 |
|
Рассказывают также, о счастливый царь, что у аль-Хасыба, правителя
Египта, рос сын, лучше которого не бывало, и от страха за него аль-Хасыб
позволял ему выходить только на пятничную молитву. И он проезжал, после
окончания пятничной молитвы, мимо одного старого человека, у которого
было много книг. И, сойдя со своего коня, мальчик сел подле старца, и
стал ворочать книги и разглядывать их, и увидел в одной из них изображе-
ние женщины, лучше которой не было видано на лице земли и которое только
лишь не говорило. И эта женщина похитила разум мальчика и ошеломила его
ум, и он сказал старцу: "О старец, продай мне это изображение!" И старец
поцеловал перед ним землю и сказал: "О господин мой - бесплатно". И юно-
ша дал ему сто динаров и взял книгу, в которой бло это изображение. И он
стал смотреть на него, и плакал ночью и днем, и отказался от еды, питья
и сна, и говорил в душе: "О, если бы я спросил книжника про творца этого
изображения - кто он такой? Он, может быть, рассказал мне, и если бы об-
ладательница этого облика была в живых, я бы добрался до нее. А если это
простая картинка, я бы оставил увлечение ею и не мучил бы себя вещью, у
которой нет истинной сущности..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят третья ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что юноша говорил в душе: "Если бы я спросил
книжника, кто творец этого изображения, он, может быть, мне рассказал, и
если это простая картинка, я бы оставил увлечение ею и не мучил бы себя
вещью, у которой нет истинной сущности".
И когда настал день пятницы, юноша прошел мимо книжника, и тот под-
нялся перед ним на ноги, и юноша сказал: "О дядюшка, расскажи мне, кто
сделал это изображение?" И книжник ответил: "О господин мой, его сделал
человек из жителей Багдада по имени Абу-льКасим ас-Сандалани, живущий в
квартале, называемом аль-Карх, и я не знаю, чье это изображение".
И юноша ушел от него и не осведомил о своем положении никого из жите-
лей царства, и не совершил пятничную молитву и вернулся домой, а потом
он взял мешок и наполнил его драгоценными камнями и золотом (а цена кам-
ней была тридцать тысяч динаров) и, дождавшись утра, вышел, не уведомляя
никого. И он настиг караван, и увидел одного бедуина, и сказал ему: "О
дядюшка, сколько между мной и Багдадом?" И бедуин ответил: "О дитя мое,
где ты, а где Багдад? Между тобой и Багдадом два месяца пути". - "О дя-
дюшка, - сказал мальчик, - если ты доставишь меня в Багдад, я дам тебе
сто динаров и коня, который подо мной, и ему цена тысяча динаров". -
"Аллах в том, что мы говорим, поручитель! - воскликнул бедуин, - и ты
остановишься этой ночью только у меня!"
И юноша согласился с его словами и переночевал у него, а когда заб-
листала заря, бедуин взял его и быстро поехал с ним по ближней дороге,
желая получить коня, которого обещал ему юноша. И они шли до тех пор,
пока не достигли стен Багдада.
"Хвала Аллаху за благополучие, о господин мой, вот Багдад", - сказал
бедуин. И юноша обрадовался сильной радостью, и, сойдя с коня, отдал его
бедуину, вместе с сотней динаров, а затем он взял мешок и пошел, спраши-
вая, где квартал аль-Карх и где место купцов. И судьба привела его к
улице, где было десять домиков - пять напротив пяти, и в начале улицы
были ворота с двумя створами и с серебряным кольцом, а в воротах стояли
две мраморные скамьи, устланные наилучшими коврами, и на одной из них
сидел человек, почтенный и прекрасный видом и одетый в роскошные одежды,
и перед ним стояли пять невольников, подобные луне. И когда юноша увидел
это, он узнал приметы, о которых упоминал ему книжник, и приветствовал
этого человека, и тот возвратил ему приветствие и сказал: "Добро пожало-
вать!" И посадил его, и стал спрашивать, каковы его обстоятельства. И
юноша сказал: "Я человек иноземный и хочу, чтобы ты по своей милости
присмотрел мне на этой улице дом, и я бы жил в нем".
И человек закричал и сказал: "Эй, Газала!" И к нему вышла невольница
и сказала: "Я здесь, о господин!" И человек молвил: "Возьми с собой нес-
колько слуг и ступай в такой-то дом. Почистите его и устелите коврами и
поставьте туда все, что нужно из посуды и прочего для этого юноши, кра-
сивого видом".
И девушка вышла и сделала так, как ей приказал этот человек, а старец
взял юношу и показал ему дом, и юноша сказал: "О господин, какова плата
за этот дом?" - "О ясноликий, - ответил старец, - я не возьму с тебя
платы, пока ты будешь в нем". И юноша поблагодарил его за это.
А затем старец позвал другую невольницу, и вышла девушка, и старец
сказал ей: "Подай шахматы". И девушка принесла их, и старец сказал юно-
ше: "Сыграешь ты со мной?" - "Хорошо", - сказал юноша. И старик сыграл с
ним несколько раз, и юноша его обыгрывал. "Ты отличился, о юноша, - ска-
зал старец, - и твои свойства совершенны. Клянусь Аллахом, нет в Багдаде
того, кто меня обыгрывает, а ты меня обыграл".
А затем, после того как приготовили дом и положили в нем ковры и все,
что нужно, старец отдал юноше ключи и сказал: "О господин, не войдешь ли
ты в мой дом и не поешь ля моего хлеба? Ты окажешь нам почет". И юноша
согласился на это и пошел со старцем, и когда они достигли дома, юноша
увидел красивый и прекрасный дом, украшенный золотом, и там были всякие
изображения, и были в этом доме разные ковры и вещи, для описания кото-
рых слаб язык. И старец пожелал юноше долгой жизни и велел принести еду,
и принесли столик, сделанный в Сана йеменской, и поставили его, и потом
принесли кушанье - дико" винные блюда, роскошнее и слаще которых не най-
ти.
И юноша ел, пока не насытился, и затем он вымыл руки и стал разгляды-
вать дом и ковры, а потом он обернулся, ища мешок, который был с ним, и
не увидел его и ввскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высоко-
го, великого!" Я съел кусочек, стоящий дирхем или два дирхема, и пропал
у меня мешок, в котором было тридцать тысяч динаров! Но я прошу помощи у
Аллаха". И потом он умолк и не мог говорить..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят четвертая ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда юноша увидал, что мешок
пропал, его охватила великая забота, и он умолк и не мог говорить. И
старец придвинул шахматы и спросил юношу: "Сыграешь ли ты со мной?" И
тот сказал: "Да". И стал играть, и старец обыграл его. "Ты отличился", -
сказал юноша и бросил играть и встал, и старец спросил его: "Что с то-
бой, о юноша?" И юноша оказал: "Я хочу мешок". И тогда старец поднялся,
и вынул мешок, и сказал: "Вот он, о господин мой! Не вернешься ли ты к
игре со мной?" - "Хорошо", - сказал юноша.
И старец стал с ним играть, и юноша обыграл его, и тогда этот человек
воскликнул: "Когда твои мысли были заняты мешком, я тебя обыграл, но
когда я принес его тебе, ты обыграл меня. О дитя мое, - сказал он ему
потом, - расскажи мне, из какой ты страны". - "Из Египта", - ответил
юноша. И старец спросил: "А какова причина твоего прибытия в Багдад?"
И юноша вынул изображение и сказал: "Знай, о дядюшка, что я сын
аль-Хасыба, правителя Египта, и я увидел это изображение у одного книж-
ника, и оно похитило мой разум. И я спросил, кто его сделал, и мне ска-
зали: "Его сделал человек в квартале аль-Карх по имени Абу-ль-Касим
ас-Сандалани на улице, называемой улица Шафрана". И я взял с собой нем-
ного денег и пришел один, и никто не знает о моем состоянии. И я хочу,
чтобы, в довершение твоей милости, ты указал мне на него, и я бы спросил
его, почему он нарисовал этот образ и чей это образ. И чего бы он ни за-
хотел от меня, я ему дам". - "Клянусь Аллахом, о сын мой, - сказал ста-
рец, - это я Абу-ль-Касим ас-Сандалани. И это удивительное дело, как
судьбы привели тебя ко мне!"
И юноша, услышав слова Абу-ль-Касима, поднялся, и обнял его, и поце-
ловал ему голову и руки, и воскликнул: "Заклинаю тебя Аллахом, расскажи
мне, чей это образ!" И старец ответил: "Слушаю и повинуюсь!" И затем он
поднялся, и, открыв чулан, вынул оттуда множество книг, в которых он на-
рисовал этот образ, и сказал: "Знай, о дитя мое, что обладательница это-
го образа - дочь моего дяди. Она находится в Басре, и се отец - прави-
тель Басры, по имени Абу-ль-Лейс, а ее зовут Джамила, и нет на лице зем-
ли прекраснее ее. Но она не охоча до мужчин и не может слышать упомина-
ния о мужчине в своих покоях. Я пошел к моему дяде, чтобы он женил меня
на ней, и не пожалел для него денег, но он не согласился на это. И когда
его дочь об этом узнала, она разгневалась и послала мне разные слова и,
между прочим, сказала: "Если у тебя есть разум, не оставайся в этом го-
роде, а иначе ты погибнешь, и грех будет на твоей же шее". Она - жесто-
косердая из жестокосердых. И я вышел из Басры с разбитым сердцем, и сде-
лал это изображение в книгах, и рассеял их по разным странам, надеясь,
что, может быть, изображение попадет в руки юноши, прекрасного лицом,
как ты, и он ухитрится проникнуть к ней, и, может быть, она его полюбит.
А я возьму с него обещание, что, когда он ею овладеет, он покажет мне ее
- хотя бы на один взгляд издали".
И когда Ибрахим ибн аль-Хасыб услышал слова старца, он опустил на не-
которое время голову, размышляя, и ас-Сандалани сказал ему: "О дитя мое,
я не видел в Багдаде никого лучше тебя и думаю, что, когда девушка тебя
увидит, она тебя полюбит. Можешь ли ты, когда ты встретишься с нею и
захватишь ее, показать ее мне хотя бы на один взгляд издали?" - "Да", -
сказал юноша. И Абуль-Касим молвил: "Если дело обстоит так, оставайся у
меня, пока не уедешь". - "Я не могу оставаться на месте, - сказал юноша,
- в моем сердце от любви к ней великий огонь". - "Потерпи, - сказал
ас-Сандалани. - Я снаряжу тебе в три дня корабль, и ты поедешь на нем в
Басру".
И юноша подождал, пока Абу-ль-Касим снарядил ему корабль, и положил
на него все, что было нужно из еды, питья и прочего. И через три дня он
сказал юноше: "Снаряжайся в путь, я приготовил тебе корабль, в котором
все, что тебе нужно, и корабль принадлежит мне, а матросы - мои слуги, и
на корабле всего столько, что тебе хватит, пока ты не вернешься. И я
приказал матросам прислуживать тебе, пока ты благополучно не воро-
тишься".
И юноша поднялся, и пошел на корабль, и, простившись с Абу-ль-Каси-
мом, ехал, пока не достиг Басры.
И тогда он вынул сто динаров для матросов, но они сказали ему: "Мы
получили плату от нашего господина". -
"Возьмите это в награду, и я не скажу ему", - сказал юноша. И матросы
взяли у него деньги и пожелали ему блага.
А затем юноша вступил в Басру и спросил, где место жительства купцов,
и ему сказали: "В хане, называемом хан Хамдана". И юноша шел, пока не
дошел до рынка, в котором был этот хан, и все глаза повернулись, смотря
на него из-за его великой красоты и прелести. И юноша вошел в хан с од-
ним из матросов и спросил, где привратник, и когда ему указали, где он,
юноша увидел, что это - старый, почтенный старик. И Ибрахим приветство-
вал его, и привратник возвратил ему приветствие, и юноша спросил: "О дя-
дюшка, есть ли у тебя красивая комната?" - "Да", - ответил привратник и,
взяв юношу и матроса, отпер для них красивую комнату, украшенную золо-
том, и сказал: "О юноша, эта комната подойдет для тебя". И юноша вынул
два динара и сказал: "Возьми их в уплату за ключ". И привратник взял их
и пожелал ему блага, и юноша приказал матросу идти на корабль и вошел в
комнату. И привратник хана остался у него, и стал ему прислуживать, и
сказал: "О господин мой, досталась нам из-за тебя радость". И юноша дал
ему динар и сказал: "Принеси нам на этот динар хлеба, мяса, сладостей я
вина". И привратник взял динар, сходил на рынок и вернулся, и он купил
все это на десять дирхемов и отдал юноше остаток. "Трать это на себя", -
сказал юноша. И привратник хана обрадовался сильной радостью, а затем
юноша съел из того, что он потребовал, одну лепешку и немного приправы и
сказал привратнику хана: "Возьми это для тех, кто у тебя в доме". И при-
вратник взял припасы, и ушел к своим домочадцам, и сказал им: "Я не ду-
маю, чтобы кто-нибудь на лице земли был великодушнее этого юноши, кото-
рый поселился у нас сегодня, или приятнее его. Если он у нас останется,
к нам придет богатство".
И затем привратник хана вошел к Ибрахиму, и увидел, что он плачет, и
сел, и принялся растирать ему ноги, и поцеловал их, и сказал: "О госпо-
дин мой, почему ты плачешь, да не заставит тебя Аллах плакать?" - "О дя-
дюшка, - сказал Ибрахим, - я хочу выпить с тобой сегодня вечером". -
"Слушаю и повинуюсь!" - сказал привратник. И тогда Ибрахим вынул пять
динаров и сказал: "Купи нам на это плодов и вина". А затем он дал прив-
ратнику еще пять динаров и сказал: "Купи нам на это сухих плодов и цве-
тов и пять жирных кур и принеси мне лютню".
И привратник вышел, и купил то, что он приказал, и сказал своей жене:
"Приготовь кушанье и процеди нам вино, и пусть то, что ты сделаешь, бу-
дет отлично, так как этот юноша покрыл нас благодеяниями". И жена прив-
ратника сделала то, что он ей велел, хорошо до предела желаний, и прив-
ратник взял кушанье и пошел к Ибрахиму, сыну султана..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят пятая ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что привратник, когда его жена приготовила
кушанье и вино, взял его и вошел к сыну султана, и они стали есть, пить
и веселиться. И юноша заплакал и произнес такие два стиха:
"О друг мой, когда бы жизнь я отдал в усердии,
И деньги, и весь наш мир, со всем, что найдешь в нем,
Блаженства сады, и рай со всей его прелестью за близости час - ее ку-
пило бы сердце".
И затем он вскрикнул великим криком и упал, покрытый беспамятством, и
привратник хана вздохнул, и когда юноша очнулся, привратник хана спросил
его: "О господин мой, отчего ты плачешь и кто та, на кого ты указываешь
этими стихами? Она будет только прахом под твоими ногами". И юноша встал
и, вынув узел с лучшими женскими платьями, сказал привратнику: "Возьми
это для твоего гарема". И привратник взял от него узел и отдал его своей
жене, и она пришла с ним, и вошла к юноше, и вдруг видит - он плачет. И
она сказала ему: "Ты растерзал нам печень! Осведоми нас, какую красавицу
ты хочешь, и она будет у тебя только невольницей". - "О тетушка, - ска-
зал Ибрахим, - знай, что я сын аль-Хасыба, повелителя Египта, и я привя-
зался к Джамиле, дочери аль-Лейса, начальника". И жена привратника хана
воскликнула: "Аллах, Аллах, о брат мой, оставь эти слова, чтобы не услы-
хал нас никто и мы бы не погибли! Нет на лице земли более жестокосердой,
чем она, и никто не может назвать при ней имени мужчины, ибо у нее нет
охоты до мужчин. О дитя мое, обратись от нее к другой".
И Ибрахим, услышав его слова, заплакал сильным плачем, и привратник
хана сказал ему: "Нет у меня ничего, кроме моей души, и я подвергну ее
опасности из любви к тебе и придумаю для тебя дело, в котором будет дос-
тижение желаемого".
И потом привратник с женой вышли от него, и когда наступило утро, Иб-
рахим сходил в баню и надел одежду из платьев царей, и вдруг привратник
хана со своей женой пришли к нему и сказали: "О господин, знай, что
здесь есть один человек, портной, горбатый, и он - портной госпожи Джа-
милы. Пойди к нему и расскажи ему о своем состоянии, - может быть, он
укажет тебе на то, в чем будет достижение твоих желаний".
И юноша поднялся и отправился в лавку горбатого портного, и, войдя к
нему, он увидел у него десять невольников, подобных лунам, и приветство-
вал их, и они возвратили ему приветствие, и обрадовались ему, и посадили
его, смущенные его прелестями и красотой.
И когда горбун увидел Ибрахима, его разум был ошеломлен красотой его
облика, и юноша сказал ему: "Хочу, чтобы ты зашил мне карман".
И портной подошел и, взяв шелковую нитку, зашил карман (а юноша пор-
вал карман нарочно). И когда портной зашил его, Ибрахим вынул пять дина-
ров, отдал их портному я ушел в свое помещение. И портной сказал себе:
"Что я сделал этому юноше, чтобы он дал мне эти пять динаров?" И он про-
вел ночь, раздумывая о его красоте и щедрости. А когда наступило утро,
Ибрахим направился в лавку горбатого портного и, войдя к нему, при-
ветствовал его, и портной возвратил ему приветствие, и оказал ему уваже-
ние, и воскликнул: "Добро пожаловать!" И юноша сел и сказал горбуну: "О
дядюшка, зашей мне карман - он еще раз распоролся". И портной ответил:
"О дитя мое, на голове и на глазах", и подошел, и зашил карман. И Ибра-
хим дал ему десять динаров, и горбун взял их, и он был ошеломлен его
красотой и щедростью.
"Клянусь Аллахом, о юноша, - сказал он, - этому твоему поступку долж-
на быть причина; и дело тут не в том, чтобы зашить карман. Расскажи же
мне истину о твоем деле, и если ты влюбился в кого-нибудь из этих
мальчиков, то, клянусь Аллахом, среди них нет ни одного лучше, чем ты.
Все они - прах под твоими ногами, и вот они, твои рабы, перед тобой. А
если это не так, то расскажи мне". - "О дядюшка, - сказал Ибрахим, -
здесь не место разговаривать, ибо мой рассказ удивителен и мое дело ди-
ковинно". - "Если дело обстоит так, - сказал портной, - пойдем со мной в
уединенное место".
И затем портной встал, и, взяв Ибрахима за руку, вошел с ним в комна-
ту внутри лавки, и сказал ему: "О юноша, рассказывай!" И Ибрахим расска-
зал ему о своем деле. "О юноша, - сказал он, - побойся Аллаха, думая о
себе! Та, о которой ты упомянул, - жестокосердая, и у нее нет охоты до
мужчин, береги же, о брат мой, свой язык, а иначе ты себя погубишь".
И когда юноша услышал эти слова, он заплакал горьким плачем и, схва-
тившись за подол портного, воскликнул; "Защити меня, о дядюшка, я поги-
баю! Я оставил свое царство и царство своего отца и деда и пошел по
странам одиноким чужеземцем, и нет мне терпения без нее". И портной,
увидев, что постигло юношу, пожалел его и сказал: "О дитя мое, нет у ме-
ня ничего, кроме моей души, и я подвергну ее опасности из любви к тебе,
так как ты поранил мое сердце. Завтра я придумаю для тебя дело, от кото-
рого твое сердце успокоится".
И Ибрахим поблагодарил его и ушел в хан. Он рассказал привратнику ха-
на о том, что сказал ему горбун, и привратник молвил: "Он совершил с то-
бой благо".
И когда наступило утро, юноша надел свою самую роскошную одежду, и,
взяв с собой мешок с динарами, пришел к горбуну, и поздоровался с ним, и
сел, и сказал: "О дядюшка, исполни обещание". - "Поднимайся сейчас же, -
сказал портной, - возьми три жирных курицы, три унции сахара и два ма-
леньких кувшина, наполни их вином и захвати кубок и положи все это в ме-
шок. Садись после утренней молитвы в лодку с одним гребцом и скажи ему:
"Я хочу, чтобы ты отвез меня под Басру". И если он тебе скажет: "Я не
могу проехать больше, чем фарсах", - скажи ему: "Решение принадлежит те-
бе". И когда он проедет это расстояние, соблазняй его деньгами, пока он
не доставит тебя до места, и когда ты достигнешь его, то первый сад, ко-
торый ты увидишь, будет сад госпожи Джамилы. И когда ты увидишь его, по-
дойди к воротам - ты увидишь две высокие ступеньки, покрытые ковром из
парчи, и на них будет сидеть человек, горбатый, как я. Пожалуйся ему на
свое положение и попроси его о помощи - быть может, он над тобой сжалит-
ся и приведет к тому, что ты увидишь ее, хотя бы один раз издали. Нет у
меня в руках хитрости, кроме этой, и если он над тобой не сжалится, по-
гибну и я и ты. Вот какой есть у меня план, и власть принадлежит Аллаху
великому". - "Прибегаю к помощи Аллаха, что захочет Аллах, то и будет, и
нет мощи и силы, кроме как у Аллаха!" - воскликнул юноша и вышел от гор-
батого портного и пошел в свое помещение. Он взял то, что приказал ему
портной, и положил в маленький мешок, а затем, наутро, он пришел к бере-
гу Тигра и вдруг увидел человека, гребца, который спал. И он разбудил
его, и дал ему десять динаров, я сказал: "Свези меня под Басру". И гре-
бец молвил: "О господин мой, с условием, что я не проеду больше одного
фарсаха, если я проеду на пядь дальше, погибну и я и ты". - "Решение
принадлежит тебе", - оказал Ибрахим. И гребец взял его и поплыл с ним
вниз, и, приблизившись к саду, он сказал: "О дитя мое, отсюда я не могу
плыть дальше, и если я перейду этот предел, погибну и я и ты".
И Ибрахим вынул другие десять динаров и сказал: "Возьми эти деньги,
чтобы помочь ими себе в своем положении". И гребец устыдился и сказал:
"Вручаю наше дело Аллаху великому..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят шестая ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда юноша дал гребцу другие десять ди-
наров, тот взял их и сказал: "Вручаю наше дело Аллаху великому!" И поп-
лыл с ним вниз. И когда он достиг сада, юноша встал на ноги от радости
и, прыгнув из лодки прыжком, величиной с бросок копья, бросился на бе-
рег, а гребец поплыл обратно, убегая. И юноша пошел вперед и увидел сад
и все, как описал ему горбун. Он увидел, что ворота его открыты и в про-
ходе стоит ложе из слоновой кости, на котором сидит горбатый человек
приятного вида, в одежде, украшенной золотом, и в руке у него серебряная
позолоченная дубинка. И юноша торопливо подошел к нему и, склонившись к
его рукам, поцеловал их, и горбун спросил его: "Кто ты, откуда ты пришел
и кто доставил тебя сюда, о дитя мое?" (А этот человек, увидав Ибрахима
ибн аль-Хасыба, был ослеплен его красотой.) И Ибрахим сказал ему: "О дя-
дюшка, я - глупый ребенок из чужой страны", - и заплакал. И горбин пожа-
лел его, и, посадив его на ложе, вытер ему слезы, и сказал: "С тобой не
будет беды! Если ты задолжал, Аллах покроет твой долг, если ты боишься -
Аллах успокоит твой страх". - "О дядюшка, - сказал Ибрахим, - нет у меня
страха и нет за мной долга, со мной много денег во славу Аллаха и с его
помощью". - "О дитя мое, - сказал горбун, - в чем твоя нужда, из-за ко-
торой ты подверг опасности свою душу и свою красоту и пришел в место,
где гибель?"
И юноша рассказал ему свою историю и изложил ему свое дело, и когда
горбун услышал его слова, он опустил на некоторое время голову к земле и
спросил: "Тот, кто указал тебе на меня, горбатый портной?" - "Да", - от-
вечал Ибрахим. И горбун сказал: "Это мой брат, и он человек благословен-
ный. О дитя мое, - сказал он потом, - если бы любовь к тебе не сошла в
мое сердце и я бы тебя не пожалел, ты бы погиб - и ты, и мой брат, и
привратник хана, и его жена. Знай, - продолжал он, - что этому саду нет
на лице земли подобного, и он называется Садом Жемчужины. В него не вхо-
дил никто за время моей жизни, кроме султана, меня самого и его владели-
цы Джамилы, и я провел в нем двадцать лет и не видел, чтобы кто-нибудь
приходил в это место. Каждые сорок дней госпожа приезжает сюда на лодке
и выходит среди своих невольниц в шелковом покрывале, концы которого де-
сять невольниц несут на золотых крючках, пока она не войдет, так что я
никогда не видел ее облика. У меня есть только одна душа, и я подвергну
ее опасности ради тебя". И юноша поцеловал ему руку, и горбун сказал:
"Посиди у меня, пока я не придумаю для тебя чего-нибудь". И затем он
взял юношу за руку и ввел его в сад, и когда Ибрахим увидел этот сад, он
подумал, что это рай, и он увидел, что деревья в нем оплетаются, и
пальмы высоки, и воды обильны, и птицы перекликаются в нем на разные го-
лоса. А затем горбун подошел с ним к домику с куполом и сказал ему: "Вот
где сидит госпожа Джамила".
И юноша посмотрел на домик и увидел, что это удивительное место уве-
селения, и в нем всякие изображения, нарисованные золотом и лазурью, и
еще есть в нем четыре двери, к которым подымаются по пяти ступенькам. И
посреди домика - водоем, к которому спускаются по золотым ступенькам, и
эти ступеньки украшены дорогими металлами, а посреди водоема - золотой
фонтан с фигурками, большими и маленькими, и вода выходит изо рта этих
фигурок, и она шумит, издавая разные звуки, и слушающему кажется, что он
в раю. И около домика водяное колесо с серебряными горшками, и оно пок-
рыто парчой, и слева от него окно с серебряной решеткой, выходящей на
зеленый луг, где резвятся всякие звери, газели, зайцы, а справа - окно,
выходящее на площадку, где всевозможные птицы, и все они щебечут на раз-
ные голоса, ошеломляющие того, кто их слышит.
И когда юноша увидел это, его охватил восторг, и он сел в воротах са-
да, а садовник сел с ним рядом и сказал: "Как ты находишь мой сад?" -
"Это рай на земле", - сказал юноша. И садовник засмеялся, и затем он
встал, и скрылся на некоторое время, и вернулся, неся поднос, на котором
были жирные куры, прекрасная снедь и сахарные сласти. Он поставил поднос
перед юношей и сказал: "Ешь, пока не насытишься".
"И я ел, - говорил Ибрахим, - пока не наелся вдоволь, и когда садов-
ник увидел, что я поел, он обрадовался и сказал: "Клянусь Аллахом, тако-
вы дела царей и царских сыновей! О Ибрахим, - сказал он потом, - что у
тебя в этом мешке?" И я развязал перед ним мешок, и садовник сказал;
"Носи его с собой, он будет тебе полезен, когда явится госпожа Джамила,
когда она приедет, я не смогу принести тебе чего-нибудь поесть".
И он встал, и взял меня за руку, и привел в одно место, напротив до-
мика Джамилы, и сделал там беседку среди деревьев, и сказал: "Залезай
сюда. Когда она приедет, ты увидишь ее, а она тебя не увидит, и это са-
мая большая хитрость, какая у меня есть, а полагаться следует на Аллаха.
Когда она начнет петь, пой под ее пенье, а когда она уйдет, возвращайся
благополучно туда, откуда пришел, если захочет Аллах".
И юноша поблагодарил садовника и хотел поцеловать ему руку, но садов-
ник не дал ему. А затем юноша положил мешок в беседку, которую садовник
ему сделал, и садовник сказал: "О Ибрахим, гуляй в саду и ешь в нем пло-
ды, срок прихода твоей госпожи - завтра".
И Ибрахим стал гулять в саду и есть в нем плоды, и он провел ночь у
садовника, а когда наступило утро, и засияло светом, и заблистало, Ибра-
хим совершил утреннюю молитву, и вдруг садовник пришел к нему с пожел-
тевшим лицом и сказал: "Вставай, о дитя мое, и лезь в беседку - не-
вольницы пришли, чтобы убирать это место, и она придет после них..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят седьмая ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что садовник, войдя в сад к Ибрахиму ибн
альХасыбу, сказал: "Вставай, о дитя мое, и лезь в беседку - невольницы
пришли убирать это место, и она придет после них. Берегись плюнуть, выс-
моркаться или чихнуть, - мы тогда погибнем, и я и ты". И юноша встал и
залез в беседку, а садовник ушел, говоря: "Да наделит тебя Аллах благо-
получием, о дитя мое". И когда юноша сидел, вдруг пришли пять невольниц,
подобных которым никто не видел, и вошли в домик, и, сняв с себя одежду,
вымыли и опрыскали его розовой водой, и потом они зажгли куренья из алоэ
и амбры и разостлали парчу. А после них пришли пятьдесят невольниц с му-
зыкальными инструментами, и Джамила шла посреди них, под красным парчо-
вым навесом, и невольницы приподнимали полы навеса золотыми крючками,
пока она не вошла в домик, и юноша не увидел даже ее облика и одежды.
"Клянусь Аллахом, - сказал он про себя, - пропал весь мой труд! Но я
непременно подожду и увижу, каково будет дело". И невольницы принесли
еду и питье и поели, а потом они вымыли руки и поставили Джамиле скаме-
ечку, и она села на нее, а все невольницы ударили в музыкальные инстру-
менты и запели волнующими голосами, которым нет подобных. И затем высту-
пила старуха управительница и стала хлопать в ладоши и плясать, и не-
вольницы оттащили ее, и вдруг занавеска приподнялась, и вышла Джамила,
смеясь. И Ибрахим увидел ее, и на ней были украшения и одежды, и на го-
лове ее был венец, украшенный жемчугом и драгоценными камнями, и на шее
- жемчужное ожерелье, а ее стан охватывал пояс из топазовых прутьев, и
шнурки на нем были из яхонта и жемчуга. И невольницы встали и поцеловали
перед ней землю, а она все смеялась".
"И когда я увидел ее, - говорил Ибрахим ибн альХасыб, - я исчез из
мира, и мой ум был ошеломлен, и мысли у меня смешались, так меня ослепи-
ла ее красота, которой не было на лице земли подобия. И я упал, покрытый
беспамятством, а потом очнулся с плачущими глазами и произнес такие два
стиха:
"Я вижу тебя, и не отвожу я взора,
Чтоб веки лик твой от меня не скрыли,
И если бы я направил к тебе все взоры,
Не мог бы объять красот я твоих глазами".
И старуха сказала невольницам: "Пусть десять из вас встанут, попляшут
и споют". И Ибрахим, увидев их, сказал про себя: "Я желал бы, чтобы поп-
лясала госпожа Джамила".
И когда окончилась пляска десяти невольниц, они подошли к Джамиле,
окружили ее и сказали: "О госпожа, мы хотим, чтобы ты поплясала в этом
месте и довершила бы этим нашу радость, так как мы не видели дня, прият-
нее этого". И Ибрахим ибн аль-Хасыб сказал про себя: "Нет сомнения -
открылись врата неба, и внял Аллах моей молитве!" А невольницы целовали
ноги Джамилы и говорили ей: "Клянемся Аллахом, мы не видели, чтобы твоя
грудь расправилась так, как в сегодняшний день". И спи до тех пор соб-
лазняли ее, пока она не сняла верхнюю одежду и не осталась в рубахе из
золотой ткани, расшитой всевозможными драгоценными камнями, и она пока-
зала соски, подобные гранатам, и открыла лицо, подобное луне в ночь пол-
нолуния".
И Ибрахим увидел движения, каких не видал всю свою жизнь, и Джамила
показала в своей пляске диковинный способ и удивительные новшества, так
что заставила нас забыть о пляске пузырьков в чаше и напомнила о том,
что тюрбаны на головах покосились [661]. И она была такова, как сказал о
ней поэт:
Как хочешь, сотворена она, соразмерная,
По форме красы самой - не меньше и не длинней.
И, кажется, создана она из жемчужины,
И каждый из ее членов равен луне красой.
Или как сказал другой:
Плясунья! Подобен иве гнущейся стан ее,
Движенья ее мой дух едва не уносят прочь.
Не сможет стоять нога, лишь только плясать начнет
Она, словно под ногой ее - пыл души моей.
"И когда я смотрел на нее, - говорил Ибрахим, - ее взгляд вдруг упал
на меня, и она меня увидела, и когда она на меня взглянула, ее лицо из-
менилось, и она сказала невольницам: "Пойте, пока я не приду к вам", - а
затем направилась к ножу, величиной в пол-локтя, и, взяв его, пошла в
мою сторону. И потом она воскликнула: "Нет мощи и силы, кроме как у Ал-
лаха высокого, великого!" И когда она подошла ко мне, я исчез из мира,
И, увидев меня и столкнувшись со мной лицом к лицу, Джамила выронила из
руки нож и воскликнула: "Хвала тому, кто вращает сердца!" И затем она
сказала: "О юноша, успокой свою душу! Ты в безопасности от того, чего
боишься". И я начал плакать, а она вытирала мне слезы рукой и говорила:
"О юноша, расскажи мне, кто ты и что привело тебя в это место". И я по-
целовал ей руку и схватился за ее подол, и она сказала: "Нет над тобой
беды! Клянусь Аллахом, мой глаз не наполнится памятью о ком-нибудь, кро-
ме тебя. Скажи мне, кто ты".
"И я рассказал ей свою историю от начала до конца, - говорил Ибрахим,
- и она удивилась и сказала: "О господин мой, заклинаю тебя Аллахом,
скажи мне, не Ибрахим ли ты, сын аль-Хасыба?" И он ответил: "Да". И она
припала ко мне и сказала: "О господин мой, это ты сделал меня не охочей
до мужчин. Когда я услышала, что в Каире находится мальчик, красивей ко-
торого нет на всей земле, я полюбила тебя по описанию, и к моему сердцу
привязалась любовь к тебе из-за того, что до меня дошло о твоей ослепи-
тельной красоте, и я стала с тобой такова, как сказал поэт:
В любви перегнало ухо взоры очей моих -
Ведь ухо скорее глаз полюбит порою.
Да будет же хвала Аллаху, который показал мне твое лицо! Клянусь Ал-
лахом, если бы это был кто-нибудь другой, я распяла бы садовника, и
привратника хана, и портного, и всех, кто с ними связан".
И затем она сказала мне: "Как бы мне ухитриться, чтобы ты что-нибудь
поел без ведома невольниц?" И я сказал ей: "Со мною то, что мы будем
есть и пить". И я развязал перед ней мешок, я она взяла курицу и стала
класть куски мне в рот, и я тоже клал ей куски в рот, и когда я увидел,
что она это делает, мне показалось, что это сон. И затем я поставил ви-
но, и мы стали пить, и при всем этом она была подле меня, а невольницы
пели. И мы делали так с утра до полудня, а затем она поднялась и сказа-
ла: "Поднимайся теперь и приготовь себе корабль и жди меня в таком-то
месте, пока я к тебе не приду. У меня истощилось терпение переносить
разлуку с тобой". - "О госпожа, - ответил я ей, - у меня есть корабль, и
он - моя собственность, и матросы наняты мной, и они меня ожидают". -
"Это и есть то, чего я хочу", - сказала Джамила. И затем она пошла к не-
вольницам..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот пятьдесят восьмая ночь
Когда же настала девятьсот пятьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что госпожа Джамила пошла к невольницам и
сказала им: "Поднимайтесь, мы пойдем во дворец". И они спросили: "Как же
мы уйдем сейчас - ведь у нас обычай проводить здесь три дня?" - "Я
чувствую на душе великую тяжесть, как будто я больна, и боюсь, что это
будет для меня тягостно", - отвечала Джамила. И невольницы сказали:
"Слушаем и повинуемся!" И надели свои одежды, а потом они пошли к берегу
и сели в лодку. И садовник подошел к Ибрахиму (а он не знал о том, что с
ним случилось) и сказал: "О Ибрахим, нет тебе удачи в том, чтобы насла-
диться ее видом. Она обычно остается здесь три дня, и я боюсь, что она
тебя увидела". - "Она меня не видела, и я не видел ее - она не выходила
из домика", - сказал Ибрахим. "Твоя правда, о дитя мое, - сказал садов-
ник. - Если бы она тебя увидела, мы бы, наверное, погибли. Но побудь у
меня, пока она не придет на следующей неделе, ты ее увидишь и насмот-
ришься на нее досыта". - "О господин мой, - сказал Ибрахим, - у меня
есть деньги, и я за них боюсь. Со мной люди, и я боюсь, что они найдут
мое отсутствие слишком долгим". - "О дитя мое, - сказал садовник, - мне
тяжело с тобой расстаться!"
И он обнял его и простился с ним, и Ибрахим отправился в хан, в кото-
ром он стоял, и встретился с привратником хана, и взял свои деньги. И
привратник хана спросил его: "Добрые вести, если хочет того Аллах?" И
Ибрахим ответил ему: "Я не нашел пути к тому, что мне нужно, и хочу
возвратиться к моим родным". И привратник хана заплакал, и простился с
ним, и понес его вещи, и довел его до корабля, и потом Ибрахим направил-
ся к тому месту, о котором ему говорила Джамила, и стал ее там ждать.
И когда спустилась ночь, девушка вдруг подошла к нему в облике му-
жественного человека с круглой бородой, и ее стан был перехвачен поясом,
и в одной руке у нее был лук и стрела, а в другой - обнаженный меч. "Ты
ли сын аль-Хасыба, правителя Египта?" - спросила она. И Ибрахим ответил:
"Это я". И она воскликнула: "Какой же ты негодяй, что пришел портить
царских дочерей! Иди поговори с султаном!"
"И я упал, покрытый беспамятством, - говорил Ибрахим, - а матросы -
те умерли в своей коже от страха. И когда девушка увидела, что меня пос-
тигло, она сняла с себя эту бороду, бросила меч и развязала пояс, и я
увидел, что это госпожа Джамила, и сказал ей: "Клянусь Аллахом, ты раз-
рубила мне сердце!" И затем я сказал матросам: "Ускорьте ход корабля!" И
они распустили паруса и ускорили ход, и прошло лишь немного дней, и мы
достигли Багдада. И вдруг я увидел, что у берега стоит корабль. И когда
матросы, которые были там, увидели нас, они закричали матросам, бывшим с
нами: "О такой-то и такой-то, поздравляем вас с благополучием!" И они
направили свой корабль к нашему кораблю, и мы посмотрели и вдруг видим -
в нем Абу-ль-Касим ас-Сандалани! И, увидев нас, он воскликнул: "Это то,
чего я хотел. Идите под охраной Аллаха, а я хочу отправиться по одному
делу". А перед ним стояла свечка, и он сказал мни: "Хвала Аллаху за бла-
гополучие! Исполнил ли ты свое дело?" И я ответил "Да". И ас-Сандалани
приблизил к нам свечку, и когда Джамила увидела его, ее состояние изме-
нилось, и цвет ее лица пожелтел, а ас-Сандалани, увидев ее, воскликнул:
"Идите в безопасности, хранимые Аллахом, а я пойду в Басру по делу сута-
на. Но подарок следует тому, кто пришел".
И он велел принести коробку с халвой и бросил ее на корабль (а в хал-
ве был бандж), и Ибрахим сказал: "О прохлада моего глаза, поешь этого!"
И Джамила заплакала и спросила: "О Ибрахим, знаешь ли, кто это?" - "Да,
это такой-то", - сказал я. И Джамила молвила: "Это сын моего дяди, и он
раньше сватал меня у моего отца, но я не согласилась на него, и он отп-
равляется в Басру и, может быть, осведомит моего отца о нас". - "О гос-
пожа, - ответил я, - он не достигнет Басры, пока мы не достигнем Мосула.
И мы не знали, что скрыто для нас в неведомом". И я съел немного халвы,
и не успела она опуститься мне во внутренности, как я ударился головой
об землю. А когда наступило время рассвета, я чихнул, и бандж выпал у
меня из ноздрей, и я открыл глаза и увидел, что я голый и брошен в пус-
тынном месте. И я стал бить себя по лицу и сказал в душе: "Поистине, это
хитрость, которую сделал со мной ас-Сандалани" И я не знал, куда пойду,
и на мне были одни подштанники. И я встал, и прошел немного, и вдруг ви-
жу, подходит вали и с ним несколько человек с мечами и дубинками. И я
испугался и, увидев разрушенную баню, спрятался в ней, и я наткнулся на
что-то ногой и положил на это руку, и она выпачкалась в крови. И я вытер
руку о подштанники, не зная, что это такое, а затем протянул руку второй
раз, и она попала на убитого, и его голова оказалась у меня в руке. И я
бросил ее и воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого,
великого!" А затем я вошел в одну из комнаток бани, и вдруг вали остано-
вился у дверей бани и сказал: "Войдите в то место И затем я вскрикнул
единым криком и упал без памяти, и сердце палача смягчилось ко мне, и он
сказал: "Клянусь Аллахом, это не лицо того, кто убил!" - "Отрубите ему
голову", - сказал вали. И меня посадили на ковер крови и завязали мне
глаза повязкой, и палач взял меня, и спросил у вали разрешения, и хотел
отрубить мне голову. И я закричал: "Увы мне на чужбине!" И вдруг прибли-
зились всадники, и кто-то сказал: "Оставьте его! Убери руку, о палач!" И
была этому удивительная причина и диковинное дело. А именно, аль-Хасыб,
правитель Египта, послал своего придворного к халифу Харуну ар-Рашиду с
подарками и редкостями и послал с ним письмо, в котором говорил: "Мой
сын вот уже год, как исчез, и я слышал, что он в Багдаде, и хотел бы ми-
лости от преемника Аллаха, чтобы он расследовал, что с ним, и постарался
бы его разыскать и отослал бы его ко мне с этим придворным".
И когда халиф прочитал письмо, он приказал валя узнать истину об этом
деле, и вали с халифом не переставали расспрашивать об Ибрахиме, пока им
не сказали, что он в Басре. И когда халифу рассказали об этом, он напи-
сал письмо и отдал его египетскому придворному и велел ему отправиться в
Басру, взяв с собой отряд из приближенных везиря, и от усердия в поисках
сына своего господина придворный выехал тотчас же и нашел юношу на ков-
рике крови, у вали.
И когда вали увидел придворного и узнал его, он сошел для него с ко-
ня, и придворный спросил: "Что это за юноша и каково его дело?" И вали
рассказал ему, что случилось, и придворный сказал (а он не знал, что это
сын султана): "Лицо этого юноши - лицо того, кто не убивает". И он велел
развязать его узы, и вали развязал его, и тогда придворный сказал: "При-
веди его ко мне!" И вали подвел Ибрахима к придворному, а красота Ибра-
хима пропала из-за тех ужасов, которые он перенес.
"Расскажи мне о твоем деле, о юноша, и о том, что у тебя произошло с
этой убитой", - сказал придворный. И когда Ибрахим посмотрел на этого
придворного, он узнал его и воскликнул: "Горе тебе! Или ты меня не узна-
ешь? Разве я не Ибрахим, сын твоего господина? Может быть, ты пришел,
разыскивая меня?"
И придворный внимательно посмотрел на Ибрахима и узнал его, как
нельзя лучше, и, узнав юношу, он припал к его ногам, и когда вали уви-
дел, что произошло с придворным, у него пожелтел цвет лица. "Горе тебе,
о жестокосердый, - сказал придворный, - неужели ты хотел убить сына мое-
го господина аль-Хасыба, правителя Египта?" И вали поцеловал подол прид-
ворного и сказал: "О владыка, откуда мне было знать? Мы увидели его в
таком виде и увидели рядом с ним убитую девушку". - "Горе тебе, ты не
годишься для того, чтобы быть вали, - сказал придворный. - Этому мальчи-
ку пятнадцать лет жизни, и он не убил даже воробья, так как же он убьет
человека? Но дал ли ты ему срок и спрашивал ли ты его об его обстоя-
тельствах?"
И затем придворный и вали сказали: "Ищите убийцу девушки!" И люди
вошли в баню еще раз, и увидели ее убийцу, и, схватив его, привели его к
вали.
И вали взял его, и отправился с ним во дворец халифата, и сообщил ха-
лифу о том, что случилось, и арРашид приказал убить убийцу девушки, а
затем он велел привести Ибн аль-Хасыба. И когда юноша предстал перед
ним, ар-Рашид улыбнулся ему в лицо и сказал: "Расскажи мне о твоем деле
и о том, что с тобой случилось".
И Ибрахим рассказал ему свою историю, с начала до конца, и она пока-
залась халифу значительной, и он позвал Масрура, меченосца, и сказал:
"Ступай сию же минуту, ворвись в дом Абу-ль-Касима ас-Сандалани и приве-
ди его вместе с девушкой".
И Масрур сейчас же отправился и, ворвавшись в дом, увидел, что девуш-
ка связана своими волосами и находится в гибельном состоянии. И Масрур
развязал ее и привел вместе с ас-Сандалани к халифу, и, увидев девушку,
ар-Рашид удивился ее красоте, - а затем он обернулся к ас-Сандалани и
сказал: "Возьмите его, отруби ему руки, которыми он бил эту девушку, и
распните его и отдайте его деньги и владения Ибрахиму".
И это сделали, и когда это было так, вдруг Абу-льЛейс, правитель Бас-
ры, отец госпожи Джамилы, явился, взывая к халифу о помощи против Ибра-
хима, сына альХасыба, правителя Египта, и жалуясь, что он взял его дочь.
И ар-Рашид сказал ему: "Он был причиной ее освобождения от пыток и убие-
ния". И халиф велел привести Ибн аль-Хасыба, и когда тот пришел, сказал
Абу-ль-Лейсу: "Разве не согласен ты, чтобы этот юноша, сын султана Егип-
та, был мужем твоей дочери?" - "Внимание и повиновение Аллаху и тебе, о
повелитель правоверных!" - сказал Абу-ль-Лейс.
И халиф призвал судью и свидетелей и выдал девушку замуж за Ибрахима
ибн аль-Хасыба. Он подарил ему все деньги ас-Сандалани, снарядил и отп-
равил в его страну. И Ибрахим жил с Джамилой в совершеннейшей радости и
полнейшем счастье, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и
Разлучительница собраний. Да будет же хвала живому, который не умирает!
|
