 |
|
Рассказывают также, - начала новую сказку Шахразада, - что был в
древние времена и минувшие века и годы в городе Багдаде человек-рыбак,
по имени Халифа, и был это человек бедный по состоянию, который никогда
еще в жизни не женился. И случилось в один день из дней, что он взял
сеть и отправился с нею, по обычаю, к реке, чтобы половить раньше рыба-
ков. И, придя к реке, он подпоясался, подоткнул платье и подошел к реке
и, развернув свою сеть, закинул ее первый раз и второй раз, но в ней ни-
чего не поднялось. И он закидывал ее до тех пор, пока не закинул десять
раз, и не поднялось в ней совсем ничего. И стеснилась грудь рыбака, и
смутились мысли его, и он воскликнул: "Прошу прощения у Аллаха великого,
кроме которого пет бога, живого, самосущего, и возвращаюсь к нему! Нет
мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Чего хочет Аллах,
то бывает, а чего не хочет он, то не бывает! Надел - от Аллаха, - велик
он и славен! И когда дает Аллах рабу, не отказывает ему никто, а когда
отказывает Аллах рабу, не дает ему никто!" И потом, от охватившего его
великого огорчения, он произнес такие два стиха:
"Когда поражает рок своею превратностью,
Терпение ты готовь и грудь для него расправь,
Поистине, ведь господь миров, в своей щедрости
И милости, после горя даст облегчение".
И он посидел немного, размышляя о своем деле, и склонил голову к зем-
ле, а потом произнес такие стихи:
"Терпи и сладость дней, терпи и гореть их,
И знай - Аллах всегда достигнет дел своих,
Ведь похожа ночь огорчения на нарыв порой,
И вожусь я с ним, пока удастся проткнуть его.
Проходят часто превратности над юношей
И кончаются, и ему на ум не приходят вновь".
И пот ом он сказал про себя: "Брошу еще этот раз и положусь на Алла-
ха. Может быть, он не обманет моей надежды". И он подошел и бросил сеть
в реку, размахнувшись на длину руки, и свернул веревки и подождал неко-
торое время, а потом он потянул сеть и нашел ее тяжелой..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать вторая ночь
Когда же настала восемьсот тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак закинул сеть в реку
несколько раз и в ней ничего не поднялось, он стал размышлять о своем
деле и произнес предыдущие стихи, а потом сказал про себя: "Брошу еще
раз и положусь на Аллаха. Может быть, он не обманет моей надежды". И он
поднялся и закинул сеть и подождал некоторое время, а затем он потянул
сеть и нашел ее тяжелой. И, почувствовав, что сеть тяжелая, рыбак стал
действовать с нею осторожно и тянул ее до тех пор, пока она не вышла на
сушу. И вдруг в ней оказалась обезьяна, одноглазая и хромая! И, увидав
ее, Халифа воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха! Поистине,
мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Что это за скверное счастье
и зловещее предзнаменование! Что случилось со мной в этот благословенный
день! Но все это - по предопределению великого Аллаха!"
И потом он взял обезьяну и привязал ее на веревку и, подойдя к дере-
ву, высившемуся на берегу реки, привязал к нему обезьяну. А с рыбаком
был бич, и он взял его в руку и поднял в воздухе и хотел опустить его на
обезьяну, но Аллах заставил эту обезьяну говорить ясным языком, и она
сказала: "О Халифа, удержи твою руку и не бей меня. Оставь меня привя-
занной к этому дереву, ступай к реке и закинь твою сеть, полагаясь на
Аллаха, - он принесет тебе твой надел".
И, услышав слова обезьяны. Халифа взял сеть, подошел к реке и закинул
ее, отпустив веревки, а потом он потянул сеть и нашел, что она тяжелей,
чем в первый раз. И он до тех пор бился над сетью, пока она не вышла на
берег, и вдруг в ней оказалась другая обезьяна с расставленными зубами,
насурмленными глазами и накрашенными руками, и рта обезьяна смеялась, а
вокруг пояса у нее была рваная тряпка. И Халифа воскликнул: "Хвала Алла-
ху, который заменил рыб в реке обезьянами!" А затем он подошел к той
обезьяне, что была привязана к дереву, и сказал ей: "Посмотри, о злос-
частная, как скверно то, что ты мне посоветовала! Никто не натолкнул ме-
ня на вторую обезьяну, кроме тебя, и когда ты пожелала мне доброго утра,
с твоей хромотой и одноглазостью, я стал побежден и утомлен и не владел
ни дирхемом, ни динаром!"
И он взял в руки дубинку и, покрутив ею в воздухе три раза, хотел
опустить ее на обезьяну, и та воззвала к Аллаху о помощи и сказала рыба-
ку: "Прошу тебя, ради Аллаха, прости меня ради этого моего товарища и
проси у него то, что тебе нужно: он приведет тебя к тому, что ты жела-
ешь". И Халифа бросил дубинку и простил обезьяну, а потом он подошел ко
второй обезьяне и остановился подле нее, и обезьяна сказала: "О Халифа,
тебе не будет от этих слов никакого проку, если ты не выслушаешь того,
что я тебе скажу, а если ты меня выслушаешь и послушаешься меня и не
станешь мне перечить, я буду причиной твоего богатства". - "Что ты мне
скажешь, чтобы мне тебя послушаться?" - спросил Халифа. И обезьяна ска-
зала: "Оставь меня здесь привязанной, пойди к реке и закинь твою сеть, а
я тебе скажу, что тебе после этого делать".
И Халифа взял сеть и пошел к реке и закинул сеть и подождал над нею
немножко, а потом он потянул сеть и нашел ее тяжелой. И он бился над
сетью, пока не поднял ее на сушу, и вдруг в ней оказалась еще одна
обезьяна, но только эта обезьяна была красная, и вокруг пояса у нее была
синяя тряпка, и у псе были накрашены руки и ноги и насурмлены глаза. И,
увидав ее. Халифа воскликнул: "Слава Аллаху великому, слава властителю
власти! Поистине, сегодняшний день благословен с начала до конца, ибо
звезда его принесла счастье в лице первой обезьяны, а содержание страни-
цы видно по заглавию. Сегодняшний день - день обезьян, и не осталось в
реке ни одной рыбы, и мы вышли сегодня лишь для того, чтобы ловить
обезьян. Хвала Аллаху, который заменил рыб обезьянами!"
И потом он обратился к третьей обезьяне и спросил ее: "А ты что еще
такое, о злосчастная?" И обезьяна сказала ему: "Разве ты не знаешь меня,
о Халифа?" - "Нет", - отвечал Халифа. И обезьяна сказала: "Я обезьяна
Абу-с-Саадата, еврея-менялы". - "А что ты делаешь?" - спросил Халифа. И
обезьяна ответила: "Я желаю ему доброго утра в начале дня, и он наживает
пять динаров, и желаю ему доброго вечера в конце дня, и он наживает пять
динаров". И Халифа обратился к первой обезьяне и сказал ей: "Посмотри, о
злосчастная, какие у людей хорошие обезьяны! А ты? Ты желаешь мне добро-
го утра своей хромотой и одноглазостью и зловещим видом, и я стану бед-
ным, разоренным и голодным".
И он взял дубинку и покрутил ею в воздухе три раза и хотел опустить
ее на обезьяну, но обезьяна Абу-с-Саадата сказала ему: "Оставь ее, о Ха-
лифа, убери твою руку и подойди ко мне, а я тебе скажу, что тебе де-
лать". И Халифа кинул из руки дубинку и, подойдя к обезьяне, спросил ее:
"Что ты мне скажешь, о госпожа всех обезьян?" И обезьяна сказала:
"Возьми сеть и закинь ее с реку и оставь меня с этими обезьянами сидеть
с тобой, и что бы для тебя в ней ни поднялось, подай это и подойди ко
мне, и я расскажу тебе что-то, что тебя обрадует..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать третья ночь
Когда же настала восемьсот тридцать третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда обезьяна Абу-с-Саадата сказала Ха-
лифе: "Возьми твою сеть и закинь ее в реку, и все, что поднимется в ней
для тебя, подай и подойди ко мне, а я расскажу тебе что-то, что тебя об-
радует", - Халифа ответил: "Слушаю и повинуюсь!"
А потом он взял сеть, свернул ее и положил на плечо и произнес такие
стихи:
"Сжимается когда грудь, взываю к создателю -
Ведь властен он облегчить все трудное людям.
Еще не вернулся взор, а милостью господа
Разбитое цело вновь, и пленник свободен.
Вручи же Аллаху ты дела свои полностью,
Ведь милости господа всяк видящий знает".
И еще он произнес такие два стиха:
"Ты тот, кто люден всех вверг в великие тяготы,
Сотри же заботы ты и бедствий причины,
Мне жадности не внушай к тому, чего не добыть,
Сколь многих желающих желанья не сбылись!"
А окончив свои стихи, Халифа подошел к реке и закинул в нее сеть и
подождал над нею немного, а затем он потянул ее, и вдруг оказалось, что
в ней рыба-окунь, большеголовая и с хвостом, точно поварешка, а глаза у
нее были как два динара. И, увидев эту рыбу, Халифа обрадовался, так как
он ни разу в жизни не поймал ей подобной, и взял ее, дивясь на нее, и
принес ее к обезьяне Абу-с-Саадата еврея, и был таков, как будто он ов-
ладел целым светом. И обезьяна еврея спросила его: "Что ты будешь с ней
делать, о Халифа, и как ты поступишь с твоей обезьяной?" И Халифа мол-
вил: "Я расскажу тебе, о госпожа всех обезьян, что я сделаю. Знай, что
прежде всего я придумаю, как погубить эту проклятую, мою обезьяну, и
возьму тебя вместо нее и буду тебя каждый день кормить чем пожелаешь". -
"Раз ты избрал меня, - сказала обезьяна, - я скажу тебе, как сделать, и
будет в этом благо твоего состояния, если захочет великий Аллах. Пойми
же то, что я тебе скажу. Приготовь и для меня тоже веревку и привяжи ме-
ня к дереву и оставь меня, а сам же выйди на середину отмели и закинь
твою сеть в реку Тигр. А когда закинешь ее, подожди немного и вытяни ее:
ты найдешь в ней рыбу, прекраснее которой ты не видал за всю твою жизнь.
Принеси ее и подойди ко мне, а я скажу тебе, что делать потом".
И Халифа поднялся в тот же час и минуту и закинул сеть в реку Тигр и
вытянул ее и увидел в ней рыбу белугу величиной с барашка, подобной ко-
торой он не видал за всю жизнь, и она была больше первой рыбы. И Халифа
взял ее и пошел к обезьяне, и обезьяна сказала ему: "Принеси немного зе-
леной травы и положи половину ее в корзину, и положи рыбу на траву и
прикрой се другой половиной. Оставь нас привязанными, поставь корзину на
плечо и пойди с нею в город Багдад и никому, кто с тобой заговорит или
тебя спросит, не давай ответа, пока не придашь на рынок менял. Ты най-
дешь в глубине рынка лавку моего хозяина, Абу-с-Саадата еврея, шейха ме-
нял, и увидишь, что он сидит на кресле, с подушкой за спиной, и перед
ним стоят два сундука, один для золота, другой для серебра, и возле него
- невольники, рабы и слуги. Подойди к нему и поставь перед ним корзинку
и скажи ему: "О Абу-с-Саадат, я сегодня вышел на ловлю и закинул сечь на
твое имя, и послал Аллах великий эту рыбу". И он тебе скажет: "Показывал
ли ты ее другому?" А ты скажи: "Нет, клянусь Аллахом!" И он возьмет у
тебя рыбу и даст тебе динар, а ты верни его ему, и он даст тебе два ди-
нара, и всякий раз, как он тебе что-нибудь даст, возвращай это, и даже
если бы он дал тебе вес рыбы Золотом, не бери у него ничего. И он скажет
тебе: "Скажи мне, что ты хочешь?" И ты скажи: "Клянусь Аллахом, я продам
ее только за два слова". И когда он тебя спросит: "А что это за два сло-
ва?" скажи ему: "Встань на ноги и скажи: "Засвидетельствуйте, о те, кто
есть на рынке, что я променял обезьяну Халифы-рыбака на мою обезьяну и
обменял ею долю на мою долю и его счастье на мое счастье". И вот плата
за рыбу, и не нужно мне золота". И когда он это сделает, я стану каждый
день желать тебе доброго утра и доброго вечера, и ты будешь каждый день
наживать десять динаров золотом. А Абус-Саадату еврею будет желать доб-
рого утра его обезьяна, эта кривая, хромая, и Аллах каждый день будет
испытывать его штрафом, который он станет платить. И это будет так, пока
он не обеднеет и не окажется совсем без ничего. Послушайся же того, что
я тебе говорю: будешь счастлив и пойдешь прямым путем!"
И когда Халифа-рыбак услышал слова обезьяны, он сказал: "Я принимаю
то, что ты мне посоветовала, о царь всех обезьян, а что касается этого
злосчастного, - да не благословит его Аллах! - я не знаю, что мне с ним
делать". - "Отпусти его в воду и отпусти меня тоже", - сказала обезьяна.
И Халифа отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И он подошел к обезьянам и раз-
вязал их и оставил, и они спустились в море, а Халифа подошел к рыбе,
взял ее и вымыл и положил под нее в корзину зеленой травы и прикрыл ее
тоже травою, и понес ее на плече, напевая такую песенку:
"Вручи дела господину небес и спасешься ты,
И доброе совершай всю жизнь, не горюя, ты
Людей обвиненных избегай - обидит тебя",
Язык придержи и не бранись - побранят тебя..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать четвертая ночь
Когда же настала восемьсот тридцать четвертая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак кончил петь,
он понес корзину на плече и пошел и шел до тех пор, пока не вошел в го-
род Багдад.
И когда он вошел, люди узнали его и стали ему кричать, говоря: "Что с
тобой, о Халифа?" Но Халифа не обращал ни на кого внимания, пока не при-
шел на рынок менял. И он прошел мимо лавок, как наказывала ему обезьяна,
и заметил того еврея и увидел, что он сидит в лавке, а слуги прислужива-
ют ему, и он - точно царь из царей Хорасана. И, увидав еврея, Халифа уз-
нал его и подошел и остановился перед ним, и еврей поднял к нему голову
и узнал его и сказал: "Привет тебе, о Халифа, какое у тебя дело и чего
ты хочешь? Если кто-нибудь с тобой заговорил или поспорил, скажи мне. Я
пойду с тобой к вали, и он возьмет для тебя с него должное!" - "Нет,
клянусь жизнью твоей головы, о начальник евреев, - ответил Халифа. - Со
мной никто но заговаривал, но я вышел сегодня из дому, на твое счастье,
и пошел к реке и закинул сеть в Тигр, я поймалась вот эта рыба".
И он открыл корзину и бросил рыбу перед евреем, и когда еврей увидал
ее, он нашел ее прекрасной и воскликнул: "Клянусь торой и десятью запо-
ведями, я вчера спал и видел во сне, что я стою перед Девой и она гово-
рит мне: "Знай, о Абу-с-Саадат, что я послала тебе хороший подарок". На-
верное, подарок - эта рыба, без сомнения!" И затем он обернулся к Халифе
и спросил его: "Заклинаю тебя твоей верой: видел ли ее кто-нибудь, кроме
меня?" И Халифа ответил: "Нет, клянусь Аллахом! Клянусь Абу-Бекром Прав-
дивым, о начальник евреев, ее не видел никто, кроме тебя". И еврей обер-
нулся к одному из своих слуг и сказал ему: "Пойди сюда, возьми эту рыбу
и ступай с нею домой, и пусть Суада ее приготовит, сжарит и поджарит к
тому времени, как я кончу работу и приду". И Халифа тоже сказал ему:
"Ступай, мальчик, и пусть жена хозяина изжарит часть рыбы и поджарит
часть ее". И слуга отвечал: "Слушаю и повинуюсь, о господин!" И затем он
взял рыбу и пошел с ней домой.
А что касается еврея, то он протянул руку с динаром и дал его Хали-
фа-рыбаку, говоря: "Возьми это себе, о Халифа, и трать на твою семью". И
когда Халифа увидал динар у себя в руке, он воскликнул: "Слава властите-
лю власти!", точно он никогда в жизни не видал ни кусочка Золота, и взял
динар и прошел немного. Но потом он вспомнил наставление обезьяны и вер-
нулся и бросил еврею динар и воскликнул: "Возьми твое золото и отдай лю-
дям их рыбу! Разве люди для тебя посмешище?" И еврей, услышав его слова,
подумал, что он с ним шутит, и дал ему два динара сверх первого динара,
но Халиф сказал: "Подавай рыбу, без шуток! Разве ты не Знаешь, что я
продаю рыбу за такую пену?" И еврей протянул руку еще к двум и сказал
Халифе: "Возьми эти пять динаров в уплату за рыбу и брось жадничать!" И
Халифа взял деньги в руку и ушел с ними, радуясь, и он смотрел на золо-
то, дивясь на него и говоря: "Слава Аллаху! Нет у халифа Багдада того,
что есть у меня в сегодняшний день!"
И он шел до тех пор, пока не пришел к началу рынка, и тогда он вспом-
нил слова обезьяны и наставление, которое она ему дала, и вернулся к ев-
рею и бросил ему золото. "Что с тобой, о Халифа, что тебе нужно? Ты хо-
чешь взять свои динары дирхемами?" - спросил его еврей. И Халифа сказал:
"Я не хочу ни дирхемов, ни динаров, я хочу только, чтобы ты отдал мне
чужую рыбу". И еврей рассердился и закричал на Халифу и сказал: "О ры-
бак, ты приносишь мне рыбу, но стоящую и динара, а я тебе даю за нее
пять динаров, а ты недоволен! Бесноватый ты, что ли? Скажи мне, за
сколько ты ее продаешь?" - "Я не продам ее ни за серебро, ни за золото,
я продам ее только за два слова, которые ты мне скажешь", - ответил Ха-
лифа. И когда еврей услышал эти слова, глаза его поднялись к темени, у
него захватило дыхание, и он заскрежетал зубами и крикнул: "О обрезокму-
сульман, разве ты хочешь, чтобы я расстался с моей верой ради твоей рыбы
и желаешь испортить мою религию и исповедание, в котором я нашел, прежде
меня, моих отцов?"
И он кликнул своих слуг, и когда те появились перед ним, сказал им:
"Горе вам, вот перед вами этот злосчастный - разбейте ему затылок затре-
щинами и умножьте его муки побоями!" И слуги набросились на Халифу с по-
боями и били его до тех пор, пока он не упал возле лавки. И тогда еврей
сказал им: "Отпустите его, чтобы он встал". И Халифа вскочил на ноги,
словно с ним ничего не было, и еврей сказал ему: "Говори, что ты хочешь
в уплату за эту рыбу, и я тебе дам. Но ты не получил от нас сейчас ниче-
го хорошего". - "Не бойся за меня, изза побоев, хозяин, я съедаю столько
ударов, как десять ослов", - сказал Халифа. И еврей рассмеялся его сло-
вам и воскликнул: "Заклинаю тебя Аллахом, скажи мне, что ты хочешь, и
клянусь моей верой - я дам это тебе". - "Не удовлетворит меня, как плата
от тебя за эту рыбу, ничто, кроме двух слов", - ответил Халифа. И еврей
сказал: "Я полагаю, ты хочешь, чтобы я принял ислам?" - "Клянусь Алла-
хом, о еврей, - ответил Халифа, - если ты станешь мусульманином, твой
ислам не поможет мусульманам и не повредит евреям, а если ты останешься
нечестивым, твое нечестие не повредит мусульманам и не поможет евреям.
Но вот чего я от тебя требую: встань на ноги и скажи: "Засвидетельствуй-
те, о люди на рынке, что я променял обезьяну Халифы-рыбака на мою
обезьяну и мою долю в жизни на его долю и мое счастье на его счастье". -
"Если это и есть твое желание, то оно для меня легко", - сказал ев-
рей..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать пятая ночь
Когда же настала восемьсот тридцать пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что еврей сказал Халифе-рыбаку: "Если это
есть твое желание, то оно для меня легко". И еврей поднялся в тот же час
и минуту и встал на ноги и сказал так, как сказал Халифа-рыбак, а потом
он обернулся к нему и спросил: "Осталось ли тебе с меня еще что-нибудь?"
- "Нет", - отвечал Халиф. И еврей сказал: "С миром!"
И Халифа в тот же час и минуту поднялся, взял свою корзину и сеть и
пошел к реке Тигру. И он закинул сеть и потянул ее и нашел ее тяжелой и
вытянул ее только после стараний. И, вытянув сеть, он увидел, что она
наполнена рыбой всех сортов. И подошла к нему женщина с блюдом и дала
ему динар, а Халифа дал ей на него рыбы, и подошел к нему другой слуга и
взял у него на динар, и так продолжалось, пока он не продал рыбы на де-
сять динаров, и каждый день он продавал на десять динаров, до конца де-
сяти дней, так что набрал сто динаров золотом.
А у этого рыбака был дом, внутри прохода купцов. И в одну ночь из но-
чей рыбак лежал у себя в доме и сказал себе: "О Халифа, все люди знают,
что ты бедный человек, рыбак, а теперь у тебя оказалось сто золотых ди-
наров. Непременно услышит твою историю повелитель правоверных Харун
ар-Рашид от кого-нибудь из людей, и, может быть, ему понадобятся деньги,
и он пошлет за тобой и скажет: "Мне нужно некоторое количество денег. И
дошло до меня, что у тебя есть сто динаров, одолжи их мне". И я скажу
ему: "О повелитель правоверных, я человек бедный, и тот, кто тебе расс-
казал, что у меня есть сто динаров, налгал на меня. Ни со мной, ни у ме-
ня ничего такого нет". И халиф передаст меня вали и скажет ему: "Обнажи
его от одежды, и мучай его побоями, и заставь его сознаться: может быть,
он признается, что у него есть золото в сундуке". Бот правильное реше-
ние, которое освободит меня из этой ловушки: я сейчас встану и буду пы-
тать себя бичом, чтобы закалиться против побоев". И гашиш, которого ры-
бак наелся, сказал ему: "Встань, обнажись от одежды". И он тотчас же и в
ту же минуту встал, обнажился от одежды и взял в руку бывший у него бич.
А у него была кожаная подушка, и он стал бить раз по этой подушке и раз
по своей коже, и начал кричать: "Ах, ах, клянусь Аллахом, это пустые
слова, о господин мой, и они лгут на меня. Я бедный человек, рыбак, и
нет у меня ничего из благ мира!"
И люди услышали, как Халифа-рыбак сам себя пытает и ударяет бичом по
подушке (а от звука ударов по его телу и по подушке ночью стоял гул). И
в числе тех, кто его слышал, были купцы, и они сказали: "Посмотри-ка!
Чего этот бедняга кричит, и мы слышим, как на него опускаются удары. По-
хоже, что на него напали воры, и это они его пытают". И они все пошли на
звук ударов и криков и вышли из своих жилищ и пришли к дому Халифы и
увидели, что он заперт, и сказали друг другу: "Может быть, воры напали
на него, зайдя за комнату; нам следует поэтому войти через крышу".
И они поднялись на крышу и спустились через отверстие в ней и увиде-
ли, что Халифа голый и пытает самого себя. И они сказали ему: "Что с то-
бой, о Халифа, в чем твое дело?" И Халифа ответил: "Знайте, о люди, что
у меня оказалось несколько динаров, и я боюсь, что о моем деле донесут
повелителю правоверных Харуну арРашиду, и он призовет меня к себе и пот-
ребует от меня эти динары, и я начну отрицать. И если я буду отрицать, л
боюсь, что он станет меня мучить. И вот я сам себя мучаю и делаю это,
чтобы закалиться против того, что будет". И купцы стали над ним смеяться
и сказали: "Брось такие дела, да не благословит Аллах тебя и динары, ко-
торые пришли к тебе. Ты встревожил пас сегодня ночью и устрашил наши
сердца".
И Халифа перестал бить себя и проспал до утра, а поднявшись от сна,
он хотел идти на работу и подумал о сотне динаров, которая оказалась у
него, и сказал про себя: "Если я оставлю их дома, их украдут воры, а ес-
ли я положу их в карман на поясе, их, может быть, кто-нибудь увидит и
выследит меня, когда я буду один в месте, где пет людей, и убьет меня и
возьмет их. Но я сделаю некую хитрость, прекрасную и очень полезную". И
он в тот же час и минуту поднялся и пришил себе карман к воротнику хала-
та и, завязав сотню динаров в мешочек, положил его в карман, который он
сделал. А затем он поднялся и взял свою сеть, корзину и палку и шел, по-
ка не дошел до реки Тигр..."
И Шахразаду застигло утро, и сна прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать шестая ночь
Когда же настала восемьсот тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Халифа-рыбак положил сотню динаров в
карман, взял корзину, палку и сеть и пошел к реке Тигру.
Он закинул в нее сеть и потянул ее, но для него ничего не поднялось,
и тогда он перешел с этого места на другое место и закинул там сеть, но
для него ничего не поднялось. И он переходил с места на место, пока не
отдалился от города на расстояние половины дня пути, и тебе закидывал
сеть, по ничего для него не поднималось. И тогда он сказал в душе: "Кля-
нусь Аллахом, я брошу сеть в воду еще только этот раз. Либо будет, либо
пет!" И он бросил сеть с великой решимостью от сильного гнева, и мешок,
в котором была сотня динаров, вылетел из его воротника, упал посреди ре-
ки и исчез, увлекаемый силой течения. И Халифа бросил из рук сеть, обна-
жился от одежды и, оставив ее на берегу, пырнул за мешком, и он нырял и
выплывал около сотни раз, пока его силы не ослабели, и он одурел и не
нашел этого мешка.
И когда Халифа отчаялся наши его, он вышел на берег и увидел только
палку, сеть и корзину. И он начал искать свою одежду, но не нашел и сле-
да ее. И тогда оп сказал себе: "Правильно говорится в поговорке: "Палом-
ничество не завершено без сношения с верблюдом". И он развернул сеть и
завернулся в нее и, взяв в руки палку, поставил корзину на плечо, и по-
шел, и понесся, как распаленный верблюд, и, бегая направо и налево, взад
и вперед, взлохмаченный, покрытый пылью, точно взбунтовавшийся ифрит,
когда он вырвется из Сулеймановой тюрьмы.
Вот что было с Халифов рыбаком.
Что же касается халифа Харуна Рашида, то у него был приятель ювелир,
которого звали Ибн аль-Кирнас, и все люди, купцы, посредники и маклера
знали, что Ибаль-Кирнас - купец халифа, и все, что продавали в городе
Багдаде и других местах из драгоценных вещей, не продавали раньше, чем
покажут ему, и в том числе невольников и невольниц. И когда этот купец,
то есть Ибаль-Кирнас, сидел в один день из дней в своей лавке, вдруг по-
дошел к нему староста посредников, и с ним была невольница, подобной ко-
торой не видели видящие. И была она до пределов красива, прекрасна,
стройна и соразмерна, и в числе ее достоинств было то, что она была ос-
ведомлена во всех науках и искусствах, нанизывала стихи и играла на всех
музыкальных инструментах. И купил ее Ибн аль-Кирнас, ювелир, за пять ты-
сяч динаров золотом и одел ее на тысячу динаров и привел ее к повелителю
правоверных. И эта невольница провела подле него ночь, и халиф испытывал
ее во всех науках и во всех искусствах и увидел, что она сведуща во всех
науках и ремеслах, и нет ей, в ее век, равной. А было ей имя Кут-аль-Ку-
луб, и была она такова, как сказал поэт:
Я взгляд возвращаю к ней, откроет когда лицо,
Она ж уклоняется от взора повторно.
Газель назад наклонит шеей, коль обернется к нам.
Газели, как сказано, назад смотрят часто.
Но где этому до слов другого:
На помощь от смертного, чью гибкость покажут нам
Высокие, стройные самхарские копья,
Печальны его глаза, пушок его шелковист,
И в сердце больною от любви его место.
А когда наступило утро, халиф Харун ар-Рашид послал за Ибн аль-Кирна-
сом, ювелиром, и когда тот явился, назначил ему десять тысяч динаров в
уплату за эту невольницу. И сердце халифа стало занято этой невольницей,
названной Кут-аль-Кулуб, и он оставил Ситт-Зубейду, дочь аль-Касима (а
она была дочерью его дяди) и оставил всех любимиц и просидел целый ме-
сяц, выходя от этой невольницы только на пятничную молитву, а затем он
тотчас же возвращался к ней.
И это стало тревожным для вельмож правления, и они пожаловались на
это дело везирю Джафару Барманиду. И везирь выждал, пока не наступил
день пятницы, и вошел в соборную мечеть, и встретился с повелителем пра-
воверных, и стал ему рассказывать все, какие ему встречались диковинные
истории, связанные с любовью, чтобы выведать, что с ним такое. И халиф
сказал ему: "О Джафар, клянусь Аллахом, это дело случилось со мной не по
доброй моей воле, но мое сердце завязло в сети любви, и я не знаю, что
делать". - "Знай, о повелитель правоверных, - ответил Джафар, - что эта
твоя любимица, Кут-аль-Кулуб, стала тебе подвластна и сделалась одной из
твоих служанок, а чем владеет рука, того не хочет душа. Я скажу тебе еще
и другую вещь: самое лучшее, чем похваляются цари и царевичи, это охота
и облава и уменье пользоваться случаем и веселиться. И если ты так сде-
лаешь, ты, может быть, отвлечешься от нее, а может быть, ты ее забу-
дешь". - "Прекрасно то, что ты сказал, о Джафар, - воскликнул халиф. -
Поедем сейчас же, сию же минуту на охоту".
И когда кончилась пятничная молитва, они вышли из мечети и в тот же
час и минуту сели и поехали на охоту и ловлю..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать седьмая ночь
Когда же настала восемьсот тридцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что халиф Харун ар-Рашид отправился с Джафа-
ром па охоту и ловлю, и они поехали и достигли пустыни. И повелитель
правоверных и везирь Джафар ехали верхом на мулах, и они занялись бесе-
дой, и войско опередило их.
А их палил зной, и ар-Рашид сказал: "О Джафар, мной овладела сильная
жажда". А потом ар-Рашид напряг зрение и увидел какую-то фигуру на высо-
кой куче и спросил везиря: "Видишь ли ты то, что я вижу?" - "Да, о пове-
литель правоверных, - ответил везирь, - я вижу какую-то фигуру на высо-
кой куче, и это либо сторож сада, либо сторож огорода, и при всех обсто-
ятельствах в той стороне не может не быть воды. Я поеду к нему и принесу
тебе от него воды", - сказал потом везирь. Но ар-Рашид молвил: "Мой мул
быстрее твоего мула. Постой здесь, из-за войска, а я поеду сам, напьюсь
у этого человека и вернусь".
И ар-Рашид погнал своего мула, и мул помчался, как ветер в полете или
вода в потоке, и несся до тех пор, пока не достиг этой фигуры во мгнове-
ние ока. И оказалось, что фигура - не кто иной, как Халифа-рыбак.
И ар-Рашид увидел, что он голый и завернулся в сеть и глаза его так
покраснели, что стали, как огненные факелы, и облик его был ужасен, и
стан изгибался, и он был взлохмаченный, запыленный, точно ифрит или лев.
И ар-Рашид пожелал ему мира, и Халифа возвратил ему пожелание,
разъяренный, и его дыхание пылало огнем.
И ар-Рашид спросил его: "О человек, есть у тебя немного воды?" - "Эй,
ты, - отвечал Халифа, - слепой ты, что ли, или бесноватый? Вот тебе река
Тигр - она за этой кучей".
И ар-Рашид зашел за кучу и спустился к реке Тигру, и напился и напоил
мула, а затем он тотчас же и в ту же минуту поднялся и, вернувшись к Ха-
лифе-рыбаку, спросил его: "Чего это ты, о человек, стоишь здесь, и како-
во твое ремесло?" - "Этот вопрос удивительней и диковинней, чем твой
вопрос про воду, - ответил Халифа. - Разве ты не видишь принадлежности
моего ремесла у меня на плече?" - "Ты как будто рыбак", - сказал ар-Ра-
шид. "Да", - молвил Халифа. И ар-Рашид спросил:
"А где же твой халат, где твоя повязка, где твой пояс и где твоя
одежда?" А вещи, что пропали у Халифы, были подобны тем, которые назвал
ему халиф, одна к одной.
И, услышав от халифа эти слова, Халифа подумал, что это он взял его
вещи на берегу реки, и в тот же час и минуту спустился с кучи, быстрее
разящей молнии и, схватив мула халифа за узду, сказал ему: "О человек,
подай мне мои вещи и брось играть и шутить!" И халиф воскликнул: "Кля-
нусь Аллахом, я не видал твоих вещей и не знаю их!" А у ар-Рашида были
большие щеки и маленький рот, и Халифа сказал ему: "Может быть, ты по
ремеслу певец или флейтист? Но подай мне мою одежду по-хорошему, а не то
я буду бить тебя этой палкой, пока ты не обольешься и не замараешь себе
одежду".
И халиф, увидав палку Халифа-рыбака и его превосходство над ним, ска-
зал себе: "Клянусь Аллахом, я не вынесу от этого безумного нищего и
пол-удара такой палкой!" А на ар-Рашид с был атласный кафтан, и он снял
его и сказал Халифе: "О человек, возьми этот кафтан вместо твоей одеж-
ды". И Халифа взял его и повертел в руках и сказал: "Моя одежда стоит
десяти таких, как этот пестрый халат". - "Надень его пока, а я принесу
тебе твою одежду", - сказал ар-Рашид. И Халифа взял кафтан и надел его и
увидел, что он ему длинен. А у Халифы был нож, привязанный к ушку корзи-
ны, и он взял его и обрезал полы кафтана примерно на треть, так что он
стал доходить ему ниже колен, и обернулся к ар-Рашиду и сказал ему: "Ра-
ди достоинства Аллаха, о флейтист, расскажи мне, сколько тебе полагается
каждый месяц жалованья от твоего господина за искусство играть на флей-
те?" - "Мое жалованье каждый месяц - десять динаров золотом", - сказал
халиф. И Халифа воскликнул: "Клянусь Аллахом, о бедняга, ты обременил
меня твоей заботой! Клянусь Аллахом, эти десять динаров я зарабатываю
каждый день! Хочешь быть со мной, у меня в услужении? Я научу тебя ис-
кусству ловить и стану делиться с тобой заработком, так что ты каждый
день будешь работать на пять динаров и сделаешься моим слугой, и я буду
защищать тебя от твоего господина этой палкой". - "Я согласен на это", -
молвил ар-Рашид. И Халифа сказал: "Сойди теперь со спины ослицы и привя-
жи ее, чтоб она помогала нам возить рыбу, и пойди сюда - я научу тебя
ловить сейчас же".
И ар-Рашид сошел со своего мула и, привязав его, заткнул полы платья
вокруг пояса, и Халифа сказал ему:
"О флейтист, возьми сеть вот так, положи ее на руку вот так и закинь
ее в реку Тигр вот так". И ар-Рашид укрепил свое сердце и сделал так,
как показал ему Халифа, и закинул сеть в реку Тигр и потянул ее, но не
мог вытянуть. И Халифа подошел к нему и стал ее тянуть, но оба не смогли
ее вытянуть. "О злосчастный флейтист, - сказал тогда Халифа, - если я в
первый раз взял твой кафтан вместо моей одежды, то на этот раз я возьму
у тебя ослицу за мою сеть, если увижу, что она разорвалась, и буду бить
тебя палкой, пока ты не обольешься и не обделаешься". - "Потянем с тобой
вместе", - сказал ар-Рашид. И оба потянули и смогли вытянуть эту сеть
только с трудом, и, вытянув ее, они посмотрели и вдруг видят: она полна
рыбы всех сортов и всевозможных цветов..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать восьмая ночь
Когда же настала восемьсот тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак вытянул сеть вместе с
халифом, они увидели, что она полна рыбы всех сортов, и Халифа сказал:
"Клянусь Аллахом, о флейтист, ты скверный, но если ты будешь усердно за-
ниматься рыбной ловлей, то станешь великим рыбаком. Правильно будет,
чтобы ты сел на твою ослицу, поехал на рынок и привез пару корзин; а я
посторожу рыбу, пока ты не приедешь, и мы с тобой нагрузив ее на спину
твоей ослицы. У меня есть весы и гири и все, что нам нужно, и мы возьмем
все это с собой, и ты должен будешь только держать весы и получать
деньги. У нас рыбы на двадцать динаров. Поторопись же привести корзины и
не мешкай". И халиф отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" - и оставил рыбака и
оставил рыбу и погнал своего мула в крайней радости. И он до тех пор
смеялся из-за того, что случилось у него с рыбаком, пока не приехал к
Джафару.
И, увидав его, Джафар сказал: "О повелитель правоверных, наверное,
когда ты поехал пить, ты нашел хороший сад и вошел туда и погулял там
один?" И, услышав слова Джафара, ар-Рашид засмеялся. И все Бармакиды
поднялись и поцеловали землю меж его рук и сказали: "О повелитель право-
верных, да увековечит Аллах над тобой радости и да уничтожит над тобой
огорчения! Какова причина того, что ты задержался, когда поехал пить, и
что с тобой случилось?" - "Со мной случилась диковинная история и весе-
лое, удивительное дело", - ответил халиф. И затем он рассказал им исто-
рию с Халифой-рыбаком и рассказал о том, что у него с ним случилось, как
Халифа ему сказал: "Ты украл мою одежду", и как он отдал ему свой кафтан
и рыбак обрезал кафтан, увидав, что он длинный.
"Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, - сказал Джафар, - у меня
было на уме попросить у тебя этот кафтан! Но я сейчас поеду к этому ры-
баку и куплю у него кафтан!" - "Клянусь Аллахом, он отрезал треть кафта-
на со стороны подола и погубил его! - воскликнул халиф. - Но я устал, о
Джафар, от ловли в реке, так как я наловил много рыбы и она на берегу
реки, у моего хозяина Халифы, который стоит там и ждет, пока я вернусь,
захватив для него две корзины и с ними резак. А потом я пойду с ним на
рынок, и мы продадим рыбу и поделим плату за нее". - "О повелитель пра-
воверных, - сказал Джафар, - а я приведу вам того, кто будет у вас поку-
пать". - "О Джафар, - воскликнул халиф, - клянусь моими пречистыми отца-
ми, всякому, кто принесет мне рыбину из рыбы, что лежат перед Халифой,
который научил меня ловить, я дам за нее золотой динар!"
И глашатай кликнул клич среди свиты: "Идите покупать рыбу повелителя
правоверных!" И невольники пошли и направились к берегу реки. И когда
Халифа ждал, что повелитель правоверных принесет ему корзины, невольники
вдруг ринулись на него, точно орлы, и схватили рыбу и стали класть ее в
платки, шитые золотом, и начали из-за нее драться. И Халифа воскликнул:
"Нет сомнения, что эта рыба - райская рыба!" - и взял две рыбины в пра-
вую руку и две рыбины в левую руку и вошел в воду по горло и стал кри-
чат: "Аллах! Ради этой рыбы пусть твой раб-флейтист, мой товарищ, сейчас
же придет!"
И вдруг подошел к нему один негр. А этот негр был начальником всех
негров, что были у халифа, и он отстал от невольников, потому что его
конь остановился на дороге помочиться. И когда этот негр подъехал к Ха-
лифе, он увидел, что рыбы не осталось нисколько - ни мало, си много. Он
посмотрел направо и налево и увидал, что Халифа-рыбак стоит в воде с ры-
бой и сказал: "Эй, рыбак, пойди сюда". - "Уходи без лишних слов", - от-
ветил рыбак. И евнух подошел к нему и сказал: "Подай сюда эту рыбу, а я
дам тебе деньги". - "Разве у тебя мало ума? - сказал Халифа-рыбак евну-
ху. - Я ее не продаю". И евнух вытащил дубинку, и Халифа закричал: "Не
бей, несчастный! Награда лучше дубинки!" А потом он бросил ему рыбу, и
евнух взял ее и положил в платок и сунул руку в карман, но не нашел там
ни одного дирхема. "О рыбак, - сказал тогда негр, - твоя доля злосчаст-
ная: клянусь Аллахом, со мной нет нисколько денег. Но завтра приходи в
халифский дворец и скажи: "Проведите меня к евнуху Сандалю", и слуги
приведут тебя ко мне, и когда ты придешь ко мне туда, тебе достанется
то, в чем будет тебе счастье, и ты возьмешь это и уйдешь своей дорогой!"
И Халифа воскликнул: "Сегодня благословенный день, и благодать его была
видна с самого начала". А потом он положил сеть на плечо и шел, пока не
вошел в Багдад, и прошел по рынкам, и люди увидели па нем одежду халифа
и стали смотреть на него.
И Халифа вошел в свою улицу, а лавка портного повелителя правоверных
была у ворот этой улицы, и портной увидал Халифу-рыбака в халате, кото-
рый стоил тысячу динаров и принадлежал к одеждам халифа, и сказал: "О
Халифа, откуда у тебя эта фарджия?" [620] - "А ты чего болтаешь? - ответил
Халифа. - Я взял ее у того, кого я научил ловить рыбу, и он стал моим
слугой, и я простил его и не отрубил ему руки, так как он украл у меня
одежду и дал мне этот кафтан вместо нее". И портной понял, что халиф
проходил мимо рыбака, когда тот ловил рыбу, и пошутил с ним и дал ему
эту фарджию..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот тридцать девятая ночь
Когда же настала восемьсот тридцать девятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что портной понял, что ха лиф проходил мимо
Халифы-рыбака, когда тот ловил рыбу, и пошутил с ним и дал ему эту фард-
жию, и рыбак отправился домой, и вот то, что с ним было.
Что же касается халифа Харуна ар-Рашида, то он по ехал на охоту и
ловлю, только чтобы отвлечься от невольницы Кут-аль-Кулуб. А когда Зу-
бейда услышала об этой невольнице и о том, что халиф ею увлекся, ее ох-
ватила ревность, которая охватывает женщин, и она отказалась от пищи и
питья и рассталась со сладостью сна и стала выжидать отсутствия халифа
или его отъезда, чтобы расставить Кут-аль-Кулуб сети козней. И, узнав,
что халиф выехал на охоту и ловлю, она приказала невольницам устлать
дворец коврами и умножила украшения и роскошь и поставила кушанья и сла-
дости и приготовила в число всего этого фарфоровое блюдо с самой лучшей,
какая бывает, халвой и положила в нее банджа, примешав его к ней. И по-
том она приказала кому-то из евнухов сходить за невольницей Кут-аль-Ку-
луб и позвать ее к трапезе Ситт-Зубейды, дочери аль-Касима, жены повели-
теля правоверных, и сказать: "Жена повелителя правоверных пила сегодня
лекарство, а она слышала, что ты хорошо поешь, и хочет видеть чтонибудь
из твоего искусства". И невольница отвечала: "Слушаю и повинуюсь Аллаху
и Ситт-Зубейде!" И в тот же час и минуту она поднялась, не зная, что
скрыто для нее в неведомом, и, взяв нужные ей инструменты, пошла с евну-
хом и шла до тех пор, пока не вошла к СиттЗубейде.
И, войдя к ней, она поцеловала землю меж ее руками множество раз и
поднялась на ноги и сказала: "Привет высокой завесе и неприступному ве-
личию, отпрыску Аббасидов и члену семьи пророка - да приведет тебя Аллах
к преуспеянию и миру на дни и на годы!" - и стала между других невольниц
и евнухов. И тогда СиттЗубейда подняла к ней голову и взглянула на ее
красоту И прелесть, и она увидала девушку с овальными щеками и грудями,
подобными гранатам, с лицом, как месяц, с блестящим лбом и черным оком,
и веки ее покоились в истоме, а лицо ее блистало светом, и словно бы
солнце всходило от ее лба, и мрак ночи нисходил от ее кудрей, и мускусом
веяло от ее дыханья. И цветы сверкали в ее красоте, и луну являло ее че-
ло, и ветвью стан ее изгибался, и была она подобна полной луне, что за-
сияла во мраке ночи. И глаза ее ласкали любовью, а брови изгибались, как
лук, и уста ее были выточены из коралла, и она ошеломляла красотой смот-
рящего и очаровывала взором видящего, - возвышен тот, кто ее сотворил,
придал ей совершенство и ее соразмерил! - и была такова, как сказал поэт
о сходной с нею:
Разгневается, и видишь: все убиты,
Простит, и снова души к ним вернутся.
Глазами мечет взоры колдовские,
Шлет смерть и жизнь тому, кому желает,
Зрачками в плен берет она народы,
Как будто стали люди ей рабами.
И сказала Ситт-Зубейда девушке: "Приют, уют и простор тебе, о
Кут-аль-Кулуб! Садись и покажи нам твою работу и прекрасное твое ис-
кусство!" И Кут-аль-Кулуб отвечала: "Хорошо!" - и, протянув руку, взяла
бубен, о котором сказал кто-то такие стихи:
О дар, взлетает сердце от желанья
И громко кричит, коль бьют по тебе рукою.
Пленил ведь ты израненное сердце,
И ударять тебя мужам приятно.
Скажи же слово ты, легко иль тяжко -
Звучи как хочешь, - ты увеселяешь.
Будь радостен и стыд отбрось, влюбленный,
Пляши, склонись, диви и удивляйся.
И затем она ударила многими ударами и запела так, что остановила
птиц, и все вокруг взволновалось, а потом она положила бубен и взяла
свирель, о которой сказан такой стих:
Глаза у нее, и их зрачки людям пальцами
Указывают напев лишь верный, сомненья нет.
И также сказал поэт еще такой стих:
Когда дойдет она до цели песен,
Приятно время радостью сближенья.
А потом она положила свирель, после того как пришли из-за нее в вос-
торг все присутствующие, и взяла лютню, о которой поэт сказал:
О свежая ветвь, что стала лютней певицы той,
Влечет благородных и достойных к себе она,
И щиплет певица струны, чтоб испытать ее,
И пальцы ее - как цепь, прекрасно сплетенная
И Кут-аль-Кулуб натянула струны лютни, подвинтила колки и положила ее
на колени и наклонилась над ней, как мать наклоняется над своим ребен-
ком, и казалось, что о ней и о ее лютне сказал поэт такие стихи:
Персидскою глаголет струной она.
И все поймут, кто прежде понять не мог.
"Любовь - убийца", - нам говорит она.
И разум губит всех мусульман она.
О девушка! Создатель рукой ее
Заставил расписное заговорить.
И лютнею сдержала любви поток,
Как ловкий врач сдержать бы мог крови ток.
И она ударила на четырнадцать ладов и спела под лютню полный круг,
так что ошеломила смотрящих и привела в восторг слушающих, и потом про-
изнесла такие два стиха:
"Мой приход к тебе благодатен был,
В нем радость вечно новая,
Успехи в нем сменяются
И счастье не кончается..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до восьмисот сорока
Когда же настала ночь, дополняющая до восьмисот сорока, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка Кут-альКулуб пропела сти-
хи и ударила по струнам перед Ситт-Зубейдой, а потом она встала и начала
показывать фокусы и проворство рук и всякие прекрасные штуки, так что
Ситт-Зубейда чуть не влюбилась в нее и подумала: "Нельзя упрекать ар-Ра-
шида, сына моего дяди, за любовь к ней". А потом девушка поцеловала пе-
ред Зубейдой землю и села, и ей подали кушанье и затем подали халву и
блюдо, в котором был бандяс. И Кут-аль-Кулуб поела с него, и не утверди-
лась еще халва у нее во внутренностях, как ее голова запрокинулась, и
она упала на землю, спящая. И Ситт-Зубейда сказала невольницам: "Унесите
ее в одну из комнат, пока я ее не потребую". И они сказали ей: "Слушаем
и повинуемся!" А затем она сказала одному из евнухов: "Сделай нам сундук
и принеси его мне". И она приказала сделать изображение могилы и расп-
ространить весть, что невольница подавилась и умерла, и предупредила
своих приближенных, что всякому, кто скажет, что Кут-аль-Кулубжина, она
отрубит голову.
И вдруг халиф в этот час приехал с охоты и ловли и, как только начал
спрашивать, спросил о девушке. И к нему подошел один из его слуг (а
Ситт-Зубейда научила его, чтобы, когда халиф спросит про Кут-аль-Кулуб,
он сказал, что она умерла) и поцеловал перед ним землю и сказал ему: "О
господин, да живет твоя голова! Узнай, что Кут-аль-Кулуб подавилась ку-
шаньем и умерла". И халиф воскликнул: "Да не обрадует тебя Аллах вестью
о благе, о злой раб!" И он вошел во дворец и услышал о смерти девушки от
всех, кто был во дворце, и спросил: "Где ее могила?" И его привели к
гробнице и показали ему могилу, которая была сделана для обмана, и ска-
зали: "Вот ее могила!" И, увидев ее, халиф закричал и обнял могилу и
заплакал и произнес такие два стиха:
"Могила - творцом молю! Исчезла ль краса ее?
Ужель изменилась эта внешность прекрасная?
Могила, не свод ведь ты небес и не сад ведь ты.
Так как же слились в тебе и месяц и ветвь в одно?"
И потом халиф заплакал над нею сильным плачем и провел в том месте
долгое время, а затем он ушел от могилы, будучи в крайней печали. И
Ситт-Зубейда узнала, что ее хитрость удалась, и сказала евнуху: "Подай
сундук!" И евнух принес его к ней, и она велела принести невольницу и
положила ее в сундук, а потом сказала евнуху: "Постарайся продать сундук
и поставь тому, кто его купит, условие, чтобы он купил его запертым, а
потом раздай плату за него как милостыню". И евнух взял сундук и вышел
от нее и исполнил ее приказание, и вот то, что было с этими.
Что же касается до Халифа-рыбака, то, когда наступило утро и засияло
светом и заблистало, он сказал себе:
"Нет у меня сегодня лучшего дела, чем пойти к тому евнуху, что купил
у меня рыбу, - он со мной условился, чтобы я пришел к нему в халифский
дворец". И Халифа вышел из своего дома и направился во дворец халифата,
и, придя туда, он увидел там невольников, рабов и слуг, которые стояли и
сидели. И он всмотрелся в них и вдруг видит: тот евнух, что взял у него
рыбу, сидит, и невольники прислуживают ему. И один слуга из невольников
Закричал на него, и евнух обернулся, чтобы посмотреть, что такое, и
вдруг видит - это рыбак! И когда Халифа понял, что он увидал его и уз-
нал, кто он такой, он крикнул ему: "Ты не оплошал, о Рыженький! Таковы
бывают люди верные!" И, услышав его слова, евнух засмеялся и сказал:
"Клянусь Аллахом, ты прав, о рыбак!"
И потом евнух Сандаль хотел дать ему что-нибудь и сунул руку в кар-
ман. И вдруг раздались великие крики, и евнух поднял голову, чтобы пос-
мотреть в чем дело, и видит: везирь Джафар Бармакид выходит от халифа.
И, увидав его, евнух поднялся на ноги и пошел к нему навстречу, и они
стали разговаривать и ходили, и время продлилось, и Халифа простоял нем-
ного, но евнух не обращал на него внимания. А когда рыбак простоял дол-
го, он встал против евнуха, будучи в отдалении, и сделал ему знак рукой
и крикнул: "О господин мой Рыжий, дай мне уйти!" И евнух услышал его, но
постыдился ему ответить в присутствии везиря Джафара и стал разговари-
вать с везирем, притворяясь, что ему не до рыбака. И тогда Халифа воск-
ликнул: "О затягивающий плату, да обезобразит Аллах всех неприветливых и
всех тех, кто берет у людей их вещи и потом неприветлив с ними! Я вхожу
под твою защиту, о господин мой Отрубяное Брюхо, дай мне то, что мне
следует, чтобы я мог уйти!"
И евнух услышал его, и ему стало стыдно перед Джафаром. И Джафар тоже
увидел, что Халифа делает руками знаки и разговаривает с евнухом, но
только не знал, что он говорит. И везирь сказал евнуху, не одобряя его:
"О евнух, чего просит у тебя этот бедный нищий?" И Сандаль-евнух сказал
ему: "Разве ты не знаешь этого человека, о владыка везирь?" - "Клянусь
Аллахом, я его не знаю, и откуда мне его знать, когда я его только сей-
час увидел?" - ответил везирь Джафар. И евнух сказал ему: "О владыка,
это тот рыбак, у которого мы расхватали рыбу на берегу Тигра. А я уже
ничего не застал, и мне было стыдно вернуться к повелителю правоверных
ни с чем, когда все невольники что-нибудь захватили, и я подъехал к ры-
баку и увидел, что он стоит посреди реки и призывает Аллаха и у него че-
тыре рыбы, и сказал ему: "Давай то, что у тебя есть, и возьми то, что
это стоит". И когда он отдал мне рыбу, я сунул руку в карман и хотел
дать ему что-нибудь, но ничего не нашел и сказал рыбаку: "Приходи ко мне
во дворец, и я дам тебе чтонибудь, чем ты поможешь себе в бедности". И
он пришел ко мне сегодня, и я протянул руку и хотел что-нибудь ему дать,
но пришел ты, и я поднялся, чтобы служить тебе, и отвлекся с тобою от
него. И дело показалось ему долгим, и вот его история и причина того,
что он стоит..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот сорок первая ночь
Когда же настала восемьсот сорок первая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Сандаль-евнух рассказал Джафару Бармакиду
рассказ о Халиферыбаке и потом сказал: "И вот его история и причина то-
го, что он стоит". И, услышав слова евнуха, везирь улыбнулся и сказал:
"О евнух, этот рыбак пришел в минуту нужды, и ты ее не исполняешь? Разве
ты не знаешь его, о начальник евнухов?" - "Нет", - отвечал евнух. И ве-
зирь сказал: "Это учитель повелителя правоверных и его товарищ. А сегод-
ня у нашего владыки-халифа стеснена грудь, и опечалено сердце, и ум его
занят, и ничто не расправит ему груди, кроме этого рыбака. Не давай же
ему уйти, пока я не поговорю о нем с халифом и не приведу его к нему.
Может быть, Аллах облегчит его состояние и заставит его забыть об утрате
Кут-аль-Кулуб по причине прихода этого рыбака, и халиф даст ему что-ни-
будь, чем он себе поможет, и ты будешь причиной этого". - "О владыка,
делай что хочешь, Аллах великий да оставит тебя столпом правления пове-
лителя правоверных! - продли Аллах его тень и сохрани его ветвь и ко-
рень"! - сказал евнух.
И везирь Джафар пошел, направляясь к халифу, а евнух велел невольни-
кам не оставлять рыбака. И тогда Халифа-рыбак воскликнул: "Как прекрасна
твоя милость, о Рыженький, - с требующего стали требовать. Я при шел
требовать мои деньги, и меня задержали за недоимки". А Джафар, войдя к
халифу, увидел, что он сидит, склонив голову к земле, со стесненной
грудью, в глубоком раздумье, и напевает стихи поэта:
"Хулители принуждают милую позабыть,
Но с сердцем что делать мне - не слушается оно.
И как я забыть могу любовь этой девочки -
В разлуке нет пользы от забвенья любви ее.
Того не забуду я, как кубок ходил меж пас
И хмель от вина очей ее преклонял меня".
И Джафар, оказавшись меж рук халифа, сказал ему: "Мир над тобой, о
повелитель правоверных и защитник святыни веры, сын дяди господина пос-
ланных, да благословит Аллах и да приветствует его и весь его род!" И
халиф поднял голову и сказал: "И над тобой мир и милость Аллаха и бла-
гословение его!" И тогда Джафар молвил: "С позволения повелителя право-
верных заговорит его слуга, и не будет в этом прегрешения". - "А когда
было прегрешение в том, что ты заговаривал, когда ты - господин везирей?
Говори что хочешь", - сказал халиф. И везирь Джафар молвил: "Я вышел от
тебя, о владыка, направляясь домой, и увидел, что твой наставник, учи-
тель и товарищ, Халифа-рыбак стоит у ворот и сердится на тебя и жалуется
и говорит: "Клянусь Аллахом, я научил его ловить рыбу, и он ушел, чтобы
принести мне корзины, и не вернулся ко мне. Так не делают в товариществе
и так не поступают с учителями!" И если у тебя, о владыка, есть желание
быть с ним в товариществе, тогда - не беда, а если нет, - осведоми его,
чтобы он взял в товарищи другого".
И когда халиф услышал слова Джафара, он улыбнулся, и прошло стесненье
его груди, и он сказал Джафару: "Заклинаю тебя жизнью - правду ли ты го-
воришь" что рыбак стоит у ворот?" - "Клянусь твоей жизнью, повелитель
правоверных, он стоит у ворот", - сказал Джафар. И тогда халиф восклик-
нул: "О Джафар, клянусь Аллахом, я постараюсь сделать ему должное, и ес-
ли желает ему Аллах через мои руки несчастья, он получит его, а если он
желает ему через мои руки счастья, он получит его!" И потом халиф взял
бумажку и разорвал ее на куски и сказал: "О Джафар, напиши твоей рукой
двадцать количеств - от динара до тысячи динаров, и столько же степеней
власти и везирства - от ничтожнейшего наместничества до халифата, и
двадцать способов всяких пыток - от ничтожнейшего наказания до убиения".
И Джафар отвечал: "Слушаю и повинуюсь, о повелитель правоверных!" И он
написал на бумажках своей рукой то, что приказал ему халиф. И халиф мол-
вил: "О Джафар, клянусь моими пречистыми отцами и моим родством с Хамзой
и Акилем [621]. Я хочу, чтобы привели Халифу-рыбака, и прикажу ему взять
бумажку из этих бумажек, надпись на которых известна только мне и тебе,
и что там окажется, то я и дам ему, и если бы оказался это халифат, я бы
сложил его с себя и отдал бы его Халифе, и не пожалел бы, а если окажет-
ся там повешение, или рассечение, или гибель, я сделаю это с ним. Ступай
же и приведи его ко мне!"
И Джафар, услышав эти слова, воскликнул про себя: "Нет мощи и силы,
кроме как у Аллаха, высокого, великого! Может быть, выйдет этому бедняге
что-нибудь, несущее гибель, и я буду причиной этого! Но халиф поклялся,
и рыбаку остается только войти, и будет лишь то, чего желает Аллах". И
он отправился к Халифе-рыбаку и схватил его за руку, чтобы увести его, и
разум Халифы улетел у него из головы, и он подумал: "Что я за дурень,
что пришел к этому скверному рабу. Рыженькому, и он свел меня с Отрубя-
ным Брюхом!" А Джафар все вел его, и невольники шли сзади и спереди, и
Халифа говорил: "Недостаточно того, что меня задержали, то еще идут сза-
ди и спереди и не дают мне убежать". И Джафар шел с ним, пока не прошел
через семь проходов, и потом он сказал Халифе: "Горе тебе, о рыбак! Ты
будешь стоять меж руками повелителя правоверных и защитника святыни ве-
ры".
И он поднял самую большую завесу, и взор Халифырыбака упал на халифа,
который сидел на своем престоле, а вельможи правления стояли, прислужи-
вая ему. И, узнав халифа, рыбак подошел к нему и сказал: "Приют и уют, о
флейтист! Нехорошо, что ты стал рыбаком, а потом оставил меня сидеть с
сторожить рыбу, а сам ушел и не пришел. А я не успел опомниться как
подъехали невольники на разноцветных животных и похватали мою рыбу, ког-
да я стоял одни, в все это из-за твоей головы. А если бы ты быстро при-
нес корзины, мы бы продали рыбы на сто динаров. Но я пришел требовать
то, что мне следует, и меня задержали. А ты? Кто задержал тебя в этом
месте?"
И халиф улыбнулся и, приподняв край занавески, высунул из-за нее го-
лову и сказал: "Подойди и возьми бумажку из этих бумажек". И Халифа-ры-
бак сказал повелителю правоверных: "Ты был рыбаком, а теперь ты, я вижу,
стал звездочетом. Но у кого много ремесел, у того велика бедность". -
"Бери скорей бумажку, без разговоров, и исполняй то, что тебе приказал
повелитель правоверных", - сказал Джафар.
И Халифа-рыбак подошел и протянул руку, говоря: "Не бывать, чтобы
этот флейтист снова стал моим слугой и ловил со мной рыбу!" И затем он
взял бумажку и протянул ее халифу и сказал: "О флейтист, что мне в ней
вышло? Не скрывай ничего!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот сорок вторая ночь
Когда же настала восемьсот сорок вторая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак взял одну из бумажек, он
подал ее халифу и сказал: "О флейтист, что мне в ней вышло? Не скрывай
ничего". И халиф взял бумажку в руку, подал ее везирю Джафару и сказал:
"Читай, что в ней написано!" И Джафар посмотрел на бумажку и воскликнул:
"Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" - "Добрые
вести, о Джафар? Что ты в ней увидел?" - спросил халиф. И Джафар отве-
тил: "О повелитель правоверных, в бумажке оказалось: "Побить рыбака сот-
ней палок!" И халиф приказал побить его сотней палок.
И его приказание исполнили и побили Халифу сотнею палок, и потом он
поднялся, говоря: "Прокляни, Аллах, эту игру, о Отрубяное Брюхо! Разве
заточение и побои тоже часть игры?" И Джафар сказал: "О повелитель пра-
воверных, этот бедняга пришел к реке, и как ему вернуться жаждущим? Мы
просим от милости повелителя правоверных, чтобы этот рыбак взял еще одну
бумажку. Может быть, в ней что-нибудь для него выйдет и он уйдет с этим
обратно и будет помощь ему против бедности". - "Клянусь Аллахом, о Джа-
фар, - сказал халиф, - если он возьмет бумажку и выйдет ему в ней убие-
ние, я непременно убью его, и ты будешь этому причиной". - "Если он ум-
рет, то отдохнет", - сказал Джафар. И Халифарыбак воскликнул: "Да не об-
радует тебя Аллах вестью о благе! Тесно вам стало, что ли, из-за меня в
Багдаде, что вы хотите меня убить?" - "Возьми бумажку и проси решения у
великого Аллаха", - сказал ему Джафар.
И рыбак протянул руку и, взяв бумажку, подал ее Джафару, и Джафар
взял ее и, прочитав, молчал. "Что же ты молчишь, о сын Яхьи?" - спросил
халиф. И Джафар ответил: "О повелитель правоверных, в бумажке вышло: "Не
давать рыбаку ничего". - "Нет ему у нас надела, - сказал халиф, - скажи
ему, чтобы он уходил от моего лица". - "Заклинаю тебя твоими пречистыми
отцами, - сказал Джафар, - дай ему взять третью: может быть, выйдет ему
в ней достаток". - "Пусть возьмет еще одну бумажку - и больше ничего", -
сказал халиф. И рыбак протянул руку и взял третью бумажку, и вдруг в ней
оказалось: "Дать рыбаку динар!" И Джафар сказал Халифе-рыбаку: "Я искал
для тебя счастья, но не захотел для тебя Аллах ничего, кроме этого дина-
ра". И Халифа воскликнул: "Каждая сотня палок за динар - великое благо,
да не сделает Аллах здоровым твоего тела!" И халиф засмеялся, а Джафар
взял Халифу за руку и вышел.
И когда рыбак подошел к воротам, его увидел евнух Сандаль и сказал
ему: "Пойди сюда, о рыбак, пожалуй нам что-нибудь из того, что дал тебе
повелитель правоверных, когда он шутил с тобой". - "Клянусь Аллахом,
твоя правда, о Рыженький, - отвечал Халифа. - Разве ты хочешь, чтобы я с
тобой поделился, о чернокожий? Я съел сотню палок и взял один динар, и
ты свободен от ответственности за него!" И он бросил евнуху динар и вы-
шел, и слезы текли по поверхности его щек. И, увидав его в таком состоя-
нии, евнух понял, что он говорит правду, и вернулся к нему и крикнул
слугам, чтобы они привели его обратно. И когда рыбака привели обратно,
евнух сунул руку в карман и, вынув оттуда красный кошель, развязал его и
вытряхнул, и вдруг в нем оказалось сто золотых динаров. "О рыбак, возьми
это золото за твою рыбу и ступай своей дорогой", - сказал евнух. И тут
Халифа-рыбак обрадовался и, взяв сотню динаров и динар халифа, вышел,
уже забыв о побоях.
И так как Аллах великий желал осуществления того, что было им решено,
Халифа-рыбак проходил по рынку невольниц и увидел большой кружок, в ко-
тором стояло много народа, и сказал про себя: "Что это за люди?" И он
подошел и прошел среди людей - купцов и других. А купцы сказали: "Дайте
место капитану Зудейту!" [622] И ему дали место, и Халифа посмотрел и ви-
дит: стоит старик и перед ним - сундук, и на сундуке сидит евнух, а ста-
рик кричит и говорит: "О купцы, о владельцы денег, кто отважится и пос-
пешит что-нибудь дать за этот неведомый сундук из дома Ситт-Зубейды, до-
чери аль-Касима, жены повелителя правоверных ар-Рашида? По сколько с
вас, благослови вас Аллах?"
И один из купцов сказал: "Клянусь Аллахом, это дело опасное! Я скажу
слово, и нет на мне за него упрека: Сундук за мной за двадцать динаров!"
И другой сказал: "За пятьдесят динаров!" И купцы набавляли, пока цена не
дошла до ста динаров, и зазыватель сказал: "Будет ли от вас добавка, о
купцы?" И Халифа-рыбак крикнул: "За мной, за сто динаров и динар!" И
когда купцы услышали слова Халифы, они подумали, что он шутит, и засмея-
лись и сказали: "О евнух, продай Халифе за сто динаров и динар!" - "Кля-
нусь Аллахом, я продам его только ему! - воскликнул евнух. - Бери, о ры-
бак, да благословит тебя в нем Аллах, и давай золото!" И Халифа вынул
золото и отдал его евнуху, и сделка состоялась, а потом евнух роздал это
золото, стоя на месте, и вернулся во дворец и осведомил Ситт-Зубейду о
том, что он сделал, и она обрадовалась.
А Халифа-рыбак понес сундук на плече, но не мог его нести из-за его
великого веса, и тогда он понес его на голове. И он пришел в свою улицу
и снял сундук с головы (а он устал) и сел, размышляя о том, что с ним
случилось, и стал говорить в душе: "О, если бы знать, что такое в этом
сундуке!" И он открыл дверь своего дома и возился с сундуком, пока не
внес его в дом, а потом постарался его открыть, но не смог. И тогда он
сказал про себя: "Что случилось с моим умом, что я купил этот сундук?
Его непременно надо взломать, и я посмотрю, что есть в нем". И он стал
возиться с замком, но не мог его сломать и сказал про себя: "Оставлю его
до завтра". И он хотел лечь спать, но не нашел места, где бы лечь, так
как сундук пришелся как раз по мерке комнаты. И Халифа влез на сундук и
лег на нем и пролежал некоторое время и вдруг слышит: что-то шевелится.
И Халифа испугался, и сон убежал от него, и ум его улетел..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот сорок третья ночь
Когда же настала восемьсот сорок третья ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Халифа-рыбак лег на сундук и пролежал неко-
торое время и вдруг слышит: что-то шевелится. И Халифа испугался, и его
ум улетел, и он встал после сна и сказал: "Похоже, что в нем джинны!
Хвала Аллаху, который не дал мне его открыть. Если бы я его открыл, они
напали бы на меня в темноте и погубили бы меня, и мне не досталось бы от
них добра".
И потом он вернулся и лег и вдруг почувствовал, что сундук зашевелил-
ся второй раз сильнее, чем первый! И Халифа поднялся на ноги и сказал:
"Вот и второй раз, но только это страшно!" И он побежал за светильником,
но не нашел его, а ему не на что было купить светильник, и тогда он вы-
шел из дома и закричал: "О жители улицы!" А большинство жителей улицы
спало, и они проснулись от его крика и спросили: "Что с тобой, о Хали-
фа?" И Халифа сказал: "Приходите ко мне со светильником: на меня напали
джинны". И над ним посмеялись и дали ему светильник, и он взял его и во-
шел в свой дом и, ударив камнем по замку сундука, сломал его и открыл
сундук, и вдруг оказалось, что в нем девушка, подобная гурии, и она ле-
жит в сундуке. А ее одурманили банджем, и она в эту минуту извергла
бандж и очнулась и открыла глаза и, почувствовав, что ей тесно, пошеве-
лилась.
И, увидав ее. Халифа подошел к ней и сказал: "Ради Аллаха, о госпожа,
откуда ты?" И девушка открыла глаза и сказала: "Подай мне Ясмин и Нард-
жис!" - "Здесь есть только тамар-хенна" [623], - ответил рыбак. И девушка
пришла в себя и увидела Халифу и спросила: "Что ты такое?" - "А где я?"
- спросила она потом. И Халифа ответил: "Ты у меня в доме". - "А разве я
не во дворце халифа Харуна ар-Рашида?" - спросила девушка. И рыбак воск-
ликнул: "Какой там ар-Рашид, о бесноватая! Ты всего лишь моя невольница,
и сегодня я купил тебя за сто динаров и динар и принес тебя ко мне до-
мой, и ты лежала в этом сундуке". И, услышав его слова, девушка спроси-
ла: "Как твое имя?" И Халифа ответил: "Мое имя Халифа. С чего это моя
звезда стала счастливой, когда я знаю, что моя звезда не такова?" И де-
вушка засмеялась и сказала: "Оставь эти разговоры! Найдется у тебя
что-нибудь поесть?" - "Нет, клянусь Аллахом, и пить тоже нечего! - отве-
тил Халифа. - Клянусь Аллахом, я уже два дня ничего не ел и теперь нуж-
даюсь в куске". - "Разве у тебя нет денег?" - спросила девушка. И Халифа
ответил: "Аллах, сохрани этот сундук, который сделал меня бедным! Я вы-
ложил за него все, что имел, и разорился". И девушка засмеялась и сказа-
ла: "Пойди попроси для меня у соседей что-нибудь поесть - я голодна".
И Халифа вышел из дому и закричал: "О жители улицы!" А они спали и
проснулись и спросили: "Что с тобой, о Халифа". - "О соседи, - ответил
Халифа, - я голоден, и мне нечего есть!" И один сосед принес ему лепеш-
ку, другой - ломоть, третий - кусок сыру, четвертый - огурец, и пола его
платья наполнилась. И он вошел в дом и положил все это перед девушкой и
сказал: "Ешь!" И она засмеялась и сказала: "А как я буду это есть, когда
у меня нет кувшина воды, чтобы напиться. Я боюсь подавиться куском и
умереть". - "Я наполню для тебя этот кувшин", - сказал Халифа и взял
кувшин и вышел на середину улицы и закричал: "Эй, жители улицы!" И его
спросили: "Что у тебя за беда сегодня ночью, о Халифа?" И он сказал: "Вы
дали мне кушанья, и я поел, по мне захотелось пить - напоите же меня".
И один сосед принес ему кружку, другой - кувшин, а третий - бутылку,
и Халифа наполнил свой кувшин и вошел в дом и сказал девушке: "О госпо-
жа, не осталось у тебя никаких желаний". - "Правильно, у меня не оста-
лось сейчас никаких желаний", - ответила девушка. И Халифа сказал: "По-
говори со мной и расскажи мне твою историю". - "Горе тебе, - воскликнула
девушка, - если ты меня не знаешь, то я осведомлю тебя о себе. Я -
Кут-аль-Кулуб, невольница халифа Харуна ар-Рашида, и Ситт-Зубейда при-
ревновала ко мне и одурманила меня банджем и положила в этот сундук.
Хвала Аллаху, - сказала потом девушка, - что случилось это легкое дело и
не было другого! Но это произошло со мной только из-за твоего счастья, и
ты непременно должен взять у халифа ар-Рашида много денег, которые будут
причиной твоего богатства". - "А это не тот ар-Рашид, во дворце которого
меня задержали?" - спросил Халифа. И девушка ответила: "Да". И тогда Ха-
лифа воскликнул: "Клянусь Аллахом, я не видел никого скупее! Вот флей-
тист с малым благом и умом. Он побил меня вчера сотнею палок и дал мне
один динар, хотя я научил его ловить рыбу и вступил с ним в товарищест-
во, но он обманул меня". - "Брось эти скверные речи и открой глаза, -
сказала девушка. - Держи себя пристойно, когда увидишь его следующий
раз, и ты достигнешь желаемого".
И когда Халифа услышал ее слова, он как будто пробудился, а был спя-
щим, и Аллах снял завесу с его зоркости, ради его счастья. И он ответил
девушке: "На голове и на глазах! - и потом сказал: - Во имя Аллаха, ло-
жись спать!" И она поднялась и легла, и Халифа проспал вдали от нее до
утра. А утром Кут-аль-Кулуб потребовала у него чернильницу и листок бу-
маги, и Халифа принес их. И она написала тому купцу, что был приятелем
халифа, и рассказала ему о своих обстоятельствах и обо всем случившемся
с нею, а также о том, что она у Халифы-рыбака, который ее купил. А потом
она отдала бумажку Халифе и сказала: "Возьми эту бумажку и пойди на ры-
нок драгоценных камней. Спроси, где лавка Ибн аль-Кирнаса, ювелира, и
отдай ему эту бумажку и ничего не говори". И Халифа сказал: "Слушаю и
повинуюсь!"
И он взял бумажку у нее из рук и пошел на рынок драгоценностей и
спросил, где лавка Ибн аль-Кирнаса, и его провели к ней. И Халифа подо-
шел и приветствовал купца, и тот ответил на его приветствие, но рыбак
был презренным в его глазах. "Что тебе нужно?" - спросил он. И Халифа
протянул ему бумажку, и купец взял ее и не стад читать, так как он ду-
мал, что Халифа - нищий и просит милостыню, и сказал одному из своих
слуг: "Дай ему полдирхема". - "Мне не нужно милостыни, но прочитай бу-
мажку", - сказал тогда Халифа. И Ибн аль-Кирнас взял бумажку и прочитал
ее и понял, что на ней написано, и, узнав, что написано на бумажке, он
поцеловал ее и положил себе на голову..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот сорок четвертая ночь
Когда же настала восемьсот сорок четвертая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Ибн аль-Кирнас прочитал бумажку и
понял, что в ней написано, он поцеловал ее и положил себе на голову и,
поднявшись на ноги, сказал: "О брат мой, где твой дом?" - "А на что тебе
мой дом? Разве ты хочешь пойти туда и украсть мою невольницу?" - спросил
Халифа. "Нет, напротив, я куплю тебе с ней чего-нибудь поесть", - отве-
тил Ибн аль-Кирнас. И Халифа сказал: "Мой дом в такой-то улице". - "Пре-
красно, пусть не даст тебе Аллах здоровья, о несчастный!" - сказал Ибн
аль-Кирнас. И потом он кликнул двух рабов из своих рабов и сказал им:
"Пойдите с этим человеком в лавку Мухсина, менялы, и скажите ему: "О
Мухсин, дай этому тысячу золотых динаров!" А потом возвращайтесь с ним
ко мне поскорее".
И рабы пошли с Халифой в лавку менялы и сказали ему: "О Мухсин, дай
этому человеку тысячу золотых динаров!" И Мухсин дал их ему, и Халифа
взял деньги и вернулся с рабами к лавке их господина. И они нашли сто
сидящим на пегом муле, ценою в тысячу динаров, и невольники и слуги ок-
ружали его, а рядом с его мулом был такой же мул, оседланный и взнуздан-
ный. И Ибн аль-Кирнас сказал Халифе: "Во имя Аллаха! Садись на этого му-
ла!" И Халифа воскликнул: "Я не сяду! Клянусь Аллахом, я боюсь, что он
меня сбросит!" - "Клянусь Аллахом, ты непременно должен сесть на него",
- сказал ему купец Ибн аль-Кирнас. И Халифа подошел, чтобы сесть на му-
ла, и сел на него задом наперед и схватил мула за хвост и закричал, и
мул сбросил его на землю. И над Халифой стали смеяться, и он поднялся и
сказал: "Не говорил ли я тебе: "Я не сяду на этого большого осла!"
И тогда Ибн аль-Кирнас оставил Халифу на рынке и отправился к повели-
телю правоверных и осведомил его о невольнице, а потом он вернулся и пе-
ревез ее в свой дом. А Халифа пошел домой, чтобы посмотреть на невольни-
цу, и увидел, что жители его улицы собрались и говорят: "Сегодня Халифа
совсем перепуган. Посмотреть бы, откуда у него эта невольница". И кто-то
сказал: "Это сумасшедший сводник! Может быть, он нашел ее на дороге,
пьяную, и понес ее и принес в свой дом, и он скрылся только потому, что
знает свой грех".
И когда они разговаривали, вдруг подошел к ним Халифа, и ему сказали:
"Каково тебе, о бедняга? Разве ты не знаешь, что с тобой случилось?" -
"Нет, клянусь Аллахом", - ответил Халифа. И ему сказали: "Сейчас пришли
невольники и взяли твою невольницу, которую ты украл, и они искали тебя,
но не нашли". - "Как - взяли мою невольницу?" - спросил Халифа. И кто-то
сказал:
"Если бы ты попался, тебя бы убили". Но Халифа не обратил на этих лю-
дей внимания, а вернулся бегом в лавку Ибн аль-Кирнаса и увидел, что он
выезжает, и воскликнул: "Клянусь Аллахом, это нехорошо! Ты отвлек меня и
послал твоих невольников, и они взяли мою невольницу". - "О бесноватый,
пойди сюда и молчи!" - ответил Ибн аль-Кирнас. И потом он взял его с со-
бой и привел к красиво построенному дому и вошел с ним туда, и Халифа
увидал, что девушка сидит там на золотом ложе и вокруг нее десять не-
вольниц, подобных лунам. И когда Ибн аль-Кирнас увидел эту девушку, он
поцеловал землю между ее руками, и Кут-аль-Кулуб спросила его: "Что ты
сделал с моим новым господином, который купил меня за все, что имел?" И
Ибн аль-Кирнас ответил: "О госпожа, я дал ему тысячу золотых динаров". И
он рассказал ей историю Халифы с начала до конца, и девушка засмеялась и
сказала: "Не взыскивай с него - он человек простой, - и потом она сказа-
ла: - Вот еще тысяча динаров в подарок ему от меня. И если захочет Аллах
великий, он возьмет от халифа то, что его обогатит".
И когда они разговаривали, вдруг пришел евнух от халифа, требуя
Кут-аль-Кулуб, так как халиф узнал, что она в доме Ибн аль-Кирнаса, и,
узнав это, не мог ждать ее и приказал ее привести. И когда Кут-аль-Кулуб
пошла к нему, она взяла с собой Халифу и шла до тех пор, пока не пришла
к халифу, а придя к нему, девушка поцеловала землю меж его руками. И ха-
лиф поднялся для нее и пожелал ей мира и приветствовал ее и спросил, ка-
ковы были ее обстоятельства с тем, кто ее купил, и девушка сказала: "Это
человек, которого зовут Халифа-рыбак, и вон он стоит у двери. Он мне
рассказывал, что у него есть с владыкой нашим, повелителем правоверных,
счеты из-за товарищества по рыбной ловли, в которое они вступили". - "Он
стоит здесь?" - спросил халиф. И девушка отвечала: "Да!"
И тогда халиф приказал привести его, и рыбак явился и поцеловал землю
меж рук халифа и пожелал ему вечной славы и благоденствия. И халиф уди-
вился рыбаку и посмеялся над ним и сказал: "О рыбак, разве ты правда был
вчера моим товарищем?" И Халифа понял слова повелителя правоверных и
ободрил свое сердце и укрепил душу и сказал: "Клянусь тем, кто пожаловал
тебе халифат после сына твоего дяди, я не знаю, в чем состояло это това-
рищество. Мне пришлось только смотреть и говорить". И затем он повторил
ему все, что с ним случилось, от начала до конца, и халиф начал сме-
яться, а потом Халифа рассказал ему историю с евнухом и то, что у него с
ним случилось: как евнух дал ему сто динаров, сверх динара, который он
получил от халифа, и рассказал ему также, как он пошел на рынок и купил
сундук за сто динаров и динар, не зная, что в нем находится, и рассказал
ему всю историю с начала до конца. И халиф посмеялся над рыбаком, и
расправилась у него грудь, и он воскликнул: "Мы сделаем так, как ты хо-
чешь, о приводящий достояние к его обладателю!"
И Халифа умолк, а после этого халиф велел выдать ему пятьдесят тысяч
динаров золотом и роскошную одежду, из одеяний великих халифов, и мула и
подарил ему рабов из числа черных, которые прислуживали ему. И стал Ха-
лифа как бы одним из царей, существовавших в это время.
Что же касается халифа, то он обрадовался прибытию своей невольницы и
понял, что все это - дела Ситт-Зубейды, дочери его дяди..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот сорок пятая ночь
Когда же настала восемьсот сорок пятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что халиф обрадовался возвращению Кут-аль-Кулуб
и понял, что все это - дела Ситт-Зубейды, дочери его дяди, и велик стал
его гнев на нее, и он оставил ее на некоторое время и не входил к ней и
не имел к ней склонности.
И когда Ситт-Зубейда убедилась в ртом, ее охватила из-за гнева халифа
большая забота, и цвет ее лица пожелтел после румянца, и когда ей стало
невмоготу терпеть, она послала к сыну своего дяди, повелителю правовер-
ных, извиняясь перед ним и признавая свою вину, и произнесла в письме
такие стихи:
"Я склонна к тому, чтобы, как прежде, простили вы,
Чтоб горести и печаль во мне погасить мою.
Владыки, о, сжальтесь же над крайнею страстью вы, -
Того, что уж вынесла от вас я, достаточно.
Терпение кончилось, как нет вас, любимые,
Смутили вы в жизни то, что было безоблачно.
Мне жизнь, если верны вы обетам останетесь,
Мне смерть, если верности мне дать не согласны вы.
Допустим, что я в грехе виновна - простите же,
Аллахом клянусь, сколь мил любимый, когда простит!
И когда дошло послание Ситт-Зубейды до повелителя правоверных, тот
прочитал его и понял, что Ситт-Зубейда призналась в своей вине и присла-
ла письмо и извинялась перед ним в том, что сделала, и сказал про себя:
"Поистине, Аллах прощает грехи полностью, он есть всепрощающий, милосер-
дый". И он послал ей ответ на ее послание, содержавший прощение и изви-
нение и отпущение того, что прошло, и охватила Зубейду из-за этою вели-
кая радость. А потом халиф назначил Халифе-рыбаку на каждый месяц
пятьдесят динаров жалованья, и оказался он у халифа на великом положении
и высоком месте, в уважении и почете.
И Халифа поцеловал землю меж рук повелителя правоверных, собираясь
выходить, и вышел, горделиво выступая. И когда он подошел к воротам, его
увидел евнух, который дал ему сто динаров, и узнал его и спросил: "О ры-
бак, откуда у тебя все это?" И Халифа рассказал ему, что с ним случи-
лось, с начала до конца, и евнух обрадовался, так как это он был причи-
ной его обогащения, и сказал: "Не дашь ли ты мне награды из тех денег,
что оказались у тебя?" И Халифа положил руку в карман и, вынув из него
кошель с тысячью золотых динаров, протянул его евнуху. И евнух сказал
ему: "Возьми твои деньги, да благословит тебя в них Аллах!" И он очень
удивился великодушию Халифы и щедрости его души, несмотря на его бед-
ность. И Халифа ушел от евнуха и поехал на муле, за круп которого держа-
лись его слуги, и ехал до тех пор, пока не приехал в хан, а народ смот-
рел на него и дивился доставшемуся Халифе величию. И люди подошли к не-
му, когда он сошел с мула, и спросили его о причине такого счастья, и
Халифа рассказал им о том, что с ним случилось, с начала до конца. И он
купил дом с красивыми колоннами и потратил на него много денег, так что
он стал совершенен по качествам, и зажил в этом доме, произнося такие
два стиха:
"Взгляни на дом, - похож на дом счастья он,
Он гонит грусть, и хворого лечит он.
Построен был для высших лишь этот дом,
И благо в нем присутствует всякий час".
И когда Халифа расположился в своем доме, он посватался к девушке из
дочерей знатных жителей города - одной из прекрасных девушек. И он вошел
к ней, и досталось ему крайнее наслаждение и великое счастье и удо-
вольствие, и жил он в великом благоденствии и полном счастии. И когда он
увидал себя в таком благоденствии, он возблагодарил Аллаха - слава ему и
величие! - за дарованное ему изобильное благо и сменяющие друг друга
благодеяния. И стал он восхвалять своего владыку хвалой благодарного,
напевая слова поэта:
"Хвала тебе, о господь, чья милость сменяется
Другою и щедрость чья на всех разливается,
Хвала от меня тебе - прими от меня хвалу,
Я помню твои щедроты, блага и милости.
Ты был ко мне щедр, и добр, и кроток, и милостив,
И благо ты сделал мне, и вот вспоминаю я.
Все люди, мы знаем, льют из моря щедрот твоих,
И ты помогаешь им в минуту несчастия.
Господь наш, ты даровал нам вечное счастье
И милостью залил нас, о грех мне прощающий,
Во славу пришедшего к нам, людям, по милости
Пророка преславного, правдивого, чистого,
Его да благословит Аллах, да хранит его,
С помощниками, с семьей, паломник пока идет,
А также сподвижников преславных, достойнейших,
Разумных, пока поют на дереве птицы все".
И потом Халифа стал посещать халифа Харуна ар-Рашида и находил у него
приязнь, и ар-Рашид осыпал его своими милостями и щедротами. И Халифа
жил в полнейшем счастии, радости, величии и наслаждении, пользуясь вели-
ким благоденствием и возраставшим возвышением, хорошей, приятной жизнью
и чистым наслаждением, угодным Аллаху, пока не пришла Разрушительница
наслаждений и Разлучительница собраний. Да будет же слава тому, кому
присуще величие и вечность, кто всегда жив и никогда не умирает!
|
