него и долго на него смотрела, и нянька поняла, что ее глаза заметили
изображение сна. И она подозвала обеих невольниц к себе, чтобы они не
отвлекали царевны. Когда царевна увидела изображение сна, она обратилась
к старухе, удивленная, ударяя рукой об руку, и сказала: "О няня, пойди
посмотри на вещь столь удивительную, что будь она написана иглами в
уголках глаз, она была бы назиданием для поучающихся". - "А что это та-
кое, о госпожа?" - спросила старуха, и царевна сказала: "Войди в середи-
ну портика и посмотри и о том, что увидишь, осведоми меня". И старуха
вошла и всмотрелась в изображение сна и вышла, удивленная, и воскликну-
ла: "Клянусь Аллахом, о госпожа, это изображение сада, охотника и сетей
и всего, что ты видела во сне. И удержало самца, когда он улетел, от
возвращения к самке и освобождения ее из сетей охотника только великое
препятствие. Я увидела, что он в когтях хищника и тот его убил, выпил
его кровь, разорвал его мясо и съел его, и в этом, о госпожа, причина
того, что он задержался и не вернулся к самке и не освободил ее из сети.
Но диво, о госпожа моя, в том, что этот сон нарисован красками, и если
бы ты захотела это сделать, ты была бы не в силах его изобразить. Кля-
нусь Аллахом, это вещь диковинная, которую должно записать в книгах! Но,
может быть, о госпожа, ангелы, приставленные к сынам Адама, узнали, что
птица-самец обижена, так как мы ее обидели, упрекая ее за то, что она не
вернулась, и выставили доказательство за самца и показали, в чем его оп-
равдание. Вот я его сию минуту увидела убитого, в когтях хищника". - "О
нянюшка, - сказала царевна, - это птица, над которой исполнился суд и
приговор, а мы ее обидели". - "О госпожа, меж рук Аллаха великого встре-
тятся тяжущиеся, - ответила старуха. - Но нам стала видна истина, о гос-
пожа, и выяснилось, в чем оправдание птицы-самца. Если бы в него не вце-
пились когти хищника, который убил его и выпил его кровь и съел его мя-
со, он бы не задержался и вернулся к своей семье. Наоборот, он возвра-
щался к ней, чтобы освободить ее из сети, но против смерти нет хитрости.
А сын Адама - тем более: он будет морить себя голодом и накормит жену, и
разденет себя, а жену оденет; он прогневит своих родных, а ее умилости-
вит, и ослушается и откажет родителям, а жене даст. Она знает его тайные
и вскрытые помыслы и не может вытерпеть без него одну минуту, и если бы
он отлучился на одну ночь, ее глаза бы не заснули. У нее нет никого до-
роже его, и она дорожит им больше, чем родителями, и, ложась спать, они
обнимаются, и муж кладет руку под голову жены, и она кладет руку под го-
лову мужу, как сказал поэт:
Подушкой ей подложил я руку, и спал я с ней,
И ночи сказал: "Продлись, сияет теперь луна".
О ночь! Никогда Аллах не создал подобной ей -
Со сладости началась, с горечью кончилась.
А после этого муж целует жену, а жена целует мужа. Среди того, что
случилось у одного царя с его женой, было то, что она заболела и умерла
и он похоронил себя с нею, будучи жив, и согласился на смерть из любви к
жене и крайней привязанности, бывшей между ними. То же случилось, когда
один царь заболел и умер и его захотели похоронить, и его жена сказала
родным: "Дайте мне похоронить себя с ним заживо, а иначе я убью себя и
это будет на вашей совести". И когда поняли, что она не отступится от
этого, ее оставили, и она бросилась в могилу к мужу от крайней любви к
нему и сожаления о нем".
И старуха до тех пор рассказывала царевне истории, повествующие о
мужчинах и женщинах, пока не прошла бывшая у нее в сердце ненависть к
мужчинам. И когда старуха поняла, что у царевны вновь возникла любовь к
мужчинам, она сказала: "Теперь настало нам время погулять в саду". И они
вышли из дворца и стали ходить меду деревьями, и царевич бросил взгляд,
и его взор упал на царевну, и он увидал ее облик и стройный ее стан, и
ее розовые щеки, черные глаза, великое изящество, блестящую красоту и
полное совершенство, и его ум был ошеломлен, и взор его устремился к
ней, и исчезло в любви его здравое разумение. И страсть перешла в нем
предел, и все внутри его запылало огнем страсти, и его покрыло беспа-
мятство, и он упал на землю в забытьи. А очнувшись, он увидел, что ца-
ревна исчезла с его глаз и скрылась от него за деревьями..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот тридцать первая ночь
Когда же настала семьсот тридцать первая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что царевич Ардешир прятался в саду, и спусти-
лась туда царевна со старухой, и они стали ходить среди деревьев, и ког-
да царевич увидел девушку, его покрыло беспамятство от охватившей его
сильной любви. А очнувшись, он увидел, что царевна исчезла с глаз и
скрылась среди деревьев. И тогда он вздохнул из глубины сердца и произ-
нес такие стихи:
"Когда увидал мой взгляд красу ее редкую,
Растерзано было сердце страстью великою.
И брошен, повергнут был на землю тотчас же я,
Не ведала дочь царя, что было со мной тогда.
Нагнувшись, она чарует сердце влюбленного, -
Аллахом молю, - смягчись и сжалься ты надо мной!
Владыка, молю, ускорь сближенье и счастье дай
Душе ты моей, пока в могилу я не сошел!
И пусть поцелуй мой десять, десять и десять раз
Уста истомленного к щеке принесут ее".
А старуха до тех пор водила царевну по саду, пока не дошла до того
места, где был царевич. И тогда старуха вдруг сказала: "О тайно милости-
вый, избавь нас от того, что нас страшит!" И когда царевич услышал знак,
он вышел из-под прикрытия и принял самодовольный и высокомерный вид и
стал ходить среди деревьев, смущая своим станом ветви, и лоб его был
окаймлен капельками пота, а щеки его стали как заря - слава Аллаху вели-
кому за то, что он создал! И царевна бросила взгляд и увидела юношу. И,
увидев его, она надолго устремила на него взор и увидела его красоту и
прелесть, и его глаза, которые пленяли газелей, и его стройный стан, по-
зоривший ветви ив. И царевич ошеломил ее ум и похитил ее разум и поразил
ее стрелами глаз в сердце, и царевна опросила старуху: "О няня, откуда у
нас этот юноша, прекрасный видом?" - "Где он, о госпожа?" - спросила
старуха, и царевна ответила: "Вот он, близко, среди деревьев".
И старуха стала оглядываться направо и налево, словно она ничего о
нем не ведала, и спросила: "А кто показал этому юноше дорогу в этот
сад?" И Хайят-ан-Нуфус воскликнула: "О, кто расскажет нам об этом юноше
- слава тому, кто создал мужчин! А ты, о няня, знаешь его?" - "О госпо-
жа, это тот юноша, который посылал тебе со мной послания", - ответила
старуха, и царевна (а она потонула в море любви и в огне страсти и увле-
чения) воскликнула: "О нянюшка, как этот юноша прекрасен! Поистине он
красив видом, и я думаю, что на лице земли нет никого лучше".
И когда старуха поняла, что любовь к юноше овладела царевной, она
молвила: "Разве я не говорила тебе, о госпожа, что это красивый юноша со
светлым ликом?" И царевна сказала ей: "О нянюшка, царские дети не знают
обстоятельств земной жизни и не знают качеств тех, кто есть на земле, и
они ни с кем не общаются, не берут и не дают. О нянюшка, как до него
добраться и какой хитростью обратить мне к нему лицо, и что я скажу ему,
и он мне скажет?" - "А какая есть теперь у меня в руках хитрость? - от-
ветила старуха. - Мы не знаем, как поступить в этом деле из-за тебя". -
"О нянюшка, - воскликнула царевна, - знай, что никто не умер от страсти,
кроме меня! Я уверена, что умру сейчас же, и все это из-за огня любви".
И когда старуха услышала слова девушки и увидела ее страсть в любви к
юноше, она сказала: "О госпожа, что касается до его прихода к тебе, то к
этому нет пути, а тебе простительно, что ты не пошла к нему, потому что
ты молоденькая. Но идем со мной, и я буду идти впереди, пока ты не дой-
дешь до него, и я стану с ним разговаривать, так что тебе не будет стыд-
но, и в один миг у вас с ним возникнет дружба". - "Иди впереди меня -
приговора Аллаха не отвратить", - сказала царевна. И нянька с царевной
пошли и подошли к царевичу, который сидел, подобный луне в ее полноте. И
когда они подошли к нему, старуха сказала: "Посмотри, о юноша, кто при-
шел к тебе - это дочь царя времени, Хайят-ан-Нуфус.
Узнай же ей цену и значение того, что она пошла и пришла к тебе.
Встань из уважения к ней и стой перед нею на ногах". И царевич в тот же
час и минуту поднялся на ноги, и его взор встретился с ее взором, и оба
они стали как пьяные, без вина, и еще увеличилась любовь царевича и его
страсть к ней. И царевна раскинула руки, и юноша также, и они обнялись,
охваченные крайним томлением, и одолела их любовь и страсть, и покрыло
их беспамятство, и они упади на землю, и оставались без чувств долгое
время. И старуха испугалась позора и внесла их во дворец и села у дверей
его, а невольницам она сказала: "Пользуйтесь и гуляйте, - царевна спит".
И невольницы снова пошли гулять. А влюбленные очнулись от забытья и уви-
дели себя внутри дворца, и юноша сказал царевне: "Заклинаю тебя Аллахом,
о владычица красавиц, - сон ли это, или пучки сновидений?" И затем они
обнялись и опьянели без вина и стали жаловаться на волнение страсти, и
юноша произнес такие стихи:
"Восходит с лица ее сияющий солнца лик,
И так же со щек ее румянец зари блестит.
Когда появляется смотрящим лицо се,
Смущенно скрывается звезда в небесах пред ним,
Когда же появятся улыбки ее лучи,
Свет утра блеснет, и мрака тучи рассеет он,
А если свой гибкий стан склонить она вздумает,
Ревнует ее тогда ветвь ивы в листве своей,
Достаточно видеть мне ее, и доволен я,
Спаси, сохрани ее людей и зари господь!
Луне она в долг дала частицу красот своих,
Хотело с ней сходным солнце быть - не могло оно.
Откуда взять солнцу мягкость нежных боков ее,
Откуда взять месяцу и внешность и нрав ее?
Кто может меня корить за то, что я весь в любви,
И то разделяюсь в ней, то вновь безразделен я?
Моим овладела сердцем, раз лишь взглянув она,
И что уберечь могло бы сердце влюбленное?"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать вторая ночь
Когда же настала семьсот тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, когда царевич окончил свои стихи, царевна
прижала его к груди и поцеловала в уста и меж глаз, и душа вернулась к
юноше, и он принялся сетовать ей на силу страсти, которую испытывал, и
жестокость любви и великую тоску и волнение и на то, что случилось с ним
из-за суровости ее сердца. И царевна, услышав его слова, стала целовать
ему руки и ноги и обнажила голову, и потемнело на земле, и засияла над
ней луна. "О любимый, о предел моих желаний, - да не будет дня разлуки и
да не заставит его Аллах к нам вернуться! - сказала царевна. И они обня-
лись и стали плакать, и царевна произнесла такие стихи:
"О солнце дня смутивший и лик луны,
Велел убить чертам меня дивным ты.
Сразил мечом он глаз меня режущим,
Куда бежать от глаз меча острого?
С бровей, как лук, мне в сердце разящая
Стрела огня и страсти вонзилася,
А щек плоды мне рай сулят розовых -
Стерпеть могу и их не рвать разве я?
Твой гибкий стан - расцветшая ивы ветвь,
Плоды ее срывать должно любящим
Влечешь меня насильно ты, сна лишив,
Забыла стыд в любви к тебе всякий я.
Аллах тебе поможет пусть светом дня,
Приблизив даль и миг, когда свидимся!
Так сжалься же над сердцем страдающим
И помощи высот твоих ищущим!"
А когда она окончила свои стихи, любовь залила ее, и она обезумела и
стала плакать слезами обильными, струящимися и сожгла сердце юноши. И он
сделался пленником любви к ней и обезумел и подошел к царевне и стал це-
ловать ей руки и плакать сильным плачем. И они не переставая, обменива-
лись укорами, беседовали и говорили стихи, пока не раздался призыв к
предвечерней молитве, и не было между ними ничего, кроме этого.
И они собрались уходить, и царевна сказала юноше: "О свет моего глаза
и последний вздох моего сердца, теперь время разлуки, но когда же будет
встреча?" А юноша, которого пронзили стрелы ее слов, воскликнул: "Кля-
нусь Аллахом, я не люблю упоминания о разлуке!" И затем царевна вышла из
дворца, и Ардешир посмотрел на нее и увидел, что она издает стоны, от
которых расплавится камень, и плачет слезами, подобными дождю, и он по-
тонул от любви в море бедствий и произнес такие стихи:
"Желанная сердца, все больше я занят
Любовью к тебе, как теперь ухитриться?
Твой лик, точно утро, когда оно встанет,
А кудри напомнили цветом мрак ночи.
Твой стан - точно ветвь, когда гнется она,
Коль северный ветер ее закачает,
А глаз твоих взоры - газелям подобны,
Когда на них взглянут достойные люди.
Твой стан изнурен отягчающим задом -
Ведь тяжек он так, а твой стан легковесен"
Вино влаги уст твоих - лучший напиток,
Как мускус пахуч он и чист и прохладен"
Газель из степей, перестань же грустить,
Будь щедрой ко мне и пришли мне хоть призрак".
И когда царевна услышала эти слова, сказанные для восхваления ее, она
вернулась к юноше и обняла его с горящим сердцем, где разлука разжигала
огонь, который гасили лишь поцелуи и объятия, и молвила: "Сказал сложив-
ший ходячую поговорку - терпеть без любимого, но не утратить его, - и я
непременно придумаю хитрость" чтобы нам встретиться". И потом она прос-
тилась с юношей и ушла, не зная, от сильной любви, куда она ставит ноги,
и шла до тех пор, пока не увидела себя в своей комнате.
Что же касается юноши, то тоска и безумие его усилились, и он лишился
сладости сна. А царевна не вкушала пищи, и истощилось ее терпение, и
стойкость ее ослабела. Когда наступило утро, она позвала няньку, и та
явилась и увидела, что состояние царевны изменилось. "Не спрашивай, что
со мной: все, что со мной - дело твоих рук", - сказала царевна. И потом
она спросила: "Где любимый моего сердца?" - "О госпожа, - сказала стару-
ха, - а когда он с тобой расстался? Разве он был вдали от тебя дольше,
чем одну ночь?" - "А разве мне возможно вытерпеть без него и одну мину-
ту! - воскликнула царевна. - Поднимайся, придумай хитрость и сведи меня
с ним поскорее, - душа моя почти из меня выходит". - "Продли терпение, о
госпожа, пока я не придумаю для вас тонкого дела, о котором никто не уз-
нает", - сказала нянька, и царевна воскликнула: "Клянусь великим Алла-
хом, если ты не приведешь его сегодня, я обязательно скажу царю и расс-
кажу ему, что ты меня испортила, и он сбросит тебе голову!" - "Прошу те-
бя ради Аллаха, потерпи со мной, ибо это дело опасное", - сказала стару-
ха. И она до тех пор унижалась перед царевной, пока не уговорила ее по-
терпеть три дня, и потом царевна сказала ей: "О няня, эти три дня стоят
для меня трех лет. Если пройдет четвертый день и ты его ко мне не приве-
дешь, я постараюсь тебя убить".
И нянька вышла от царевны и отправилась в свое жилище, а когда насту-
пило утро четвертого дня, она позвала всех горничных города и потребова-
ла от них хороших красок, чтобы раскрасить невинную девушку, разрисовать
и расписать се, и они принесли ей требуемое, лучшего, какой только есть,
сорта. А затем она позвала юношу, и когда тот явился, открыла сундук и
вынула из него узел, в котором было платье из женских одежд, стоящее
пять тысяч динаров, и повязку, обшитую всевозможными драгоценными камня-
ми, и сказала: "О дитя мое, хочешь ли ты встретиться с Хайят-ан-Нуфус?"
И царевич ответил: "Да!" И тогда старуха взяла щипчики и выщипала на ли-
це у царевича волосы и пасурмила его и потом она обнажила его и наложила
узоры ему на руки, от ногтей до плеча, и на ноги, от плюсны до бедер, и
расписала ему все тело, и узоры стали подобны красной розе на плитках
мрамора. А после этого, через небольшое время, она вымыла юношу и почис-
тила его и вынесла ему рубаху и исподнее и потом одела его в ту
царственную одежду с повязкой и покрывалом и научила его, как ходить, и
сказала: "Выставляй левую ногу, и отставляй правую". И юноша сделал так,
как она ему велела, и пошел перед ней, и стал он подобен гурии, вышедшей
из рая. И старуха сказала ему: "Укрепи свое сердце - ты идешь к царскому
дворцу, и обязательно будут у ворот солдаты и слуги. И если ты их испу-
гаешься или охватит тебя страх, они начнут в тебя всматриваться и узнают
тебя, - постигнет нас вред, и пропадут наши души. И если нет у тебя силы
на это" осведоми меня". - "Это дело меня не страшит, будь же спокойна
душою и прохлади глаза", - ответил царевич. И старуха вышла, идя впереди
него, и они дошли до ворот дворца, перед которыми было полно евнухов, и
старуха обернулась к юноше, чтобы посмотреть, охватил его страх или нет,
и увидела, что он все такой же и не изменился. И когда старуха подошла,
главный евнух посмотрел на нее и узнал ее, а позади нее он увидел девуш-
ку, описание которой смущает умы, и сказал про себя: "Что до старухи, то
это нянька, а что до той, которая сзади, то нет в нашей земле девушки,
похожей на нее внешностью и близкой к ней по красоте и изяществу, если
только это не царевна Хайят-ан-Нуфус, но она взаперти и никогда не выхо-
дит. Если бы узнать, как она вышла на дорогу! Посмотреть бы, вышла ли
она с позволения царя или без его позволения!"
И он поднялся на ноги, чтобы выяснить это дело, и за ним последовали
около тридцати евнухов, и когда старуха увидела их, ее ум улетел, и она
воскликнула: "Поистине мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Про-
пали наши души сейчас, нет сомнения..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать третья ночь
Когда же настала семьсот тридцать третья ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, когда старуха увидела главного евнуха, ко-
торый приближался со своими слугами, ее охватил величайший страх, и она
воскликнула: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха! Поистине мы принадле-
жим Аллаху и к нему возвращаемся! Пропали наши души сейчас, нет сомне-
ния!"
И когда главный евнух услышал слова старухи, его охватил страх, так
как он знал ярость царевны и знал, что отец под ее властью. "Может быть,
царь велел няньке взять свою дочь с собой, чтобы исполнить какое-нибудь
дело, и не хочет, чтобы кто-нибудь о ней знал, - сказал он про себя. -
Если я стану ей противодействовать, у нее в душе будет из-за меня нечто
великое, и она скажет: "Этот евнух встал передо мною, чтобы раскрыть мои
обстоятельства", - и постарается меня убить. Нет мне нужды до этого де-
ла". И он повернул назад, и тридцать евнухов вернулись с ним к воротам
дворца и отогнали людей от дворцовых ворот, и тогда старуха вошла и поз-
доровалась с ними головой, и тридцать евнухов встали из уважения к ней и
возвратили ей приветствие. И старуха вошла, и царевич вошел сзади, и они
входили в разные двери, и прошли через все помещения, и покрывал их пок-
рывающий, пока они не дошли до седьмой двери, - а это была дверь самого
большого дворца, в котором находился царский престол, и через нее можно
было пройти в комнаты наложниц, помещение гарема и дворец царской доче-
ри. И старуха остановилась там и сказала: "О дитя мое, вот мы пришли сю-
да, да будет же хвала тому, кто привел нас; к этому месту! О дитя мое,
встреча придет к нам не раньше чем ночью, так как ночь - покров для боя-
щегося". - "Ты права. Как же ухитриться?" - спросил царевич, и старуха
сказала: "Спрячься в этом темном месте".
И царевич сел в колодец, а старуха отправилась в другое место и оста-
вила юношу в колодце до тех пор, пока день не повернул на закат, и тогда
она пришла к нему и вытащила его из колодца, и они вошли в ворота дворца
и входили в двери, пока не подошли к комнате Хайят-анНуфус. И нянька
постучала в дверь, и вышла маленькая невольница и спросила: "Кто у две-
рей?" И нянька ответила: "Я". И тогда невольница вернулась и спросила у
своей госпожи позволения няньке войти, и царевна сказала: "Открой ей и
дай ей войти и тому, кто с нею". И оба вошли.
И когда они явились, нянька обернулась к Хайят-анПуфус и увидела, что
та уже приготовила помещение и расставила светильники и покрыла скамееч-
ки и портики коврами и положила подушки и зажгла свечи в золотых и се-
ребряных подсвечниках. И она поставила трапезу и плоды и сладости и
зажгла мускус, алоэ и амбру и села среди свечей и светильников, и свет
ее лица был сильнее всего их света. И, увидев няньку, она спросила: "О
няня, где возлюбленный моего сердца?" И старуха ответила: "О госпожа, я
его не встречала, и мой глаз не падал на него, но я привела к тебе его
сестру по отцу и по матери". - "Что ты - бесноватая? Нет мне нужды в его
сестре! Разве, когда болит у человека голова, он перевязывает себе ру-
ку!" - воскликнула царевна. И нянька ответила: "Нет, клянусь Аллахом, о
госпожа, но взгляни на нее, и если она тебе понравится, оставь ее у се-
бя".
И она открыла лицо юноши, и когда царевна узнала его, она поднялась
на ноги и прижала его к груди, и они упали на землю, покрытые беспа-
мятством на долгое время. И нянька брызнула на них розовой водой, и они
очнулись, и царевна поцеловала его в уста более чем тысячей поцелуев и
произнесла такие стихи:
"Посетил любимый сердца в темноте,
Я стояла, в уваженье, пока сел.
Я сказала: "О желанный, о мой друг,
Не боялся стражи, ночью ты пришел!"
Он ответил: "Я боялся, по любовь
Вздох последний мой и душу отберет".
Обнялись мы и лежали так с часок,
Безопасно тут и стража не страшна,
Встали мы, дурного не свершив совсем.
Отряхнули платье - грязи нет на нем..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать четвертая ночь
Когда же настала семьсот тридцать четвертая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что, когда к Хайят-ан-Нуфус пришел во дворец
ее возлюбленный, они обнялись, и она произнесла стихи, подходящие для
этого, а окончив говорить, воскликнула: "Разве правда, что я вижу тебя в
моем жилище и ты мой собеседник и друг?"
И затем усилилась ее любовь, и измучило ее волнение" так что ум ее
едва не улетел от радости, и она произнесла такие стихи:
"Дороже души моей пришедший во тьме ночной,
И в срок, им назначенный, его ожидала я,
И вдруг испугал меня рыдания его звук,
И молвила я: "Семья, приют и уют тебе!"
И тысячу раз в лицо его целовала я,
И тысячу раз обняла, а он был закрыт плащом,
И молвила я: "Теперь достигла желанного -
Аллаха восхвалим же - он к должному нас привел!"
И спали мы, как хотели, в ночь наилучшую,
Пока не прогнало утро сумрачной ночи тьму"
А когда наступило утро, она ввела царевича в одну из своих комнат, и
он не входил к ней, пока не пришла ночь. И тогда царевна привела его к
себе, и они сели и стали беседовать. "Я хочу, - сказал царевич, - вер-
нуться в мои земли и осведомить отца о твоих обстоятельствах, чтобы он
послал к твоему отцу своего везиря и тот бы посватался к тебе у него". -
"О любимый, - сказала царевна, - я боюсь, что ты уйдешь в свою страну к
власти и отвлечешься и забудешь любовь ко мне, или твой отец не будет
согласен с твоими словами, и тогда я умру, и конец. Правильное решение,
чтобы ты остался со мной, в моих руках и смотрел бы на мое лицо, и я
смотрела бы на твое лицо, пока я не придумаю для тебя хитрости и мы не
выйдем, и я и ты, в одну ночь и не отправимся в твою страну. Я уже отча-
ялась и не надеюсь больше на моих родных".
И Ардешир отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И они продолжали, как
раньше, пить вино. И в какую-то ночь вино было им приятно, и они не зад-
ремали и не заснули, пока не заблистала заря. И вдруг случилось, что
один из царей прислал отцу царевны подарки, среди которых было ожерелье
из бесподобных драгоценных камней, состоявшее из двадцати девяти зерен,
цену которых не покрыли бы сокровищницы царя, и царь сказал: "Это оже-
релье подходит только для моей дочери Хайят-ан-Нуфус!" И он обратился к
одному евнуху, у которого царевна вырвала зубы из-за обстоятельств, тре-
бовавших этого, и позвал его и сказал: "Возьми это ожерелье и доставь
его к Хайят-ан-Нуфус и скажи ей: "Один царь прислал его в подарок твоему
отцу, и не найдется денег, которые бы покрыли его стоимость. Надень же
его себе на шею".
И слуга взял ожерелье, говоря: "Пусть сделает его Аллах великий пос-
ледним, что она наденет в жизни - она лишила меня пользы от моих зубов!"
И пошел и пришел к дверям комнаты царевны. И он увидал, что двери запер-
ты и старуха спит у дверей, и разбудил ее, и она проснулась, испуганная,
и спросила: "Что тебе нужно?" - "Царь послал меня с делом к своей доче-
ри", - ответил евнух. И старуха сказала: "Ключа нет; уходи, а я принесу
ключ". - "Я не могу пойти к царю", - оказал евнух. И старуха ушла, чтобы
принести ключ, и ее охватил страх, и она убежала, ища спасения своей ду-
ши. И когда евнух заждался ее, он побоялся заставить ждать царя и толк-
нул дверь и потряс ее, и защелка сломалась, и дверь распахнулась. И ев-
нух вошел и входил в двери, пока не дошел до седьмых дверей, и, войдя в
комнату царевны, он увидал, что она устлана великолепными коврами, и там
стоят свечи и кувшины. И евнух удивился этому делу и шел, пока не дошел
до ложа, перед которым была парчовая занавеска и сетка из драгоценных
камней, и, подняв занавеску, евнух увидел царевну, которая лежала, держа
в объятиях юношу, прекраснее ее. И евнух прославил Аллаха великого, ко-
торый создал его из ничтожной воды, и воскликнул: "Вот прекрасные дела
для той, кто ненавидит мужчин! Как она добралась до этого? Я думаю, что
она вырвала мне зубы только из-за него!" И он опустил занавес на место и
вышел, направляясь к дверям, и царевна проснулась, испуганная, и увидела
евнуха Кафура и кликнула его, но он не отозвался. Тогда она спустилась с
ложа я догнала Кафура и, схватив край его одежды, положила его себе на
голову и поцеловала евнуху ноги, говоря: "Покрой то, что покрыл Аллах!"
- "Аллах да не покроет тебя и того, кто покрывает тебя! - воскликнул ев-
нух. - Ты вырвала мне зубы и говорила: "Пусть никто не упоминает мне ни
о каких качествах мужчин". И он вырвался от нее и вышел бегом и запер
дверь и поставил у двери евнуха сторожить ее. И он вошел к царю, и царь
спросил его: "Отдал ты ожерелье Хайят-ан-Нуфус?" - "Клянусь Аллахом, ты
достоин большего, чем все это!" - сказал евнух. И царь воскликнул: "А
что случилось? Скажи мне и говори скорее!" - "Я скажу тебе не иначе как
в уединении", - ответил евнух. Но царь вскричал: "Говори не в уедине-
нии!" - "Дай мне пощаду", - сказал тогда евнух. И царь бросил ему платок
пощады, и евнух сказал: "О царь, я вошел к царевне Хайят-ан-Нуфус и на-
шел ее в комнате, устланной коврами, и она спала, держа в объятиях юно-
шу. И я запер их и явился к тебе".
И когда царь услышал его слова, он поднялся на ноги и взял в руку меч
и кликнул главного евнуха и сказал ему: "Возьми твоих молодцов, войди к
Хайят-ан-Нуфус и принеси и ее и того, кто у ной, лежащими на ложе, и
закройте их обоих одеялами..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать пятая ночь
Когда же настала семьсот тридцать пятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, когда царь приказал евнуху взять своих мо-
лодцов и отправиться к Хайят-ан-Нуфус и принести к нему ее и того, кто
был с ней, евнух со своими людьми вышел, и они вошли к ней и увидали,
что Хайят-ан-Нуфус стоит на ногах и совсем растаяла от плача и стенаний
и царевич тоже. И главный евнух сказал юноше: "Ложись на ложе, как
раньше, и царевна тоже". И царевна испугалась за юношу и сказала ему:
"Сейчас не время прекословить". И оба легли, и их понесли и принесли к
царю. И когда царь открыл их, царевна поднялась на ноги, и царь посмот-
рел на нее и хотел отрубить ей голову, но юноша поспешил и бросился царю
на грудь и воскликнул: "О царь, на ней нет греха - грех на мне. Убей же
меня прежде нее". И царь направил на него меч, чтобы убить его, и тогда
Хайят-ан-Нуфус бросилась к отцу и воскликнула: "Убей меня, но не убивай
его. Он сын величайшего царя, который владеет всей землей и вдоль и
вширь".
И, услышав слова своей дочери, царь обратился к великому везирю (а он
был скопищем зла) и спросил его: "Что ты скажешь, о везирь, об этом де-
ле?" И везирь ответил: "Вот, что я скажу: "Всякому, кто попал в это де-
ло, нужно лгать, и нет для них ничего, кроме отсечения головы, после то-
го как ты их помучаешь разными мучениями".
И тогда царь позвал меченосца своей мести, и тот пришел со своими мо-
лодцами, и царь сказал ему: "Возьмите этого негодяя и отрубите ему голо-
ву, а после него - этой распутнице и сожгите их и не спрашивайте меня о
них второй раз", И палач положил руку на спину девушки, чтобы схватить
ее, и царь закричал на него и бросил в него чем-то, что было у него в
руке, так что чуть не убил его, и сказал: "О пес, как ты можешь быть
кротким, когда я в гневе? Возьми ее рукой за волосы и тащи ее за них,
чтобы она упала на лицо".
И евнух сделал так, как приказал царь, и потащил царевну, и юношу то-
же, и притащил их к месту крови. И он отрезал кусок от края своей одежды
и завязал юноше глаза и вынул меч (а он был острый), отложив казнь ца-
ревны, в надежде, что для нее последует смягчение. И он занялся цареви-
чем и трижды поиграл мечом (а вся свита плакала и молилась Аллаху, чтобы
для обоих вышло смягчение) и поднял руку, и вдруг взвилась пыль, которая
застлала края неба.
А причиною этого было то, что, когда царь, отец юноши, заждался вес-
тей о своем сыне, он собрал большое войско и отправился с ним сам, чтобы
разыскать своего сына, и вот что было с ним.
Что же касается до царя Абд-аль-Кадира, то, когда появилась эта пыль,
он сказал: "О люди, в чем дело и что это за пыль, которая затмила взо-
ры?" И великий везирь поднялся и вышел от царя, направляясь к этой пыли,
чтобы узнать о ней истину, и увидел людей, точно саранчу, число которых
не исчислялось и подкрепление которым не истощалось, и наполнили они го-
ры, долины и холмы. И везирь вернулся к царю и рассказал ему об этом де-
ле, и царь сказал везирю: "Пойди и узнай, что это за войско и какова
причина его прихода в нашу страну, и спроси, кто предводитель войска, и
передай ему от меня привет. Спроси о причине его прихода, и если ему на-
до исполнить какое-нибудь дело, мы ему поможем, а если он должен отомс-
тить кому-нибудь из царей, мы выедем вместе с ним. Если же он хочет по-
дарка, мы одарим его, ибо их великая численность и большое войско и мы
боимся его ярости для нашей земли". И везирь вышел и пошел среди пала-
ток, солдат и воинов и шел от начала дня до приближения заката. И тогда
он подошел к обладателям золоченых мечей и расшитых звездами шатров, а
после этого он дошел до эмиров, везирей, царедворцев и наместников, и
шел до тех пор, пока не дошел до султана. И он увидел, что это великий
царь, и когда увидели везиря вельможи правления, они закричали ему: "Це-
луй землю! Целуй землю!" И он поцеловал землю и поднялся, и закричали на
него во второй раз и в третий, и, наконец, он поднял голову и хотел
встать, но упал во всю длину от сильного страха и почтения, а встав, на-
конец, меж рук царя, он сказал ему: "Да продлит Аллах твои дни, да воз-
величит твою власть, и да возвысит твой сан, о счастливый царь! - А пос-
ле того: - Царь Абд-аль-Кадир приветствует тебя и целует перед тобою
землю и спрашивает тебя, с какой заботой ты пришел? Если ты хочешь
отомстить царям, он выедет, чтобы служить тебе, а если ты стремишься к
цели, которую ему возможно осуществить, он станет служить тебе в этом
деле".
И царь сказал ему: "О посланник, пойди к твоему господину и скажи
ему: "У царя величайшего есть сын, который отсутствует долгое время, и
вести о нем заставляют себя ждать, и исчезли следы его. Если он находит-
ся в этом городе, царь возьмет его и уедет от вас; если же случилось с
ним какое-нибудь зло или поразило его у вас что-нибудь запретное, его
отец разрушит ваши земли, ограбит ваше имущество, убьет ваших мужчин и
уведет в плен ваших женщин. Возвращайся же скорее к твоему господину и
осведоми его об этом, прежде чем постигнет его бедствие". И везирь отве-
чал: "Слушаю и повинуюсь!" И хотел уходить, но царедворцы закричали ему:
"Целуй землю! Целуй землю!" И он поцеловал землю двадцать раз и встал
лишь тогда, когда душа его подошла к носу. И затем он вышел из царской
залы и шел, размышляя о деле этого царя и о многочисленности его войск,
пока не дошел до царя Абд-аль-Кадира, и краска сошла с его лица, и был
он в величайшем страхе, и поджилки у него тряслись. И он осведомил царя
о том, что с ним случилось..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать шестая ночь
Когда же настала семьсот тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, когда везирь вернулся от царя величайшего
и рассказал царю Абд-аль-Кадиру, что с ним случилось (а краска сошла с
его лица, и у него тряслись поджилки от сильного страха), царь
Абд-аль-Кадир сказал ему, охваченный беспокойством и страхом за себя и
за своих людей: "О везирь, а кто же будет сын этого царя?" - "Его
сын-тот, кого ты велел убить, и слава Аллаху, который не ускорил его
убиения - его отец разрушил бы тогда наши земли и ограбил бы наше имуще-
ство", - отвечал везирь. И царь воскликнул: "Посмотри, как порочно было
твое мнение, когда ты посоветовал нам его убить! Где же юноша, сын этого
доблестного царя?" - "О доблестный царь, ты приказал его убить", - ска-
зал везирь. И когда царь услышал эти слова, они ошеломили его разум, и
он закричал из глубины сердца и головы: "Горе вам, поспешите к палачу,
чтобы он не подверг его казни!" И палача тотчас же привели, и, явившись,
он сказал царю: "О царь времени, я отрубил ему голову, как ты приказал
мне". - "О пес, - воскликнул царь, - если это правда, я непременно отп-
равлю тебя за ним следом". - "О царь, - сказал палач, - ты велел мне
убить его, не спрашивая тебя о нем второй раз". - "Я был в гневе! "Гово-
ри правду, прежде чем погибнет твоя душа!" - воскликнул царь. И палач
сказал: "О царь, он в оковах жизни!"
И царь обрадовался, и успокоилось его сердце, и он велел привести
юношу. И когда тот явился, царь встал на ноги и поцеловал его в уста и
сказал: "О дитя мое, я прошу у великого Аллаха прощения за то, что слу-
чилось из-за меня с тобою. Не говори же о том, что унизит твой сан в
глазах твоего отца, царя величайшего". - "О царь времени, а где царь ве-
личайший?" - спросил юноша. И царь сказал: "О дитя мое, он пришел из-за
тебя". - "Клянусь моим уважением к тебе, я не двинусь, пока не очищу мою
честь и честь твоей дочери от того, что ты нам приписал! - воскликнул
царевич. - Она девушка невинная! Позови нянек-повитух, чтобы они ее ос-
мотрели перед тобой, и если ты увидишь, что невинность ее пропала, я
сделаю мою кровь тебе дозволенной, а если она невинна, объяви, что моя
честь и ее честь свободны от позора".
И царь позвал повитух, и, осмотрев девушку, они нашли ее невинной и
рассказали об этом царю и потребовали от него награды, и царь наградил
их и надел на них то, что было на нем надето, и наградил также всех, кто
был в гареме. И вынесли подносы с благовониями и надушили вельмож прав-
ления и обрадовались до крайней степени. А потом царь обнял юношу и обо-
шелся с ним почтительно и с уважением и велел свести его в баню вместе с
ближайшими его слугами. А когда он вышел, царь облачил его в роскошную
одежду и надел ему на голову венец из Драгоценных камней и обвязал ему
стан парчовым поясом, вышитым червонным золотом и украшенным жемчугом и
драгоценностями. И он посадил его на коня из лучших коней, под золотым
седлом, украшенным жемчугами и драгоценностями, и приказал вельможам
правления и главарям своего царства ехать, служа царевичу, пока не прие-
дет к своему отцу, а юноше он поручил сказать своему отцу, царю величай-
шему: "Царь Абд-аль-Кадир - под твоей властью, послушен и покорен тебе
во всем, что ты ему прикажешь или запретишь". И юноша молвил: "Это неп-
ременно будет сделано!"
И затем он простился с царем и поехал, направляясь к своему отцу. И
когда отец его увидел, ум его взлетел от радости, и он поднялся на ноги
и прошел несколько шагов и обнял сына, и распространилось веселье и ра-
дость в войске царя величайшего. И явились все везири и царедворцы и все
воины и предводители и поцеловали землю перед юношей и порадовались его
приходу, и был это для них, в радости, великий день. И царевич позволил
тем, кто был с ним и прочим жителям города царя Абд-аль-Кадира, смот-
реть, каковы войска царя величайшего, и приказал, чтобы никто им не пре-
пятствовал и они могли бы видеть многочисленность его войска и силу его
власти. И все, кто ходил на рынок торговцев материей и видел юношу
раньше, когда он сидел там в своем помещении, удивлялись, как он мог
согласиться на это при своем благородстве и высоком положении, но прину-
дила его к этому любовь и склонность к царевне. И распространились вести
о многочисленности его войска, и дошло это до Хайят-анНуфус, и она под-
нялась на вышку дворца и посмотрела на горы и увидела, что они наполнены
солдатами и воинами. А она была во дворце своего отца, заточенная, под
присмотром, до тех пор пока не узнают, что прикажет о ней царь - либо
простить ее и выпустить, либо убить и сжечь.
И когда Хайят-ан-Нуфус увидела этих воинов и поняла, что это воины
отца Ардешира, она испугалась, что царевич ее забудет и отвлечется от
нее со своим отцом, с которым он уедет от нее, и ее отец ее убьет, и
послала к нему свою невольницу, которая была с нею в комнате, чтобы
прислуживать, и сказала: "Сходи к Ардеширу, сыну царя, и не бойся, а
когда придешь к нему, поцелуй перед ним землю и осведоми его о себе и
скажи: "Моя госпожа приветствует тебя, и она теперь заперта в замке сво-
его отца, под присмотром, и он либо захочет ее простить, либо захочет ее
убить. И она просит тебя не забывать ее и не оставлять - ведь ты теперь
обладаешь властью и, что бы ты ни посоветовал, никто не может ослушаться
твоего приказания. И если ты сочтешь хорошим освободить ее от власти ее
отца и взять к себе, это будет от тебя милостью. Она ведь перенесла эти
тяготы из-за тебя. А если ты не сочтешь этого хорошим, так как желание
до нее у тебя прошло, скажи твоему отцу, царю величайшему - может быть,
он заступится за нее перед отцом и не уедет раньше, чем освободит ее от
отца, и возьмет от него обещание и заверение, что он не сделает ей дур-
ного и не вознамерится ее убить. И вот конец речи, и да не заставит тебя
Аллах тосковать. Мир с тобою..."
И Шахразаду застигло утро, я она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот тридцать седьмая ночь
Когда же настала семьсот тридцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что невольница, когда Хайятан-Нуфус послала
ее к Ардеширу, ночь сыну царя величайшего, пришла к нему и передала ему
слова своей госпожи. И царевич, услышав от нее эти слова, горько запла-
кал и сказал невольнице: "Знай, что Хайят-ан-Нуфус - моя госпожа и я ее
раб и пленник любви к ней, и я не забыл того, что было между нами, и го-
речи дня разлуки. Передай же ей, после того как поцелуешь ей ноги, что я
сказал: "Я поговорю с моим отцом о тебе, и он пошлет своего везиря, ко-
торый раньше сватался к тебе у твоего отца, чтобы он опять к тебе посва-
тался, и твой отец не сможет перечить. И если он пришлет к тебе, чтобы
посоветоваться об этом, не прекословь ему, - я уеду в мою страну не ина-
че, как с тобою".
И невольница вернулась к госпоже и поцеловала ей руки и передала ей
послание царевича, и Хайят-ан-Нуфус, услышав его, заплакала от сильной
радости и прославила Аллаха великого.
Вот что было с нею. Что же касается юноши, то он остался ночью наеди-
не с отцом, и тот спросил его, как он поживает и что с ним случилось, и
царевич рассказал ему обо всем, что с ним случилось, с начала до конца.
И тогда отец спросил: "Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал, о дитя
мое? Если ты хочешь его погубить, я разрушу его земли и ограблю его иму-
щество и опозорю его жен". - "Я не хочу ничего такого, о батюшка, так
как он ничего со мной не сделал, чтобы этого требовало, - ответил царе-
вич. - Напротив, я хочу сближения с царевной. И я желаю от твоей милос-
ти, чтобы ты собрал подарок и поднес его ее отцу, но пусть это будет по-
дарок ценный, и пошли его с твоим везирем, обладателем правильного мне-
ния".
И отец его отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" А потом он направился к то-
му, что он припрятал с давнего времени, и вынул из этого все дорогое и
показал сокровища сыну, и они ему понравились. Потом он позвал везиря и
послал все это с ним и велел отнести эти вещи к царю Абд-аль-Кадиру и
посвататься у него к его дочери и сказать ему: "Прими этот подарок и дай
царю ответ". И везирь пошел и направился к царю Абд-аль-Кадиру, а царь
Абд-аль-Кадир был печален с той минуты, как расстался с царевичем, и его
ум был все время занят, и он ожидал разрушения своей страны и захвата
своих деревень. И вдруг везирь пришел к нему и приветствовал его а поце-
ловал перед ним землю, и царь поднялся для него на ноги и встретил его с
почетом, и везирь поспешно припал к его ногам и стал их целовать и ска-
зал: "Прощение, о царь времени! Подобный тебе не встает для подобного
мне, и я ничтожнейший из рабов твоих слуг. Знай, о царь, что царевич го-
ворил со своим отцом и осведомил его о части твоих милостей к нему и
благодеяний, и царь благодарит тебя за это. Он отправил с твоим слугой,
который меж твоих рук, подарок, и он желает тебе мира и выделяет тебя
особым приветом и почетом".
И когда царь услышал от везиря эти слова, он не поверил ему от
сильного страха, пока ему не принесли подарка, и когда ему показали по-
дарок, он увидал, что цены его не покрыть деньгами, и ни один царь из
царей земля не в силах собрать подобного, и душа его показалась ему нич-
тожной. И он поднялся на ноги и прославил Аллаха великого и восхвалил
его и поблагодарил юношу, и везирь сказал ему: "О благородный царь,
прислушайся к моим словам и знай, что царь величайший пришел к тебе и
избрал близость к тебе, а я явился к тебе послом, желая твоей дочери,
госпожи охраняемой и жемчужины скрываемой, Хайят-ан-Нуфус, брака с его
сыном Ардеширом. И если ты согласен на это дело и оно угодно тебе, сго-
ворись со мной о приданом".
И, услышав от везиря эти слова, царь ответил: "Слушаю и повинуюсь! С
моей стороны нет прекословия, и он - самый любезный мне человек. Что же
касается дочки, то она достигла зрелости и благоразумия, и власть над
нею - в ее собственных руках. Знай, что это дело относится к дочери -
она сама для себя избирает". И он обратился к главному евнуху и сказал
ему: "Войди к моей дочери и осведоми ее об этих обстоятельствах". И
главный евнух отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И прошел до помещения гаре-
ма и, войдя к царевне, поцеловал ей руки и рассказал ей, о чем говорил
царь, и спросил: "Что ты скажешь в ответ на эти слова?" И царевна отве-
чала: "Слушаю и повинуюсь..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот тридцать восьмая ночь
Когда же настала семьсот тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, когда главный евнух гарема рассказал царев-
не, что ее сватают за сына царя величайшего, она отвечала: "Слушаю и по-
винуюсь!" И, услышав эти слова, главный евнух гарема вернулся к царю и
осведомил его об ответе. И царь обрадовался сильной радостью и велел по-
дать роскошную одежду и облачил в нее везиря, приказав дать ему десять
тысяч динаров, и сказал: "Доставь ответ царю и спроси у него для меня
позволения прийти к нему". И везирь отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И за-
тем он вышел от царя Абд-аль-Кадира и шел, пока не дошел до царя вели-
чайшего. И он доставил ему ответ и передал ему слова, которые имел пере-
дать, и царь обрадовался этому, а что касается царевича, то ум его взле-
тел от радости, и грудь его расширилась и расправилась. А потом царь ве-
личайший позволил царю Абд-аль-Кадиру прийти к нему и встретиться с ним.
И когда настудил следующий день, царь Абд-аль-Кадир сел на коня и явился
к царю величайшему. И тот встретил его и возвысил его место и при-
ветствовал его и сел с ним, а царевич стоял перед ними, а затем поднялся
оратор из приближенных царя Абд-аль-Кадира и произнес речь красноречи-
вую, поздравляя царевича с доставшимся ему осуществлением желаемого и
женитьбой на царевне, госпоже царевен. А потом царь величайший, после
того как оратор сел, приказал принести сундук, наполненный жемчугом и
драгоценностями, и пятьдесят тысяч динаров и сказал царю Абд-альКадиру:
"Я поверенный моего сына во всем, на чем утвердилось дело". И царь
Абд-аль-Кадир признал, что получил приданое, в числе которого было
пятьдесят тысяч динаров на свадьбу его дочери, госпожи царских дочерей,
Хайят-ан-Нуфус.
И после этих речей призвали судей и свидетелей и написали запись до-
чери царя Абд-аль-Кадира с сыном царя величайшего, Ардеширом, и был это
день торжественный, когда радовались все любящие и гневались все ненави-
дящие и завистники. И затем устроили пиршество и званые трапезы. И царе-
вич вошел к девушке и нашел ее жемчужиной несверленной и кобылицей, дру-
гим не езженной, единственной, охраняемой, драгоценностью сокрываемой, и
стало это ясно для ее отца. И затем царь величайший спросил своего сына,
осталось ли у него в душе желание перед отъездом, и царевич ответил:
"Да, о царь. Знай, я хочу отомстить везирю, который причинил нам зло, и
евнуху, который выдумал о нас ложь". И царь величайший сейчас же послал
к царю Абд-аль-Кадиру, требуя от него этого везиря и евнуха, и тот пос-
лал их к нему, и когда они явились, царь велел их повесить на воротах
города.
А после того они оставались небольшое время и опросили царя
Абд-аль-Кадира позволить своей дочери собираться в путь. И отец снарядил
ее, и царевну посадили на ложе из червонного золота, украшенное жемчугом
и драгоценностями, которое влекли чистокровные кони, и она взяла с собой
всех своих невольниц и евнухов, а нянька вернулась на свое место, после
бегства, и стала жить, как обычно. И сели на коней царь величайший с сы-
ном, и сели также царь Абд-аль-Кадир и все жители его царства, чтобы
проститься с его зятем и дочерью, и был это день, считавшийся одним из
лучших дней. И когда они удалились от города, царь величайший стал зак-
линать свояка, чтобы тот вернулся в свою страну, и царь Абд-аль-Кадир
простился с царевичем и возвратился, прижав его сначала к груди и поце-
ловав его меж глаз, поблагодарив его за милости и благодеяния и поручив
ему свою дочь. А после прощания с царем величайшим и его сыном, он обра-
тился к своей дочери и обнял ее, а она поцеловала ему руки, и они оба
заплакали на месте прощания. И царь Абд-альКадир вернулся в свое
царство, а сын царя величайшего ехал с женой и отцом, пока они не прибы-
ли в свою землю, и тогда они снова справили свадьбу. И они жили самой
усладительной, приятной, радостной и сладостной жизнью, пока не пришла к
ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, разрушающая
дворцы и населяющая могилы, и вот конец этой повести.
|
