 |
|
Сто пятьдесят третья ночь
Когда же настала сто пятьдесят третья ночь, Шахразада сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что в древние времена и минувшие века и го-
ды, в халифате царя Харуна ар-Рашида, был один человек, купец, у которо-
го был сЫН по имени Абу-ль-Хасан Али ибн Тахир.
И человек этот имел много денег и делал обильные дары. А сын его был
красив лицом, и поведение его было любезно людям. И сын купца входил во
дворец халифа без разрешения, и все наложницы и невольницы халифа любили
его. Он был сотрапезником царя, говорил ему стихи и рассказывал диковин-
ные рассказы, однако продолжал продавать и покупать на рынке купцов.
А у лавки его обычно сидел юноша из детей персов, которого звали Али
ибн Беккар. И юноша этот был красив станом, изящен видом и совершенен по
внешности: с розовыми щеками, сходившимися бровями и нежной речью и улы-
бающимися устами, и он любил веселье и развлеченья.
И случилось как-то, что оба они сидели, разговаривая и веселясь, и
вдруг появились десять невольниц, точно луны, и каждая из них отличалась
красотой и стройностью стана, а среди них была женщина, верхом на муле,
оседланном вышитым седлом с золотыми стременами. И на этой женщине был
тонкий изар [205], а стан ее охватывал шелковый пояс с золотой каймой. И
была она такова, как сказал о ней поэт:
И кожа ее шелкам подобна, а речь ее
Нежна и приятна нам, не вздор и не проповедь.
Глазам же ее Аллах "Явитесь!" сказал, и вот
Явились они, пьяня сердца, как вино пьянит.
Любовь к ней! Пускай сильней всечасно тоска моя!
В любви утешение - в день судный найду тебя!
И когда невольницы достигли лавки Абу-ль-Хасана, та женщина сошла с
мула и, сев возле лавки, приветствовала его, и он тоже приветствовал ее.
И когда Али ибн Беккар ее увидел, она похитила его ум. И он хотел уйти,
но она сказала ему: "Сиди на месте! Мы приехали к тебе, а ты уходишь!
Это несправедливо!" "Клянусь Аллахом, о госпожа, - ответил он, - я бегу
от того, что увидел, и язык обстоятельств говорит:
Как солнце она, что на небе живет,
Утешь же ты душу благим утешеньем!
Подняться не можешь ведь ты до нее,
Спуститься к тебе она тоже не может".
И когда женщина услышала это, она улыбнулась и спросила Абу-аль-Хаса-
на: "Как имя этого юноши и откуда он?" И Абу-ль-Хасан отвечал: "Он чуже-
земец". - "Из какой страны?" - спросила она. "Он сын царя персов, и зо-
вут его Али ибн Беккар, - ответил торговец, - а чужеземцу надлежит ока-
зывать уважение". - "Когда моя невольница придет к тебе, приведи его ко
мне", - сказала женщина. И Абу-аль-Хасан отвечал: "На голове и на гла-
зах!" [206] - и потом женщина поднялась и отправилась своей дорогой. И вот
что было с нею.
Что же касается Али ибн Беккара, то он не знал, что сказать. А через
час невольница пришла к Абу-аль-Хасану и сказала ему: "Моя госпожа тре-
бует тебя вместе с твоим товарищем". И Абу-аль-Хасан поднялся и взял с
собою Али ибн Беккара, и они пошли во дворец Харуна ар-Рашида.
И невольница ввела их в комнату и посадила, и они немного побеседова-
ли. И вдруг перед ними поставили столы, и они поели и вымыли руки. А за-
тем невольница принесла им вино, и они опьянели.
И после того она велела им подниматься. И они пошли с нею, и не-
вольница ввела их в другую комнату, построенную на четырех столбах. И
эта комната была устлана разными подстилками и украшена всевозможными
украшениями, точно палата из палат в раю. Оба юноши оторопели, увидав
такие редкости, и, пока они смотрели на эти диковины, вдруг появились
десять невольниц, словно луны, которые гордо раскачивались, ошеломляя
взоры и смущая умы, и встали в ряд, подобные райским гуриям.
А через короткое время вдруг появились другие десять невольниц и при-
ветствовали их обоих. В руках этих невольниц были лютни и инструменты
для забавы и радости. И все невольницы сели и настроили струны, и подня-
лись перед гостями, и играли на лютнях, и пели, и говорили стихи, и каж-
дая из них была искушением для рабов Аллаха.
И пока это происходило, вдруг появилось еще десять невольниц, подоб-
ных им: высокогрудые ровесницы, черноглазые, с румяными щеками, сходящи-
мися бровями и мягкими членами, - искушение для богомольцев и услада для
взирающих. И на них были всякие разноцветные шелка и одежды, ошеломляю-
щие и искушающие разум. И они встали у дверей, а после них пришли другие
десять невольниц, прекраснее их, и на них были красивые одежды, не под-
ходящие ни под какое описание. И невольницы тоже встали у дверей. А по-
том из дверей вышли двадцать невольниц, среди которых была невольница по
имени Шамс-ан-Нахар, подобная луне среди звезд. И она качалась от до-
вольства и изнеженности, опоясанная избытком своих волос. На ней была
голубая одежда и шелковый изар с каемками из золота и драгоценных кам-
ней, а стан ее охватывал пояс, украшенный всякими драгоценностями.
И она шла, кичливо раскачиваясь, пока не села на ложе. И когда Али
ибн Беккар увидал ее, он произнес такие стихи:
"Из-за этой болезнь моя началась,
И продлилась любовь моя и влюбленность.
Перед нею душа моя, вижу, тает
От любви к ней, и всем видны мои кости".
А окончив эти стихи, он сказал Абу-аль-Хасану: "Если бы ты хотел сде-
лать мне добро, то рассказал бы мне об этой красавице. Тогда, прежде чем
войти сюда, я укрепил бы свою дуuу и внушил бы ей быть стойкою в том,
что ее постигнет".
И он стал плакать, стонать и жаловаться, а Абу-альХасан отвечал: "О
брат мой, я хотел тебе только добра, по я боялся, что если я скажу тебе
заранее, тебя охватит любовь, которая оттолкнет тебя от встречи с ней и
встанет между ней и тобою. Успокой же душу и прохлади глаза - она обра-
щает лицо к тебе и добивается встречи с тобою". - "Как зовут эту женщи-
ну?" - спросил Али ибн Беккар. И Абу-аль-Хасаy ответил: "Ее имя Шамс-ан-
Нахар, и она из любимиц повелителя правоверных Харуна ар-Рашида, а это
место - дворец халифа".
И Шамс-ан-Нахар села и стала рассматривать прелести Али ибн Беккара,
и он - тоже рассматривал ее красоту, и любовь друг к другу охватила обо-
их. И Шамс-ан-Нахар велела всем невольницам сесть по местам. И каждая из
них села напротив окна, и Шамс-ан-Нахар велела им петь, и одна из не-
вольниц взяла лютню и произнесла:
"Ты послание второй раз пришли,
И ответ возьми ты открыто свой.
Пред тобой, о царь дивной прелести,
Я стою, на страсть свою жалуясь.
О владыка мой, о душа моя,
О жизнь моя драгоценная,
Пожалуй мне поцелуй один -
Подари его или дай взаймы!
Я верну его, не лишишься ты
Самого его, - каким был, верну.
А захочешь ты прибавления,
Так возьми его, с душой радостной.
О надевший мне платье гордости,
Будь же счастлив ты в платье радости!"
И Али ибн Беккар пришел в восторг и сказал ей: "Прибавь мне еще таких
стихов!" И невольница пошевелила струны и произнесла такое стихотворе-
ние:
"Ты часто далек, о мой любимый,
И глаз научил мой долго плакать.
О счастье очей моих, о радость -
Желаний предел моих и веры!
О, сжалься над тем, чьи очи тонут
В слезах опечаленного страстью".
А когда она окончила свои стихи, Шамс-ан-Нахар сказала другой не-
вольнице: "Дай нам послушать что-нибудь". И та затянула напев и произ-
несла такие стихи:
"От взоров хмелею я, не винами я пьяна,
И стана его изгиб с собою мой сон увел.
Не тешит меня вино - утешусь лишь кудрями;
Вином не взволнована - чертами лица его,
И волю мою сломил кудрей завиток его,
А то, что одето в плащ, похитило разум мой".
И когда Шамс-ан-Нахар услышала стихи, произнесенные невольницей, она
долго вздыхала, и стихи ей понравились. А потом она велела петь другой
невольнице. И та взяла лютню и произнесла:
"Лицо его светилу неба - соперник,
Вода юности на лице его сочится.
И отметил пух на щеках его два ряда письмен,
И весь смысл любви в них изложен до предела,
Закричала прелесть, лишь только оп повстречался мне:
"Вот он, расшитый вышивкой Аллаха!"
А когда она окончила свои стихи, Али ибн Беккар сказал невольнице,
бывшей близко от него: "Скажи ты, о невольница, и дай нам услышать
что-нибудь!" И она взяла лютню и произнесла:
"Время близости слишком коротко -
Для оттяжек этих и игр твоих,
Разлука часто губит нас -
Прекрасный так не делает,
Ловите же миг счастья вы -
Любви приятен будет час".
А когда она окончила свои стихи, Али ибн Беккар сопроводил их
обильными слезами. При виде его плача, жалоб и стонов Шамс-ан-Нахар за-
горелась страстью и любовью, и ее погубило увлеченье и безумие любви. И
она поднялась с ложа и подошла к дверям покоя, и Али ибн Беккар встал и
пошел ей навстречу, и они обнялись и упали без памяти. И невольницы по-
дошли к ним и подняли их и внесли их в покои и обрызгали розовой водой.
А когда они очнулись, то не нашли Абу-аль-Хасана, который прятался за
краем ложа. "Где же Абу-аль-Хасан?" - спросила невольница, и тот пока-
зался ей из-за ложа. Шамс-ан-Нахар пожелала ему мира и воскликнула: "Я
прошу Аллаха, чтобы он дал мне возможность наградить тебя, о творец ми-
лости!"
А потом она обратилась к Али ибн Беккару и сказала: "О господин, лю-
бовь я не чувствовала бы вдвойне; но для нас нет ничего иного, кроме
стойкости против того, что нас постигло". - "О госпожа, - ответил Али
ибн Беккар, - встреча с тобою мне приятна, и взгляд на тебя не потушит
во мне пламени, и ничто не устранит любви к тебе, овладевшей моим серд-
цем, кроме гибели моей души".
И он заплакал" и слезы бежали по его щеке, словно рассыпанные жемчу-
жины, и, увидев, что он плачет, Шамс-ан-Нахар заплакала с ним вместе. И
тогда Абу-альХасан воскликнул: "Клянусь Аллахом, я дивлюсь вам и недоу-
меваю! Поистине, то, что происходит, удивительно и диковинно! Вы так
плачете, когда вместе, что же будет, когда вы расстанетесь и разлучи-
тесь? Теперь не время печали и плача, - прибавил он, - нет, теперь время
быть вместе и радоваться. Веселитесь же и развлекайтесь, но не плачьте!"
Потом Шамс-ан-Нахар сделала знак одной невольнице, и та ушла и верну-
лась с прислужницами, которые несли столик с серебряными блюдами, где
были всякие роскошные кушанья. И они поставили стол перед ними, и Шам-
сан-Нахар принялась есть и кормить Али ибн Беккара, и они ели, пока не
насытились. А затем столик был убран, и они вымыли руки, и принесли ку-
рильницы с разными курениями - алоэ, амброй и неддом, а также принесли
кувшины с розовой водой. И они надушились и воскурили благовония, и им
принесли подносы из резного золота, где были всевозможные напитки и пло-
ды, свежие и сухие, желательные душе и услаждающие глаз, а после того
принесли агатовый таз, полный вина.
И Шамс-ан-Нахар выбрала десять невольниц, которым она велела нахо-
диться при них, и десять невольниц из числа певиц, а остальным позволила
разойтись. И она приказала невольницам играть на лютне. И они сделали
так, как она велела, и одна из них произнесла:
"Как дух мой, мне дорог тот, кто мне возвратит привет
Со смехом, и вновь придет любовь за отчаяньем.
Руками страстей теперь покров с моих тайн уже спят,
Открыли хулителям, что в сердце моем, они.
И слезы из глаз моих меж мною и им стоят,
Как будто бы слезы глаз со мной влюблены в него".
А когда она окончила стихи, Шамс-ан-Нахар поднялась и, наполнив ку-
бок, выпила его, а потом она налила кубок и дала его Али ибн Беккару..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят четвертая ночь
Когда же настала сто пятьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Шамс-ан-Нахар наполнила кубок и дала его
Али ибн Беккару, а потом она велела невольнице петь, и та произнесла та-
кие стихи:
"Похожи слеза моя, коль льется, и влага вин,
И то же, что в кубке есть, глаза мои льют струей.
Не знаю, клянусь творцом, то око ли льет вино
Струею обильною, иль слезы я пил свои",
А когда она окончила стихи, Али ибн Беккар выпил свой кубок и возвра-
тил его Шамс-ан-Нахар, а та наполнила его и подала Абу-аль-Хасану, кото-
рый выпил кубок. А потом она взяла лютню и сказала: "Никто не будет петь
над моим кубком, кроме меня!" И натянула струны и произнесла такое сти-
хотворение:
"Диковинных слез струя дрожит на щеках его,
И страсти его огни, пылая, в груди горят.
Он плачет, коль близко вы, боясь отдаления,
И слезы его текут, коль близко вы иль вдали. -
И слова другого:
Мы твой выкуп, о кравчий наш, облаченный
Красотою от звезд чела и до пяток.
Солнце светит из рук твоих, и плеяды
Между уст - а над воротом светит месяц.
Твои чаши оставили меня пьяным,
И пускают их в круг ходить твои очи.
Разве в дивном бытии своем не луна ты
В полнолунье, что смерть несет всем влюбленным?
Или бог ты, что жизнь подаст или сгубит -
Расставаясь, с кем хочешь ты, и встречаясь?
Все красоты Аллах творил из тебя лишь,
Прелесть ветра из свойств твоих сотворил он.
Не земное созданье ты, но напротив -
Вышний ангел, ниспосланный всех создавшим",
И когда Али ибн Беккар, Абу-аль-Хасан и присутствующие услышали стихи
Шамс-ан-Нахар, они едва не улетели от восторга. И они стали играть и
смеяться, и когда Это было так, вдруг приблизилась невольница, дрожащая
от страха, и сказала: "О госпожа, слуги халифа у двери. Это Афиф и Мас-
рур и Марджан и другие евнухи, которых я не знаю". И, услышав эти слова,
невольницы чуть не умерли от испуга, но Шамс-ан-Нахар засмеялась и ска-
зала: "Не бойтесь!"
И потом она приказала невольнице: "Отвечай им, пока мы не выйдем от-
сюда". И велела запереть двери и опустить над дверями занавески. И, за-
перев дверь в комнату, она вышла через потайную дверь в сад, и села на
свое ложе, и приказала невольнице растирать себе ноги, а другим не-
вольницам она велела разойтись по своим местам. И потом она приказала
оставшейся девушке позвать тех, кто был у двери, чтобы они вошли, и во-
шел Масрур и те, кто был с ним, а было их двадцать, с мечами в руках.
Они приветствовали Шамс-ан-Нахар, и она спросила их: "Зачем вы пришли?"
И евнухи ответили: "Повелитель правоверных приветствует тебя. Он стоско-
вался, не видя тебя, и передает тебе, что у него было сегодня торжество
и большое веселье и он хочет, чтобы в завершение радости ты была с ним в
этот час. Ты ли придешь к нему, или он придет к тебе?"
И Шамс-ан-Нахар поднялась и поцеловала землю и сказала: "Слушаю и по-
винуюсь приказу повелителя правоверных!" И затем она велела призвать
надсмотрщиц и девушек и, когда они пришли, сделала вид, что собирается
поступить так, как повелел халиф. А ее помещение было готово для приема
халифа, и она сказала евнухам: "Идите к повелителю правоверных и пере-
дайте ему, что я ожидаю его после того, как приготовлю для него ковры и
нужные вещи".
И евнухи поспешно отправились к повелителю правоверных, а что касает-
ся Шамс-ан-Нахар, то она сняла с себя одежды и, выйдя к своему возлюб-
ленному Али ибн Беккару, прижала его к груди и попрощалась с ним. И он
горько заплакал и сказал: "О госпожа, это прощание - причина моей гибели
и гибели моей души, но я прошу Аллаха, чтобы он наделил меня стойкостью
в любви, которою он испытал меня". - "Клянусь Аллахом, - отвечала
Шамс-ан-Нахар, - никто не подвергнется гибели, кроме меня! Ты выйдешь на
рынок и встретишься с теми, кто тебя утешит, и будешь охранен, и страсть
твоя будет скрыта, а я подвергнусь заботам и тяготам и не найду никого,
кто бы утешил меня, тем более что я обещала халифу встретиться с ним.
Быть может, меня постигнет из-за этого большая опасность, так как я тос-
кую по тебе и люблю тебя и в тебя влюблена и печалюсь о разлуке с тобою.
Каким языком я буду петь и с каким сердцем явлюсь к халифу? Какими сло-
вами буду я беседовать с повелителем правоверных и какими глазами взгля-
ну на место, где тебя нет? Как я буду на пиру, где тебя не будет, и с
удовольствием буду ли я пить вино, когда тебя нет?" И Абу-аль-Хасан ска-
зал ей: "Не смущайся и терпи и не будь небрежна, разделяя трапезу с по-
велителем правоверных сегодня вечером. Не выказывай ему невнимание и
будь стойкой!"
И пока они разговаривали, пришла невольница и сказала: "О госпожа,
пришли слуги халифа!" И Шамс-анНахар поднялась на ноги и сказала не-
вольнице: "Возьми Абу-аль-Хасана и его товарища и отправляйся с ними в
верхнюю светлицу, которая выходит в сад, и оставь их там, пока не насту-
пит темнота, а потом ухитрись какнибудь их вывести".
И невольница взяла их и привела в светлицу и, заперев дверь, ушла
своей дорогой, а они оба сели и стали смотреть в сад.
И вдруг пришел халиф, предшествуемый почти сотнею евнухов с мечами в
руках, и вокруг него было двадцать невольниц, точно луны, и на них были
самые роскошные, какие есть, одежды, и на голове у каждой из них был ве-
нец, окаймленный жемчугами и яхонтами, и все они держали в руках зажжен-
ные свечи. И халиф шел посреди них, а они окружали его со всех сторон, и
перед ним шли Масрур и Афиф и Васиф, а он шествовал среди них, покачива-
ясь.
И Шамс-ан-Нахар и невольницы, бывшие с нею, поднялись и встретили ха-
лифа у ворот сада, целуя перед ним землю, и они до тех пор шли перед
ним, пока не сели на ложе, а невольницы и евнухи, бывшие в саду, все
встали перед ним. И явились прекрасные девушки и прислужницы, неся в ру-
ках зажженные свечи, благовония, курения и музыкальные инструменты, а
царь приказал певицам сесть, и они сели по своим местам. И Шамс-анНахар
пришла и села на скамеечку, рядом с ложем халифа, и стала разговаривать
с ним, и при всем этом Абуаль-Хасан и Али ибн Беккар смотрели и слушали,
а халиф не видел их.
А потом халиф принялся шутить и играть с Шамс-анНахар, и они наслаж-
дались и радовались, и царь велел открыть помещение, и его открыли и
распахнули окна и зажгли свечи, и там стало светло, как днем.
А затем евнухи стали переносить посуду для питья. "И я увидел такую
посуду и такие редкости, - говорил Абу-аль-Хасан, - каких не видывали
мои глаза. Это была посуда из золота, серебра и прочих драгоценных ме-
таллов и камней, которых нет сил описать, и мне даже представлялось, что
я во сне - так я был ошеломлен тем, что видел".
Что же касается Али ибн Беккара, то с того времени, как с ним расста-
лась Шамс-ан-Нахар, он лежал на земле от сильной страсти и любви. А оч-
нувшись, он стал смотреть на эти вещи, которым не найти равных, и сказал
Абу-аль-Хасану: "О брат мой, я боюсь, что халиф нас увидит или узнает о
нас, и больше всего я боюсь за тебя, а что до меня, то про себя я знаю,
что я погиб несомненно, и гибель моя от одной лишь любви и страсти и
чрезмерного увлечения и любовного безумия и оттого, что я расстался с
любимою после сближения. Но я надеюсь, что Аллах освободит нас из этой
западни".
И Али ибн Беккар с Абу-аль-Хасаном до тех пор смотрели на халифа и на
то, как он веселится, пока приготовления к пиру не были закончены. А по-
том халиф обратился к одной из невольниц и сказал: "Подавай, о Гарам,
самую волнующую музыку, какую знаешь". И невольница взяла лютню и, наст-
роив ее, произнесла:
"Сильна бедуинки страсть, родными покинутой,
По иве томящейся и мирте Аравии.
Увидевши путников, огнями любви она
Костер обеспечит им, слезами бурдюк нальет.
И все ж не сильней любви к тому, кого я люблю,
По грешной считает он меня за любовь мою".
И когда Шамс-ан-Нахар услышала эти стихи, она склонилась со скамееч-
ки, на которой сидела, и упала на землю без памяти и исчезла из мира. И
невольницы встали и подняли ее, и когда Али ибн Беккар увидел это из
светлицы, он упал без чувств. И Абу-аль-Хасан сказал: "Поистине, судьба
разделила страсть между вами поровну!"
И когда они разговаривали, вдруг пришла к ним та невольница, что при-
вела их в светлицу, и сказала: "О Абу-альХасан, поднимайся с своим това-
рищем и уходите: мир стал тесен для нас, и боюсь, что халиф узнает про
вас. Если вы не уйдете сей же час, мы умерли!" - "А как может этот моло-
дец уйти со мной, когда у него нет сил встать?" - спросил Абу-аль-Хасан,
и девушка принялась брызгать на Али ибн Беккара розовой водой, и он оч-
нулся от обморока.
И тогда Абу-аль-Хасан поднял его, а невольница его поддерживала, и
они спустились с ним из светлицы и немного прошли. А потом невольница
открыла маленькую железную дверь и вывела через нее Абу-аль-Хасана и Али
ибн Беккара, и они увидели скамейку на берегу Тигра и сели. И невольница
захлопала в ладоши, и к ней подъехал человек в маленьком челноке, и она
сказала ему: "Возьми этих юношей и доставь их на другой берег". И они
сели в челнок. И когда человек начал грести и они отдалились от сада,
Али ибн Беккар посмотрел на дворец халифа, сад и беседку и простился с
ними таким двустишием:
"Прощаясь, протягивал я руку ослабшую -
Другая рука была на сердце, под пеплом,
Последним не будет пусть свидание это нам,
И пищей последнею не будет та пища".
А затем невольница сказала матросу: "Поторопись с ними". И тот стал
грести, ускоряя ход, а невольница была с ними..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят пятая ночь
Когда же настала сто пятьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что матрос стад грести, направляясь к другому бе-
регу, а невольница была с ними. И они пересекли реку в этом месте и пе-
реправились на другой берег и вышли на берег и пошли. И невольница поп-
рощалась с ними и сказала: "Я хотела не расставаться с вами, но я не мо-
гу идти дальше".
И потом невольница вернулась, а что касается Али ибн Беккара, то он
свалился и упал перед Абу-аль-Хасаном и не мог встать. "Это место не на-
дежное, и мы можем опасаться, что погибнем здесь из-за воров и разбойни-
ков и детей беззакония", - сказал ему Абу-аль-Хасан, и Али ибн Беккар
поднялся и немного прошел, но не мог идти.
А у Абу-аль-Хасана были в этой стороне друзья, и он направился к вер-
ному человеку, с которым был дружен, и постучал к нему в дверь. И этот
человек поспешно вышел к нему и, увидя обоих, сказал им: "Добро пожало-
вать!" - и ввел их в свое жилище. Он усадил их и стал с ними разговари-
вать и спросил их, где они были, и Абу-аль-Хасан сказал: "Мы вышли в та-
кое время, так как с одним человеком я вел дела, и за ним остались мои
деньги. До меня дошло, что он хочет уехать с моим добром, и я вышел се-
годня вечером и направился к нему. Я сдружился с этим моим товарищем,
Али ибн Беккаром, и мы пришли сюда, думая, что, может быть, увидим его,
но он спрятался, и мы его не видали. И мы вернулись с пустыми руками без
ничего, и нам было тяжело возвращаться в такое время ночи, и мы не зна-
ли, куда нам пойти, и пришли к тебе, зная твою дружбу и твои прекрасные
обычаи". - "Добро пожаловать, привет вам!" - ответил хозяин дома и пос-
тарался выказать им уважение, и они провели у него остаток ночи.
Когда же настало утро, они вышли от него и продолжали идти, пока не
достигли города. Они вошли в город и прошли мимо дома Абу-аль-Хасана, и
тот принялся заклинать своего друга Ади ибн Беккара и привел его к себе
домой. Они прилегли немного на постель, а проснувшись, Абу-аль-Хасан
приказал своим слугам устлать дом роскошными коврами. И они это сделали.
А потом Абу-аль-Хасан сказал про себя: "Я обязательно должен утешить
юношу и развлечь его, ведь я лучше, чем кто-нибудь другой, знаю, каково
ему".
И Абу-аль-Хасан приказал подать воды для Али ибн Беккара, и принесли
воды, и Али поднялся и совершил омовение и обязательные молитвы, которые
он пропустил за день и за вечер, а потом он сел и стал развлекаться раз-
говором с Абу-аль-Хасаном. И когда Абу-аль-Хасан увидел это, он подошел
к нему и сказал: "О господин, в твоем положении лучше всего тебе ос-
таться сегодня вечером у меня, чтобы расправилась твоя грудь и рассея-
лась охватившая тебя печаль и тоска. Повеселись с нами, - может быть,
горение твоего сердца успокоится". - "Поступай, о брат мой, как тебе
вздумается, - ответил Али ибн Беккар. - Я, во всяком случае, не спасусь
от того, что меня постигло; делай же то, что делаешь".
И Абу-аль-Хасан поднялся и позвал своих слуг и вызвал своих близких
друзей. Он послал за певицами и музыкантами, и, когда они пришли, приго-
товили им кушанья и напитки, и они провели за едой, питьем и весельем
остаток этого дня до вечера. А затем зажгли свечи, и между ними заходили
чаши дружбы и завязалась беседа, и им стало хорошо, и одна из певиц взя-
ла лютню и произнесла:
"Стрелою очей меня поразило время,
И был я сражен, и милых я всех оставил.
Упорствовал рок, и стойкость моя ослабла,
А раньше ведь был я верный всему отгадчик",
И, услышав слова певицы, Али ибн Беккар упал на землю без памяти и
пролежал в обмороке, пока не поднялась заря. Когда же заблистал день,
Али ибн Беккар очнулся и пожелал уйти к себе домой, и Абу-аль-Хасан не
стал его удерживать, боясь плохих последствий. Его слуги привели Али ибн
Беккару мула и посадили его, и он сел, а Абу-аль-Хасан с несколькими
слугами ехал вместе с ним, пока не привез его домой.
Когда же Али ибн Беккар успокоился в своем доме, Абуаль-Хасан просла-
вил Аллаха за спасение из этой западни и сидел с ним, утешая его. Но Али
ибн Беккар не мог владеть собою от сильной страсти и любви. И
Абу-аль-Хасан поднялся и, простившись с ним, ушел в свое жилище..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят шестая ночь
Когда же настала сто пятьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Абу-альХасан простился с Али ибн Беккаром,
и тог сказал ему: "О брат мой, не оставляй меня без вестей". И Абу-
аль-Хасан отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
А затем Абу-аль-Хасан ушел, и, придя в свою лавку, открыл ее и стал
поджидать вестей от Шамс-ан-Нахар, но никто не принес ему ничего. И он
провел эту ночь в своем доме, а когда настало утро, он встал и отправил-
ся к дому Али ибн Беккара и, придя к нему, нашел его на постели. Его ок-
ружали друзья, и врачи были подле него, и каждый из них прописывал ему
что-нибудь и щупал ему руку.
Когда же Абу-аль-Хасан вошел и Али увидал его, и улыбнулся, и
Абу-аль-Хасан поздоровался с ним и спросил, как он поживает. Он просидел
у него, пока люди не вышли, и потом спросил его: "Что все это значит?" И
Али ибн Беккар отвечал: "Распространился слух, что я болея, и мои друзья
прослышали об этом, и у меня нет силы, которая помогла бы мне встать и
ходить, чтобы уличить во лжи тех, кто считает меня больным. Я все время
лежу здесь, как ты меня видишь, и мои друзья пришли посетить меня. Но
видел ли ты девушку, о брат мой, и слышал ли от нее какие-нибудь вести?"
- "Я не видел ее с того дня, как расстался с ней на берегу Тигра", - от-
ветил Абу-альХасан. И потом он сказал: "О брат мой, берегись позора и
оставь этот плач".
"О брат мой, я не владею собою, - ответил Али ибн Беккар, а затем он
произнес:
На кисти ее есть то, чего я достичь не мог, -
Рисунок на коже рук - он стойкость сломил мою.
Стрелы своих глаз она страшилась для рук своих
И вот облачила их в кольчугу сплетенную.
И руку мою взял врач, не зная, и молвил я:
"Поистине, в сердце боль - пусти ж мою руку ты".
Кричит она призраку, что был и ушел от нас:
"Аллах, каково ему? Прибавить иль скрыть не смей".
Сказал он: "Он был таков, что если бы жаждал он.
И крикнула б ты: "Не пей!" - не стал бы он пить тогда".
И тут пролила она с нарциссов жемчужины [207]
На розы, и в пурпур рук вонзила градинок ряд""
А окончив свои стихи, он сказал: "О Абу-аль-Хасан, мне послана беда,
от которой я был в безопасности, и пет мне отдыха лучше смерти". И
Абу-аль-Хасан ответил ему: "Потерпи, может быть Аллах тебя вылечит".
А затем Абу-аль-Хасан ушел от него и отправился к себе в лавку и отк-
рыл ее, и, просидев лишь немного, он увидел, что та невольница подходит
к нему и приветствует его. И он ответил на ее приветствие и, взглянув на
нее, увидел, что она идет с трепещущим сердцем, озабоченная, и на ней
видны следы горести. "Приют-уют тебе! Как поживает Шамс-ан-Нахар?" -
спросил он, и невольница ответила: "Я расскажу тебе, что с ней, но в ка-
ком состоянии Али ибн Беккар?" И Абу-аль-Хасан рассказал ей обо всем,
что было и чем завершилось его дело. И невольница опечалилась и огорчи-
лась и завздыхала, удивляясь этим делам.
А затем она сказала: "Моя госпожа в еще более удивительном состоянии.
Когда вы отправились и ушли, я вернулась, и мое сердце трепетало за вас,
и мне не верилось, что вы спасетесь. А вернувшись, я нашла мою госпожу
лежащей в беседке, и она не говорила и не отвечала никому, а повелитель
правоверных сидел у ее изголовья и не мог никого найти, кто бы ему расс-
казал о ней, и он не знал, что с ней случилось. А она пролежала без па-
мяти до полуночи, и потом очнулась, и повелитель правоверных спросил ее:
"Что случилось с тобой, о Шамс-ан-Нахар, и что тебя постигло сегодня
ночью?" И, услышав слова халифа, Шамс-ан-Нахар поцеловала ему ноги и
воскликнула: "О повелитель правоверных, да сделает меня Аллах выкупом за
тебя! Меня охватило нездоровье, и огонь вспыхнул у меня в теле, и я ли-
шилась чувств из-за моих страданий, и не знаю я, что со мной было". -
"Что ты ела сегодня днем?" - спросил халиф. И она сказала: "Я позавтра-
кала чем-то, чего никогда не ела". А затем она сделала вид, что стала
сильнее, и приказала подать чего-нибудь выпить и выпила и после того
попросила царя вернуться к веселью. И царь сел на свое ложе в беседке, и
помещение было приведено в порядок, и когда я пришла к ней, она спросила
меня про вас, и я рассказала ей, что я с вами сделала, и повторила ей
стихи, которые сказал на прощанье Али ибн Беккар, и она заплакала, ук-
радкой, и приумолкла. А потом халиф сел и приказал одной из невольниц
петь, и она произнесла:
"Клянусь, не сладка мне жизнь, когда удалились вы,
О, если бы знать я мог, как вам без меня жилось!
И слезы мои теперь могли бы из крови быть,
Коль плакали вы по мне слезами обычными".
И, услышав эти стихи, моя госпожа упала на скамью без памяти..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят седьмая ночь
Когда же настала сто пятьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что невольница говорила Абу-аль-Хасану: "И ког-
да моя госпожа услышала эти стихи, она упала на скамью без памяти, а я
схватила ее за руку и побрызгала ей в лицо розовой водой, и когда она
очнулась, я сказала ей: "О госпожа, не срывай покрова с себя и с тех,
кого вмещает твой дворец. Ради жизни твоего возлюбленного будь терпели-
ва". - "Разве может быть в этом деле что-нибудь хуже смерти? Я ищу ее, и
в ней для меня отдых", - сказала она. И когда мы так разговаривали, одна
невольница вдруг пропела слова поэта:
"Сказали: "Терпение, быть может, нам отдых даст!"
Я молвил: "А как терпеть, когда мы расстались с ним?
Союз укрепил он наш взаимный, и клялся я
Порвать узы стойкости в прощальном объятии".
А когда невольница кончила свои стихи, моя госпожа упала без памяти,
и халиф увидел это и поспешно подошел к пей и велел убрать напитки и
чтобы все невольницы воротились в свои комнаты, а сам оставался у нее
весь остаток ночи, пока не наступило утро. И повелитель правоверных поз-
вал врачей и лекарей и велел им лечить Шамс-анНахар, не зная, какова ее
страсть и любовь, и я осталась с нею, пока мне не показалось, что она
поправилась. Вот что меня задержало и помешало прийти к вам. Я оставила
у нее много ее приближенных, чьи сердца беспокоятся о ней, и она велела
мне пойти к вам, узнать новости об Али ибн Беккаре и вернуться".
Услышав ее слова, Абу-аль-Хасан удивился и воскликнул: "Клянусь Алла-
хом, я рассказал тебе все новости о нем! Возвращайся к твоей госпоже и
передай ей привет и уговаривай ее хорошенько быть терпеливой. Побуждай
ее к этому и скажи ей: "Скрывай тайну!" И передай ей, что я узнал о ее
деле и что это дело трудное, где нужна сообразительность". И невольница
поблагодарила Абу-льХасана и ушла.
Вот что было с нею.
Что же касается Абу-аль-Хасана, то он просидел в своей лавке до конца
дня, а когда день прошел, он поднялся и, выйдя из своей лавки, запер ее
и пришел к дому Али ибн Беккара. Он постучал в дверь, и к нему вышел
один из слуг и ввел его. Когда он вошел к Али ибн Беккару, тот улыбнулся
и обрадовался его приходу и воскликнул: "О Абу-аль-Хасан, ты заставил
меня тосковать, не придя ко мне сегодня! Моя душа залог за тебя на всю
оставшуюся мне жизнь".
"Брось эти речи, - ответил Абу-аль-Хасан, - если бы твое исцеление
было в моих руках, я бы, право, сделал Это прежде, чем ты бы меня попро-
сил, и если бы тебя можно было выкупить, я выкупил бы тебя своей душой.
А сегодня приходила невольница и рассказала, что Шамсан-Нахар не могла
прийти в то время, так как у нее был халиф. И невольница мне рассказала
обо всем, что было с ее госпожой".
И Абу-аль-Хасан передал ему все, что он слышал от невольницы, и Али
ибн Беккар крайне опечалился и заплакал, а затем он обратился к
Абу-аль-Хасану и сказал ему: "Заклинаю тебя Аллахом, о брат мой, помоги
мне в моем испытании и научи меня, какую применить хитрость. Прошу тебя,
сделай милость и переночуй у меня сегодня ночью, чтобы я мог развлечься
с тобою".
И Абу-аль-Хасан последовал его приказанию и согласился переночевать у
него, и они провели вечер разговаривая. А когда спустилась ночь, Али ибн
Беккар начал вздыхать и плакать и жаловаться, и затем он пролил слезы и
произнес такие стихи:
"Твой призрак в глазах моих, а имя в устах моих,
А место - в душе моей, так как ты уходишь?
Печалюсь о том лишь я, что жизни проходят дни
И нам не достанется свидание на долю. -
И слова другого:
Мой надежный шлем раздробила ты острием очей,
И копьем ты стана пронзила панцирь терпения.
И открыла нам из-под мускуса твоей родинки
Зари камфару, что пронзает амбры глубокий мрак.
Испугавшись, сгрызла кораллы ты свежим жемчугом,
И жемчужины в пруду сахара поселился.
Ты вздохнула горько, и в грудь рукой ты ударила,
След оставив там, и увидел то, что не видел я.
Из коралла перья чернилами - амброй серою -
На листке хрустальном пять ровных строчек вывели.
О повязанный мечом истинным, - коль глядит она -
Берегись удара очей ее сокрушающих.
И удара ты, о копье носящий, страшись ее,
Если ринется на тебя она с копьем стройности".
Окончив эти стихи, Али ибн Беккар испустил громкий крик и упал без
памяти. И Абу-аль-Хасан подумал, что дух оставил его тело. И он пролежал
без сознания, пока не начал восходить день, а потом он очнулся и погово-
рил с Абу-аль-Хасаном, и Абу-аль-Хасан просидел у него до зари. А после
того он поднялся и ушел, и, придя в свою лавку, открыл ее, и вдруг та
невольница пришла к нему и остановилась подле него.
И когда Абу-аль-Хасан взглянул на нее, она знаком поздоровалась с
ним, и он ответил на ее приветствие, и тогда невольница передала ему
привет от своей госпожи и спросила: "Как поживает Али ибн Беккар?" - "О
добрая невольница, - ответил Абу-аль-Хасан, - не спрашивай, что с ним и
как он сильно влюблен: он не спит ночью и не отдыхает днем, и его изну-
рила бессонница и одолела тоска, и его положение не обрадует любимого".
И невольница сказала ему: "Моя госпожа приветствует тебя и его, и она
написала ему записку. Ее положение еще хуже, чем его положение. Она от-
дала мне записку и сказала: "Не приходи ко мне без ответа и сделай так,
как я тебе велела". И вот она, эта записка, у меня. Не хочешь ли ты отп-
равиться со мною к нему, и мы возьмем у него ответ?" - "Слушаю и повину-
юсь", - сказал Абу-аль-Хасан. И затем он запер лавку и, взяв с собою не-
вольницу, вышел с нею оттуда, куда вошел. И они шли до тех пор, пока не
достигли дома Али ибн Беккара, и тогда Абу-аль-Хасан оставил невольницу
стоять у ворот и вошел..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят восьмая ночь
Когда же настала сто пятьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Абу-аль-Хасан пошел с невольницей к дому
Али ибн Беккара и, оставив ее у ворот, вошел в дом. И Али ибн Беккар,
увидя его, обрадовался, а Абу-аль-Хасан сказал ему: "Я пришел потому,
что такой-то прислал к тебе свою невольницу с запиской, содержащей при-
вет тебе, и он говорит в ней, что не приходит к тебе из-за одного обсто-
ятельства. А невольница стоит у двери. Позволишь ли ты ей войти?" -
"Введите ее!" - сказал Али. И Абу-аль-Хасан подмигнул ему, что это не-
вольница Шамс-ан-Нахар, и Али ибн Беккар понял знак.
А когда невольница вошла, он поднялся и обрадовался и спросил ее зна-
ками: "Как поживает твой господин, да исцелит и да излечит его Аллах!" А
она ответила: "Хорошо!" А затем вынула записку и подала ее юноше. И Али
ибн Беккар взял записку, поцеловал ее и, развернув, прочитал, а потом
отдал Абу-аль-Хасану, и тот увидел, что в ней написаны такие стихи:
"Мой посланный тебе скажет все новости,
Что скажет он, пусть заменит свидание.
Влюбленную в тебя страстно оставил ты,
И бодрствуют неизменно глаза ее.
Я стойкою быть стараюсь в несчастии,
Но тварь отразить не может судьбы удар.
Будь счастлив и не забудь ты души моей,
О, если бы век не скрылся ты с глаз моих!
Взгляни, как ты худ стал телом и болен как,
И знай, каково мне ныне, по тем следам",
А далее: "Без пальцев письмо я тебе выводила и без языка с тобою го-
ворила. Говорить если вкратце, глаза мои сна не знают, и сердце мое думы
не покидают. И как будто здоровьем вовек я не наслаждалась и с печалью
не расставалась, и словно не видела зрелищ красивых и в жизни дней не
проводила счастливых. Я как будто из любви сотворена и из печалей и го-
рестей создана, недуги мои сменяются, и страсть моя умножается. И
страсть моя велика, и вздымается в сердце тоска, и я стала такою, как
сказал поэт:
Душа моя связана, а мысли развязаны,
Глаза мои бодрствуют, а тело устало.
Терпенье оставило, разлука приблизилась,
И ум помутился мой, а сердце украли.
И знай, что жалобы и стенанья не погасят огня испытанья, но развлека-
ют больного, измученного страданием разлуки. И утешаюсь я, повторяя сло-
во: сближенье. Как прекрасны слова из стихотворенья:
Когда не найдешь в любви прощенья и гнева ты -
То где наслаждение письмом и посланьями?"
И когда Абу-аль-Хасан прочел эту записку, слова ее взволновали его, и
смысл ее поразил в самое уязвимое место.
А затем Али ибн Беккар дал невольнице ответную записку, и когда она
взяла ее, он сказал: "Передай твоей госпоже мой привет и осведоми ее о
моей любви и страсти; скажи ей, что любовь смешалась у меня с мясом и
костями и что я нуждаюсь в друге, который бы спас меня из моря гибели и
освободил меня от этих сетей. Время и его превратности мне враждебны;
найдется ли помощник, который выручит меня из этих несчастий?"
И он заплакал, и невольница тоже заплакала от его слез и простилась с
ним и вышла от него. И Абу-аль-Хасан вышел с ней вместе, и они прости-
лись. Она ушла своей дорогой, а Абу-аль-Хасан отправился в свою лавку,
открыл ее и сел там по обыкновению..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто пятьдесят девятая ночь
Когда же настала сто пятьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Абу-аль-Хасан простился с невольницей и
отправился в свою лавку, открыл ее, и сел там по обыкновению.
А усевшись на свое место, он почувствовал, что сердце его сжалось и
стеснилась грудь. И он не знал, как ему поступить. Так он провел в раз-
мышлении остаток дня и вечер, а на следующий день отправился к Али ибн
Беккару и просидел у него, пока народ не ушел. Тогда он спросил Али ибн
Беккара, как он поживает, и тот принялся сетовать на любовь и на охва-
тившую его страсть и волнение, и произнес слова поэта:
"И прежде меня о муках любви стонали,
Живой и мертвец страшились всегда разлуки.
Но все же такого, что в сердце моем таится,
Не видывал я, не слыхивал я вовеки. -
И слова поэта:
Любя тебя, то вынес я, чего не знал,
Влюбившись в Лейлу, Кайс ее безумный.
Но за зверями по степям не гнался я,
Как делал Кайс: безумствуют ведь разно".
И Абу-аль-Хасан воскликнул: "Я не видел и не слышал о подобном тебе в
любви! Как может быть такое волнение и слабость в движениях, когда ты
увлекся возлюбленной, отвечающей тебе! Каково же будет, если ты полюбишь
возлюбленную, не согласную с тобою, которая будет тебя обманывать, и это
раскроется?"
И эти слова понравились Али ибн Беккару, и он доверился им и поблаго-
дарил Абу-аль-Хасана. А у Абу-аль-Хасана был друг, осведомленный о его
деле с Али ибн Беккаром, который знал, что они заодно, и никто, кроме
него, не знал, что происходит между ними. Он приходил к Абуаль-Хасану и
спрашивал, как поживает Али ибн Беккар, а спустя малое время он спросил
про девушку, и Абу-альХасан обманул его и сказал: "Она позвала его к се-
бе, и между ними было то, больше чего не бывает, и это последнее, что
дошло до меня про них. А сам для себя я придумал дело и план, который
хочу изложить тебе". - "Какой же это план?" - спросил друг Абу-аль-Хаса-
на. И Абуаль-Хасан ответил: "Знай, о брат мой, про меня известно, что я
обделываю много дел между мужчинами и женщинами, но я боюсь, о брат мой,
что это дело раскроется и станет причиной моей гибели и захвата моего
имущества, и посрамят мою честь и честь моей семьи. По моему мнению, мне
надо собрать деньги и, снарядившись, отправиться в город Басру и жить
там, пока я не увижу, что станется с ними, а обо мне никто не узнал. Лю-
бовь овладела Этими двумя, и между ними пошла переписка. Дело в том, что
ходит от одного к другому невольница, которая скрывает их тайны, но я
боюсь, что ей это наскучит и она выдаст тайну кому-нибудь, и тогда весть
о них распространится, и это приведет к моей гибели и будет причиной то-
го, что я пропаду и не окажется у меня оправдания перед людьми".
И его друг отвечал ему: "Ты рассказал мне об опасном деле, которого
страшится разумный и сведущий. Да избавит тебя Аллах от того зла, кото-
рого ты боишься и опасаешься, и да спасет тебя от последствия, которые
тебя страшат! А твой план - он правилен".
И Абу-аль-Хасан отправился к себе домов и стал справлять свои дела и
снаряжаться в путь в город Басру, и не прошло трех дней, как он уже уст-
роил дела и выехал, направляясь в Басру. И его друг пришел через три дня
его навестить, но не нашел его. И когда он спросил о нем соседей, ему
сказали: "Он отправился в Басру три дня назад, так как у него есть дела
с тамошними купцами. Он поехал требовать с должников и скоро вернется".
И тот человек растерялся и не знал, куда идти, и воскликнул: "О, если
бы я не разлучался с Абу-аль-Хасаном!" Потом он придумал способ, чтобы
пробраться к Али ибн Беккару, и, придя к его дому, сказал одному из
слуг: "Попроси для меня у твоего господина разрешения войти и передай
ему привет".
И слуга вошел и рассказал своему господину об этом человеке, а потом
вернулся к нему и разрешил ему войти к Али ибн Беккару. И тот человек
вошел и увидел, что Али ибн Беккар лежит на подушках. Он приветствовал
его, и Али ибн Беккар ответил на его приветствие и сказал ему: "Добро
пожаловать!"
Затем тот юноша извинился перед ним за то, что не приходил к нему все
это время, и сказал: "О господин, между мною и Абу-аль-Хасаном дружба, и
я доверял ему свои тайны и ни на минуту не расставался с ним, но я отлу-
чился на три дня по некоторым делам с несколькими товарищами, и затем
пришел к Абу-аль-Хасану и нашел его лавку запертой, и тогда я спросил о
нем соседей, и они сказали, что он отправился в Басру. Я не знаю лучшего
его друга, чем ты; ради Аллаха, скажи мне, что с ним".
И когда Али ибн Беккар услышал слова юноши, у него изменился цвет ли-
ца, и он взволновался и воскликнул: "Я не слышал до сего дня о его путе-
шествии, и если дела таковы, как ты говоришь, мне достанутся тяготы! - И
он произнес:
Я плакал о радостях, что мною упущены,
И были любимые не врозь, но все вместе.
Сегодня же разлучил нас с ними жестокий рок,
И ныне я слезы лью о людях любимых".
А потом Али ибн Беккар опустил голову, размышляя, а через минуту под-
нял голову и сказал одному из своих слуг: "Пойди в дом Абу-аль-Хасана и
спроси, пребывает ли он здесь, или уехал, а если скажут; "Уехал!", спро-
си, в какую сторону он отправился".
И слуга ушел и ненадолго скрылся, а затем пришел к своему господину и
сказал: "Когда я спросил об Абу-альХасане, его родные рассказали, что он
уехал в Басру, но я нашел там невольницу, которая стояла у двери, и,
увидав меня, она меня узнала, а я не узнал ее. Она спросила: "Ты слуга
Али ибн Беккара?" И я отвечал: "Да". И она сказала: "У меня есть посла-
ние к нему от самого дорогого для него человека". И она пришла со мною и
стоит у дверей". - "Введи ее!" - сказал Али ибн Беккар. И слуга пошел и
привел девушку, и тот человек, который был у Али ибн Беккара, посмотрел
на невольницу и нашел ее красивой. И невольница подошла к Али ибн Бекка-
ру и приветствовала его..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
|
