 |
|
Дошло до меня также, что был в древние времена и минувшие века и годы
в Дамаске Сирийском царь из халифов, по имени Абд-альМелик ибн Мервая
[491]. И сидел он однажды, и были у него вельможи его царства из числа ца-
рей и султанов, и начали они рассуждать о преданиях прежде бывших наро-
дов и вспомнили рассказы о господине нашем Сулеймане, сыне Дауда (мир
над ними обоими) и о том, какую даровал ему Аллах великую силу и власть
над людьми и джиннами и птицами и зверями и другими тварями, и сказали
они: "Мы слышали от тех, кто был прежде нас, что Аллах
(слава ему и величие!) никому не даровал того, что даровал он госпо-
дину нашему Сулейману, и что достиг Сулейман того, чего не достиг никто:
он даже заточал джиннов, маридов и шайтанов в кувшины из меди, которые
заливал о к свинцом и припечатывал своей печатью..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот шестьдесят седьмая ночь
Когда же настала пятьсот шестьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что халиф Абд-аль-Мелик ибн Мервая беседовал
со своими помощниками и вельможами своего царства, и вспоминали они гос-
подина нашего Сулеймана и власть, дарованную ему Аллахом, и сказал
кто-то, что он достиг того, чего не достигал до него никто: он даже за-
точал маридов и шайтанов в медные кувшины и заливал их свинцом и припе-
чатывал своей печатью.
И рассказывал Талиб ибн Сахль, что некий человек ехал на корабле
вместе с толпой людей, и спустились они в страны Индии и ехали не перес-
тавая, пока не поднялся против них ветер. И направил их этот ветер к од-
ной земле из земель Аллаха великого, а было это в темноте ночи. И когда
заблистал день, вышли к ним из пещер в этой земле люди черного цвета с
обнаженным телом, подобные зверям и не разумевшие речи. И был у них царь
их же породы, и никто из них не знал по-арабски, кроме их царя. И когда
увидели они корабль и тех, кто был на нем, царь вышел к ним в толпе сво-
их приближенных и приветствовал их и сказал им: "Добро пожаловать!" - и
спросил их, какой они веры, и путники рассказали ему о себе, и царь мол-
вил: "С вами не будет дурного!" А когда они спросили их об их вере, каж-
дый из них исповедовал одну из религий, которые были раньше появления
ислама и прежде посольства Мухаммеда (да благословит его Аллах и да при-
ветствует!), и ехавшие на корабле сказали: "Мы не знаем, что ты гово-
ришь, и не ведаем ничего о пере".
И сказал им тогда царь: "Не проникал к нам никто из сыновей Адама
прежде вас", - и затем он угостил их мясом птиц и животных и рыбой, а у
них не было другой еды, кроме этой. И потом люди, бывшие на корабле, по-
шли гулять по этому городу, и увидели они, что один рыбак опустил сеть в
море, чтобы ловить рыбу, и вытянул ее, и вдруг в ней оказался кувшин из
земли, залитый свинцом и запечатанный печатью Сулеймана, сына Дауда (мир
с ними обоими!). И рыбак вынул кувшин и разбил его, и стал выходить от-
туда синий дым, который достиг облаков небесных, и послышался ужасающий
голос, говоривший: "Прощение, прощение, о пророк Аллах!" И превратился
этот дым в существо ужасного вида и устрашающего облика, голова которого
доходила до вершины горы, а затем оно скрылось с глаз. Что же касается
до ехавших на корабле, то у них едва не оторвалось сердце, а чернокожие
- те и не задумались об этом. И вернулся один человек к царю и спросил
его об этом, и молвил царь: "Знай, что это один из джиннов, которых Су-
лейман ибн Дауд, когда гневался на них, заточал в такие кувшины и зали-
вал их свинцом и бросал в море, и когда рыбак закидывает сеть, он
большею частью вытаскивает такие кувшины, и если их разбить, из них вы-
ходит джин. И является ему мысль, что Сулейман жив, и кается он и гово-
рит: "Прощение, о пророк Аллаха!"
И подивился повелитель правоверных Абд-аль-Мелик ибн Мерван подобным
речам и воскликнул: "Хвала Аллаху! Дарована Сулейману власть великая!"
А был среди тех, кто присутствовал на этом собрании, ан-Набига
аз-Зубьяни [492], и сказал он: "Правду говорил Талиб в том, что он расска-
зал, и указывают на это слова Первого мудреца:
А вот Сулейман, когда сказал его бог ему:
"Восстань и халифом будь и правь ты с усердием!
И тех, кто покорен, ты почти за покорность их,
А тех, кто отверг тебя, навеки ты заточи".
И он сажал их в медные кувшины и бросал в море". И нашел повелитель
правоверных эти речи прекрасными и воскликнул: "Клянусь Аллахом, поисти-
не, хочу я увидеть какой-нибудь из этих кувшинов!" И сказал ему тогда
Талиб ибн Сахль: "О повелитель правоверных, ты можешь это сделать, оста-
ваясь в твоей стране. Пошли к брату твоему Абд-аль-Азизу ибн Мервану
приказ, чтобы он доставил их тебе из страны запада. Пусть напишет Мусе,
чтобы отправился он в страны запада, к той горе, о которой мы упоминали,
и принес тебе кувшины, которые ты требуешь. Отдаленнейший конец его
страны примыкает к этой горе".
И одобрил повелитель правоверных его мнение и сказал: "О Талиб, ты
был прав в том, что говорил, и хочу я, чтобы ты был моим послом к Мусе
ибн Насру с этим делом. Тебе будет белое знамя и какие хочешь богатства
и почет и прочее, и я тебе преемник для твоей семьи". - "С любовью и
удовольствием, о повелитель правоверных", - ответил Талиб. И халиф мол-
вил: "Ступай, с благословения Аллаха великого и с помощью его!"
И затем приказал он, чтобы написали письмо его брату Абд-аль-Азизу,
наместнику в Египте, и другое письмо к Мусе, наместнику его в странах
запада, с приказанием, чтобы отправился Муса лично искать Сулеймановы
кувшины и оставил своего сына правителем в стране и чтобы взял он с со-
бой проводников и расходовал деньги и набрал побольше людей, и пусть не
допускает он в этом промедления и не отговаривается доводами. И халиф
запечатал оба письма и отдал их Талибу ибн Сахлю и велел ему торопиться.
И он поставил знамена над его головой и дал ему денет и людей, конных и
пеших, чтобы были они ему помощниками в его пути, и приказал назначить
на содержание его дома все, что нужно.
И выступил Талиб, направляясь в Египет..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот шестьдесят восьмая ночь
Когда же настала пятьсот шестьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Халиб ибн Сахль и его товарищи выступили
из Сирии, пересекая страны, и вошли в Египет. И встретил Талиба эмир
Египта и поселил его у себя и оказывал ему величайшее уважение, пока он
пребывал у него, а затем он послал с ним проводника в Верхний Египет, и
прибыли они к эмиру Мусе ибн Насру. И, узнав об Этом, эмир вышел к нему
и встретил его и обрадовался ему, и Талиб подал ему письмо, и Муса взял
его и прочел и понял его смысл и положил письмо себе на голову и сказал:
"Слушаю и повинуюсь повелителю правоверных".
И затем мнение их сошлось на том, чтобы призвать вельмож его царства,
и когда они явились, Муса стал их расспрашивать о том, что он увидел в
письме. И вельможи сказали: "О эмир, если ты хочешь, чтобы кто-нибудь
провел тебя на дорогу к этому месту, то призови шейха Абд-ас-Самада ибн
Абд-аль-Каддуса ас-Самуди; это - человек знающий, и он много путешество-
вал и осведомлен о пустынях, степях и морях и их обитателях и диковинах
и о землях и о странах. Призови его к себе, он проведет тебя к тому, что
ты хочешь".
И эмир приказал позвать Абд-ас-Самада, и тот предстал пред ним, и
оказалось, что это - глубокий старец, одряхлевший от смены годов и лет.
И эмир Муса приветствовал его и оказал ему: "О шейх Абд-ас-Самад, влады-
ка наш повелитель правоверных Абд-аль-Мелик ибн Мервая поюелел нам то-то
и то-то, а я мало осведомлен об этой земле. Мне говорили, что ты знаешь
эти страны и дороги.
Есть ли у тебя желание исполнить приказ повелителя правоверных?" И
старец молвил: "Знай, о эмир, что это дорога крутая, далекая для отлуч-
ки, где мало проторенных путей". И спросил эмир: "Каково туда расстоя-
ние?" - "Расстояние в два года и несколько месяцев туда и столько же на-
зад, - ответил старец, - и на этой дороге бедствия, ужасы, диковины и
чудеса. А ты - человек, сражающийся с неверными, и страны наши близки от
врага; может быть, христиане выступят в твое отсутствие, и следует тебе
оставить в царстве кого-нибудь, кто будет им управлять". И Муса ответил:
"Хорошо!" И он оставил своего сына Харуна вместо себя в своем царстве, и
привел к присяге воинов ему и велел им не прекословить, а, напротив,
слушаться сына своего во всем, что он им прикажет.
И воины выслушали его слова и послушались его, а был его сын Харун
человеком великой ярости, доблестным вождем и неустрашимым храбрецом.
И шейх Абд-ас-Самад объяснил эмиру, что до того места, где находится
то, что нужно повелителю правоверных, четыре месяца пути, и расположено
оно на берегу моря, и там везде есть водопои, которые примыкают друг к
другу, и есть там трава и ручьи. "Аллах облегчит нам это по благости
своей, о наместник повелителя правоверных", - сказал он. И эмир Муса
спросил его: "Известно ли тебе, что кто-нибудь из царей вступил на эту
землю раньше нас?" - "Да, о повелитель правоверных, - отвечал шейх, -
эта земля принадлежала царю Искандарии, Дарану-румийцу".
И затем они отправились, и шли до тех пор, пока не достигли одного
дворца, и шейх оказал: "Пойдем к этому дворцу, в котором назидание для
всех, кто поучается". И эмир Муса подошел ко дворцу вместе с шейхом
Абд-асСамадом и особо приближенными своими спутниками, и они достигли
ворот дворца и увидели, что ворота открыты. А у ворот были высокие ко-
лонны и ступени, две из которых были особенно широкие, и были они из
разноцветного мрамора, подобного которому не видано, а потолки и стены
были разрисованы золотом, серебром и драгоценным сплавом. И на воротах
была доска, на которой было что-то написано по-гречески, и шейх
Абд-ас-Самад спросил: "Прочитать ли мне это, о эмир?" - "Подойди и про-
читай, да благословит тебя Аллах! Нам досталось добро в Этом путешествии
только по твоей благости!" - ответил эмир Муса. И шейх прочитал надпись,
и вдруг это оказались такие стихи:
"...И люди те - что после деяний их
Оплаканы и власть свою бросили.
А вот дворец - последнюю даст он весть
О тех царях, что все в земле собраны.
Сгубила их, их разлучив, злая смерть,
Во прахе все погибло, что собрано.
И кажется, что кладь они скинули
Для отдыха, но быстро вновь двинулись".
И заплакал эмир Муса, так что его покрыло беспамятством, и восклик-
нул: "Нет бога, кроме Аллаха, живого, сущего без прекращения!" - а затем
он вошел во дворец и растерялся, увидя, как он прекрасен и хорошо выст-
роен. И он взглянул на бывшие там изображения и картины и вдруг увидел
на других дверях написанные стихи. "Подойди, о шейх, и прочитай их", -
сказал эмир Муса, и шейх подошел и прочитал, и стихи были такие:
"Как много их обитало под сводам
В былые века и годы, и все ушло!
Взгляни же ты, что с другими содеяли
Превратности, когда беды сразили их.
Делили все, что собрали себе они,
Но, радости все покинув, ушли они.
Как были они одеты и ели как!
А ныне их поедает в могиле червь".
И заплакал эмир Муса горьким плачем, и пожелтел мир перед глазами
его, и он воскликнул: "Поистине, мы созданы ради великого дела!" И они
осмотрели дворец и увидели, что он свободен от обитателей и лишен людей
я жителей, и дворы его были пустынны, и помещения его безлюдны, а посре-
ди него стояла высокая постройка с куполом, уходящим ввысь, вокруг кото-
рой было четыреста могил. И подошел эмир Муса к этим могилам и увидел
среди них могилу, построенную из мрамора, на котором были вырезаны такие
стихи:
"Как часто я медлил, как часто метался,
Как много я разных людей перевидал!
Как много я съел и как много я выпил,
Как много я слышал певиц в моей жизни!
Как много запретов, как много приказов
Я дал, и как много дворцов неприступных
Подверг я осаде, потом обыскал,
И много певиц я оттуда похитил.
По только, глупец, я предел перешел,
Пытаясь добиться того, что не вечно.
Сочтись же, о муж, ты с душою своей
Пред тем, как испить тебе гибели чашу!
Ведь скоро засыплют могильной землей
Тебя, и навеки лишишься ты жизни".
И заплакал эмир Муса и те, что были с ним, а затем он подошел к пост-
ройке, и оказалось, что у нее восемь дверей из сандалового дерева с зо-
лотыми гвоздями, и они усыпаны серебряными звездами и украшены благород-
ными металлами и разными драгоценными камнями, и на первых дверях напи-
саны такие стихи:
"Вое то, что оставил я, не щедростью отдано,
Но рок и судьбы закон людьми управляет.
Ведь долго я радость знал и долго блаженствовал,
Храня заповедное, как лев кровожадный.
Покоя не ведал я и зернышка не давал
Из жадности, хоть бы был в огонь я повергнут,
Пока не сразил меня предопределенный рок -
Его ниспослал мне бог, творец и создатель.
И если уж суждена кончина мне скорая,
Не в силах я отразить ее изобильем.
Нет пользы от воинов, которых я набирал,
Ни друг, ни соседи мне тогда не помогут.
Всю жизнь утомлен я был, путем своим шествуя,
Под сенью погибели, и в легком и в трудном.
К другому перед зарей вернется она опять,
Носильщик когда придет к тебе и могильщик.
В деть смотра увидишь ты Аллаха наедине,
Под ношей твоих грехов, злодейств и проступков,
Так пусть не обманет жизнь тебя с ее роскошью -
Смотря, что вершит она с семьей и соседом".
И когда услышал эмир Муса эти стихи, он заплакал горьким плачем, так
что его покрыло беспамятством, а очнувшись, он вошел под купол и увидел
там длинную могилу, ужасающую на вид, а на ней доску из китайского желе-
за. И шейх Абд-ас-Самад подошел к этой доске и стал читать, и вдруг ви-
дит, на ней написано: "Во имя Аллаха, вечного, бесконечного, не имеющего
конца! Во имя Аллаха, который не рождает и не рожден, и не равен ему
никто! Во имя Аллаха, обладателя величия и власти!
Во имя живого, который не умирает!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот шестьдесят девятая ночь
Когда же настала пятьсот шестьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что шейх Абд-ас-Самад прочел то, о чем мы
упомянули, и увидел, что после этого на доске написано: "А после славос-
ловия: о достигший этих мест, поучайся, видя превратности времени и уда-
ры случайностей, и не дай себя обмануть жизни с ее роскошью, ложью, кле-
ветой, обманом и украшениями; она льстива, коварна, и обманчива, и все,
что есть в ней, взято взаймы. Она отбирает занятое у занимающего, и по-
добна она пучкам видений спящего и грезам грезящего, и точно марево она
в равнине, которое сочтет жаждущий за воду. Украшает ее шайтан для чело-
века до смерти его. Вот каковы свойства земной жизни; не доверяй же ей и
не питай к ней склонности: она обманывает того, кто на нее опирается и в
делах своих на нее полагается. Не попадайся в силки ее и по цепляйся за
подол ее. Я обладал четырьмя тысячами рыжих коней и дворцом и женился на
тысяче девушек из дочерей царских, полногрудых дев, подобных луне, и ос-
талась мне тысяча сыновей, подобных хмурым львам, и прожил я жизни тыся-
чу лет, нежась умом и сердцем, и собрал деньги, добыть которые бессильны
цари земные, и думал я, что счастье продлится без конца, но не успел я
очнуться, как низошла к нам Разлучительница наслаждений и Разрушительни-
ца собраний, опустошающая жилище и разрушающая населенные дома, уничто-
жающая больших и малых, детей, сыновей и матерей. И жили мы в этом двор-
це спокойно, пока не постиг нас приговор господа миров, господа небес и
господа земель, и поразил нас вопль явной истины, и стало умирать из нас
каждый день двое, пока не погибло нас великое множество. И когда увидел
я, что смерть вошла в дома наши и поселилась у нас и утопила нас в море
гибели, я призвал писца и велел ему написать эти стихи и назидания и
увещания и вывел их, с циркулем, на этих воротах, досках и могилах. А
было у меня войско в тысячу тысяч поводьев и крепких людей с копьями и
кольчугами, железными мечами и сильными руками, и приказал я им надеть
ниспадающие кольчуги, и повязать режущие мечи, и прикрепить ужасающие
копья, и сесть на горячих коней, и когда поразил нас приговор господа
миров, господа земель и небес, я сказал им: "О люди, воины и солдаты,
можете ли вы отразить то, что снизошло ко мне от царя покоряющего?" И не
было у воинов и солдат для этого силы, и сказали они: "Как будем мы сра-
жаться с тем, кого не заграждает заграждающий, с обладателем ворот, у
которых нет привратника?" И молвил я: "Принесите мне деньги!" (а было их
тысяча колодцев, в каждом колодце по тысяче кинтаров червонного золота,
и были там разные жемчуга и драгоценности и столько же белого серебра и
сокровищ, собрать которые бессильны цари земли). И сделали это, и когда
деньги принесли ко мне, я спросил: "Можете ли вы спасти меня всеми этими
деньгами и купить мне на них один день, который я проживу?" И не могли
они этого и подчинились судьбе и предопределению, и я был терпелив, ради
Аллаха, к приговору и испытанию, пока не взял Аллах моей души и не посе-
лил меня в гробнице. А если ты опросишь о моем имени, то я - Куш, сын
Шеддада, сына Ада-старшего".
И на этой дороге были написаны еще такие стихи:
"Коль вспомните меня через много лет вы,
Превратности когда друг друга сменят,
То я - Шеддада сын, людей владыка,
И всей земли со всякою страною.
Послушны мне врагов отряды мощные,
И Шам, и Миср, вплоть до земли Аднана [493]
Я был велик, царей их унижал я,
И жители земли меня боялись.
Племена я видел и войск отряды в руках моих,
И страх внушал я городам и людям.
И, садясь верхом, я видеть мог, что солдат моих
На спинах конских тысяча есть тысяч.
Я владел деньгами, числа которых счесть нельзя,
Копил я их на случай перемены,
И мне думалось, будто выкуплю всем богатством я
Мой дух и жизни срок назначу новый.
Все отверг господь, и свою лишь волю исполнил он,
И теперь один я, лишен друзей и братьев,
И пришла ко мне смерть разлучница и снесла меня
Из дома славы в лоно униженья.
Я увидел все, что свершил я раньше, и вот теперь
Я - залог за это и сам всему виновник.
Береги себя, когда будешь ты на краю могил,
Пути превратностей остерегайся".
И заплакал эмир Муса, и его покрыло беспамятством, когда увидел он,
как погибали эти люди. И ходили потом они по дворцу и рассматривали ею
залы и места прогулок, и вдруг увидели они столик на четырех ножках из
мрамора, на котором было написано: "Ели за этим столом тысяча царей од-
ноглазых и тысяча царей с здоровыми глазами, и все они покинули сей мир
и поселились в могилах и гробницах". И записал эмир Муса все это и вы-
шел, не взяв с собой из дворца ничего, кроме этого столика.
И воины двинулись, а шейх Абд-ас-Самад шел впереди их и указывал ям
дорогу, и прошел весь этот день, и второй, и третий и вдруг оказались
они у высокого холма. И посмотрели они на него и увидели на нем всадника
из меди, и на конце его копья было широкое сверкающее острие, которое
едва не похищало взора, и было на нем написано: "О тот, кто прибыл ко
мне, если ты не знаешь дороги, ведущей к медному городу, потри руку это-
го всадника: он повернется и остановится. В какую сторону он обратится,
в ту и иди, и пусть не будет на тебе страха и стеснения. Эта дорога при-
ведет тебя к медному городу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до пятисот семидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до пятисот семидесяти, она сказа-
ла: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда эмир Муса потер руку
дудника, он повернулся, точно похищающая молния, и обратился не в ту
сторону, в которую они шли. И они повернули в эту сторону и пошли, и
оказалось, что там настоящая дорога. И они пошли по ней и шли весь день
и всю ночь, и пришли далекие страны. И однажды они шли и вдруг увидели
столб из черного камня и в нем существо, которое погрузилось в землю до
подмышек, и было у него два больших крыла и четыре руки два из них - как
руки людей, а две - как лапы льва, с когтями. И на голове у него были
волосы, как конский хвост, и было у него два глаза, подобные углям, и
третий глаз, на лбу, как глаз барса, и в даем сверкали огненные искры, и
было это существо черное и длинное, и оно кричало: "Слава господу моему,
который судил мае это великое испытание и болезненную пытку до дня воск-
ресения!"
И когда люди увидали его, их разум улетел, и они оторопели при виде
облика этого существа и повернулись, обратившись в бегство, и тогда эмир
Муса оказал шейху Абд-ас-Самаду: "Что это такое?" - "Я не знаю, что
это", - ответил шейх. И эмир сказал ему: "Подойди к нему ближе и рассле-
дуй, в чем с ним дело. Может быть, он объяснит, что с ним, и, быть мо-
жет, ты узнаешь, какова его повесть". - "Да направит Аллах эмира! Мы бо-
имся его", - отвечал шейх. И эмир сказал: "Не бойтесь его; то, что с ним
случилось, удерживает его от вас и от других".
И шейх Абд-ас-Самад подошел к существу и сказал ему: "О человек, как
твое имя, в чем с тобой дело и кто положил тебя в это место в таком ви-
де?" - "Что до меня, - отвечало существо, - то я - ифрит из джиннов, и
имя мое - Дахиш сын аль-Амаша. Меня удерживает здесь господнее величие;
и я заточен всемогуществом и буду подвергнут пытке до тех пор, пока хо-
чет этого Аллах, великий и славный!" - "О шейх Абд-ас-Самад, спроси его,
по какой причине он заточен в этом столбе", - сказал эмир Муса. И шейх
спросил ифрита об этом.
И тот оказал: "Моя повесть удивительна. У одного из детей Иблиса был
идол из красного сердолика, и я был поставлен сторожить его. А ему пок-
лонялся царь из царей моря, высокий саном и великий значением, который
вел за собой солдат из джиннов тысячу тысяч, и они бились перед ним ме-
чами и отвечали на его зов при бедствиях. А джинны, которые повиновались
ему, были под моей властью и подчинялись мне, следуя моему слову, когда
я им приказывал, и все они не были послушны Сулейману, сыну Дауда (мир с
ними обоими!). А я входил внутрь идола и приказывал и запрещал им. А
дочь того царя любила этого идола, часто падала перед ним ниц и предава-
лась поклонению ему, и была она прекраснейшей из людей своего времени,
обладательницей красоты, прелести, блеска и совершенства. И я описал ее
Сулейману (мир с ним!), и он послал к ее отцу, говоря ему: "Выдай за ме-
ня твою дочь, сломай твоего идола из сердолика и засвидетельствуй, что
нет бога, кроме Аллаха, и Сулейман - пророк Аллаха. Если ты это сдела-
ешь, тебе будет то, что будет нам, и против тебя будет то, что против
нас, а если ты откажешься, я приду к тебе с войсками, против которых у
тебя не будет силы. Готовь же на вопрос ответ и надень облачение для
смерти. Я пряду к тебе с войсками, которые наполнят пустыню и сделают
тебя подобным вчерашнему дню, который миновал".
И когда пришел к царю посланец Сулеймана (мир с ним!), царь стал нагл
и высокомерен и превознесся в душе своей и возгордился и спросил своих
везирей: "Что скажете вы о деле Сулеймана, сына Дауда? Он прислал ко
мне, требуя мою дочь, и хочет, чтобы я сломал моего сердоликового идола
и принял бы его веру". - "О вели"кий царь, - отвечали везири, - может ли
Сулейман сделать с тобой это, когда ты посреди этого великого моря? Если
он придет к тебе, он не сможет тебя одолеть: отряды из джиннов будут за
тебя сражаться, и ты призовешь на помощь твоего идола, которому ты пок-
лоняешься; он поможет тебе против Сулеймана и окажет тебе поддержку, и
правильно будет, если ты посоветуешься об этом с твоим господом (а они
подразумевали идола из красного сердолика) и выслушаешь, каков будет его
ответ. Если он посоветует тебе сражаться с Сулейманом, сражайся с ним, а
если нет, так нет".
И тогда царь пошел в тот же час и минуту и вошел к своему идолу, при-
неся сначала жертву и зарезав животных, и пал перед идолом ниц и стал
плакать, говоря:
"О господи, я силу твою знаю,
А Сулейман разбить тебя желает,
О господи, ищу твоей поддержки!
Приказывай - приказу я послушен!"
И говорил ифрит, половина которого была в столбе, шейху Абд-ас-Сама-
ду, а окружавшие его слушали: "И я вошел во внутренность идола, по своей
глупости и малому разуму, не задумываясь о деле Сулеймана, и стал гово-
рить такие стихи:
"Что до меня, мне Сулейман не страшен,
Ведь обо всех делах осведомлен я.
Коль хочет он войны, то выхожу я,
И дух его намерен я похитить".
И когда услышал царь мой ответ, его сердце ободрилось, и он решил во-
евать с Сулейманом, пророком Аллаха (мир ему!), и с ним сражаться, и
когда пришел посланец Сулеймана, царь побил его болезненным боем и отве-
чал ему отвратительным ответом и послал Сулейману угрозы, говоря ему че-
рез посланца: "Твоя душа внушила тебе мечтания! Станешь ли ты угрожать
мне ложными словами? Или ты придешь ко мне, или я приду к тебе". И пос-
ланец вернулся к Сулейману и осведомил его обо всем, что с ним было и
досталось ему.
И когда услышал это пророк Аллаха Сулейман, его охватил сильный гнев,
и поднялась в нем решимость, и собрал он свои войска из джиннов, людей,
зверей, птиц и пресмыкающихся и велел везирю своему ад-Димиринту, ларю
джиннов, собрать джиннов-маридов из всех мест, и тот собрал ему шестьсот
тысяч шайтанов. И велел Сулейман Асафу, сыну Барахии, собрать свои войс-
ка из людей, и было количество их тысяча или больше. И приготовил он
доспехи и оружие и сел во главе своих войск из джиннов и людей на ковер,
и птицы летели над его головой, и звери бежали под ковром, пока не спус-
тился он во владениях царя и не окружил его острова, наполнив землю
войсками..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят первая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что ифрит говорил: "Когда расположился про-
рок Аллаха Сулейман (мир с ним!) со своими войсками вокруг острова, он
послал к нашему царю, говоря ему:
"Вот я пришел, отрази же от себя то, что тебя постигло, или войди ко
мне в подчинение, признай, что я - божий посланник, разбей своего идола,
молись единому, которому поклоняются, выдай за меня твою дочь законным
образом и скажи ты сам и те, кто с тобою: "Свидетельствую, что нет бога,
кроме Аллаха, и свидетельствую, что Сулейман - пророк Аллаха". Если ты
это окажешь, будет тебе пощада и благополучие, а если откажешься, не за-
щитит тебя от меня то, что ты укрепился на этом острове, ибо Аллах (да
будет он благословен и возвеличен!) повелел ветру повиноваться мне и
приказал ему принести меня к тебе на ковре, и сделаю я тебя назиданием и
примером для других".
И пришел к нашему царю посланец и сообщил ему слова пророка Аллаха
Сулеймана (мир с ним!), и ответил ему царь: "Нет пути к тому, что он от
меня требует! Уведоми его, что я выхожу к нему". И вернулся посланец к
Сулейману и передал ему такой ответ. А потом царь послал к жителям своей
земли и собрал из джиннов, бывших под его властью, тысячу тысяч и присо-
единил к ним других - маридов и шайтанов, которые на морских островах и
на вершинах гор; и снарядил свои войска и открыл хранилища оружия и роз-
дал его им. Что же касается пророка Аллаха Сулеймана (мир с ним!), то он
расставил свои войска и приказал зверям разделиться на две части и стать
справа от людей и слева от них и велел птицам быть на островах, приказав
им при нападении выкалывать глаза людей клювами и бить их по лицам
крыльями, а зверям он велел рвать коней, и все ему отвечали: "Внимание и
повиновение Аллаху и тебе, о пророк Аллаха!"
И потом Сулейман, пророк Аллаха, поставил для себя ложе из мрамора,
украшенное драгоценными камнями и выложенное полосками из червонного зо-
лота, и поставил своего везиря Асафа, сына Барахии, на правой стороне, а
везиря своего ад-Димврията - на левой стороне и царей людей - от себя
оправа, а царей джиннов - от себя слева, а зверей, ехидн и змей - впере-
ди себя, и они напали на нас единым нападением, и мы бились с Сулейманом
на широком поле в течение двух дней, и пала на нас беда в день третий, и
исполнился над нами приговор Аллаха великого.
А первый, кто напал на Сулеймана, был я, во главе моих войск. И я
оказал моим соратникам: "Стойте на своих местах, а я выйду к ним и пот-
ребую боя с ад-Димириятом". И вдруг он выступил ко мне, подобный большой
горе, и огни его полыхали, и дым его поднимался вверх. И он подошел и
бросил в меня огненную стрелу, и стрела его одолела мой огонь, и закри-
чал он на меня великим кратком, и представилось мне, что небо на меня
упало, и задрожали от его голоса горы. А затем он приказал своим людям,
и те бросились на нас, как один человек, и мы бросились на них, и стали
мы кричать друг на друга, и поднялись огни, и взвился вверх дым, и серд-
ца едва не разрывались, и стала битва на ноги, и птицы начали сражаться
в воздухе, и звери сражались на земле, а я бился с ад-Димяриятом, пока
он не обессилил меня и я не обессилил его.
А после этого я ослаб, и мои люди и воины оставили меня, и побежали
мои дружины, и закричал пророк Аллаха Сулейман: "Возьмите этого великого
притеснителя, злосчастного и гнусного!" - и понеслись люди на людей, и
джинны на джиннов, и пало на нашего царя поражение, и стали мы добычей
для Сулеймана. И войска его напали на наших воинов, окруженные зверями
справа и слева, и птицы летали над нашими головами, вырывая людям глаза
то когтями, то клювами, или ударяли их по лицу крыльями, а зверя рвали
коней и терзали людей, пока большинство из них не оказалось на земле, и
были они подобны стволам пальм. А что до меня, то я полетел перед ад-Ди-
мириятом, и он преследовал меня на расстоянии трех месяцев пути, пока не
догнал, и я пал, как вы видите..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят вторая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что джинн, который был в колбе, рассказывал
свою историю с начала и до тех пор, пока его не заточили в столбе. И его
спросили: "Где дорога, ведущая в медный город?" И он показал дорогу в
город, и оказалось, что между ними и городом двадцать пять ворот, но ни
одни из них не видны, и от них нельзя найти следа, и по виду они подобны
куску горы или железа, вылитого в форму. И люди спешились, и сошли с ко-
ня эмир Муса и шейх Абд-Самад, и стали они стараться найти в городе во-
рота или обнаружить туда путь, но не достигли этого.
И тогда эмир Муса сказал: "О Талиб, какова хитрость, чтобы войти в
этот город? Мы непременно должны узнать, где ворота, чтобы войти в них".
- "Да направит Аллах эмира! - воскликнул Талиб. - Пусть эмир отдохнет
дня два или три, и если захочет Аллах великий, мы придумаем хитрость,
чтобы проникнуть в этот город и войти туда". И тогда эмир Муса велел ко-
му-то из своих слуг сесть на верблюдов и объехать вокруг города: может
быть, он найдет след ворот или местоположение дворца в том месте, где
они остановились, и один из слуг эмира сел и ехал вокруг города два дня
с ночами, ускоряя ход и не отдыхая, а когда наступил третий день, он
приблизился к своим товарищам, оторопев от того, что увидел, какие стены
длинные и высокие, и сказал: "О эмир, самое легкое место - то место, в
котором вы находитесь".
И эмир Муса взял с собой Талиба ибн Сахля шейха Абд-ас-Самада, и они
поднялись на гору напротив города, которая возвышалась над ним, и, под-
нявшись на эту гору, они увидели город, больше которого не видали глаза.
Дворцы его были высоки, и купола в нем уносились ввысь, и дома были
хорошо построены, и реки текли, и деревья были плодоносны, и сады расц-
вели, и был это город с крепкими воротами, пустой, потухший, где не было
ни шума, ни человека. Повсюду в нем свистели совы, и птицы царили над
дворами его, и вороны каркали на улицах города и площадях, плача о тех,
кто был там.
И эмир Муса остановился, скорбя о том, что город лишен жителей и не
имеет обитателей и населения, и воскликнул: "Слава тому, кому не изменя-
ет судьба и время, творящему тварей по своему могуществу!"
И когда он восхвалял Аллаха (велик он и славен!), вдруг бросил он
взор в какую-то сторону и увидел семь досок из белого мрамора, которые
блестели издали. И он подошел к ним, и оказалось, что они нарезаны и
покрыты надписями. И тогда эмир велел прочитать то, что было на них на-
писано, и шейх Абд-ас-Самад подошел и вгляделся в надписи и прочитал их,
и оказалось, что это увещания и назидания и предостережения для тех, кто
обладает проницательностью. И на первой доске было написано греческим
почерком: "О сын Адама, как небрежен ты к тому, что перед тобою! Тебя
отвлекли от этого лета и годы, но разве не знаешь ты, что чаша гибели
для тебя наполнена и вскоре ты ее проглотишь? Посмотри же за собой,
прежде чем войти в могилу. Где те, что царили над землями и унижали ра-
бов и вели войска? Поразила их, клянусь Аллахом, Разрушительница наслаж-
дений и Разлучительница собраний, Опустошительница населенных жилищ, и
перенесла их из простора дворцов в теснины могил".
А внизу доски было написано:
"Где ныне цари и то, что в мире построили, -
Покинули то они, что строили на земле.
В могиле они лежат залогом за дело их,
И тлеют они в земле, бесславно погибшие.
Где войско, что защитить не может, бессильное?
Где то, что накоплено и собрало на земле?
Пришло к ним веление их господа быстрое -
Богатство их не спасет, поддержки ни в чем им нет".
И эмир Муса обеспамятел, и слезы потекли по его щекам, и он восклик-
нул: "Клянусь Аллахом, поистине, в отказе от благ мира - крайняя степень
божьей поддержат и предел правоты!" И он велел принести чернильницу и
бумагу и списал то, что было на первой доске, а затем он подошел ко вто-
рой доске, и вдруг оказалось, что на ней написано: "О сын Адама, да не
соблазнит тебя извечная безначальность и да не заставит тебя забыть о
наступлении срока! Не знаешь ты разве, что сей мир-обитель гибели и ни
для кого нет в нем вечного пребывания, а ты взираешь на него и преда-
ешься его утехам. Где цари, которые населили Ирак и царили над горизон-
тами, где те, что населили Исфахан и земли хорасанские? Позвал их вест-
ник гибели и ответили они ему, и воззвал к ним вестник уничтожения, и
воскликнули они: "Мы здесь!" Не помогло им то, что они построили и возд-
вигли, и не защитило их то, что они собрали и приготовили".
А внизу доски были написаны такие стихи:
"Где ныне те, что построили и воздвигли
Эти горницы, которым нет подобных?
Они воинов и солдат собрали, страшась вкусить
Унижение от их господа, и унизились.
Где теперь Хосрои, чьи крепости неприступны так?
Мир оставили, как будто их и не было",
И заплакал эмир Муса и воскликнул: "Клянусь Аллахом, мы сотворены для
великого дела!" - а затем он записал то, что было на доске, и приблизил-
ся к третьей доске..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят третья ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что эмир Муса приблизился к третьей доске и
увидел, что там написано: "О сын Адама, ты предаешься любви к здешнему
миру и пренебрегаешь велением твоего господа! Каждый день жизни твоей
проходит, и удовлетворен ты этим и доволен. Приготовь же запас для дня
возвращения и готовься дать ответ меж рук господа рабов!"
А внизу доски были написаны такие стихи:
"Где ныне тот, что застроил земли когда-то все,
И Синд [494] и Хинд, и был врагом-притеснителем?
Абиссинцы, зииджи [495] послушны были словам его,
И нубийцы также, и гордым был и кичливым он.
Не жди же ты вестей о том, что в могиле с ним:
Не бывать тому, чтобы нашел об этом ты вестника!
Поражен он был смерти гибельной превратностью,
Не спас его дворец, ему построенный".
И эмир Муса заплакал сильным плачем, а затем он приблизился к четвер-
той доске и увидел, что на ней написано: "О сын Адама, на сколько даст
тебе отсрочку твой владыка, когда ты погружен в море развлечений? Благо
всякого дня принадлежит тебе, пока не помрешь ты. О сын Адама, пусть не
обманывают тебя дни и ночи и часы развлечений с их беспечностью! Знай,
что смерть тебя подстерегает и на плечи к тебе залезает; не проходит
дня, чтобы не приветствовала она тебя утром и не желала тебе доброго ве-
чера; остерегайся же ее нападения и готовься к ней. Я как будто вижу те-
бя, когда погубил ты свою жизнь и извел наслаждения бытия; послушай же
моих слов и положись на владыку владык! Нет у земной жизни устойчивости,
и подобна она жилищу паука".
А внизу доски он увидел такие стихи:
"Где строитель высот земных, что воздвиг их,
И построил ряд крепких стен и возвысил?
Где те люди, что в крепости прежде жили?
Удалились, как путники, что расстались.
И залогом лежат в земле до минуты,
Когда будут испытаны тайны сердца.
Будет вечен один господь наш (велик он!),
И присущи все милости ему вечно".
И заплакал эмир Муса и записал все это и сошел с горы, и предстала
земная жизнь пред его глазами.
И когда пришел он к своим воинам, они провели этот день, придумывая
хитрость, чтобы войти в город, и сказал эмир Муса своему везирю Талибу
ибн Сахлю и приближенным, окружавшим его: "Какова будет хитрость, чтобы
нам войти в этот город и посмотреть на его диковинки? Может быть, мы
найдем в нем что-нибудь, что приблизит нас к желанию повелителя право-
верных?" И сказал Талиб ибн Сахль: "Да сделает Аллах вечным благо-
действие эмира! Мы устроим лестницу и взберемся на нее; может быть, мы
достигнем ворот изнутри". - "Это приходило мне на мысль, и прекрасно та-
кое мнение!" - отвечал эмир Муса.
И затем он позвал плотников и кузнецов и велел им выровнять бревна и
сделать лестницу, покрытую железными пластинками. И они сделали ее, и
изготовили как следует, и просидели за работой целый месяц, и люди соб-
рались вокруг лестницы и поставили ее и придвинули к стене вплотную, и
она пришлась как раз вровень с нею, как будто была сделана для этого
раньше. И эмир Муса удивился и воскликнул: "Да благословит вас Аллах! Вы
как будто примеряли ее к стене, так хорошо вы ее сработали!" А потом
эмир Муса сказал своим людям: "Кто из вас поднимется по этой лестнице,
взберется по ней на стену и пройдет и ухитрится опуститься вниз в город,
чтобы посмотреть, как обстоит дело, а затем расскажет нам, как открыть
ворота?" И кто-то сказал: "Я влезу, о эмир, и опущусь и открою ворота".
И эмир Муса воскликнул: "Полезай, да благословит тебя Аллах!"
И этот человек полез на лестницу и добрался до самого верха, а затем
он встал на ноги и, устремив глаза в город, захлопал в ладоши и вскрик-
нул во весь голос: "Ты прекрасен!" - и бросился внутрь города, и мясо
его смешалось с костями. И эмир Муса воскликнул: "Вот поступок разумно-
го, каков же будет поступок безумного? Если мы сделаем то же со всеми
нашими товарищами, не останется из них никого, и мы не будем в силах ис-
полнить то, что нам нужно и нужно повелителю правоверных. Отъезжайте,
нет нам нужды до этого города!" И кто-то сказал тогда: "Может быть, дру-
гой будет устойчивее?" И поднялся второй человек, и третий, и четвертый,
и пятый, и они влезали по этой лестнице на стену один за другим, пока не
пропало из них двенадцать человек, и все делали то же, что первый.
И сказал тогда шейх Абд-ас-Самад: "Нет для этого дела дикого, кроме
меня, и опытный не таков, как неопытный!" Но эмир Муса воскликнул: "Не
делай этого! Я не дам тебе влезть на эту стену, так как, если ты умрешь,
ты будешь причиной смерти всех нас, и не уцелеет из вас никто; ты ведь -
наш проводник". - "Может быть, то, что нам нужно, произойдет благодаря
мне, по воле великого Аллаха", - сказал шейх Абд-ас-Самад. И все люди
сошлись на том, что он должен лезть, и шейх Абд-ас-Самад встал и подбод-
рил себя и со словами: "Во имя Аллаха, милостивого, милосердного" - стал
подниматься по лестнице, поминая великого Аллаха и читая стихи спасения.
И он достиг верхушки стены и захлопал в ладоши и устремил глаза в город,
и люди все вместе закричали ему: "О шейх Абд-ас-Самад, не делай, не бро-
сайся вниз! - и восклицали: - Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему
возвращаемся! Если шейх Абд-ас-Самад упадет, мы все погибли!" А шейх
Абд-ас-Самад засмеялся громким смехом и просидел долгое время, поминая
великого Аллаха и читая стихи спасения, а потом он встал на ноги и зак-
ричал во весь голос: "О эмир, с вами не будет беды! Аллах (велик он и
славен!) отвратил от меня козни шайтана и ухищрения его, по благослове-
нию слов: "Во имя Аллаха милостивого, милосердного!" И эмир спросил его:
"Что ты видел, о шейх?" И шейх ответил: "Когда я оказался на верхушке
стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, которые..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят четвертая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что шейх Абд-ас-Самад говорил: "Когда я
оказался на верхушке стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, ко-
торые делали мне руками знаки: "Подойди к нам!" - и мне представилось,
что подо мною море воды. И я хотел броситься вниз, как сделали наши то-
варищи, но увидел, что они мертвы, и удержался от этого и стал читать
кое-что из книги Аллаха великого, и отвратил Аллах от меня козий этих
девушек, и они ушли, и я не бросился вниз, и Аллах защитил меня от их
козней и чар. Нет сомнения, что это - колдовство и ловушка, которую уст-
роили жители этого города, чтобы защитить его от тех, кто захочет к нему
приблизиться и пожелает в него проникнуть. А вон напои товарищи лежат
мертвые".
И затем он дошел по стене до медных башен и увидел перед ними двое
золотых ворот, на которых не было замков, и ничто не указывало, как их
открыть, и шейх постоял, сколько хотел Аллах, и, всмотревшись, увидел
посреди ворот изображение медного всадника с протянутой рукой, которой
он как будто на что-то указывал, к на руке была какая-то надпись, и шейх
Абд-ас-Самад прочитал ее и увидел, что она гласит: "Потри гвоздь в лупке
этого всадника двенадцать раз - ворота откроются".
И тогда он осмотрел всадника и увидел у него в пупке гвоздь, хорошо
сделанный, основательный и крепкий, и потер его двенадцать раз, и ворота
тотчас же распахнулись с шумом, подобным грому.
И шейх Абд-ас-Самад вошел в ворота (а это был человек достойный,
знавший все языки и почерка) и шел до тех пор, пока не вошел в длинный
проход. Он спустился из него по ступенькам и увидел помещение с красивы-
ми скамьями, на которых лежали мертвые люди, и в головах у них были рос-
кошные щиты, отточенные мечи, натянутые луки и стрелы, наложенные на те-
тивы, а за воротами находились железные дубины и деревянные засовы и
тонко сделанные замки и разные крепкие орудия.
И шейх Абд-ас-Самад сказал про себя: "Может быть, ключи у этих лю-
дей", - а затем он осмотрелся и вдруг заметил старца, по виду старейшего
из них годами, который лежал на высокой скамье среди мертвецов. "Почем
знать, не находятся ли ключи от города у этого старца?
Может быть, он - привратник города, а эти люди ему подвластны", -
сказал шейх Абд-ас-Самад, и, приблизившись к старцу, он приподнял его
одежду и увядал, что ключи висят у него на поясе. И, увидев ключи,
Абд-асСамад обрадовался великой радостью, и его ум от такой радости едва
не улетел. А потом шейх Абд-ас-Самад взял ключи и, подойдя к воротам,
отпер замки и потянул ворота, засовы и другие орудия и замки открылись,
и ворота распахнулись с громовым шумом, так как они были велики и ужасны
я снабжены огромными запорами. И тут шейх Абд-ас-Самад воскликнул: "Ал-
лах велик!" - м вое повторили за ним этот возглас и обрадовались и воз-
веселились.
И эмир Муса обрадовался, что шейх Абд-ас-Самад опасен и ворота города
открылись, и все начали благодарить шейха за то, что он сделал. И воины
поспешили войти в ворота, и эмир Муса крикнул на них и сказал: "О люди,
если мы войдем все, то не будем в безопасности от какого-нибудь случая!
Пусть входит половина и остается сзади половина!" И эмир Муса вошел в
ворота, и с ним половина его людей, которые несли военные доспехи, и во-
ины увидели своих товарищей мертвыми и похоронили их, и увидали приврат-
ников, слуг, царедворцев и наместников, лежавших на шелковых коврах, и
все они были мертвые. И они вошли на главный городской рынок и увидели
рывок огромный, с высокими постройками, ни одна из которых не возвыша-
лась над другими, и лавки были открыты, и весы повешены, и медь стояла
рядами, и ханы были полны всяких товаров, и увидели воины, что купцы ле-
жат подле лавок мертвые, и у них высохла кожа, и сгнили кости, и стали
они назиданием для всех, кто поучается.
И еще увидели воины четыре особых рынка, где лавки были полны бо-
гатств. И сначала они пошли на шелковый рынок и увидели там разноцветные
шелка и парчу, затканную червонным зелотом и белым серебром, но вла-
дельцы ее были мертвы и лежали на кожаных коврах и только что не говори-
ли. И воины оставили их и ушли на рынок драгоценных камней, жемчуга и
яхонтов и, покинув его, пошли на рынок менял и увидели, что они мертвы и
под ними всевозможные шелка и парча и лавки их полны золота и серебра. И
они оставили их и пошли на рынок москательщиков и увидели, что лавки их
полны всевозможных благовоний и мешочков мускуса, и амбры, и алоэ, и
недда, и камфары, и прочего, но все люди там мертвые, и у них нет ничего
съестного.
И потом воины ушли с рынка москательщиков и увидели возле него разук-
рашенный и крепко построенный дворец и, войдя туда, увидали там развер-
нутые знамена и обнаженные мечи и натянутые луки я щиты, подвешенные на
серебряных и золотых цепях, и шлемы, покрытые червонным золотом, а в
проходах дворца стояли скамейки из слоновой кости, украшенные пластинка-
ми из яркого золота и покрытые парчой, а на них лежали люди, у которых
кожа высохла на костях, и невнимательный счел бы их спящими, но они
умерли от отсутствия пищи и вкусили гибель.
И эмир Муса остановился, прославляя Аллаха великого и святя его имя,
и смотрел, как красив этот дворец, как крепки его постройки и как дико-
винно он сделан, прекрасен обликом и умело выстроен. Он был обильно раз-
рисован зеленой лазурью, и по стенам его были написаны такие стихи:
"Ты оком взгляни на то, что видишь, о сильный муж.
И будь осторожен ты, пока не пустился в путь.
Запасы ты приготовь благие, чтобы спастись;
Ведь все, кто в домах живет, когда-нибудь тронутся.
Взгляни ты на тех людей, что дом свой украсили,
И вот за дела свои залогом в земле лежат.
Нет пользы от зданий им, которые строили,
И деяния их не спасли, как кончился жизни срок.
Надеялись все на то, что не было суждено,
Но в землю они ушли, и нет от надежд добра,
С высот их величия и сана сошли они
К позору теснин могильных - дурно жилище их!
И слышали они крик, когда схоронили их
"Где царственный ваш престол, венцы и одежды где?
Где лики тех девушек, что были сокрытыми
За плотной завесою, о ком поговорки шли
Ответил на это прах могил вопрошающим -
"С ланит их ушли давно все розы прекрасные.
Не мало они в дни они съели и выпили,
Но после прекрасных яств их; может в могиле червь".
И эмир Муса так заплакал, что лишился сознания, а потом он приказал
записать это стихотворение. И он во шел во дворец..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят пятая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что эмир Муса вошел во дворец и увидел большую
залу и четыре просторные высокие комнаты, одну напротив другой, помести-
тельные и расписанные золотом и серебром разного цвета, и посреди залы
был большой мраморный бассейн, и над ним возвышался парчовый шатер, и в
комнатах были уголки, в которых находились богато украшенные бассейны и
выложенные мрамором водоемы, а под полом комнат текли потоки, и эта че-
тыре потока бежали и сливались в большом бассейне, выложенном разноцвет-
ным мрамором.
И эмир Муса сказал шейху Абд-ас-Самаду: "Войдем в эти комнаты!" И они
вошли в первую комнату и нашли, что она полна золота, белого серебра,
жемчуга, драгоценных камней, яхонтов и дорогах металлов, и увидели там
сундуки, наполненные красной, желтой и белой парчой. И затем они перешли
во вторую комнату и открыли там кладовую, и оказалось, что она полна
оружия и военных доспехов: раззолоченных шлемов, Давидовых кольчуг, ин-
дийских мечей, хеттских копий и хорезмских палиц и всевозможных других
доспехов для боя и сечи.
А потом они перешли в третью комнату и нашли там много кладовых, на
которых висели замки, скрытые за занавесками, расписаннымн всевозможными
вышивками, и, открыв одну кладовую, они увидели, что она полна оружия,
разукрашенного золотом и серебром и всякими драгоценными камнями. А от-
туда они перешли в четвертую комнату и увидели там много кладовых и, от-
крыв одну из них, обнаружили, что она полна сосудов для еды и питья из
всевозможного золота и серебра, и там находятся хрустальные миски и бо-
калы, украшенные свежим жемчугом, и сердоликовые чаши и прочее.
И они стали брать из этого то, что им годилось, и всякий воин унес
сколько мог. А когда они решили уходить из этих комнат, они увидели
дверь из тека, в которой была вделана слоновая кость и черное дерево, и
эта дверь, выложенная полосками из яркого золота, находилась посреди
дворца, и перед ней была опущена шелковая занавеска, украшенная всякими
вышивками, и были на ней замки из белого серебра, которые открывались
хитростью, без ключа. И шейх Абд-ас-Самад подошел к замкам и отпер их
своим уменьем и смелостью и превосходством, и люди прошли выложенный
мрамором проход, по сторонам которого были повешены занавески с изобра-
жением разных зверей и птиц, и все они были сделаны из червонного золота
и серебра, а глаза у них были из жемчуга и яхонта, и всякий, кто их ви-
дел, впадал в недоумение. И воины прошли в роскошно отделанную залу, и,
увидав ее, эмир Муса и шейх Абд-ас-Самад были поражены ее отделкой. И
они прошли через нее и увидели комнату, отделанную полированным мрамором
и украшенную драгоценными камнями, так что смотрящий мог вообразить, что
по мрамору течет вода, и если бы кто-нибудь пошел по нему, он непременно
бы поскользнулся.
И эмир Муса приказал шейху Абд-ас-Самаду накинуть что-нибудь на этот
мрамор, чтобы по нему можно было ходить, и шейх сделал это и так ухит-
рился, что люди прошли. И они увидели в этой зале большой купол, выстро-
енный из камней, покрытых червонным золотом, прекратив с которого люди
не видали среди того, что видели. А под этим куполом был большой велико-
лепный свод из мрамора, вокруг которого были окна, разрисованные и укра-
шенные, с решеткой из изумрудных прутьев, какой не мог иметь никто из
царей. И под куполом стоял парчовый шатер, поставленный на подпорках из
червонного золота, а в шатре были птицы, с ногами из зеленого изумруда и
под каждой птицей находилась сетка из свежего жемчуга, протянутая над
бассейном. А у бассейна стояло ложе, украшенное жемчугом, драгоценными
камнями и яхонтом, и на ложе покоилась девушка, подобная незакрытому
солнцу, прекрасней которой не видели видящие. Она была в одеждах из све-
жего жемчуга, на голове у нее был венец из червонного золота и повязка
из драгоценных камней, а на шее - драгоценное ожерелье, посреди которого
сверкали яркие камни, и на лбу у нее были два камешка, издававшие свет,
подобный свету солнца. И казалось, что эта девушка смотрит на людей и
оглядывает их справа и слева..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят шестая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло
меня, о счастливый царь, что когда эмир Муса увидал эту девушку, он до
крайности удивился ее красоте и смутился, видя ее прелесть и румянец ее
щек и черноту волос, и смотрящему, думалось, что она в живых, а не мерт-
вая. И он сказал ей: "Мир с тобою, о девушка!" И Талиб ибн Сахль воск-
ликнул: "Да исправит Аллах твое дело! Знай, что эта девушка мертвая, и
нет в ней духа; как же она ответит на приветствие?" И потом Талиб ибн
Сахль оказал: "О эмир, это - изображение, мудро придуманное; ей вынули
глаза, когда она умерла, и положили под них ртуть, а потом глаза встави-
ли на место, и они блестят и как будто движутся под ресницами, и кажется
смотрящему, что девушка мигает глазами, а она мертвая". - "Хвала Аллаху,
который покарал рабов смертью!" - воскликнул эмир Муса.
А у ложа, на котором лежала девушка, были ступеньки, и на ступеньках
стояли два раба: один - белый, а другой - черный, и у одного в руке было
оружие из стали, а в руке другого был меч, украшенный драгоценными кам-
нями, который похищал взоры. И была перед рабами золотая доска с над-
писью, которую можно было прочесть, и она гласила: "Во имя Аллаха, ми-
лостивого, милосердного! Слава Аллаху, творцу человека, господину гос-
под, первопричине всех причин! Во имя Аллаха, вечного, бесконечного, во
имя Аллаха, определяющего судьбу и приговор! О сын Адама, как неразумен
ты, долго питая надежду, и как забываешь ты о наступлении срока! Не зна-
ешь ты разве, что смерть тебя уже позвала и спешит, чтобы схватить твой
дух? Будь же готов к отбытию и запасись благами мира: через малое время
ты его покинешь. Где Адам, отец людей, где Нух и его потомство, где цари
Хосрои и Кесари, где цари Хинда и Ирака, где цари стран земных, где ама-
лекиты, где великаны? Свободны стали от них земли, и покинули они семью
и родных. Где цари арабов и неарабов? Все они умерли и превратились в
тлен. Где господа, обладатели сана? Все они умерли. Где Карун и Хаман,
где Шеддад, сын Ада, где Канааи и Обладатель кольев? Срезал их, клянусь
Аллахом, срезающий жизнь и освободил от них землю. Приготовили ли они
запас для дня возвращения и готовы ли ответить господу рабов? О ты, ест
ты меня не знаешь, то я осведомлю тебя о моем имени и происхождении. Я -
Тирмиз, сын дочери царей амалекитов, тех, что были справедливы на земле,
и владел я тем, чем не владел никто из владык, и был справедлив при при-
говоре и творил суд правый среди людей и давал и одарял. Я прожил долгое
время радостной и приятной жизнью и отпускал невольниц и рабов, пока не
поразил меня удар гибели и де опустилась предо мною беда. Сменились над
нами семь лег, в которых не сошло на нас воды с неба и не росла для нас
трава на лице земли, я съели мы бывшую у нас пищу, а затем принялись за
животных, ходящих по земле, и съели их, и ничего у нас не осталось. И
тогда я велел принести деньги и, намеряв их мерой, послал с верными му-
жами, и они обошли все страны, не пропустив ни одного города, в поисках
какой-нибудь пищи и не нашли ее. И они вернулись к нам с деньгами после
долгой отлучки, и тогда мы выставили наши богатства и сокровища и запер-
ли ворота крепостей, которые в нашем городе, и отдались на суд господа,
вручив наше дело владыке. И мы умерли, как ты видишь, и покинули то, что
выстроили и накопили. Вот какова наша повесть, и после самого дела оста-
ется лишь след его".
И воины посмотрели на нижнюю часть доски и увидели, что там написаны
такие стихи:
"Адама сын, пусть надежд игрушкой не будешь ты,
Ведь все, что руками накопил ты, покинешь ты.
Я вижу, что жаждешь ты благ мира и роскоши,
Искали и прежде их ушедшие первые.
Они добывали деньги правдой и кривдою,
Но нет от судьбы защиты, если окончен срок.
Бели они воинов, толпой собирая их,
Но, деньги оставив и достройки, ушли они.
В теснины могильных плит и в прах они брошены
Залогом лежат они теперь за дела свои,
Подобные путникам, что кинули кладь свою
В ночной темноте у дома, где угощенья нет,
И молвил хозяин: "Нет, о люди, стоянки вам
В сем доме, седлайте же, хоть вы и сложили кладь",
Не радостен ни привал для них, ни отъезд теперь,
И в страхе все путники, и сердце трепещет их,
Готовь же запасы ты, чтоб завтра быть радостным,
Лишь в страхе перед господом нам следует действовать",
И заплакал эмир Муса, услышав эти слова, и прочитал дальше: "Клянусь
Аллахом, страх божий - начало всех дел и доказательство истины и крепкая
опора, и поддано, смерть - явная истина и несомненное обещание. В смер-
ти, о человек, - возврат и возвращение. Поучайся же на примере тех, кто
сошел раньше тебя во прах, и спеши на путь возврата. Не видишь ли ты,
что седина к могиле тебя призывает и белизна волос твоих о кончине тебе
возвещает? Будь же бдителен и готов к отъезду и расчету. О сын Адама,
как жестоко твое сердце и как заблуждаешься ты относительно твоего гос-
пода! Где люди, бывшие прежде - назидание для поучающихся? Где цари Ки-
тая - люди гнева и мощи? Где Ад ибн Шеддад и то, что он возвел и постро-
ил? Где Нимруд, который был горд и заносчив? Где фараон, который отверг
и отступил от веры? Всех их покорила смерть, не оставив от них следа, и
не пощадила она ни малого, ни великого, ни мужчины, ни женщины: срезал
их жизнь срезающий и ночь да день навивающий. Знай, о пришедший к этому
месту, о тот, кто видел нас, что не должно соблазняться ничем из земной
жизни и суеты ее. Она - коварная обманщица, обитель гибели и соблазна, и
счастье рабу, который помнит свои прегрешения и боится своего господина
и хорошо поступает при сделке и приготовила запас для дня возвращения.
Пусть тот, кто войдет в наш город и достигнет его и кому облегчит Аллах
вступление в него, берет из богатств его что может, но пусть не дотраги-
вается он ни до чего, что на моем теле: это - покров для моей срамоты и
снаряжение мое против земной жизни. Пусть же убоится он Аллаха и не по-
хищает с меня ничего: он сам себя погубит. Я сделала это л моим советом
и поручением, которое я ему доверяю, и конец. Я прошу Аллаха, чтобы из-
бавил он вас от злых бедствий и недугов..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят седьмая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что, услышав эти слова, эмир Муса заплакал
горьким плачем и лишился чувств, а очнувшись, он велел записать все то,
что увидел, и извлек поучение из того, чему был свидетелем. А затем он
сказал своим людям: "Принесите мешки и наполните их этим богатством и
сосудами и редкостями и драгоценными камнями". И Талиб ибн Оахль сказал
эмиру: "О эмир, разве оставишь ты эту девушку и то, что есть на ней? Это
ведь - вещи, которым нет подобных, и ни в какое время не найти равных
им. Они дороже того, что ты взял из денег, и будут лучшим подарком, ко-
торым приблизишься ты к повелителю правоверных". - "О такой-то, - воск-
ликнул эмир Муса, - разве не слышал ты, что завещала девушка на этой
доске? Больше того, она сделала это поручением, нам доверенным, а мы не
из людей обмана". - "Неужели мы оставим подобные богатства и драгоценные
камни? - воскликнул Талиб. - Девушка мертва, и что она будет с этим де-
лать, когда это - украшение земной жизни и красота для живых? Ты накро-
ешь эту девушку одеждой из хлопчатой бумаги, и мы имеем больше прав, чем
она, на ее богатство".
И затем он подошел к лестнице и поднимался по ступенькам, пока не
оказался между столбами и не очутился между теми двумя рабами, что стоя-
ли на ступеньках, и вдруг один из них ударил его по спине, а другой уда-
рил его мечом, бывшим у него в руке, и снес ему голову.
И Талиб упал мертвый, и эмир Муса воскликнул: "Да не помилует Аллах
твоего смертного ложа! Этих денег было достаточно, и жадность, нет сом-
нения, смеется над испытывающим ее!" И он велел воинам входить, и те
вошли и нагрузили верблюдов этими богатствами и благородными металлами,
а потом эмир Муса приказал им запереть ворота, как раньше. И люди пошли
по берегу и подошли к высокой горе, которая возвышалась над морем, и бы-
ло в ней много пещер.
И вдруг они увидели там черных людей, покрытых кожами, и на голове у
них были кожаные бурнусы, и речь их была непонятна, и, увидав воинов,
эти люди испугались и бросились бежать в пещеры, а их женщины и дети ос-
тались стоять у входа. "О шейх Абд-ас-Самад, - спросил тогда эмир Муса,
- что это за люди?" И шейх ответил: - "Это те, кого ищет повелитель пра-
воверных".
И воины остановились и разбили палатки и сложили богатства, и не ус-
пели они усесться, как царь чернокожих спустился к горе и подошел к
войску. А он знал по-арабски и, подойдя к эмиру Мусе, приветствовал его,
и эмир возвратил ему приветствие и оказал ему почет.
И царь чернокожих опросил эмира Мусу: "Вы - из людей или из джиннов?"
И эмир Муса ответил: "Что до нас, то мы - из людей, вы - так, несомнен-
но, джинны, ибо вы уединились да этой горе, отдаленной от всех тварей, и
огромны телом". - "Нет, - отвечал царь чернокожих, - мы - народ из лю-
дей, дети Хама, сына Нуха (мир с ним!), а что касается до этого моря, то
оно называется аль-Каркар". - "Откуда у вас энание, когда к вам не при-
ходил пророк, получивший откровение?" - опросил эмир Муса. И царь отве-
тил: "Знай, о эмир, что к нам является из этого моря человек, источающий
свет, который озаряет края земли, и он кричит голосом, слышным для дале-
кого и близкого: "О дети Хама, устыдитесь того, кто видит и кого не ви-
дят, и скажите: нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед - посол Аллаха! Я -
Абу-льАббас аль-Хидр!" А мы прежде этого поклонялись одному из нас, и
призвал нас аль-Хидр к поклонению господу рабов".
И затем царь чернокожих оказал эмиру Мусе: "И альХидр научил нас сло-
вам, которые мы говорим". И эмир Муса спросил: "А что это за слова?" И
царь ответил: "Нет бога, кроме Аллаха, единого, не имеющего товарищей;
ему принадлежит власть и ему приличествует слава; он оживляет и
умерщвляет, и он властен во всякой вещи". И мы приближаемся к Аллаху
только такими словами и не знаем других; и каждую ночь в пятницу мы ви-
дим свет на лице земли и слышим голос, который кричит: "Преславный,
пресвятой господь ангелов и духа! Что хочет Аллах, то бывает, а чего не
хочет он, того не бывает! Всякое благо - по милости Аллаха, и нет мощи и
силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!"
И сказал тогда ему эмир Муса: "Мы - люди царя ислама, Абд-аль-Мелика
ибн Мервана, и пришли мы из-за кувшинов, которые у вас, в вашем море, а
в них заточены шайтаны со времен Сулеймана, сына Дауда (мир с ними обои-
ми!). Царь приказал нам принести их несколько, чтобы он мог на них пос-
мотреть и взглянуть на них". - "С любовью и удовольствием!" - отвечал
царь черных.
А затем он угостил эмира мясом рыб и велел ныряльщикам выловить в мо-
ре несколько Сулеймановых кувшинов, и они извлекли двенадцать кувшинов.
И эмир Муса и шейх Абд-ас-Самад и воины обрадовались, что победило дело
повелителя правоверных. И потом эмир Муса подарил царю черных много по-
дарков и одарил его богатыми дарами, и царь черных одарил эмира Мусу по-
дарками из морских чудес, имевших вид сынов Адама, и сказал: "Вас угоща-
ли в эти три дня мясом таких рыб". - "Мы обязательно должны взять с со-
бой сколько-нибудь из них, чтобы посмотрел на них повелитель правовер-
ных, - это больше ему понравится, чем Сулеймановы кувшины", - сказал
эмир Муса, и затем они простились с царем черных и шли, пока не достигли
стран Сирии.
И они вошли к повелителю правоверных Абд-аль-Мелику ибн Мервану, и
эмир Муса рассказал ему обо всем, что он видел, и обо всех стихах, расс-
казах и назиданиях, которые ему довелось услышать, он сообщил ему исто-
рию Талиба ибн Сахля. И повелитель правоверных воскликнул: "О, если бы я
был с вами я видел то же, что вы!"
И затем он взял кувшины и стал открывать кувшин за кувшином, и шайта-
ны выходили из них и говорили: "Прощение, о пророк Аллаха, мы никогда не
вернемся к подобным делам!" И удивился халиф всему этому. А что касается
до морских дев, которыми их угощал царь чернокожих, то для них сделали
деревянные водоемы и наполнили их водой и положили туда дев, и они умер-
ли от сильной жары. А затем повелитель правоверных велел принести деньги
и разделил их между мусульманами..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот семьдесят восьмая ночь
Когда же настала пятьсот семьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что повелитель правоверных Абд-аль-Мелик ибн
Мерван, увидев кувшины и то, что в них было, удивился до крайней степе-
ни. Он велел принести деньги и разделил их между мусульманами и сказал:
"Никому не даровал Аллах того, что даровал ее Сулейману, сыну Дауда!".
И затем эмир Муса попросил повелителя правоверных, чтобы он назначил
его сына вместо него правителем подвластных ему стран, а сам он мог бы
отправиться в Иерусалим священный, чтобы поклониться там Аллаху, и пове-
литель правоверных назначил его сына, а эмир Муса отправился в Иерусалим
священный и умер там. И вот часть того, что дошло до нас из рассказа о
медном городе, полностью, а Аллах знает лучше.
|
