Рассказ о третьем путешествии
Сказка о Синдбаде-мореходе

   Знайте, о братья, и выслушайте от меня рассказ о третьем путешествии;
он более удивителен, чем рассказы, услышанные в предыдущие дни, а  Аллах
лучше всех знает сокровенное и всех мудрее.
   В минувшие и давно прошедшие времена я вернулся из второго  путешест-
вия и жил в крайнем довольстве и веселье, радуясь моему благополучию.  Я
нажил большие деньги, как я рассказал вам вчерашний день, и  Аллах  воз-
местил мне все то, что у меня пропало; и я пробыл  в  Багдаде  некоторое
время, живя в крайнем счастье, радости, довольстве и веселье, и  захоте-
лось моей душе попутешествовать и прогуляться,  и  стосковалась  она  по
торговле, наживе и прибыли, - душа ведь приказывает злое.
   И я решился и купил много товаров, подходящих для поездки по морю,  и
связал их для путешествия и выехал с ними из города Багдада в город Бас-
ру. Я пришел на берег реки и увидел большой корабль, где было много куп-
цов и путников - все добрые люди и прекрасный народ, верующие,  милости-
вые и праведные; и сел с ними на этот корабль, и мы поехали с  благосло-
вения Аллаха великого, с его помощью и поддержкой, радуясь, в надежде на
благо и безопасность. И ехали мы из моря в море и от острова к острову и
из города в город, и в каждом месте, где мы проезжали, мы гуляли и  про-
давали и покупали, и испытывали мы крайнюю радость и веселье. И  в  один
из дней мы ехали посреди ревущего моря, где бились волны, и вдруг  капи-
тан, стоявший на краю палубы и смотревший на море, стал бить себя по ли-
цу, свернул паруса корабля, бросил якоря, выщипал себе бороду и разодрал
на себе одежду и закричал великим криком. "О капитан,  в  чем  дело?"  -
спросили мы его; и он сказал: "Знайте, о мирные путники, что ветер  оси-
лил нас и согнал с пути посреди моря, и судьба бросила нас, из-за  нашей
злой доли, к горе мохнатых. А это люди, подобные обезьянам, и  никто  из
достигших этого места не спасся. И мое сердце чует, что мы все погибли".
   И не закончил еще капитан своих слов, как пришли к нам обезьяны и ок-
ружили корабль со всех сторон, и были они многочисленны, словно саранча,
и распространились на корабле и на суше. И  мы  боялись,  что,  если  мы
убьем одну из них, или ударим, или прогоним, они нас убьют  из-за  своей
крайней многочисленности (ведь  многочисленность  сильнее  доблести);  и
страшились мы, что они разграбят паше имущество и товары.  А  это  самые
гадкие звери, и на них волосы точно черный войлок, и вид их устрашает, и
никто не понимает их речи и ничего о них не знает. Они дичатся людей,  и
у них желтые глаза и черные лица; они малы ростом, и высота  каждого  из
них - четыре пяди.
   И обезьяны забрались на канаты и порвали их зубами  и  также  порвали
все канаты на корабле со всех сторон, и корабль накренился и  пристал  к
их горе; и когда корабль оказался у берега, обезьяны схватили всех  куп-
цов и путников и вышли на остров и взяли корабль со всем, что на нем бы-
ло, и ушли с ним своей дорогой, оставив нас на острове; и корабль скрыл-
ся от нас, и мы не знали, куда его увели.
   И мы остались на этом острове и питались его плодами, овощами и  яго-
дами и пили из рек, протекавших на нем, и  вдруг  показался  перед  нами
выстроенный дом, стоявший посреди острова. И мы  направились  к  нему  и
пошли в его сторону, - и вдруг оказалось,  что  это  дворец  с  крепкими
столбами и высокими стенами; его ворота с двумя створами были открыты, и
сделаны они были из черного дерева. И мы вошли в ворота этого  дворца  и
увидели обширное пространство, подобное широкому большому двору, и  вок-
руг этого двора было много высоких дверей, а посредине его стояла  высо-
кая большая скамья, подле которой находились сосуды для стряпни,  висев-
шие над жаровнями, а вокруг них лежало много костей. Но  мы  не  увидели
здесь никого и удивились этому до крайней степени. И мы посидели немного
во дворе этого дворца, а затем заснули и спали от зари до захода солнца;
и вдруг земля под нами задрожала, и мы услышали в воздухе гул, и вышло к
нам из дворца огромное существо, имевшее вид человека, который был  чер-
ного цвета и высокого роста и походил на громадную пальму. Его глаза бы-
ли подобны двум горящим головням, и у него были клыки, точно клыки каба-
на, и огромный рот, точно отверстие колодца, и губы, как губы  верблюда,
которые свешивались ему на грудь, и  два  уха,  точно  громадные  камни,
спускавшиеся ему на плечи, а когти на его руках были точно когти льва.
   И, увидев существо такого вида, мы исчезли из мира,  и  усилился  наш
страх, и увеличился наш испуг, и стали  мы  точно  мертвые  от  сильного
страха, горя и ужаса..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Пятьсот сорок седьмая ночь

   Когда же настала пятьсот сорок седьмая ночь, она сказала:  "Дошло  до
меня, о счастливый царь, что, когда Синдбад-мореход и его товарищи  уви-
дели это существо с ужасным обликом, их охватил величайший страх  и  ис-
пуг. И когда этот человек ступил на землю, - говорил Синдбад, - он поси-
дел немного на скамье, а затем поднялся и подошел к нам. Он схватил меня
за руку, выбрав меня среди моих товарищей купцов, и поднял одной рукой с
земли и начал щупать и переворачивать, и я был у него в руке  точно  ма-
ленький кусочек.
   И человек ощупал меня, как мясник щупает убойную овцу, и увидел,  что
я ослаб от великой грусти и похудел из-за утомления и пути и на мне сов-
сем нет мяса, и выпустил меня из рук и взял другого из моих товарищей  и
стал его ворочать, как меня, и щупать, как меня щупал, - и тоже выпустил
его; и он не переставал нас щупать и переворачивать  одного  за  другим,
пока не дошел до капитана, на корабле которого мы плавали.
   А это был человек жирный, толстый, широкоплечий, обладавший  силой  и
мощью, и он понравился людоеду, и тот схватил его,  как  мясник  хватает
жертву, и бросил его на землю и поставил на его шею ногу и сломал ее.  И
потом он принес длинный вертел и вставил его капитану  в  зад,  так  что
вертел вышел у него из маковки, и зажег сильный огонь и повесил над  ним
этот вертел, на который был воткнут капитан, и до тех пор ворочал его на
угольях, пока его мясо не поспело. И он снял его с огня и положил  перед
собой и ровнял его, как человек разнимает цыпленка, и стал рвать его мя-
со ногтями и есть, и продолжал это до тех пор, пока не съел  мяса  и  не
обглодал костей, ничего не оставив. И человек этот бросил остатки костей
в уголь и затем, посидев немного, свалился и заснул  на  этой  скамье  и
стал храпеть, как храпит баран или прирезанная скотина, и спал до  утра,
а затем поднялся и ушел своей дорогой.
   И когда мы убедились, что он далеко, мы начали разговаривать  друг  с
другом и плакать о самих себе и сказали: "О, если бы мы утонули  в  море
или съели бы нас обезьяны! Это было бы лучше, чем жариться  на  угольях!
Клянемся Аллахом, такая смерть - смерть скверная, но что хочет  Аллах  -
то бывает! Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,  великого!  Мы
умрем в тоске, и никто о нас не узнает, и нет для нас больше спасения из
этого места!"
   И потом мы поднялись, и вышли на остров, чтобы присмотреть себе  мес-
то, куда бы могли спрятаться или убежать, и нам  показалось  легко  уме-
реть, если наше мясо не изжарят на огне.
   Но мы не нашли себе места, чтобы укрыться в нем, а нас уже настиг ве-
чер, и мы вернулись во дворец из-за сильного страха.
   И мы посидели немного, и вдруг земля под нами задрожала, и пришел тот
черный человек и, подойдя к нам, стал нас ворочать одного за другим, как
и в первый раз. И он щупал нас, пока один из нас ему  не  понравился,  и
тогда он схватил его и сделал с ним то же самое, что сделал с  капитаном
в первый раз: он изжарил его и съел, и заснул на скамье, и  проспал  всю
ночь, храпя, как прирезанная скотина.
   А когда взошел день, он встал и ушел своей дорогой, оставив нас,  как
обычно; и мы сошлись все вместе и стали разговаривать  и  говорили  друг
другу: "Клянемся Аллахом, если мы бросимся в море и умрем от потопления,
это будет лучше, чем умереть от  сожжения,  ибо  такая  смерть  отврати-
тельна!" - "Выслушайте мои слова, - сказал один  из  нас.  -  Мы  должны
ухитриться и убить этого человека и избавиться от забот и  избавить  му-
сульман от его вражды и притеснения". - "Послушайте, о братья, -  сказал
я, - если его непременно нужно убить, то нам следует перенести эти брев-
на к берегу и перетащить туда часть этих дров и сделать для себя  судно,
наподобие корабля, а после этого мы ухитримся его убить, сядем на  судно
и поедем по морю в любое место, куда захочет Аллах, или же мы будем  си-
деть в этом месте, пока не пройдет мимо нас корабль, и тогда мы сядем на
него. Если же мы не сможем убить этого человека, мы уйдем и поплывем  по
морю, - хотя бы мы утонули, мы избавимся от поджаривания на огне и убие-
ния. Если мы спасемся, то спасемся, а если утонем, то умрем мучениками".
- "Клянемся Аллахом, это правильное мнение!" - сказали все; и мы  сгово-
рились об этом деле и начали действовать.
   Мы вынесли бревна из дворца и сделали судно и привязали его у  берега
моря, а потом мы сложили туда коекакую пищу и  вернулись  во  дворец;  и
когда наступил вечер, земля вдруг задрожала, и вошел к  нам  тот  черный
людоед, подобный кусливой собаке. И он стал нас переворачивать и  щупать
одного за другим, и, взяв одного из нас, сделал с ним то же самое, что с
предыдущим, и съел его, и заснул на скамье, и храп его был подобен  гро-
му.
   И мы поднялись и взяли два железных вертела,  из  тех  вертелов,  что
стояли тут же, и положили их на сильный огонь, так что они покраснели  и
стали как уголья, и мы крепко сжали их в руках и подошли к этому челове-
ку, который спал и храпел, и, приложив вертела к его глазам, налегли  на
них все вместе с силой и решимостью и воткнули их ему в глаза, когда  он
спал. И глаза его ушли внутрь, и он закричал великим криком, так что на-
ши сердца устрашились, а затем он решительно встал со скамьи и начал ис-
кать нас, а мы убегали от него направо и налево; но он не  видел  этого,
так как его глаза ослепли. И мы испугались его великим страхом и  убеди-
лись в этот час, что погибнем, и потеряли надежду на  спасение;  а  этот
человек пошел ощупью к воротам и вышел, крича, и мы  были  и  величайшем
страхе, и земля дрожала под нами от его громкого крика.
   И этот человек вышел из дворца (а мы следовали за ним) и  ушел  своей
дорогой, ища нас, а потом он вернулся, и с ним  была  женщина,  огромнее
его и еще более дикого вида; и когда мы увидели его и  ту,  что  была  с
ним, еще более ужасную, чем он, мы испугались до крайней степени.
   И, увидев нас, они поспешили к нам, а мы поднялись,  отвязали  судно,
которое сделали, и, сев в него, толкнули его в море. А у каждого из этих
двоих был громадный кусок скалы, и  они  бросали  в  нас  камнями,  пока
большинство из нас не умерло от ударов; и осталось только три  человека:
я и еще двое..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Пятьсот сорок восьмая ночь

   Когда же настала пятьсот сорок восьмая ночь, она сказала:  "Дошло  до
меня, о счастливый царь, что, когда Синдбад-мореход сел на судно  вместе
со своими товарищами, черный и его подруга стали бросать в них  камнями,
и большинство людей умерло, и осталось из них только три человека.
   "И судно пристало с нами к берегу, и мы шли до конца дня,  -  говорил
Синдбад, - и пришла ночь, и мы были в таком положении. И немного поспали
и пробудились от сна, и вдруг дракон огромных размеров с  большим  телом
преградил, нам дорогу и, направившись к  одному  из  нас,  проглотил  до
плеч, а затем он проглотил остатки его, и мы услышали, как его ребра ло-
маются у дракона в животе, и дракон ушел  своей  дорогой.  Мы  удивились
этому до крайней степени и стали горевать о  нашем  товарище,  испытывая
великий страх за самих себя, и сказали: "Клянемся  Аллахом,  вот  удиви-
тельное дело: каждая смерть отвратительнее  предыдущей.  Мы  радовались,
что спаслись от чернокожего, но радость оказалась  преждевременной.  Нет
мощи и силы, кроме как у Аллаха!
   Клянемся Аллахом, мы спаслись от чернокожего людоеда и от потопления,
но как нам спастись от этой зловещей беды?" И затем мы поднялись и стали
ходить по острову, питаясь плодами, пили воду из каналов, и пробыли  там
до вечера. И мы увидели большое и высокое дерево и, взобравшись на него,
заснули на верхушке, и я поднялся на верхнюю  ветку.  Когда  же  настала
ночь и стемнело, пришел дракон и, осмотревшись направо и налево,  напра-
вился к тому дереву, на котором мы сидели, и шел до тех пор, пока не до-
шел до моего товарища; он проглотил его до плеч и обвился вокруг дерева,
и я слышал, как кости съеденного ломались в животе у  дракона,  а  потом
дракон проглотил его до конца, и я видел это своими глазами.
   После этого дракон слез с дерева и ушел своей дорогой, а я провел  на
дереве остаток ночи; когда же поднялся день и появился свет, я  сошел  с
дерева, подобный мертвому от сильного страха и испуга, и хотел броситься
в море и избавиться от земной жизни, но жизнь моя не показалась мне нич-
тожной, так как жизнь для нас дорога. И я привязал к ногам, поперек, ши-
рокий кусок дерева, и привязал еще один такой же - на левый бок и другой
такой же - на правый бок, и такой же я  привязал  на  живот,  и  другой,
длинный и широкий, я привязал себе на голову - поперек, как тот, который
был под ногами, и оказался я между этими кусками дерева, которые окружа-
ли меня со всех сторон. И я крепко обвязался и бросился на землю со все-
ми этими кусками дерева и лежал между ними, а они окружали  меня,  точно
комната. И когда настала ночь, пришел этот дракон, как обычно, и посмот-
рел на меня и направился ко мне, но не мог меня проглотить,  так  как  я
был в таком положении, окруженный со всех сторон кусками дерева.
   И дракон обошел вокруг меня, но не мог до меня добраться, а я это ви-
дел и был как мертвый от сильного страха и испуга, и дракон то  удалялся
от меня, то возвращался и делал это не переставая, но всякий раз, как он
хотел до меня добраться и проглотить меня, ему мешали куски дерева, при-
вязанные ко мне со всех сторон. И он делал так от заката солнца, пока не
взошла заря и не появился свет и не засияло солнце, и тогда он ушел сво-
ей дорогой в крайнем гневе и раздражении, а я протянул руку и отвязал от
себя эти куски дерева, - и я как бы побывал среди  мертвых  из-за  того,
что испытал от этого дракона.
   И я поднялся и стал ходить по острову и, дойдя до конца  его,  бросил
взгляд в сторону моря и увидел вдали корабль посреди волн. И  я  схватил
большую ветку дерева и стал махать ею в сторону ехавших, крича им; и они
увидели меня и сказали: "Нам обязательно следует посмотреть, что это та-
кое, может быть это человек". И они приблизились ко мне и, услышав,  что
я кричу им, подъехали и взяли меня к себе на корабль. Они стали расспра-
шивать меня, что со мной случилось, и я рассказал им обо  всем,  что  со
мной произошло, с начала до конца, и какие я вытерпел бедствия; и  купцы
крайне удивились этому, а потом они одели меня в свои одежды и  прикрыли
мою срамоту и подали мне кое-какую еду, и я ел, пока не насытился. И ме-
ня напоили холодной пресной водой, и мое сердце оживилось,  и  душа  моя
отдохнула, и охватил меня великий покой, и  оживил  меня  Аллах  великий
после смерти. И я прославил Аллаха великого за его  обильные  милости  и
возблагодарил его, и моя решимость окрепла после того, как я  был  убеж-
ден, что погибну, и мне показалось даже, что все, что со  мной  происхо-
дит, - сон.
   И мы продолжали ехать, и ветер был попутный, по воле Аллаха великого,
пока мы не приблизились к острову, называемому  ас-Салахита,  и  капитан
остановил корабль около этого острова..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Пятьсот сорок девятая ночь

   Когда же настала пятьсот сорок девятая ночь, она сказала:  "Дошло  до
меня, о счастливый царь, что корабль, на  который  сел  Синдбад-мореход,
пристал к одному острову, и все купцы и путники сошли и вынесли свои то-
вары, чтобы продавать и покупать.
   "И хозяин корабля обратился ко мне, - говорил  Синдбад-мореход,  -  и
сказал мне: "Выслушай мои слова! Ты чужестранец и бедняк, и ты рассказы-
вал нам, что испытал многие ужасы. Я хочу быть тебе  полезным  и  помочь
тебе добраться до твоей страны, и ты будешь за меня молиться". -  "Хоро-
шо, - ответил я ему, - мои молитвы принадлежат тебе". - "Знай, -  сказал
капитан, - что с нами был один путешественник, которого мы  потеряли,  и
мы не знаем, жив он или умер, и не слышали о нем вестей. Я  хочу  отдать
тебе его тюки, чтобы ты их продавал на этом острове и хранил бы их, а мы
дадим тебе что-нибудь за твои труды и службу. А  то,  что  останется  из
них, мы возьмем и, вернувшись в город Багдад, спросим, где родные  этого
человека, и отдадим им остаток товаров и плату за то,  что  продано.  Не
желаешь ли ты принять их и выйти с ними на этот остров, чтобы их  прода-
вать, как продают купцы?" - "Слушаю и повинуюсь, о господин, тебе прису-
щи милости и благодеяния", - ответил я и пожелал капитану блага и побла-
годарил его; и тогда он велел носильщикам и матросам вынести  товары  на
остров и вручить их мне. И корабельный писец спросил  его:  "О  капитан,
что это за тюки выносят матросы и носильщики, и на имя  кого  из  купцов
мне их записывать?" - "Напиши на них имя Синдбада-морехода, который  был
с нами и потонул у острова, и к нам не пришло о нем вестей, - сказал ка-
питан. - Мы хотим, чтобы этот чужестранец их продал и принес за них пла-
ту; мы отдадим ему часть ее за его труды при продаже, а остальное мы по-
везем с собой в город Багдад; если мы найдем их владельца, мы отдадим их
ему, а если не найдем, то отдадим его родным в городе Багдаде". -  "Твои
слова прекрасны и мнение твое превосходно", - отвечал писец.
   И когда я услышал слова капитана, который говорил, что  эти  тюки  на
мое имя, я воскликнул про себя: "Клянусь Аллахом, это я -  Синдбад-море-
ход! Я тонул у острова вместе с теми, кто утонул".
   Затем я набрался стойкости и терпения, и когда купцы сошли с  корабля
и собрались, беседуя и разговаривая о делах купли и продажи, я подошел к
хозяину корабля и сказал ему: "О господин мой, знаешь  ли  ты,  кто  был
владелец тюков, которые ты мне вручил, чтобы я их за него продал?" -  "Я
не знаю, каково его состояние, но это был человек из города Багдада, ко-
торого звали Синдбад-мореход, - отвечал капитан. - Мы пристали к  одному
острову, и подле него утонуло много народа с корабля, и он тоже пропал в
числе других, у нас нет о нем вестей до сего времени".
   И тогда я испустил великий крик и сказал: "О  мирный  капитан,  знай,
что это я - Синдбад-мореход! Я не утонул, но когда ты пристал к  острову
и купцы и путники вышли на сушу, я вышел с прочими людьми и со мной было
кое-что, что я съел на берегу острова. И затем я  отдыхал,  сидя  в  том
месте, и взяла меня дремота, и я заснул и погрузился в  сон,  а  подняв-
шись, я не увидел корабля и не нашел подле себя никого. Это имущество  и
эти товары - мои товары, и все купцы, которые  торгуют  камнем  алмазом,
видели меня, когда я был на алмазной горе, и  засвидетельствуют,  что  я
Синдбад-мореход, так как я рассказывал им свою историю и  говорил  им  о
том, что случилось у меня с вами на корабле, и я говорил им, что вы  за-
были меня на острове, спящего, а поднявшись, я не нашел никого, и случи-
лось со мной то, что случилось".
   Услышав мои слова, купцы и путники собрались вокруг меня, и некоторые
из них мне верили, а другие считали меня лжецом; и вдруг один из купцов,
услышав, что я говорю о долине алмазов, поднялся и, подойдя ко мне, ска-
зал купцам: "Выслушайте, о люди, мои слова! Я рассказывал  вам  о  самом
удивительном, что я видел в моих путешествиях, и говорил, что, когда  мы
бросили куски мяса в долину алмазов, я бросил свой кусок, следуя обычаю;
и с моим куском прилетел человек, который уцепился за него. И вы мне  не
поверили, а, напротив, - объявили меня лжецом". - "Да, - отвечали ему, -
ты рассказывал нам об этом деле, и мы тебе не поверили". - "Вот человек,
который прицепился к моему куску мяса, - сказал купец. - Он подарил  мне
алмазные камни, которые дорого стоят, и подобных им не найти, и дал  мне
больше камней, чем раньше поднималось на моем куске мяса. Я взял  его  с
собой, и мы достигли города Басры, и после этого он  отправился  в  свою
страну и простился с нами, а мы вернулись в наши страны. Это  тот  самый
человек, и он сообщил нам, что его имя  Синдбад-мореход,  и  рассказывал
нам, как корабль ушел, когда он сидел на острове. Знайте, что этот чело-
век пришел к нам сюда только для того, чтобы подтвердить слова,  которые
я говорил вам. Все эти товары - его достояние: он рассказывал нам о них,
когда встретился с нами, и правдивость его слов стала ясна".
   И, услышав слова этого купца, капитан поднялся  и,  подойдя  ко  мне,
вглядывался в меня некоторое время, а потом  спросил:  "Каковы  признаки
твоих товаров?" - "Знай, - ответил я, - что признаки моих товаров такие-
то и такие-то". И я рассказал капитану об одном деле, которое было у ме-
ня с ним, когда я сел на его корабль в Басре, и он убедился, что я Синд-
бад-мореход, и обнял меня, и пожелал мне мира, и поздравил меня со  спа-
сением. "Клянусь Аллахом, о господин мой, - воскликнул он, - твоя  исто-
рия удивительна и дело твое диковинно, но слава Аллаху, который соединил
нас с тобой и вернул тебе твои товары и имущество..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Ночь, дополняющая до пятисот пятидесяти

   Когда же настала ночь, дополняющая до пятисот пятидесяти, она  сказа-
ла: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда капитану и купцам ста-
ло ясно, что он и есть именно Синдбад-мореход, капитан сказал ему: "Сла-
ва Аллаху, который вернул тебе твои товары и имущество!"
   "И тогда, - продолжал Синдбад-мореход, - я умело распорядился  своими
товарами; товар мой принес в это путешествие большую прибыль, и я  обра-
довался великой радостью и поздравил себя со спасением и с  возвращением
ко мне моего богатства.
   И мы продавали и покупали на островах, пока не достигли стран  Синда.
И там мы тоже продали и купили, и видел я в тамошнем море многие чудеса,
которых не счесть и не перечислить; и среди того, что я видел в этом мо-
ре, была рыба в виде коровы и нечто в виде осла, и видел я птиц, которые
выходят из морских раковин и кладут яйца и выводят птенцов на поверхнос-
ти воды, никогда не выходя из моря на землю.
   А после этого мы продолжали ехать, по соизволению Аллаха великого,  и
ветер и путешествие были хороши, пока мы не прибыли в  Басру.  Я  провел
там немного дней, и после этого прибыл в город  Багдад  и  отправился  в
свой квартал и, придя к себе домой, приветствовал родных, друзей и прия-
телей; и я радовался моему спасению и возвращению к родным, в мою  стра-
ну, землю и город, и раздавал милостыню, и дарил и одевал вдов и  сирот,
и собирал моих друзей и любимых, и проводил так время за едой, питьем  и
развлечениями и забавами. Я хорошо ел и  пил,  и  дружил,  и  водился  с
людьми, и забыл обо всем, что со мной случилось, и о бедствиях и ужасах,
которые я вытерпел, и я нажил в этом путешествии столько денег,  что  их
не счесть и не исчислить. И вот самое удивительное, что я  видел  в  это
странствие. А завтра, если захочет Аллах великий, ты придешь ко мне, и я
расскажу тебе о четвертом путешествии: оно удивительнее, чем  те  поезд-
ки".
   Потом Синдбад-мореход велел, по обычаю, дать Синдбаду сухопутному сто
мискалей золота и приказал расставлять столы; и  их  расставили,  и  все
собравшиеся поужинали, дивясь рассказу Синдбада и тому, что с ним  прои-
зошло. А после ужина все ушли своей дорогой, и Синдбад-носильщик взял то
золото, которое приказал ему дать Синдбад-мореход, и ушел по своему  пу-
ти, дивясь тому, что он слышал от Синдбада-морехода. Он  провел  ночь  у
себя дома, а когда наступило утро и засияло светом и  заблистало,  Синд-
бад-носильщик поднялся и, совершив утреннюю  молитву,  пошел  к  Синдба-
ду-мореходу. Он вошел к нему,  и  Синдбад-мореход  приветствовал  его  и
встретил радостно и весело и посадил с собой рядом; а когда  пришли  ос-
тальные товарищи Синдбада, подали еду, и все поели и попили и развесели-
лись, и тогда Синдбад начал свою речь.