 |
|
Рассказывают также, о счастливый царь, что был в городе Ширазе [594]
великий царь по имени ас-Сейф-аль-Азам-Шах, и до великих дожил он годов,
и не был наделен сыном. И собрал он врачей и лекарей и сказал им: "Мои
годы стали велики, и вы знаете, каково мое состояние и состояние царства
и его устроение. Я боюсь за участь подданных после меня, ведь до сих пор
не досталось мне сына". - "Мы изготовим тебе зелье, от которого будет
польза, если захочет Аллах великий", - сказали лекари. И они приготовили
для него зелье, и царь употребил его, а затем он пал на свою жену, и она
понесла, по изволению Аллаха великого, который говорит вещи: "Будь!" - и
она возникает. И когда исполнились ее месяцы, она родила дитя мужского
пола, подобное луне, и царь назвал его Ардеширом [595], и мальчик рос и
развивался и изучал богословие и светские науки, пока не стало ему пят-
надцать лет жизни.
А был в Ираке один царь по имени Абд-аль-Кадир, и была у него дочь,
подобная восходящей луне, и звали ее Хайят-ан-Нуфус. И она ненавидела
мужчин, и никто не отваживался упоминать о мужчинах в ее присутствии, и
сватались к ней у ее отца владыки Хосрои, и говорил с нею ее отец, но
девушка отвечала: "Я не сделаю этого никогда, а если ты меня к этому
принудишь, я убью себя".
И услышал царевич Ардешир молву о ней и осведомил об этом своего от-
ца, и посмотрел царь на его состояние и пожалел его и пообещал ему, что
поможет на ней жениться. А затем он послал своего везиря к отцу девушки,
чтобы к ней посвататься, но тот отказал. И когда везирь вернулся от царя
Абд-аль-Кадира и рассказал, что у него с ним случилось, и осведомил царя
Шираза об отказе, царю стало из-за этого тяжело, и он разгневался вели-
ким гневом и воскликнул; "Когда подобный мне посылает к кому-нибудь из
царей с просьбой, разве тот может ее не исполнить!"
И он велел глашатаю кричать в войсках, чтобы выставили палатки и де-
лали многие приготовления, хотя бы пришлось для этого занять денег на
расходы, и воскликнул: "Я не вернусь, пока не разрушу земель Абд-аль-Ка-
дира, не перебью его людей, не сотру его следов и не захвачу его иму-
щества!"
И когда дошла весть об этом до сына его Ардешира, он поднялся с пос-
тели и вошел к своему отцу царю и, поцеловав перед ним землю, сказал: "О
царь величайший, не затрудняй себя ничем..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до семисот двадцати
Когда же настала ночь, дополняющая до семисот двадцати, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда до царевича дошла весть об
этом, он вошел к своему отцу царю и, поцеловав перед ним землю, сказал
ему: "О царь величайший, не затрудняй себя ничем, не собирай богатырей и
воинов и не расходуй своих денег. Ты сильнее его. Когда ты соберешь про-
тив него это войско, которое с тобою, и разрушишь его землю и страну,
убьешь его мужей и богатырей, захватишь его достояние, и убьешь его са-
мого, дойдет эта весть и о том, что досталось ему и другим изза тебя до
его дочери, и она убьет себя, а я умру из-за нее и никогда не буду жить
после нее". - "Каков же будет твой замысел, о дитя мое?" - спросил тогда
царь. И Ардешир ответил: "Я отправлюсь за тем, что мне нужно, сам и оде-
нусь в одежду купцов и ухитрюсь добраться до девушки, и посмотрю, как
удовлетворить мое желание и сблизиться с ней". - "Ты избрал этот замы-
сел?" - спросил его отец. И царевич ответил: "Да, о батюшка".
И тогда царь позвал везиря и сказал ему: "Поезжай с моим сыном, ра-
достью моего сердца, и помогай ему в его намерениях и береги его и нап-
равляй твоим верным мнением. Ты будешь ему вместо меня". И везирь отве-
чал: "Слушаю и повинуюсь!" А потом царь дал своему сыну триста тысяч ди-
наров золотом и дал ему яхонтов, драгоценных камней, золотых изделий,
товаров и сокровищ и того, что с этим сходно. И после того юноша вошел к
своей матеря и поцеловал ей руки и попросил ее помолиться, и она помоли-
лась за него и тотчас поднялась и, открыв свою казну, вынула для сына
сокровища, ожерелья, изделия из золота, одежды, редкости и все то, что
сохранялось со времени прежних царей и чего не уравновесить деньгами. И
царевич взял с собой невольников, слуг, животных и все, что бывает нужно
в пути, со всем прочим, и принял обличье купца, вместе с везирем и теми,
кто был с ними, и простился с родителями, родными и близкими. И они пое-
хали, пересекая пустыни и степи в часы ночи и дня.
И когда продлилась для юноши дорога, он произнес такие стихи:
"Влюблен и тоскую я, и боль моя все сильней,
И нет против злой судьбы мне ныне помощника.
Плеяды я стерегу, взойдут лишь, и ас-Симак [596],
Как будто от крайней страсти стал богомольном я.
За утренней я звездой слежу, а как явится,
Бросаюсь блуждать в тоске, и страсть лишь сильней моя.
Я вами клянусь! - любовь на ненависть не сменил,
И вечно не спит мой глаз, и страстью охвачен я.
Мне трудно желанного достигнуть, я изнурен,
И мало терпения без вас и помощников.
Я все же терплю, пока Аллах не сведет с тобой,
И ввергнет тем в горести врагов и завистников".
А когда он окончил свои стихи, его ненадолго покрыло беспамятство, и
везирь побрызгал на него розовой водой. А когда Ардешир очнулся, он ска-
зал ему: "О царевич, укрепи свою душу - за стойкостью следует облегчение
- и вот ты идешь к тому, чего хочешь!" И везирь до тех пор уговаривал
царевича и утешал его, пока не успокоил его волнения, и они ускорили
ход. Когда же показался путь царевичу долгим, он вспомнил любимую и про-
изнес такие стихи:
"Продлен отдаленья срок, тоска и любовь сильна,
И сердце мое горит в огне пламенеющем.
Седа голова моя - так сильно испытан я
Любовью, и слезы глаз струею текут теперь.
Тебе, о мечта моя, желаний моих предел,
Клянусь я творцом вещей - среди них и листок и ветвь,
Я страстью обременен к тебе, о мечта моя, -
Которую вынести не могут влюбленные.
Вы ночь обо мне спросите - ночь вам поведает,
Смежались ли веки глаз дремотой в часы ночей".
А окончив говорить стихи, он заплакал сильным плачем и стал жало-
ваться на великую страсть, которую он испытывает, и начал везирь его
уговаривать и утешать и обещал ему достижение желаемого. И они проехали
немного дней и приблизились к Белому городу после восхода солнца, и тог-
да везирь сказал царевичу: "Радуйся, о царевич, полному благу и посмотри
на этот Белый город, к которому ты направляешься". И царевич обрадовался
сильной радостью и произнес такие стихи:
"О други мои, влюблен я сердцем, безумен я,
Любовь продолжается, и вечно со мною страсть.
Как друга утративший, не спящий, рыдаю я,
Когда опустилась ночь, нет милостивых в любви,
А если подуют ветры, с вашей земли несясь,
Прохладу я чувствую, на душу сходящую.
И веки мои текут, как тучи, дождь льющие,
И в море излитых слез душа моя плавает",
А достигнув Белого города, они вошли и спросили, где хан купцов и
квартал денежных людей. И когда их провели к хану, они поселились там и
взяли для себя три амбара и, получив ключи, открыли амбары и внесли туда
свои товары и вещи. И они оставались в хане, пока не отдохнули, а потом
везирь стал придумывать, как ухитриться в деле царевича..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать первая ночь
Когда же настала семьсот двадцать первая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что везирь и царевич, поселившись в хане, внес-
ли свои товары в амбары и посадили там своих слуг и жили в хане, пока не
отдохнули. И потом везирь стал придумывать, как ухитриться в деле царе-
вича, и сказал ему: "Мне кое-что пришло на ум, и я думаю, что в этом бу-
дет для тебя благо, если захочет Аллах великий". - "О везирь благого ра-
зумения, делай то, что пришло тебе на ум, да направит Аллах твое мне-
ние!" - ответил царевич. И везирь сказал: "Я хочу нанять для тебя лавку
на рынке торговцев материей, и ты будешь в ней сидеть. Всякому - и знат-
ному и простому - нужен рынок, и я думаю, что, когда ты сядешь и лавке и
люди взглянут на тебя глазами, сердца склонятся к тебе, и ты станешь
сильней для достижения желаемого. Ибо образ твой красив, и умы склоняют-
ся к тебе, и возвеселятся из-за тебя глаза". - "Делай то, что ты изби-
решь и хочешь", - сказал царевич, и везирь тотчас же поднялся и надел
свое самое роскошное платье, и царевич тоже, и спрятал за пазуху кошель,
где была тысяча динаров, и затем они вышли и пошли по городу. И люди
смотрели на них и были ошеломлены красотой царевича и говорили: "Слава
тому, кто сотворил этого юношу из ничтожной воды! Благословен Аллах,
лучший из творцов".
И умножались разговоры о юноше, и люди говорили: "Это не человек, это
не кто иной, как вышний ангел" [597]. А некоторые люди говорили: "Наверно
отвлекся Ридван, хранитель рая, от райских ворот, и вышел из них этот
юноша". И люди следовали за ними на рынок материй, пока они не дошли и
не остановились. И тогда подошел к ним старец, внушавший почтение и пол-
ный достоинства, и приветствовал их, и когда они ответили на при-
ветствие, он спросил: "О господа, есть ли у вас какая-нибудь нужда, ко-
торую мы будем иметь честь исполнить?" - "А кто ты будешь, о старец", -
спросил везирь. И старец ответил: "Я надзиратель рынка". И тогда везирь
сказал: "Знай, о старец, что этот юноша - мой сын, и я желаю взять для
него лавку на этом рынке, чтобы он сидел там и учился продавать и поку-
пать, и брать, и отдавать, и усвоил бы свойства купцов". И надзиратель
отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
А потом в тот же час и минуту он принес им ключи от одной из лавок и
приказал посредникам ее вымести, и те вымели лавку и почистили ее, а ве-
зирь послал принести для лавки высокое кресло, набитое перьями страусов,
на котором лежал маленький молитвенный коврик, обшитый "округ червонным
золотом, и принес также, подушку, и принес столько товаров и материй из
тех, которые прибыли с ним, что они наполнили лавку.
И когда настал следующий день, юноша пришел и отпер лавку и сел на
кресло и поставил перед собой двух невольников, одетых в лучшие одежды,
а в глубине лавки он поставил двух рабов из прекраснейших абиссинцев.
А везирь наказал юноше скрывать свою тайну от людей, чтобы найти этим
помощь для свершения своих дел, и затем он оставил его и отправился в
амбары, наказав юноше, чтобы он осведомлял его обо всем, что будет про-
исходить в лавке, день за днем.
И юноша сидел в лавке, подобный луне в ее полноте, и люди прослышали
о нем и об его красоте и заходили к нему без нужды, чтобы посмотреть на
его красоту и прелесть и стройность его стана, и прославляли Аллаха ве-
ликого, который сотворил его и соразмерил, и никто не мог пройти по это-
му рынку из-за чрезмерного скопления людей перед юношей. А царевич ос-
матривался направо и налево, не зная, что ему делать из-за людей, кото-
рые были им ошеломлены, и надеялся, что завяжет дружбу с кем-нибудь из
приближенных к правителю, и, может быть, это приведет к упоминанию о
царской дочери, но не находил к этому пути, и его грудь стеснилась, а
везирь каждый день обнадеживал его, что он добьется желаемого.
И царевич провел таким образом очень долгий срок, и когда в один из
дней он сидел в лавке, вдруг подошла женщина-старуха, чинная, почтенная
и достойная, одетая в одежды праведности, и за нею шли две невольницы,
подобные паре лун. И она остановилась возле лавки и некоторое время
смотрела на юношу, а затем воскликнула: "Слава тому, кто сотворил это
явление и завершил это творение!" И она пожелала юноше мира, и тот возв-
ратил ей приветствие и посадил ее рядом с собою, и старуха спросила: "Из
какой ты страны, о прекрасный лицом?" И царевич ответил: "Я из краев ин-
дийских, о матушка, и пришел в этот город, чтобы развлечься". - "Да бу-
дешь ты почтен среди приходящих!" - воскликнула старуха. И затем она
спросила: "Какие есть у тебя товары, вещи и материи? Покажи мне что-ни-
будь красивое, подходящее для царей". И, услышав ее слова, юноша спросил
ее: "Ты хочешь красивого? Я покажу его тебе. У меня есть все вещи, под-
ходящие для их обладателей". - "О дитя мое, - сказала старуха, - я хочу
что-нибудь дорогое ценой и красивое видом - самое высокое, что у тебя
есть". И юноша воскликнул: "Ты непременно должна меня осведомить, для
кого ты требуешь товар, чтобы я показал тебе вещь по сану покупателя!" -
"Твоя правда, о дитя мое, - сказала старуха. - Я хочу чего-нибудь для
моей госпожи Хайят-ан-Нуфус, дочери царя Абд-аль-Кадира, владыки этой
земли и царя этой страны". И когда царевич услышал слова старухи, его ум
взлетел от радости и сердце его затрепетало. Он протянул руку назад, не
приказывая ни рабам, ни невольникам, и, достав кошелек с сотнею динаров,
дал его старухе и сказал: "Этот кошелек тебе на стирку одежды". А затем
он протянул руку к узлу, вынул из него платье, стоящее десять тысяч ди-
наров или больше, и сказал: "Это часть того, что я привез в вашу землю".
И когда старуха увидела платье, оно ей понравилось, и она спросила:
"За сколько продашь это платье, о совершенный качествами?" И царевич от-
ветил: "Бесплатно". И старуха поблагодарила его и повторила вопрос, и
царевич воскликнул: "Клянусь Аллахом, я не возьму за него платы! Это -
подарок тебе от меня, если царевна его не примет, и оно будет тебе от
меня в знак гостеприимства. Слава Аллаху, который свел меня с тобою! Ес-
ли мне когда-нибудь что-нибудь понадобится, я найду в тебе помощницу".
И старуха удивилась этим прекрасным словам и великой щедрости цареви-
ча и большому его вежеству и спросила его: "Как твое имя, о господин?" И
царевич ответил: "Ардешир". И старуха воскликнула: "Клянусь Аллахом, это
имя диковинное, которым называют детей царских, а ты в обличье сыновей
купцов!" - "Из любви ко мне назвал меня мой родитель этим именем, и имя
ни на что не указывает", - ответил царевич. И старуха удивилась ему и
сказала: "О сынок, возьми плату за твой товар", - но царевич поклялся,
что ничего не возьмет, и тогда старуха сказала: "О мой любимый, знай,
что правда - самая великая вещь, и эти милости, которые ты мне оказыва-
ешь, не иначе как из-за дела. Дай же мне узнать твое дело и тайные твои
мысли - может быть, у тебя есть в чем-нибудь нужда, и я помогу тебе ее
исполнить".
И тогда царевич положил свою руку в руку старухи, и взял с нее обет
скрывать тайну, и поведал ей всю свою историю, и рассказал о своей любви
к царевне и о том, что с ним из-за нее происходит. И старуха покачала
головой и сказала: "Вот она - правда! Но только, о дитя мое, сказали ра-
зумные в ходячей пословице: "Если хочешь, чтобы тебя не слушались, проси
того, что невозможно". Твое имя, о дитя мое, - купец, и будь у тебя клю-
чи от волшебных кладов, тебя бы не называли иначе, как купцом. Если ты
хочешь достичь ступени выше, чем твоя ступень, проси дочери кади или до-
чери эмира; почему, о дитя мое, ты просишь только дочери царя времени и
века? Она девушка невинная, девственная, которая ничего не знает о мирс-
ких делах и в жизни не видела ничего, кроме дворца, где она находится,
но, при малых своих годах, она умная, разумная, острая, понятливая, с
превосходным разумом, благими поступками и проницательным мнением. Ее
отцу досталась только она, и она для него дороже души. Он каждый день
приходит к ней и желает ей доброго утра, и все, кто есть во дворце, ее
боятся. Не думай же, о дитя мое, что кто-нибудь может заговорить с ней о
чем-нибудь из этого, и нет для меня к этому пути. Клянусь Аллахом, о ди-
тя мое, мое сердце и мои члены любят тебя, и я бы хотела, чтобы ты с ней
остался. Я научу тебя кое-чему, может быть, Аллах сделает это исцелением
твоего сердца; я подвергну опасности мою душу и мое достояние, чтобы ис-
полнить твою нужду". - "А что это такое, о матушка?" - спросил царевич.
И старуха ответила: "Проси у меня дочь везиря или дочь эмира. Если ты у
меня этого попросишь, я соглашусь на твою просьбу, - ведь никто не может
подняться с земли на небо одним прыжком". И юноша ответил старухе разум-
но и вежливо: "О матушка, ты женщина умная и знаешь, как происходят де-
ла. Разве человек, когда у него болит голова, перевязывает себе руку?" -
"Нет, клянусь Аллахом, о дитя мое", - отвечала старуха.
И Ардешир сказал: "Также и мое сердце не просит никого, кроме нее, и
меня убивает одна лишь любовь к ней. Клянусь Аллахом, я буду в числе по-
гибающих, если не найду себе наставления и помощи! Ради Аллаха, о матуш-
ка, пожалей меня, чужеземца, и моих льющихся слез..." И Шахразаду зас-
тигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать вторая ночь
Когда же настала семьсот двадцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Ардешир, сын царя, сказал старухе: "Ради
Аллаха, о матушка, пожалей меня, чужеземца, и моих льющихся слез". И
старуха ответила: "Клянусь Аллахом, о дитя мое, мое сердце разрывается
из-за твоих слов, и нет у меня в руках хитрости, чтобы ее устроить". -
"Я хочу от твоей милости, чтобы ты взяла этот листок и доставила его ца-
ревне и поцеловала ей за меня руки", - сказал Ардешир. И старуха сжали-
лась над ним и молвила: "Пиши на нем что хочешь, а я доставлю его царев-
не".
И когда юноша услышал это, он едва не взлетел от радости и, потребо-
вав чернильницу и бумагу, написал девушке такие стихи:
"Будь ты щедрой, о жизнь души [598], на сближенье
Со влюбленным, растаявшим от разлуки.
В наслажденье я раньше жил, жил прекрасно,
Но сегодня взволнован я и растеряй.
Не покинут бессонницей во всю ночь я,
Развлекает всю ночь меня только горе.
Пожалей же влюбленного, что горюет
И тоскою разъедены его веки.
А наступит рассвет, когда в самом деле
Опьяненным найдет его влагой страсти".
А окончив писать письмо, Ардешир свернул его и поцеловал и отдал ста-
рухе, и затем он протянул руку к сундуку и, вынув другой кошелек с сот-
ней динаров, подал его женщине и сказал: "Раздай это невольницам". Но
старуха отказалась и воскликнула: "Клянусь Аллахом, о дитя мое, я с то-
бою не из-за чего-нибудь такого!" И юноша поблагодарил ее и сказал: "Это
обязательно!" И старуха взяла у него кошелек и поцеловала ему руки и уш-
ла.
И она вошла к царевне и сказала: "О госпожа, я принесла тебе что-то,
чего нет у жителей нашего города, и оно от красивого юноши, лучше кото-
рого нет на лице земли". - "О няня, а откуда этот юноша?" - спросила ца-
ревна. И старуха сказала: "Он из краев индийских, и он дал мне эту одеж-
ду, шитую золотом, украшенную жемчугом и драгоценностями, которая стоит
царства Кисры и Кесаря". И когда она развернула эту одежду, дворец осве-
тился из-за нее, так она была хорошо сделана и так много было на ней
камней и яхонтов, и стали дивиться на нее все, кто был во дворце, и ца-
ревна посмотрела на нее и не нашла за нее цены или платы, кроме подати с
земли царства ее отца за целый год".
"О нянюшка, - спросила она старуху, - это платье - от него или не от
него?" - "Оно от него", - ответила старуха. И девушка молвила: "О няня,
этот купец - из нашего города или иноземец?" - "Он иноземец, о госпожа,
и поселился в нашем городе только недавно, - ответила старуха. - Клянусь
Аллахом, у него есть слуги и челядь, и он прекрасен лицом, строен станом
и благороден по качествам, с широкою грудью, и я не видела никого лучше,
разве кроме тебя". - "Поистине, это удивительно! - сказала царевна. -
Как может быть такая одежда, цены которой не покрыть деньгами, у купца
из купцов? А каков размер платы за нее, о которой он тебе говорил, о ня-
нюшка?" - "О госпожа, - ответила старуха, - он не говорил мне о плате, а
только сказал: "Я не возьму за нее платы, и эта одежда - подарок от меня
царевне: она никому не подходит, кроме нее". И он отдал назад золою, ко-
торое ты со мной послала, и поклялся, что не возьмет ею, и сказал: "Оно
твое, если царевна его не примет". - "Клянусь Аллахом, это большое вели-
кодушие и великая щедрость, и я боюсь, что исход этого дела приведет к
беде, - сказала царевна. - Почему ты не спросила его, о нянюшка, нет ли
у него в чем-нибудь нужды, чтобы мы ему исполнили ее?" - "О госпожа, -
ответила старуха, - я спрашивала его и говорила: "Есть у тебя нужда?" И
он сказал: "У меня есть нужда", - но не осведомил меня о ней и только
дал мне этот листок и сказал: "Передай его царевне".
И девушка взяла у старухи листок и развернула его и прочитала до кон-
ца, и изменился ее вид, и исчезло ее разумение, и пожелтел цвет ее лица,
и она сказала старухе: "Горе тебе, о няня, как зовут этого пса, который
говорит такие слова царской дочери, и какая связь между мною и этим
псом, что он мне пишет. Клянусь великим Аллахом, владыкой Земзема [599] и
аль-Хатыма [600], если бы я не боялась Аллаха, - велик он! - я бы послала
к этому псу, чтобы связать ему руки, вырвать ноздри и отрезать нос и
уши, и изуродовала бы его, а потом распяла бы на воротах рынка, в кото-
ром находится его лавка".
И когда старуха услышала эти слова, цвет ее лица пожелтел, и у нее
задрожали поджилки, и оцепенел язык, но потом она укрепила свое сердце и
сказала: "Добро, о госпожа! А что же такое в этом листке, что он тебя
так взволновал? Разве там не прошение, которое купец подал тебе, жалуясь
на свое положение из-за бедности или несправедливости и надеясь на ми-
лость от тебя или раскрытие обиды?" - "Нет, клянусь Аллахом, о нянюшка,
- ответила царевна, - наоборот, это стихи и бесчестные слова. Этот пес,
о нянюшка, видно пребывает в одном из трех положений. Либо это беснова-
тый, у которого нет разума, и он стремится к убиению своей души, либо
ему в его нужде оказывает помощь человек с большою силою и великой
властью, либо он услышал, что я - одна из блудниц этого города, которые
ночуют у того, кто их позовет, одну ночь или две, - он ведь посылает мне
бесчестные стихи, чтобы смутить этим мой разум". - "Клянусь Аллахом, о
госпожа, ты права! - сказала старуха. - Но не занимай себя этим глупым
псом. Ты живешь в своем дворце, высоком, возвышенном и неприступном, до
которого не подымаются птицы и не пролетает над ним воздух, смущенный
его высотой. Напиши ему письмо и выбрани его, не оставляя ни одного из
способов брани, угрожай ему крайними угрозами и предложи ему смерть.
Скажи ему: "Откуда ты меня знаешь, что пишешь мне, о пес из купцов, о
тот, кто весь век мечется в степях и пустынях для наживы дирхема или ди-
нара? Клянусь Аллахом, если ты не проснешься от сна и не очнешься от
опьянения, я распну тебя на воротах рынка, где находится твоя лавка!" -
"Я боюсь, что, если я напишу ему, он на меня позарится", - отвечала ца-
ревна, и старуха воскликнула: "А каков его сан и какова его степень,
чтобы он на нас позарился! Мы напишем ему только для того, чтобы пресек-
лось его желание и усилился его страх".
И она до тех пор хитрила с царевной, пока та не приказала принести
чернильницу и бумагу и не написала юноше такие стихи:
"О ты, притязающий на страсть и тоску, без сна
Ночами страдающий в мечтах и волнении,
Ты требуешь о" луны, обманутый, близости,
Но разве получит кто желанное от луны?
Тебя я наставила словами, так слушай же:
Брось это! Поистине меж смертью ты и бедой!
И если вернешься вновь ты к просьбам, поистине
Постигнет тебя мученье очень жестокое.
Разумным будь, вежливым, догадливым, сведущим!
Тебе я совет дала в стихах и речах моих.
Клянусь сотворившим я все вещи из ничего,
Лик неба украсившим блестящими звездами, -
Коль вновь возвратишься ты к словам, тобой сказанным,
Тебя на стволе распну я крепкого дерева!"
И потом она свернула письмо и отдала его старухе, и та взяла его и
пошла и, придя к лавке юноши, отдала ему письмо..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать третья ночь
Когда же настала семьсот двадцать третья ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что старуха взяла письмо у Хайят-ан-Нуфус и
шла, пока не отдала его юноше, который был у себя в лавке. "Читай ответ,
- сказала она ему, - и знай, что, когда царевна прочитала письмо, она
разгневалась великим гневом, и я смягчала ее разговорами, пока она не
дала тебе ответа". И юноша с радостью взял письмо, и прочитал его, и по-
нял его смысл, а окончив чтение, он заплакал сильным плачем, и сердце
старухи заболело, и она воскликнула: "О дитя мое, да не заставит Аллах
плакать твои глаза и да не опечалит твое сердце! Что может быть мягче,
чем ответить на твое письмо, раз ты совершил такие поступки?" - "О ма-
тушка" а какую мне сделать хитрость, тоньше этой, раз она присылает мне
угрозы убить меня и распять и запрещает писать ей? - сказал юноша. -
Клянусь Аллахом, я считаю, что смерть лучше, чем жизнь. Но я хочу от
твоей милости, чтобы ты взяла этот листок и доставила его царевне". -
"Пиши, а на мне лежит ответ", - сказала старуха. "Клянусь Аллахом, я
подвергну опасности свою душу, чтобы достигнуть желаемого, даже погибну,
чтобы тебя удовлетворить".
И юноша поблагодарил старуху и поцеловал ей руки и написал царевне
такие стихи:
"Вы мне угрожаете убийством за страсть мою, -
Убитым я отдохну, а смерть суждена мне.
Влюбленному смерть приятней, если продлилась жизнь,
И гонят всегда его и вечно ругают.
Придите к влюбленному, защиты лишенному, -
Стремленья людей к добру всегда прославляют,
А если решитесь вы на дело, так делайте -
Я раб ваш, а все рабы в плену пребывают.
Как быть мне, коль без тебя терпенья не нахожу?
Как сердцу влюбленного при этом быть целым?
Владыки, помилуйте в любви к вам болящего,
Ведь всякий, кто полюбил свободных, - оправдал".
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и дал ей два кошелька,
в которых было двести динаров, но она отказалась их взять, и юноша стал
заклинать ее, и она взяла деньги и сказала: "Я обязательно приведу тебя
к желаемому, наперекор носу твоих врагов!"
И старуха пошла и вошла к Хайят-ан-Нуфус и отдала ей письмо, и царев-
на спросила: "Что это такое, о нянюшка? Мы оказались в обмене послания-
ми, а ты ходить туда и назад! Я боюсь, что наше дело раскроется, и мы
будем опозорены". - "А как так, о госпожа, и кто может говорить такие
слова?" - сказала старуха, и девушка взяла у нее письмо, прочитала его и
поняла его смысл, и тогда она ударила рукой об руку и воскликнула: "По-
разило нас это бедствие! Мы не знаем, откуда пришел к нам этот юноша". -
"О госпожа, - сказала старуха, - ради Аллаха, напиши ему письмо, но
только будь с ним груба в словах и скажи ему: "Если ты пришлешь письмо
после этого, я отрублю тебе голову!" - "О нянюшка, - ответила царевна, -
я знаю, что это таким образом не кончится, и самое подходящее - не пи-
сать. И если этот пес не отступится из-за прежних угроз, я огрублю ему
голову". - "Напиши ему письмо и осведоми его об этом", - сказала стару-
ха. И царевна потребовала чернильницу и бумагу и написала, угрожая ему,
такими стихами:
"О ты, забывающий превратности злой судьбы,
Чье сердце влюбленное желает сближенья,
Взгляни, о обманутый, - достигнешь ли неба ты,
И можешь ли ты достать до месяца светлого,
Я сжарю тебя в огне, где пламя всегда горит,
И будешь мечами ты разящими умерщвлен.
До месяца расстоянье, друг мой, предальнее,
И станет седой глава от дел, здесь таящихся.
Прими же ты мой совет и страсть позабудь свою,
От дел откажись таких, - они не подходят нам"
И она свернула письмо и подала его старухе, а сама была в диковинном
состоянии из-за этих слов, и старуха взяла письмо и шла, пока не принес-
ла его юноше. И она отдала ему письмо, и Ардешир взял его и прочитал и
опустил голову к земле, чертя по полу пальцем и ничего не говоря. И ста-
руха спросила: "О дитя мое, почему это ты не обращаешься с речью и не
даешь ответа?" - "О матушка, - отвечал Ардешир, - что я скажу, когда она
угрожает и становится лишь более жестокой и неприязненной?" - "Напиши ей
в письме что хочешь, а я буду тебя защищать, и станет твоему сердцу
вполне хорошо, и я непременно сведу вас", - сказала старуха. И Ардешир
поблагодарил ее за милость и поцеловал ей руки и написал царевне такие
стихи:
"Аллах, защити сердца, к влюбленным не мягкие,
И любящего, сближенья с милым ждущего!
И веки очей, от слез покрытые язвами,
Когда покрывает их спустившейся ночи мрак.
Так сжальтесь и смилуйтесь и будьте щедры к тому,
Кого изнурила страсть в разлуке с любимою!
Лежит он всю ночь, не зная сна или отдыха,
Сгорел он, хоть в море слез давно погрузился он.
Желаний не пресекай ты сердца! Поистине
Тоскует в плену оно, трепещет в руках любви!"
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и дал ей триста дина-
ров, говоря: "Это тебе на мытье рук". И старуха поблагодарила его и по-
целовала ему руки и отправилась, и она вошла к царевне и отдала ей
письмо. И девушка взяла его и прочитала до конца и отшвырнула прочь и
поднялась на ноги и пошла в башмачках из золота, украшенных жемчугами и
драгоценными камнями. И она прошла во дворец к своему отцу (а жила гнева
поднялась у нее меж глаз, и никто не отваживался спросить ее, что с ней)
и, придя ко дворцу, спросила, где царь, ее родитель, и невольницы и на-
ложницы сказали: "О госпожа, он выехал на охоту и ловлю".
И она возвратилась, точно кровожадный лев, и ни с кем не заговорила
раньше чем через три часа, когда ее лицо прояснилось и утих гнев. И ког-
да старуха увидела, что прошло охватившее ее огорчение и гнев, она по-
дошла к ней и поцеловала землю меж ее рук и спросила: "О госпожа, куда
направляла ты свои благородные шаги?" - "Во дворец моего отца", - отве-
тила царевна, и старуха молвила: "О госпожа, а разве никто не мог испол-
нить твоего повеления?" - "Я выходила только для того, чтобы осведомить
его о том, что случилось у меня с этим псом из купцов, и отдать его во
власть моему отцу, чтобы он его схватил и всех, кто есть на рынке, и
распял бы их на лавках и не позволил бы никому из купцов и чужеземцев
оставаться в нашем городе", - отвечала девушка. "Ты ходила к твоему от-
цу, о госпожа, только по этой причине?" - спросила старуха. И девушка
ответила: "Да, но я не нашла его здесь, а увидела, что он отсутствует и
выехал на охоту и ловлю, и ожидаю его возвращения". - "Прибегаю к Алла-
ху, слышащему, знающему! - воскликнула старуха. - О госпожа, слава Алла-
ху, ты самая умная из людей, и как ты осведомишь царя об этих вздорных
словах, которых никому не подобает разглашать?" - "А почему нет?" -
спросила царевна, и старуха сказала: "Допусти, что ты нашла бы царя в
его дворце и осведомила бы его об этих речах, он послал бы за купцами и
велел бы их повесить на их лавках, и люди увидели бы их, и все стали бы
спрашивать и говорить: "Почему их повесили?" И мы им сказали бы в ответ:
"Они хотели испортить царскую дочь..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать четвертая ночь
Когда же настала семьсот двадцать четвертая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что старуха сказала царевне:
"Допусти, что ты осведомишь об этом царя и он прикажет повесить куп-
цов. Разве люди не увидят и не спросят: "Почему их повесили?" - и им не
скажут в ответ: "Они хотели испортить дочь царя". И люди станут переда-
вать о тебе разные рассказы, и некоторые скажут: "Она сидела у них де-
сять дней, исчезнув из дворца, пока они ею не насытились", - а другие
скажут иное, а честь, о госпожа, как молоко - малейшая пыль ее грязнит,
и как стекло - когда оно треснет, его не скрепить. Берегись же рассказы-
вать твоему отцу или кому другому об этом деле, чтобы не опорочить свою
честь, о госпожа, и осведомление людей об этом деле не принесет тебе ни-
какой пользы. Разберись в этих словах своим совершенным разумом, и если
не найдешь их правильными, делай что пожелаешь".
И когда царевна услышала от старухи эти слова, она обдумала их и наш-
ла до крайности верными и молвила: "То, что ты сказала, о нянюшка, пра-
вильно, и гнев ослепил мне сердце". - "Твое намерение прекрасно для Ал-
лаха великого, раз ты никому не расскажешь, - сказала старуха, - но ос-
талась еще одна вещь. Мы не станем молчать о бесстыдстве этого пса, ни-
жайшего из купцов. Напиши ему письмо и скажи ему: "О нижайший из купцов,
если бы не случилось так, что царь отсутствует, я бы тотчас же приказала
распять тебя и всех твоих соседей. Ничто из этого тебя не минует. Кля-
нусь великим Аллахом, если ты вернешься к подобным речам, я срежу твой
след с лица земли". И будь с ним грубой в речах, чтобы отвратить его от
такого дела, и пробуди его от беспечности". - "А разве он отступится от
того, что делает, из-за таких слов?" - сказала царевна. И старуха отве-
тила: "А как ему не отступиться, когда я поговорю с ним и осведомлю его
о том, что случилось?"
И царевна потребовала чернильницу и бумагу и написала юноше такие
стихи:
"Надеждою привязался к близости с нами ты
И хочешь от нас теперь желанное получить.
Убит человек бывает лишь слепотой своей,
И то, чего жаждет он, его приведет к беде.
Султаном ведь не был ты и не был наместником.
Ни силы нет у тебя, ни мощных сторонников,
И если бы сделал так один из подобных нам,
От ужасов и боев он стад бы совсем седым,
Но все же прощу теперь я то, что содеял ты, -
Быть может, от сей поры во всем ты раскаешься".
И она подала письмо старухе и сказала ей: "О нянюшка, удержи этого
пса, чтобы я не отрубила ему голову и мы бы не впали из-за него в грех".
И старуха воскликнула: "Клянусь Аллахом, о госпожа, я не оставлю ему бо-
ка, чтобы перевернуться".
И она взяла письмо и пошла с ним и, придя к юноше, приветствовала
его. И Ардешир возвратил ей приветствие, и тогда она подала ему письмо.
И юноша взял его и прочитал и покачал головой и воскликнул: "Поистине мы
принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! - А потом сказал: - О матушка,
что мне теперь делать, когда малым стало мое терпение и ослабла моя
стойкость?" - "О дитя мое, - сказала старуха, - внуши себе терпение: мо-
жет быть, Аллах свершит после этого дело. Напиши ей то, что у тебя на
душе, а я принесу тебе ответ. Успокой свою душу и прохлади глаза, я неп-
ременно сведу тебя с ней, если захочет Аллах великий".
И Ардешир пожелал старухе блага и написал девушке письмо, в котором
заключались такие стихи:
"Когда не найду в любви и страсти я лекаря, -
А страсть убиение и смерть мне приносит, -
Мне пламя огня в груди придется тогда терпеть
Порою дневной, а в ночь не лягу на ложе я,
Почто не боюсь тебя, желаний моих предел,
И то, что в любви терплю, терпеть соглашаюсь?
Просил я у господа престола прощения -
Ведь страстью к красавицам повергнут я в гибель, -
Чтоб скоро сближение послал он на радость мне,
Ведь ужасами любви теперь поражен я".
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и выложил ей кошелек с
четырьмястами динаров, и она взяла все это и ушла. И она пришла к царс-
кой дочери и отдала ей письмо, но девушка не взяла его от нее и спроси-
ла: "Что это за листок?" И старуха ответила: "Это ответ на письмо, кото-
рое ты послала этому псу купцу". - "Ты запрещала ему, как я тебя учила?"
- спросила царевна. И старуха молвила: "Да, и вот его ответ".
И царевна взяла от нее письмо и прочитала его до конца, а потом она
обернулась к старухе и сказала: "Где же польза от твоих слов?" - "О гос-
пожа, в том, что он говорит в ответе, что отступился и раскаялся и изви-
няется за прежнее", - ответила старуха. И царевна воскликнула: "Нет,
клянусь Аллахом! Наоборот, он еще прибавил!" - "О госпожа, - сказала
старуха, - напиши ему письмо, и ты скоро узнаешь, что я с ним сделаю". -
"Мне пет нужды ни в письме, ни в ответе", - молвила девушка. И старуха
воскликнула: "Необходимо ответить, чтобы я его выбранила и пресекла его
надежду". - "Пресеки его надежду, не беря с собою письма", - сказала ца-
ревна. И старуха молвила: "Чтобы выбранить его и пресечь надежду, мне
надо захватить письмо".
И царевна потребовала чернильницу и бумагу и написала Ардеширу такие
стихи:
"Продлились укоры, но упрек не сдержал тебя,
А сколько писала я стихов, запрещая!
Скрывай же свою любовь, ее не высказывай,
А будешь ослушником, - тебя не покрою.
И если вернешься ты к речам, тобой сказанным,
Глашатай о гибели твоей возвестит нам.
И ветры ты над собой увидишь летящие,
И птицы в песках пустынь к тебе соберутся.
Вернись же к делам благим, - наступит спасение,
А хочешь ты мерзости, - тебя погублю я",
А окончив писать, она бросила листок, гневная, и старуха взяла его и
пошла. И она пришла к юноше, и тот взял у нее письмо и, прочитав его до
конца, понял, что царевна не смягчилась к нему и стала лишь еще более
гневной и что он ее не достигнет. И пришла ему в сердце мысль написать
ей ответ и призвать на нее зло, и он написал ей такие стихи:
"Господь, пятью старцами молю я - спаси меня
От той, что повергла меня любовью в несчастья!
Ты знаешь ведь, что во мне любовный огонь горит,
И болея я из-за той, в ком нет ко мне жалости.
Она не смягчается ко мне в моих бедствиях -
Продлятся ль над слабостью моей притеснения?
Блуждаю в пучинах я любви и влеченья к ней,
Помощника не найду, о люди, чтоб мне помочь.
И часто на ложе сна, как спустится мрак ночной,
Лежу и рыдаю я и тайно и явно.
В любви к вам не вижу я ни в чем утешения,
И как мне утешиться, коль стойкости нет в любви?
О птица разлуки, расскажи мне - свободна ли
Она от превратностей судьбы и несчастия!"
И затем он свернул письмо и отдал его старухе и дал ей кошелек с
пятью сотнями динаров, и она взяла листок и ушла. И она вошла к царевне
и отдала ей листок, и когда девушка прочитала его и поняла, она бросила
его и сказала: "Осведоми меня, о злая старуха, о причине всего того, что
случилось со мною из-за тебя и твоих козней и похвал ему! Я пишу для те-
бя листок за листком, и ты все время носишь от нас послания, так что
устроила ему с нами переписку и всякие истории. Ты все время говоришь:
"Я избавлю тебя от его зла и прерву его речи к тебе, - но говоришь это
только для того, чтобы я написала ему письмо, и ты ходишь между нами ту-
да и сюда, так что опорочила мою честь. Горе вам, эй, слуги, схватите
ее!"
И она велела слугам бить старуху, и те били ее до тех пор, пока кровь
не потекла из всего ее тела и ее не покрыло беспамятство. И тогда царев-
на велела невольницам ее вытащить, и старуху вытащили за ноги в конец
дворца. И царевна приказала одной из невольниц стоять возле старухи и,
когда она очнется от забытья, сказать ей: "Царевна дала клятву, что ты
не вернешься в этот дворец и не войдешь в него, а если ты вернешься, она
велит тебя убить, разрубив на куски". И когда старуха очнулась от за-
бытья, невольница передала ей, что сказала царевна, и старуха ответила:
"Внимание и повиновение!" А потом невольницы принесли корзину и велели
носильщику снести старуху к ней, и носильщик поднял старуху и доставил
ее домой, и царевна послала к ней лекаря и велела ему заботливо лечить
старуху, пока она не поправится. И лекарь послушался ее приказания, и
когда старуха оправилась, она села и поехала к юноше, а тот сильно опе-
чалился из-за того, что она его покинула, и тосковал по вестям о ней. И,
увидев старуху, он поднялся и встал для нее и встретил ее и пожелал ей
мира, и увидел, что она ослабела. И он спросил ее, что с ней, и старуха
рассказала ему обо всем, что случилось у нее с царевной, и юноше стало
из-за этого тяжело, и он ударил рукою об руку и воскликнул: "Клянусь Ал-
лахом, тяжко мне то, что с тобою случилось! Но какова причина того, о
матушка, что царевна ненавидит мужчин?"
"О дитя мое, - сказала старуха, - знай, что у нее прекрасный сад,
лучше которого нет на лице земли, и случилось, что она спала в нем в од-
ну ночь из ночей. И когда царевна была в сладком сне, она вдруг увидела
сновидение: как спустилась она в сад и заметила охотника, который расс-
тавил сети и рассыпал вокруг пшено и сел поодаль, смотря, какая попадет
в сети дичь. И прошло не более часа, и собрались птицы, подбирая пшено,
и попала в сети птица-самец и стала в них биться. И птицы разлетелись от
него, и в числе их была его самка, но она удалилась от него на недолгое
время и вернулась к нему я, подлетев к сети, стала трудиться над той пе-
телькой, в которую попала нога птицы, и до тех пор старалась над ней
клювом, пока не разорвала ее и не освободила своего самца. А охотник при
всем этом сидел и дремал. И он очнулся и посмотрел на сеть и, увидев,
что она испорчена, поправил ее и снова рассыпал пшено и сел вдалеке от
сети. И через некоторое время птицы собрались возле нее, и в числе их
была та самка с самцом. И птицы подошли клевать зернышки, и вдруг самка
попала в сеть и стала в ней биться, и все голуби отлетели от нее, и сре-
ди них был ее самец, которого она спасла, и он к ней не вернулся. А
охотника одолел сон, и он проснулся только через долгое время, и, прос-
нувшись от сна, он увидел птицу, которая была в сети, и поднялся и, по-
дойдя к ней, высвободил ее ноги из сети и убил ее. И царевна проснулась,
испуганная, и сказала: "Так-то поступают мужчины с женщинами! Женщина
жалеет мужчину и бросается к нему, когда он в беде, а потом, когда опре-
делит ей владыка и она попадает в беду, мужчина проходит мимо нее, не
освобождая ее, и пропадает благо, которое она ему сделала. Прокляни же
Аллах того, кто доверяется мужчинам! Они не помнят блага, которое оказы-
вают им женщины". И с того дня она стала ненавидеть мужчин".
"О матушка, - спросил царевич старуху, - разве она никогда не выходит
на дорогу?" - "Нет, о дитя мое, - отвечала старуха, - но у нее есть сад
(а это лучшее место для прогулок в наше время), и каждый год, когда соз-
реют в нем плоды, она сходит и гуляет там один день. А ночует она только
в своем дворце и входит в сад только через потайную дверь, которая ведет
в сад. Я хочу кое-чему научить тебя, и если захочет Аллах, для тебя бу-
дет в этом благо. Знай, что до времени плодов остался один месяц, и тог-
да царевна спустится погулять в сад, и я наказываю тебе: сегодня же пой-
ди к садовнику этого сада и завяжи с ним дружбу и любовь. Он не дает ни-
кому из созданий Аллаха великого войти в этот сад, так как он примыкает
ко дворцу царевны, а когда царевна сойдет в сад, я осведомлю тебя об
этом за два дня, и ты пойдешь ту да, по твоему обычаю, и войдешь в сад и
ухитришься там переночевать. И когда царевна сойдет, ты спрячешься в ка-
ком-нибудь месте..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать пятая ночь
Когда же настала семьсот двадцать пятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что старуха научила царевича и сказала ему:
"Царевна спустится в сад, и за два дня до ее выхода я уведомлю тебя. И
когда она спустится, ты будешь там и спрячешься в каком-нибудь месте.
Когда ты увидишь ее - выходи к ней; увидев тебя, она тебя полюбит, а лю-
бовь покрывает все. И знай, о дитя мое, что, если бы она тебя увидела,
она бы наверное пленилась любовью к тебе, так как ты красив видом. Прох-
лади же глаза и успокой свою душу, о дитя мое, - я непременно сведу тебя
с нею".
И царевич поцеловал старухе руку и поблагодарил ее и дал ей три отре-
за александрийского шелка и три отреза атласа разных цветов, и с каждым
отрезом был и другой кусок на шальвары и платок на повязку и баальбекс-
кая материя на подкладку, так что у старухи оказались три полных переме-
ны платья, одна лучше другой. И царевич дал ей кошелек с шестьюстами ди-
наров и сказал: "Это на шитье". И старуха взяла все это и спросила: "О
дитя мое, хочешь ли ты знать дорогу к моему дому, и чтобы я тоже знала,
где ты живешь?" И царевич отвечал: "Да". И послал с ней невольника, что-
бы тот узнал, где ее жилище, и показал ей его дом. И когда старуха отп-
равилась, царевич вышел и велел своим слугам запирать лавку и пошел к
везирю и осведомил его о том, что случилось у него со старухой, от нача-
ла до конца, и, услышав слова царевича, везирь сказал: "О дитя мое, а
если Хайят-анНуфус выйдет и не будет тебе от нее благоприятной встречи,
что ты тогда сделаешь?" - "У меня не будет в руках иной хитрости, как
перейти от слова к делу, - ответил царевич. - Я подвергну себя с нею
опасности и похищу ее среди ее слуг и посажу ее, сзади, на моего коня и
направлюсь с ней в ширь пустынной степи, и если я спасусь, - желаемое
достигнуто, а если погибну, то отдохну от этой жалкой жизни". - "О дитя
мое, - сказал везирь, - разве с таким умом ты проживешь? Как мы поедем,
когда между нами и нашей страной далекое расстояние, и как ты сделаешь
такие дела с царем из царей времени, под властью которого сто тысяч по-
водьев? Нам, может быть, грозит, что он прикажет кому-нибудь из своих
войск пресечь нам дороги. Это не полезное дело, и его не совершит разум-
ный". - "Как же поступить, о везирь благого разумения? Я несомненно ум-
ру", - молвил царевич, и везирь сказал: "Потерпи до завтра, пока мы не
увидим этого сада и не узнаем, каковы там обстоятельства и что произой-
дет у нас с садовником".
И когда наступило утро, везирь поднялся с царевичем и положил за па-
зуху тысячу динаров, и они шли, пока не дошли до сада, и увидели, что
стены его высоки и крепко сложены, и деревья в нем многочисленны, и ка-
налы полноводны, и плоды прекрасны, и цветы в нем благоухали, и птицы в
нем распевали, и был он подобен саду из райских садов. А за воротами его
был человек - престарелый старец, который сидел на скамье. И когда он
увидел их и заметил их почтенный вид, он поднялся на ноги, после того
как они пожелали ему мира, и вернул им пожелание и сказал: "О господа
мои, может быть, у вас есть нужда, которую я почту за честь исполнить?"
И везирь ответил: "Знай, о старец, что мы люди чужеземные, и зной опалил
нас, и жилище наше далеко, в конце города. Мы желаем, чтобы ты, твоя ми-
лость, взял эти два динара и купил нам чего-нибудь поесть и открыл бы
нам ворота этого сада, и мы бы могли посидеть в тени, где есть холодная
вода, и прохладиться, пока ты принесешь нам еду. Мы поедим с тобою и тем
временем отдохнем и уйдем своей дорогой".
И потом везирь сунул руку за пазуху и, вынув два динара, положил их в
руку садовника, а этому садовнику было семьдесят лет жизни, и он не ви-
дывал у себя в руке ничего такого. И когда он увидал динары в своей ру-
ке, его разум улетел, и он сейчас же поднялся и отпер ворота и ввел ве-
зиря с юношей и посадил их под дерево, покрытое плодами и дававшее
большую тень, и сказал: "Сидите в этом месте, но ни за что не входите в
сад. Там есть потайная дверь, которая ведет в дворец царевны Хайят-анНу-
фус". - "Мы не сойдем с места", - сказали они ему.
И старик садовник пошел купить им то, что они велели, и отсутствовал
некоторое время, а потом он пришел к ним с носильщиком, у которого на
голове был жареный барашек и хлеб, и они поели вместе и выпили и погово-
рили немного, а потом везирь осмотрелся и стал оборачиваться направо и
налево, смотря во все стороны сада, и увидел в глубине его дворец, кото-
рый был высоко построен, но обветшал, и со стен его облупилась известка,
и углы его обвалились. "О старец, - спросил тогда везирь, - этот сад -
твоя собственность или ты его нанимаешь?" - "О владыка, - ответил садов-
ник, - он не моя собственность, и я его не нанимаю. Я его только сторо-
жу". - "А какое у тебя жалованье?" - спросил везирь. И садовник ответил:
"О господин, каждый месяц - динар". - "Тебя обидели, особенно если ты
семейный", - сказал везирь. И старец воскликнул: "Клянусь Аллахом, о
господин, у меня семья - восьмеро детей да я сам". - "Нет мощи и силы,
кроме как у Аллаха, высокого, великого! - воскликнул везирь. - Клянусь
Аллахом, ты обременил меня своей заботой, о бедняга! Но что ты скажешь о
том, кто сделает с тобой благое ради твоей семьи, которая с тобою?" - "О
владыка, - отвечал старец, - что бы ты ни сделал благого, это будет для
тебя сокровищем у Аллаха великого". - "Знай, о старец, - сказал везирь,
- что этот сад - красивое место и в нем стоит этот дворец, но только он
ветхий, развалившийся. Я хочу его поправить и выбелить и выкрасить, что-
бы это место стало самым прекрасным во всем саду. И когда придет хозяин
сада и увидит, что дворец отстроен и стал красивым, он непременно спро-
сит тебя, кто его отстроил, и если он тебя спросит, скажи ему: "Это я, о
владыка, его отстроил. Я видел, что он развалился и никто им не пользу-
ется и не может в нем жить, так как он разрушен и заброшен, и вот я и
отстроил его и потратился". А если он тебе скажет: "Откуда у тебя
деньги, которые ты на него истратил?" - скажи: "Из моих собственных де-
нег. Я хотел обелить перед тобою лицо и надеялся на твою милость". И он
непременно наградит тебя за то, что ты потратил на дворец. А завтра я
позову строителей, штукатуров и маляров, чтобы они привели это место в
порядок, и дам тебе то, что обещал". И он вынул из-за пазухи мешок, в
котором было пятьсот динаров, и сказал садовнику: "Возьми эти динары и
трать их на твою семью, и пусть они призовут благо на меня и на моего
сына". И царевич спросил его: "Какая этому причина?" И везирь сказал:
"Тебе скоро станет ясна польза от этого..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот двадцать шестая ночь
Когда же настала семьсот двадцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что везирь дал старику садовнику, который был в
саду, пятьсот динаров и сказал ему: "Возьми эти динары и их накорми
семью" и пусть они призовут благо на меня и на моего сына". И старик
посмотрел на золото, и его ум вышел, и он бросился к ногам везиря и стал
их целовать, желая блага везирю и его сыну, а когда они уходили, он ска-
зал им: "Завтра я буду вас ожидать, и пусть не разлучит меня с вами Ал-
лах великий ни ночью, ни днем!"
И наступил следующий день, и везирь пошел на то место и велел позвать
начальника строителей. И когда тот явился, везирь взял его и отправился
в сад, и, увидев его, садовник обрадовался. А везирь дал начальнику де-
нег на содержание рабочих и на то, что им было нужно для починки дворца,
и они его отстроили, побелили и покрасили, и тогда везирь сказал маля-
рам: "О мастера, прислушайтесь к моим словам и поймите мою цель и наме-
рения. Знайте, что у меня есть сад, такой же, как это место, и я спал в
нем однажды ночью и увидел во сне, что охотник расставил сети и рассыпал
вокруг них пшено. И собрались птицы, чтобы клевать пшено, и попал один
самец в сеть, и все птицы разлетелись от него, и между ними была самка
этого самца. И самка исчезла на некоторое время, а потом вернулась одна
и разорвала петлю, в которой была нога самца, и освободила его, и он
улетел. А охотник в это время спал, и, проснувшись от сна, он увидел,
что сеть не в порядке, и поправил ее, и снова, во второй раз, насыпал
пшено и сел поодаль, ожидая, пока в его сеть попадет дичь. И птицы при-
летели клевать зерно и подошли к сети, и самка была среди них, и она за-
путалась в сети, и улетели от нее все птицы, среди которых был и ее са-
мец. И он не вернулся к ней, и охотник подошел и взял птичку и зарезал
ее. А что касается самца, то, когда он улетел с птицами, его схватил
хищник из хищников и убил его и выпил его кровь и съел его мясо. И я же-
лаю от вас, чтобы вы нарисовали мне весь этот сон в том виде, как я вам
говорил, хорошим маслом. Изобразите эту картину в саду, с его стенами,
деревьями и птицами, и нарисуйте изображение охотника и его сети и все,
что случилось у самца с хищником, когда тот его схватил. И когда вы сде-
лаете то, что я вам объяснил, и я увижу картину и она мне понравится, я
награжу вас, сверх платы, тем, что обрадует вам сердце". И когда маляры
услышали слова везиря, они стали трудиться над раскраской и сделали ее
совершенной до предела. И когда это было кончено и завершено, они пока-
зали картину везирю, и она ему понравилась, и он увидел, что сон, кото-
рый он описал малярам, нарисован словно это на самом деле, и поблагода-
рил их и наградил обильными наградами.
А потом пришел царевич, по своему обычаю, и подошел к этому дворцу (а
он не знал о том, что сделал везирь) и посмотрел на него, и увидел изоб-
ражение сада и охотника, сети, и птиц, и самца, который был в когтях
хищника, и тот убил его и выпил его кровь и съел его мясо. И смутился ум
царевича, и он вернулся к везирю и сказал ему: "О везирь благого разуме-
ния, я увидел сегодня такое чудо, что, будь оно написано иглами в угол-
ках глаза, оно было бы назиданием для поучающихся". - "А каково оно, о
господин?" - спросил везирь, и юноша ответил: "Рассказывал ли я тебе о
сне, который видела царевна, и о том, что он был причиной ее ненависти к
мужчинам?" - "Да, рассказывал", - отвечал везирь. И юноша воскликнул:
"Клянусь Аллахом, о везирь, я увидел этот сон изображенным среди того,
что нарисовано здесь маслом, так, будто вижу его воочию, и увидал я неч-
то другое, что осталось скрытым от царевны и чего она не видела, и на
это следует опираться, чтобы достичь желаемого!" - "А что же это, о дитя
мое?" - спросил везирь. И юноша сказал: "Я увидел, что самца, который
улетел от самки, когда она попала в сеть и не вернулся к ней, схватил
хищник и убил его и выпил его кровь и съел его мясо. О, если бы царевна
увидела весь сон целиком и всю историю до конца и увидала бы, что самца
схватил хищник, и в этом причина того, что он не вернулся к самке и не
освободил ее из сети!" - "О счастливый царь, - воскликнул везирь, - кля-
нусь Аллахом, это поистине дивное дело, и принадлежит оно к диковинам!"
А царевич дивился этому рисунку маслом и жалел, что царевна не увидела
сна до конца, и говорил про себя: "О, если бы она увидала этот сон до
конца или увидала бы его целиком второй раз, хотя бы в пучках сновиде-
ний!" А везирь сказал ему: "Ты спрашивал меня: "Почему ты строишь в этом
месте?" И я ответил: "Тебе станет ясна польза от этого". И теперь тебе
стало ясно, в чем тут польза. Это я сделал такое дело, и я велел малярам
изобразить тот сон и нарисовать самца в когтях хищника, который убил его
и выпил его кровь и съел его мясо. И когда царевна спустится и посмотрит
на этот рисунок, она увидит изображение " на и увидит самца, которого
убил хищник, и простит его и перестанет ненавидеть мужчин".
И царевич, услышав эти слова, поцеловал везирю руки и поблагодарил
его за его дело и воскликнул: "Подобный тебе да будет везирем царя вели-
чайшего! Клянусь Аллахом, если я достигну желаемого и вернусь радостный
к царю, я осведомлю его об этом, чтобы он оказал тебе еще большее уваже-
ние и возвысил твой сан и слушал бы твои слова". И везирь поцеловал у
него руку, и потом они пошли к старику садовнику и сказали ему: "Посмот-
ри на это место - как оно прекрасно!" И старик воскликнул: "Все это по
вашему счастью!" - "О старец, - сказали они потом, - если спросят тебя
хозяева этого места, кто отстроил этот дворец, скажи им: "Я отстроил его
на свои деньги, чтобы досталось тебе благо и награда". И старик отвечал:
"Слушаю и повинуюсь".
И царевич не оставлял этого старика, и вот что случилось с везирем и
царевичем.
Что же касается Хайят-ан-Нуфус, то, когда прекратились письма к ней и
послания и исчезла старуха, она обрадовалась сильной радостью и подума-
ла, что юноша уехал в свою страну. И когда наступил какой-то день, при-
несли ей покрытое блюдо от ее отца. И, открыв его, она нашла в нем прек-
расные плоды. И она спросила и сказала: "Разве пришло время для этих
плодов?" И ей ответили: - "Да". И тогда она воскликнула: "Что, если бы
мне приготовиться к прогулке в саду!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать седьмая ночь
Когда же настала семьсот двадцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что царевна, когда ее отец послал к ней пло-
ды, спросила и сказала: "Разве пришло время этик плодов?" И ей ответили:
"Да".
И тогда она воскликнула: "Что, если бы нам приготовиться к прогулке в
саду!" И ее невольницы сказали ей: "Прекрасная мысль, о госпожа! Клянем-
ся Аллахом, мы стосковались по этому саду". И царевна спросила: "Как же
поступить? Ведь каждый год нас водит по саду и показывает нам в нем раз-
ные деревья только няня, а я прибила ее и запретила ей ходить ко мне. Я
раскаиваюсь в том, что из-за меня с нею было, так как она, при всех обс-
тоятельствах, моя няня и я обязана ей воспитанием. Нет мощи и силы, кро-
ме как у Аллаха, высокого, великого!"
И когда невольницы услышали от царевны такие слова, они все поднялись
и поцеловали землю меж ее рук и сказали: "Ради Аллаха, о госпожа, прости
ее и прикажи ее привести!" И царевна ответила: "Клянусь Аллахом, я реши-
лась на это дело! Кто же из вас пойдет к ней? Я приготовила ей роскошную
одежду".
И подошли к царевне две невольницы, одну из которых звали Бульбуль, а
другую звали Савад-аль-айн [601] (а это были старшие невольницы царевны и
приближенные к ней, и они обладали красотою и прелестью), и сказали: "Мы
пойдем к ней, о царевна". И девушка молвила: "Делайте, что вам вздумает-
ся!"
И они пошли к дому няньки и постучали в ворота и вошли к ней, и, уз-
нав их, старуха встретила их объятиями и приветствовала их, и когда не-
вольницы уселись, они сказали: "О нянюшка, царевна произнесла прощение и
смиловалась над тобой". И старуха воскликнула: "Не будет этого никогда,
хотя бы меня напоили из чаш смерти! Разве я забыла, как меня пытали пе-
ред любящими и ненавистниками, когда окрасилась моя одежда кровью и я
чуть не умерла от жестоких побоев, а затем меня потащили за ноги, точно
дохлую собаку, и выбросили за ворота! Клянусь Аллахом, я не вернусь к
ней никогда и не наполню моих глаз ее видом!" И невольницы сказали ей:
"Не делай нашего старания напрасным! Где же твое уважение к нам? Посмот-
ри, кто к тебе явился и вошел к тебе, - разве ты хочешь кого-нибудь, кто
выше нас по положению у царевны?" И старуха воскликнула: "Прибегаю к Ал-
лаху! Я знаю, что мой сан меньше вашего, но только царевна возвысила мой
сан в глазах своих невольниц и слуг, и когда я сердилась на самую стар-
шую из них, она умирала живьем". - "Дело осталось как было и ни в чем не
изменилось - напротив, оно еще лучше, чем ты думаешь, - сказали не-
вольницы. - Царевна унизилась перед тобой и ищет мира без посредников".
- "Клянусь Аллахом, - воскликнула старуха, - если бы не ваш приход ко
мне, я бы к ней не вернулась, хотя бы она приказала меня убить!"
И невольницы поблагодарили ее за это, и старуха тотчас же поднялась и
надела свою одежду и вышла с ними. И они шли вместе, пока старуха не
вошла к царевне, и когда она вошла к ней, царевна поднялась на ноги, а
нянька воскликнула: "Аллах, Аллах, о царевна, - ошибка от меня или от
тебя?" - "Ошибка от меня, а прощение и милость - от тебя, - сказала ца-
ревна. - Клянусь Аллахом, о нянюшка, твой сан у меня высок, и я обязана
тебе воспитанием. Но ты знаешь, что Аллах - велик он и славен! - опреде-
лил тварям четыре вещи: сотворение, жизнь, надел и срок, и не во власти
человека отвратить приговор. Я не совладала со своей душой и не могла
удержать ее, и я раскаялась в том, что сделала, о нянюшка!"
И тогда прошел гнев, охвативший старуху, и она поднялась и поцеловала
землю меж рук царевны, и та приказала подать роскошную одежду и облачила
в нее старуху, и старуха до крайности обрадовалась этой одежде, - ведь
евнухи и невольницы стояли перед ней. И когда собрание закончилось, ца-
ревна спросила: "О нянюшка, как обстоит дело с плодами и нашими плодовы-
ми рощами?" И старуха ответила: "Клянусь Аллахом, о госпожа, я видела
большинство плодов в городе, и сегодня я разузнаю об этом деле и дам те-
бе ответ". И она вышла от царевны, удостоившись величайшего почета, и
отправилась и пришла к царевичу, и гот радостно встретил старуху и обнял
ее и возвеселился из-за ее прихода. И сердце его расправилось, так как
он долго ожидал, когда ее увидит. И старуха рассказала ему о том, что
случилось у нее с царевной, и о том, что царевна хочет спуститься в сад
в такой-то день..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать восьмая ночь
Когда же настала семьсот двадцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что старуха пришла к царевичу и рассказала
ему о том, что у нее случилось с царевной Хайят-ан-Нуфус и о том, что та
спустится в сад в такой-то день, и спросила: "Сделал ли ты то, что я те-
бе велела с привратником сада и достигло ли его что-нибудь из твоей ми-
лости?" - "Да, - отвечал царевич. - Он стал моим другом, и его путь -
мой путь, и у него на уме, чтобы случилось у меня какое-нибудь до него
дело". И потом он рассказал ей, что произошло у него с везирем и как тот
велел нарисовать сон, виденный царевной, и дело с охотником, сетью и
хищником, и когда старуха услышала его речи, она обрадовалась сильной
радостью и сказала царевичу: "Заклинаю тебя Аллахом, пусть будет твой
везирь посредине своего сердца - его поступки указывают на полноту его
ума, и он помог тебе в достижении желаемого. Поднимайся сейчас же, о ди-
тя мое, сходи в баню и надень самую роскошную твою одежду - у нас не ос-
талось хитрости больше этой - и ступай к привратнику и сделай с ним хит-
рость, чтобы он дал тебе переночевать в саду - если бы ему наполнили всю
землю золотом, он бы не дал никому войти в сад. А когда войдешь,
спрячься, чтобы не видели тебя глаза, и сиди, спрятавшись, пока не услы-
шишь, как я скажу: "О тайно милостивый, спаси нас от того, что нас стра-
шит!" И тогда выйди из-под прикрытия и покажи свою красоту и прелесть и
спрячься между деревьями, ведь твоя красота смущает луны. Когда царевна
Хайят-ан-Нуфус увидит тебя, ее сердце и члены наполнятся любовью к тебе
и ты достигнешь того, чего хочешь и желаешь, и забота твоя пройдет". И
юноша сказал: "Слушаю и повинуюсь!" И вынул кошелек, в котором была ты-
сяча динаров, и старуха взяла его и ушла. А царевич в тот же час и мину-
ту вышел и пошел в баню и вымылся и надел лучшую одежду из одежд царей
Хосроев и подпоясался поясом, в который он набрал всяких драгоценных
камней, и надел тюрбан, вышитый нитками червонного золота и окаймленный
жемчугом и яхонтами. И щеки его горели, и уста его алели, и глаза его
пленяли газелей, и он покачивался словно захмелевший, и покрыла его кра-
сота и прелесть, и позорил ветви его гибкий стан.
И царевич положил за пазуху мешок, в котором была тысяча динаров, и
пришел к саду. Он постучал в ворота, и привратник откликнулся и отпер
ворота и, увидав царевича, сильно обрадовался и приветствовал его самым
пышным приветом. И он увидел, что лицо юноши нахмурено, и спросил его,
что с ним, и царевич сказал: "Знай, о старец, что я у моего отца в поче-
те и он никогда не касался меня рукой до сегодняшнего дня. У нас с ним
случился разговор, и он выбранил меня и ударил меня по лицу и побил пал-
кой и выгнал, и я не знал ни одного друга и испугался обмана времени, а
ты знаешь, что гнев родителей - дело не маленькое. И я пришел к тебе, о
дядюшка, - мой отец о тебе осведомлен, - и хочу от твоей милости, чтобы
я мог остаться в саду до конца дня или переночевать в нем, пока не исп-
равит Аллах дело между мной и моим отцом".
И когда садовник услышал слова юноши, он огорчился из-за того, что
случилось у него с отцом, и сказал: "О господин, позволишь ли ты мне
сходить к твоему отцу и пойти к нему и быть причиной примирения между
вами?" И юноша сказал: "О дядюшка, знай, что у моего отца нрав непо-
сильный, и если ты заговоришь с ним о мире, когда он будет в пылу гнева,
он к тебе не повернется". - "Слушаю и повинуюсь! - сказал садовник. - Но
пойдем, о господин, со мною ко мне домой - я положу тебя на ночь между
детьми и женой, и никто нас не осудит". - "О дядюшка, я всегда остаюсь
один, когда я в гневе", - отвечал царевич, и садовник сказал: "Мне тяже-
ло, что ты будешь спать один, в саду, когда у меня есть дом". - "О ба-
тюшка, я делаю это с целью, чтобы прошел у меня приступ гнева, и я знаю,
что мой отец простит меня из-за этого и его сердце ко мне смягчится", -
сказал царевич. "Если уж это неизбежно, - молвил садовник, - я принесу
тебе постель, чтобы на ней спать, и одеяло, чтобы покрыться". - "О дя-
дюшка, в этом нет дурного", - ответил царевич. И старик поднялся и отпер
ворота сада и принес ему постель и одеяло (а старик не знал, что царевна
хочет выйти в сад).
Вот что было с царевичем. Что же касается до няньки, то она отправи-
лась к царевне и рассказала ей, что плоды стали хороши на деревьях, и
девушка сказала: "О няня, сойдем со мной в сад и погуляем завтра, если
захочет Аллах великий. Пошли к сторожу и осведоми его, что мы будем
завтра у него в саду". И старуха послала сказать садовнику, что царевна
будет завтра у него в саду и чтобы он не оставлял в саду поливальщиков
или рабочих и не давал никому из всех созданий Аллаха войти в сад. И
когда пришло к старику известие от царевны, он привел протоки в порядок
и встретился с царевичем и сказал ему: "Царевна - владелица этого сада,
и ты, о господин мой, простишь, и это место - твое место, а я живу
только твоими милостями, но мой язык у меня под ногами. И я уведомляю
тебя, что царевна Хайят-ан-Нуфус хочет спуститься в сад завтра в начале
дня и приказала мне не давать никому в саду ее увидеть. И я хочу от тво-
ей милости, чтобы ты вышел сегодня из сада; царевна останется здесь
только сегодняшний день до послеполуденного времени, а потом сад будет
твой на месяцы, века и годы". - "О старец, - сказал царевич, - может
быть, тебе досталось из-за нас дурное?" И садовник воскликнул: "Нет,
клянусь Аллахом, о мой владыка, мне достался из-за тебя один почет!" И
тогда юноша молвил: "Если так, то тебе достанется от нас только всячес-
кое благо. Я спрячусь в этом саду, и никто меня не увидит, пока царевна
не уйдет к себе во дворец". - "О господин, - сказал садовник, - если она
увидит тень человека из созданий Аллаха великого, она отрубит мне голо-
ву..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот двадцать девятая ночь
Когда же настала семьсот двадцать девятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что старик сказал юноше: "Когда царевна уви-
дит тень человека, она отрубит мне голову". И юноша молвил: "Я не дам
никому увидеть себя вообще и совершенно. Нет сомнения, что тебе сегодня
не хватает на расходы для твоей семьи". И он протянул руку к мешку и вы-
нул оттуда пятьсот динаров и сказал старику: "Возьми это золото и трать
на твоих родных, и пусть твое сердце за них успокоится". И когда старик
взглянул на золото, его душа стала для него ничтожной, и он подтвердил
царевичу, чтобы тот не появлялся в саду, и оставил его сидеть там. И вот
что было с садовником и сыном царя.
Что же касается царевны, то, когда наступило утро следующего дня, к
ней вошли ее слуги и она приказала открыть потайную дверь, которая вела
в сад, где стоял дворец, и надела царственную одежду, украшенную жемчу-
гом, яхонтами и драгоценностями, и под одежду она надела тонкую рубашку,
украшенную яхонтами, а под всем этим было то, что бессилен описать язык,
от чего смущается душа и от любви к чему становится храбрым трус. А на
голове у нее был венец из червонного золота, украшенный жемчугом и дра-
гоценными камнями, и она ходила в башмачках со свежим жемчугом, сделан-
ных из червонного золота и украшенных драгоценными камнями и металлами.
И она положила руку на плечо старухи и велела выходить через потайную
дверь, и вдруг старуха посмотрела в сад и увидела, что он наполнился
слугами и невольницами, которые ели плоды и мутили каналы, желая насла-
диться в этот день игрой и прогулкой, и сказала царевне: "Ты обладаешь
обильным умом и полной сообразительностью и знаешь, что тебе не нужны в
саду эти слуги. Если бы ты выходила из дворца твоего отца, их выход с
тобою был бы, конечно, для тебя почетом, но ведь ты, о госпожа, выходишь
через потайную дверь в сад, так что не видит тебя никто из тварей Аллаха
великого". - "Ты права, о нянюшка. Как же нам поступить?" - спросила ца-
ревна, и старуха сказала ей: "Прикажи слугам, чтобы они вернулись. Я го-
ворю тебе об этом только из уважения к царю". И царевна велела слугам
вернуться, и нянька сказала ей: "Остались еще некоторые слуги, которые
хотят порчи на земле; отпусти их и оставь при себе только двух не-
вольниц, чтобы мы повеселились с ними". И когда нянька увидела, что
сердце царевны прояснилось и время стало для нее безоблачным, она сказа-
ла: "Вот теперь мы сделаем хорошую прогулку. Пойдем сейчас в сад". И ца-
ревна поднялась и положила руку няньке на плечо и вышла через потайную
дверь, и ее невольницы шли перед нею, и царевна смеялась над ними, пока-
чиваясь в своих одеждах. А нянька шла впереди нее и показывала царевне
деревья и кормила ее плодами. И она ходила с места на место и шла до тех
пор, пока не дошла до дворца. И когда царевна посмотрела на него, она
увидела, что он обновлен, и воскликнула: "О нянюшка, разве ты не видишь,
что колонны дворца построены и стены выбелены?" - "Клянусь Аллахом, о
госпожа, - сказала нянька, - я слышала разговоры, будто садовник взял у
некоторых торговцев материю и продал ее и купил на вырученные деньги
кирпича, известки, гипса, камней и прочего, и я спросила его, что он с
этим сделает, и он сказал мне: "Я отстроил дворец, который был забро-
шен", а потом старик говорил: "Купцы потребовали с меня то, что я им
должен, и я сказал им: "Вот царевна спустится в сад и увидит постройку,
и она ей понравится. И когда царевна придет, я возьму то, что она мне
пожалует, и отдам купцам долг и все, что им следует". И я спросила его:
"Что побудило тебя к этому?" И он сказал мне: "Я увидел, что дворец раз-
валился и колонны его разрушены и штукатурка на нем облупилась, и ни в
ком не видел я щедрости, чтобы отстроить его. И тогда я занял денег на
свой страх и отстроил его и надеюсь, что царевна сделает то, что ее дос-
тойно". И я сказала ему: "Царевна вся - благо и возмещение". И он сделал
все это, только желая от тебя милости". - "Клянусь Аллахом, - воскликну-
ла царевна, - он отстроил дворец из благородства и сделал дело велико-
душных! Позови ко мне казначейшу!"
И нянька позвала казначейшу, и та тотчас же явилась к царевне, и ца-
ревна приказала ей дать садовнику две тысячи динаров, и старуха послала
к садовнику человека, и посланный, придя к нему, сказал: "Тебе надлежит
исполнить приказание царевны". И когда садовник услышал от посланного
эти слова, суставы его задрожали, и сила его ослабла, и он сказал про
себя: "Нет сомнения, что царевна увидала юношу, и будет этот день для
меня днем самым злосчастным". И он вышел и пошел домой и осведомил обо
всем свою жену и детей и сделал завещание и простился с ними, и они ста-
ли его оплакивать, а он пошел и остановился перед царевной, и лицо его
было как шафран, и он едва не падал во всю длину. И старуха заметила это
и помогла ему словами и сказала: "О старец, целуй землю, благодари Алла-
ха великого и вознеси молитвы за царевну. Я осведомила ее о том, что ты
сделал, отстроив заброшенный дворец, и она обрадовалась и пожаловала те-
бе за это две тысячи динаров. Возьми их у казначейши и молись за царевну
и поцелуй перед ней землю, а потом возвращайся своей дорогой".
И садовник, услышав от няньки эти слова, взял две тысячи динаров и
поцеловал землю меж рук царской дочери и пожелал ей блага, а потом он
вернулся в свое жилище, и его родные обрадовались и пожелали блага тому,
кто был причиною всего этого дела..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
|
