 |
|
Рассказывают также, что повелитель правоверных аль-Мамун сказал Ибра-
химу ибн аль-Махди: "Расскажи нам самое удивительное, что ты видел!" -
"Слушаю и повинуюсь, о повелитель правоверных, - ответил Ибрахим. -
Знай, что я однажды вывел прогуляться, и нога привели меня в одно место,
где я почувствовал залах кушанья. И моя душа тосковала по нему, и я ос-
тановился в замешательстве, о повелитель правоверных, и не мог ни уйти,
ни войти в это помещение. И я поднял взор и вдруг вижу окно, а за окном
рука и запястье, лучше которых я не видел. И мой ум улетел при виде их,
и я забыл о запахе кушаний из-за этой кисти и запястья. И я стал приду-
мывать хитрость, чтобы проникнуть в это помещение, и вдруг я увидел поб-
лизости портного. И я подошел к нему и приветствовал его, и он ответил
на мое приветствие. И я спросил: "Чей это дом?" И портной отвечал: "Од-
ного купца". - "А как его зовут?" - спросил я. И портной ответил: "Его
зовут такой-то, сын такого-то, и он разделяет трапезу только с купцами".
И пока мы разговаривали таким образом, вдруг приблизились к нам два
почтенных, приятных на вид человека, которые ехали верхом, и портной
сказал мне, что они состоят в самой близкой дружбе с хозяином дома, и
сообщил мне их имена. И я тронул своего копя и догнал этих людей и ска-
зал им: "Пусть я буду за вас выкупом! Отец такого то вас заждался!"
И я поехал вместе с ними, и мы достигли ворот, к - а вошел, и те два
человека тоже вошли, к, увидав меня с ними, хозяин дома не усомнился,
что я их друг, в сказал мне: "Добро пожаловать!" И посадил меня на самое
высокое место. А затем принесли столик, и я сказал себе: "Аллах послал
мне эти кушанья, но теперь остаются рука и запястье". А затем мы перешла
для беседы в другое помещение, и я увидел, что оно полно всяких тонкос-
тей, и хозяин дома стал проявлять ко мне ласку, и обращал ко мне речь,
так как думал, что я гость ИЗ гостей, и гости тоже обращались со мной
крайне ласково, полагая, что я друг хозяина дома. И все они были со мною
ласковы, и мы выпили несколько кубков, и потом вышла к нам невольница,
подобная ветви ивы, и была она крайне изящна и прекрасна по облику.
И она взяла лютню и, затянув напев, произнесла такие стихи?
"Не диво ли, что одно жилище объемлет нас,
Но близко ты подойти не хочешь, и говорят
Одни лишь глаза, о тайнах сердца вещая нам,
И душах растерзанных, что в жарком огне горят.
И знаки дает вам взор, подмигивает нам бровь,
И веки усталые, и руки, что шлют привет".
И она подняла во мне волнение, о повелитель правоверных, и меня охва-
тил восторг при виде ее красоты и нежности и от стихотворения, которое
она пропела. И я позавидовал ее прекрасному искусству и сказал: "За то-
бой еще кое-что осталось, о невольница". И тогда она в гневе кинула лют-
ню и сказала: "Когда это вы приводили глупцов на ваши собрания?"
И я раскаялся в том, что случилось, и увидел, что люди порицают меня,
и сказал: "Миновало меня все, на что я надеялся!" И я нашел способ от-
вести от себя упреки только в том, что потребовал лютню и сказал:
"Разъясню, что ода пропустила в песне, которую сыграла". И люди сказали:
"Внимание и повиновение!" И принесли мне лютню, а я настроил на ней
струны и пропел такие стихи:
"Вот тот, кто влюблен в тебя, и терпит тоску свою
Влюбленный, чьих еле струя по телу его течет,
Рукою одной благого просит в надежде он
О счастье, другая же на сердце его лежит.
О, кто видел гибнущих страстями погубленных,
Которых погибель ждет от глаз и десницы их".
И невольница вскочила и склонилась к моим ногам, целуя их, и восклик-
нула: "У тебя следует просить прощения, о господин! Клянусь Аллахом, я
не знала, каково твое место, и не слыхивала о таком искусстве!"
И люди стали оказывать мне уважение и почет, придя в величайший вос-
торг, и все принялись просить меня петь. И я спел волнующую песню, и лю-
ди сделались пьяными, и их ум пропал, и их унесли в их жилища, и остался
хозяин дома и невольница. И он выпил со мною несколько кубков и затем
сказал: "О господин, моя жизнь пропала даром, раз я не знал подобного
тебе раньше этого времени! Ради Аллаха, о господин, скажи, кто ты, чтобы
я узнал моего сотрапезника, которого даровал мне Аллах сегодня ночью". И
я стал говорить двусмысленно, не открывая ему своего имени, но он закли-
нал меня, и тогда я осведомил его, и, узнав мое имя, он вскочил на но-
ги..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок седьмая ночь
Когда же настала триста сорок седьмая ночь, Шахразада сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Ибрахим ибн аль-Махди говорил: "И, узнав
мое имя, хозяин дома вскочил на ноги и воскликнул: "Я дивился, что такие
достоинства могут быть у кого-нибудь, кроме людей, подобных тебе, и вре-
мя подарило мне милость, за которую я не в состояния отблагодарить. Мо-
жет быть, это сон, а если нет, то когда же мне надеяться, что посетит
меня халиф в моем жилище и разделит со мной трапезу". И я заклинал его
сесть, и он сел и принялся меня расспрашивать о том, как я попал к нему,
самым тонким образом, и я рассказал ему всю историю с начала до конца и
не скрыл из нее ничего. "Что касается кушаний, то здесь я получил желае-
мое, а что до ладони и кисти, то я не достиг с ними того, чего хотел", -
сказал я. И хозяин дома воскликнул: "И руку и кисть - ты получишь, если
пожелает Аллах великий!" И потом он сказал: "О, такая-то, скажи та-
кой-то, чтобы она спустилась", - и стал звать своих невольниц одну за
одной и показывал их мне. Но я не видал моей госпожи, и наконец хозяин
дома сказал: "Клянусь Аллахом, о господин, никого не осталось, кроме мо-
ей матери и сестры, но, клянусь Аллахом, они непременно будут приведены
к тебе и тебе показаны, чтобы ты их увидал". И я удивился его благо-
родству и широте его сердца и воскликнул: "Пусть я буду за тебя выкупом!
Начни с сестры". И он отвечал: "С любовью и удовольствием!" И затем
спустилась его сестра, и он показал мне ее руку, и вдруг я вижу - это
она обладательница той кисти и запястья, которые я видел!
"Пусть я буду за тебя выкупом, - это та девушка, чью кисть и запястье
я видел", - сказал я. И тогда хозяин дома велел слугам в тот же час и
минуту привести свидетелей. И свидетелей привели, а потом он принес два
кошелька с золотом и сказала свидетелям: "Вот наш владыка Сиди Ибрахим
ибн аль-Махди, дядя повелителя правоверных, сватает мою сестру, та-
кую-то, и я беру вас в свидетели, что выдаю ее за него замуж".
И он дал ей в приданое кошелек с золотом и сказал мне: "Я выдал за
тебя мою сестру такую-то за названное приданое". И я ответил: "Принимаю
это и согласен". И он отдал один из кошельков своей сестре, а другой
свидетелям. "О владыка, - сказал он мне потом, - я хочу приготовить тебе
одну из комнат, чтобы ты спал там со своей женой". И я смутился, увидав
его благородство, и постыдился уединиться с нею в его доме и сказал:
"Снаряди ее и отправь в мое жилище". И, клянусь тобою, о повелитель пра-
воверных, он доставил ко мае столь обширное приданое, что для него были
тесны наши комнаты, И потом она родила от меня этого мальчика, что стоит
перед тобой".
И аль-Мамун удивился великодушию этого человека и воскликнул: "Его
милость от Аллаха! Я никогда не слыхал о подобных ему!" И он велел Ибра-
химу ибн аль-Махди призвать этого человека, чтобы посмотреть на него. И
Ибрахим привел его к аль-Мамуну, и тот расспросил его, и ему понравилось
его остроумие я образованность. И он сделал его одним из своих прибли-
женных, и Аллах - тот, кто делает и одаряет.
|
