 |
|
Рассказывают также, что повелитель правоверных Харун ар-Рашид однажды
ночью сильно томился бессонницей. И он поднялся с постели и стал ходить
из комнаты в комнату, но не переставал тревожиться в душе великою трево-
гой, а утром он сказал: "Ко мне аль-Асмаи!" И евнух вышел к привратникам
и сказал ям: "Повелитель правоверных говорит вам: "Пошлите за аль-Ас-
маи!" И когда аль-Асмаи явился и повелителя правоверных осведомили об
этом, он велел его ввести, посадил его и сказал ему: "Добро пожаловать!
- а затем молвил: - О Асмаи, я хочу, чтобы ты рассказал мне самое луч-
шее, что ты слышал из рассказов о женщинах и их стихах". - "Слушаю и по-
винуюсь! - ответил аль-Асмаи. - Я слышал многое, но ничто мне так не по-
нравилось, как три стиха, которые произнесли три девушки..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят седьмая ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят седьмая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что аль-Асмаи говорил повелителю пра-
воверных: "Я слышал многое, но ничто мне так не понравилось, как стихи,
которые произнесли три девушки". - "Расскажи мне их историю", - молвил
халиф. И аль-Асмаи начал рассказывать эту историю и сказал: "Знай, о по-
велитель правоверных, что я жил както в Басре, и усилилась однажды надо
мною жара, и я стал искать места, где бы отдохнуть, но не находил. И я
оглядывался направо и налево и вдруг заметил крытый проход между двумя
домами, выметенный и политый, и в этом проходе стояла деревянная скамья,
а над нею было открытое окно. И я сел на скамью и хотел прилечь, и услы-
шал нежные речи девушки, которая говорила: "О сестрица, мы сегодня соб-
рались, чтобы развлечься; давайте выложим триста динаров, и пусть каждая
из нас скажет один стих из стихотворения, и кто скажет самый нежный и
красивый стих, той будут эти триста динаров". И девушки отвечали: "С лю-
бовью и удовольствием!" И начала старшая, и стих ее был таков:
"Дивилась я, когда он меня посетил во сне,
Но больше б дивилась я, случись это наяву",
И сказала стих средняя, и был он таков;
"Меня посетил во сне лишь призрак один его.
И молвила я: "Приют, простор и уют тебе!"
И сказала стих младшая, и был он таков:
"Душой и семьей куплю того, кого вижу я
На ложе в ночи со мной, чей дух лучше мускуса",
"Если этот образ наделен красотой, то дело завершено при всех обстоя-
тельствах", - сказал я про себя и, сойдя со скамьи, хотел уходить. И
вдруг дверь открылась, и из нее вышла девушка и сказала: "Посиди, о
шейх!" И я вторично поднялся на скамью и сел. И девушка подала мне бу-
мажку, и я увидел на ней почерк, прекрасный до предела, с прямыми "али-
фами", вогнутыми "ха" и круглыми "уа" [569], а содержание записки было та-
кое: "Мы осведомляем шейха - да продлит Аллах его жизнь! - что нас трое
девушек-сестер, и мы собрались, чтобы развлечься, и выложили триста ди-
наров и условились, что, кто из нас скажет самый нежный и прекрасный
стих, той будут эти триста динаров. Мы назначили тебя судьей в этом де-
ле; рассуди же как знаешь и конец". - "Чернильницу и бумагу!" - сказал
я. И девушка ненадолго скрылась и вынесла мне посеребренную чернильницу
и позолоченные каламы, и я написал такие стихи:
"О девушках расскажу я, как повели они
Беседу, приличную мужам многоопытным.
Их трое - как утра свет прекрасны лицом они;
И сердцем влюбленного владеют измученным.
Остались они одни (а спали уже глаза)
Нарочно, чтобы вдали от всех посторонних быть,
Поведали то они, что в душах скрывалось их,
О да, и стихи они забавою сделали
И молвила дерзкая, кичливая, гордая,
Открыла, заговорив, ряд дивных она зубов:
"Дивилась я, когда он меня посетил во сне,
Но больше б дивилась я, случись это наяву"
Когда она кончила, улыбкой украсив речь,
Промолвила средняя, вздыхая, взволнованно:
"Меня посетил во сне лишь призрак один его.
И молвила я: "Приют, простор и уют тебе!"
А младшая лучше всех сказала, ответив им,
Словами, которые желанней и сладостней:
"Душой и семьей куплю того, кого вижу я
На ложе в ночи со мной, чей дух лучше мускуса".
Когда обдумал я их слова и пришлось мне быть
Судьей, не оставил я игрушки разумному,
И первенство присудил в стихах самой младшей я,
И стал я слова ее ближайшими к истине".
И потом я отдал записку девушке, - говорил альАсмаи, - и она подня-
лась и вернулась во дворец, и я услышал, что там начались пляски и хло-
панье в ладоши и наступило воскресенье из мертвых, и тогда я сказал се-
бе: "Мне нечего больше здесь оставаться" И, спустившись со скамьи, я хо-
тел уходить, и вдруг девушка крикнула: "Посиди, о Асмаи!" И я спросил
ее: "А кто осведомил тебя, что я аль-Асмаи?" И она отвечала: "О старец,
если имя твое от нас скрыто, то стихи твои от нас не скрыты".
И я сел, и вдруг ворота открылись, и вышла первая девушка, и было в
руках ее блюдо плодов и блюдо сладостей. И я поел сладостей и плодов, и
поблагодарил девушку за ее милость, и хотел уходить, и вдруг какая-то
девушка закричала: "Посиди, о Асмаи!" И, подняв к ней глаза, я увидел
розовую руку в желтом рукаве и подумал, что луна сияет из-под облаков. И
девушка кинула мне кошелек, в котором было триста динаров, и сказала:
"Это моя деньги, и они - подарок тебе от меня за твой приговор".
"А почему ты рассудил в пользу младшей?" - спросил повелитель право-
верных. И аль-Асмаи сказал: "О повелитель правоверных, - да продлит Ал-
лах твою жизнь! - старшая сказала: "Я удивлюсь, если он посетит во сне
мое ложе", - и это скрыто и связано с условием: может и случиться, и не
случиться. Что до средней, то мимо нее прошел во сне призрак воображе-
ния, и она его приветствовала; что же касается стиха младшей, то она
сказала в нем, что лежала с любимым, как лежат в действительности, и
вдыхала его дыханье, которое приятнее мускуса, и выкупила бы его своей
душой и семьей. А выкупают душой только того, кто дороже всего на све-
те". - "Ты отличился, о Асмаи!" - воскликнул халиф и тоже дал ему триста
динаров за его рассказ.
|
