 |
|
Говорят, а Аллах лучше знает, - сказал Бахрам, - что был в городе Ку-
фе [255] один человек, из знатных его обитателей, которого звали ар-Раби
ибн Хатим, и обладал он большими деньгами и жил привольно. И достался
ему ребенок, которого он назвал Нимат-Аллах [256].
И вот в некий день был он на площадке работорговцев и вдруг увидел
невольницу, выставленную для продажи, и на руках у нее была маленькая
рабыня редкой красоты и прелести. И ар-Раби сделал знак работорговцу и
спросил его: "За сколько идут эта невольница и ее дочь?" - и работорго-
вец ответил: "За пятьдесят динаров!" - "Напиши условие, возьми деньги и
отдай их ее владельцу", - сказал ар-Раби. И потом он отдал работорговцу
цену девушки и дал ему плату за посредничество и, взяв невольницу и ее
дочь, отправился с ними домой.
И когда его жена, дочь его дяди, увидела невольницу, она спросила: "О
сын дяди, что это за невольница?" - и ар-Раби ответил: "Я купил ее, же-
лая иметь эту маленькую, что у нее на руках. Знай, когда она вырастет,
не будет в землях арабов и неарабов ей подобной, и никого лучше ее".
И дочь его дяди сказала: "Прекрасно то, что ты решил!" - а затем она
спросила невольницу: "Как твое имя?" - "О госпожа, мое имя Тауфик", -
отвечала невольница. "А как имя твоей дочери?" - спросила жена ар-Раби,
и невольница отвечала: "Сад". И жена ар-Раби воскликнула: "Ты сказала
правду! Ты счастлива, и счастлив тот, кто тебя купил!"
"О сын моего дяди, как ты ее назовешь?" - спросила она потом. И
ар-Раби ответил: "Как ты выберешь", - и тогда она сказала: "Назовем ее
Нум" [257], - и ар-Раби воскликнул: "Прекрасно то, что ты придумала!"
И маленькая Нум воспитывалась с Нимой, сыном арРаби, в одной колыбе-
ли, пока они не достигли возраста десяти лет. И каждый из них был краси-
вее другого, и мальчик стал называть ее: сестрица, а она называла его:
братец.
А потом ар-Раби обратился к своему сыну Ниме, когда тот достиг этого
возраста, и сказал ему: "О дитя мое, Нум тебе не сестра, наоборот, она
твоя невольница, и я купил ее на твое имя, когда ты был в колыбели. Не
зови же ее с этого дня своей сестрой". И Нима сказал своему отцу:
"Если так, я женюсь на ней", - и затем он вышел к своей матери и ос-
ведомил ее об этом, и та сказала: "О дитя мое, она твоя невольница". И
Нима ибн ар-Раби вошел к этой невольнице и полюбил ее, и над ними прошло
несколько лет, и пребывали они в таком положении. И не было в Куфе де-
вушки красивее Нум и приятнее и изящнее ее.
Она выросла и читала Коран, изучила науки и узнала способы игры на
инструментах, и сделалась искусной в пении и владении увеселяющими
инструментами, так что превзошла всех людей своего века.
И в один день из дней она сидела со своим мужем Нимой, сыном ар-Раби,
в покоях питья, и, взяв лютню, натянула ее струны и развеселилась и, за-
ведя напев, произнесла такое двустишие:
"Когда ты - владыка мой, чьей милостью я живу,
И меч мой, срубающий превратностей голову, -
Не нужно ни Звида мне, ни Амра [258] в защитники -
Тебя лишь, когда тесны вдруг станут пути мои",
И Нима пришел в великий восторг и сказал ей: "Ради моей жизни, о Нум,
спой нам под бубен и музыкальные инструменты!" И она затянула напев и
пропела такие стихи:
"Поклянусь я тем, у кого в руках узда моя -
Не послушаюсь я в любви к нему хулящих.
И хулителей рассержу я всех, повинуясь вам,
И расстанусь я с наслажденьями покоя.
И вырою для страсти к вам посреди души
Могилу я, и знать не будет сердце".
И юноша воскликнул: "От Аллаха твой дар, о Нум!"
И пока они пребывали в приятнейшей жизни, вдруг сказал аль-Хаджжадж
[259] во дворце наместничества: "Я обязательно должен ухитриться захватить
эту невольницу, которую зовут Нум, и отослать ее к повелителю правовер-
ных, Абд-аль-Мелику ибн Мервану, так как в его дворце не найдется нико-
го, кто бы был ей подобен и пел лучше ее".
И он позвал старуху надсмотрщицу и сказал ей: "Пойди в дом ар-Раби и
повидайся с невольницей Нум и найди способ захватить ее, так как на лице
земли не найдется ей подобной". И старуха вняла тому, что сказал
альХаджжадж, и когда наступило утро, она надела свою шерстяную одежду и
повесила себе на шею четки, где число зерен было тысячи, и взяла в руки
посох и йеменский бурдюк..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести тридцать восьмая ночь
Когда же настала двести тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что старуха вняла тому, что сказал аль-Хадж-
жадж, и когда наступило утро, она надела свою шерстяную одежду и повеси-
ла себе на шею четки, где число зерен было тысячи, и, взяв в руки посох
и йеменский бурдюк, пошла восклицая: "Слава Аллаху и хвала Аллаху! Нет
бога, кроме Аллаха! Аллах велик! Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха,
высокого, великого!"
И она все время славила Аллаха и молилась (а сердце ее было полно
козней и хитростей), пока не достигла дома Нимы ибн ар-Раби ко времени
полуденной молитвы.
И она постучала в дверь, и привратник открыл ей и спросил ее: "Чего
ты хочешь?" - и старуха ответила: "Я нищенка богомолица, и меня настигла
полуденная молитва, и я хочу помолиться в этом благословенном месте". -
"О старуха, - ответил привратник, - это дом Нимы ибн ар-Раби, а не собор
и не мечеть". И старуха молвила: "Я знаю, что нет собора или мечети, по-
добного дому Пимы ибн ар-Раби; я надсмотрщица из дворца повелителя пра-
воверных и ушла, чтобы молиться и странствовать". - "Я не дам тебе вой-
ти", - сказал привратник. Разговоры между ними умножились, и старуха
вцепилась в привратника и воскликнула: "Помешают ли подобной мне войти в
дом Нимы ибн ар-Раби, когда я захожу в дома эмиров и вельмож?"
И вдруг вышел Нима и, услыхав их разговор, засмеялся и велел старухе
войти за ним, и он вошел, а старуха вошла сзади, и Нима привел ее к Нум.
И старуха приветствовала ее наилучшими приветствиями, а увидя Нум, она
оторопела и изумилась ее чрезмерной красоте и сказала ей: "О госпожа,
призываю на тебя защиту Аллаха, который сравнял тебя с твоим господином
в отношении красоты и прелести".
И затем старуха встала в михрабе и принялась кланяться, падать ниц и
молиться, и прошел день, и пришла ночь с ее мраком, и тогда девушка ска-
зала: "О матушка, дай отдых твоим ногам на часок", - а старуха ответила:
"О госпожа, кто ищет жизни будущей, тот утомляет себя в здешней жиз-
ни, а кто не утомляет себя в здешней жизни, тому не достичь обиталища
чистых в жизни будущей".
Потом Нум подала старухе еду и сказала ей: "Поешь моего кушанья и по-
молись за меня о прощении и милости", а старуха сказала ей: "О госпожа,
я пощусь, а что до тебя, то ты женщина, которой подобает есть, пить и
радоваться, и Аллах простит тебя. Ведь сказал Аллах великий: "Кроме тех,
кто раскается и совершит дело праведное".
И девушка просидела со старухой, разговаривая, некоторое время, а по-
том Нум сказала Ниме: "О господин, упроси эту старуху остаться на время
с нами. У нее на лице следы благочестия". - "Очисти ей место, куда бы
она могла уходить для молитвы, и не давай никому входить к ней, - отве-
чал Нима. - Может быть, Аллах, славный и великий, поможет нам через ее
благословение и не разлучит нас".
И после этого старуха провела ночь, молясь и читая Коран до утра, а
когда Аллах засветил утро, она пришла к Ниме и Нум и пожелала им доброго
утра и сказала: "Поручаю вас Аллаху". - "Куда ты идешь, о матушка? -
спросила ее Нум. - Мой господин приказал мне освободить для тебя помеще-
ние, где бы ты всегда могла поклоняться богу и молиться". - "Да сохранит
его Аллах, и да продлит он свое благоволение к вам! - отвечала старуха.
- Я хочу, чтобы вы наказали привратнику не мешать мне входить к вам; ес-
ли захочет Аллах великий, я пойду странствовать по чистым местам и стану
за вас молиться, после поклонения богу и молитвы, каждый день и каждый
вечер".
И потом старуха вышла из дома, а девушка Нум плакала о разлуке с нею,
и не знала, по какой причине она к ней пришла. И старуха отправилась к
аль-Хаджжаджу и пришла к нему, и тот спросил: "Что идет за тобою?" - а
старуха сказала: "Я посмотрела на эту невольницу и увидела, что женщины
не рожали в ее время никого лучше ее". И аль-Хаджжадж воскликнул: "Если
ты сделаешь то, что я тебе приказал, тебе достанется от меня обильное
благо". - "Я хочу от тебя полный месяц сроку", - сказала старуха, и
аль-Хаджжадж отвечал: "Я даю тебе сроку месяц". Тогда старуха стала за-
ходить в дом Нимы и его невольницы Нум..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести тридцать девятая ночь
Когда же настала двести тридцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, старуха стала заходить в дом Нимы и Нум, и они
оказывали ей все большее уважение. И старуха непрестанно, и вечером и
утром, была у них, и все в доме говорили ей: "Добро пожаловать!"
И наконец, в один из дней, старуха осталась с девушкой наедине и ска-
зала ей: "О госпожа моя, клянусь Аллахом, когда я прибуду в пречистые
места, я буду за тебя молиться, и мне хотелось бы, чтобы ты была со мной
и повидала старцев, достигших единения с Аллахом, и они помолились бы за
тебя о том, чего ты хочешь".
И невольница Нум сказала ей: "Ради Аллаха, о матушка, возьми меня с
собой", - тогда старуха ответила: "Попросись у твоей свекрови, матери
Нимы". И девушка сказала своей свекрови: "О госпожа, попроси у моего
господина, чтобы он пустил нас с тобою выйти в какой-нибудь день, вместе
с моей матушкой-старушкой, чтобы помолиться и призвать Аллаха вместе с
факирами в почитаемых местах". А когда пришел Нима и сел, старуха подош-
ла к нему и стала целовать ему руки и просить его, но он не позволял ей
этого и не дал своего согласия.
И старуха благословила его и вышла из дома.
Когда же настал следующий день, старуха пришла (а Нимы не было в до-
ме) и, обратившись к невольнице Нум, сказала ей: "Мы молились за тебя
вчера; поднимайся сейчас же - ты прогуляешься и вернешься прежде, чем
придет твой господин". И девушка сказала своей свекрови: "Прошу тебя ра-
ди Аллаха, позволь мне выйти с этой праведной женщиной, я посмотрю на
друзей Аллаха в почитаемых местах и скоро вернусь, прежде чем придет мой
господин". - "Я боюсь, что узнает твой господин", - сказала мать Нимы,
но старуха воскликнула:
"Клянусь Аллахом, я не дам ей присесть на землю! Она будет смотреть,
стоя на ногах, и не замешкается".
И старуха увела девушку хитростью и привела ее во дворец аль-Хаджжад-
жа и осведомила его о приходе девушки, поместив ее сначала в комнату. И
аль-Хаджжадж пришел и посмотрел на нее и увидал, что она прекраснее всех
людей своего времени и что он не видывал ей подобной. И Нум, увидав
аль-Хаджжаджа, закрыла от него лицо, а аль-Хаджжадж, не оставив ее, сей-
час же позвал царедворца и, отрядив с ним пятьдесят всадников, велел ему
взять девушку, посадить ее на быстрого верблюда, отправиться с ней в Да-
маск и вручить ее повелителю правоверных Абд-аль-Мелику ибн Мервану. И
он написал халифу письмо и сказал царедворцу: "Отдай ему это письмо,
возьми ответ и поторопись вернуться ко мне".
И царедворец поспешно взял девушку, посадил ее на верблюда и выехал,
и отправился с нею, и девушка плакала от разлуки со своим господином. И
они прибыли в Дамаск, и царедворец попросил разрешения войти к повелите-
лю правоверных, и когда тот разрешил, царедворец вошел к нему и расска-
зал историю с невольницей, и халиф отвел ей комнату. А потом халиф вошел
в свой харим, увидал свою жену и сказал ей: "Аль-Хаджжадж купил мне не-
вольницу из дочерей вельмож Куфы за десять тысяч динаров и прислал мне
это письмо, а вместе с письмом прибыла невольница". И жена халифа сказа-
ла ему..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до двухсот сорока
Когда же настала ночь, дополняющая до двухсот сорока, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь рассказал своей жене
историю невольницы, его жена сказала ему: "Да увеличит Аллах к тебе свою
милость!"
А потом сестра халифа Абд-аль-Мелика вошла к невольнице и, увидав ее,
воскликнула: "Клянусь Аллахом, не будет обманут тот, в чьем жилище ты
находишься, хотя бы цена за тебя была сто тысяч динаров!" И невольница
Нум спросила ее: "О светлоликая, какого царя этот дворец и какой это го-
род?" - и сестра халифа ответила:
"Это город Дамаск, а этот дворец - дворец моего брата, повелителя
правоверных, Абд-аль-Мелика ибн Мервана".
"Ты как будто не знаешь этого?" - спросила она потом, и девушка отве-
тила: "Клянусь Аллахом, госпожа, это было мне неведомо". - "А тот, кто
продал тебя и получил за тебя деньги, не осведомил тебя о том, что тебя
купил халиф?" - воскликнула сестра халифа, и девушка, услышав эти слова,
стала лить слезы и заплакала, и сказала про себя: "Удалась против меня
хитрость!" И потом она подумала: "Если я стану говорить, никто мне не
поверит. Лучше я буду молчать и потерплю, зная, что помощь Аллаха близ-
ка". И она поникла головой от стыда, и щеки у нее покраснели от следов
путешествия и солнца.
И сестра халифа оставила ее на этот день, а на другой день она пришла
с материей и ожерельями из драгоценных камней и одела девушку. И тогда
повелитель правоверных вошел и сел с нею рядом, и сестра его сказала
ему: "Посмотри на эту девушку, которой Аллах даровал совершенную красоту
и прелесть". - "Сними с лица покрывало", - приказал халиф Нум, но она не
сняла покрывала с лица, и халиф не увидал ее лица, а увидал только ее
руки, и любовь к ней запала в его сердце. "Я войду к ней только через
три дня, когда она с тобой подружится", - сказал он своей сестре и, под-
нявшись, вышел от девушки, и девушка принялась раздумывать о своем деле
и вздыхать от разлуки со своим господином Нимой.
А когда пришла ночь, девушка заболела горячкой и не стала ни есть, ни
пить, и ее лицо и прелести изменились. И халифа осведомили об этом, и
ему стало тяжко из-за девушки, и он направил к ней врачей и людей прони-
цательных, но никто не знал, как ее лечить.
Вот что было с нею. Что же касается ее господина, Нима, то он пришел
домой и сел на постель и позвал: "Нум!" - но она ему не ответила. И он
поспешно поднялся и позвал, но никто не вошел к нему, и все невольницы в
доме попрятались, боясь ее господина. И Нима вышел к своей матери и уви-
дал, что она сидит, положив щеку на руку, и спросил ее: "О матушка, где
Нум?" - и мать его сказала: "О дитя мое, она с той, кому ее можно скорее
доверить, чем мне: с той, старушкой праведницей. Она вышла с нею, чтобы
посетить факиров, и вернется". - "И когда это был у нее такой обычай? -
сказал Нима. - В какое время она ушла?" - "Она ушла утром", - отвечала
мать Нимы. И Нима воскликнул: "Как ты ей это позволила?" - "Это старуха
мне посоветовала", - сказала ему мать.
И Нима вскричал: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, ве-
ликого!" И потом он вышел из дома, - а мир исчез для него, - и пришел к
начальнику стражи и сказал ему: "Ты хитришь со мною и похищаешь мою не-
вольницу из моего дома! Я непременно пожалуюсь на тебя повелителю право-
верных". - "А кто ее увел?" - спросил начальник стражи. И Нима ответил:
"Старуха такого-то и такого-то вида, и на ней шерстяная одежда, а в ру-
ках у нее четки, где число зерен тысячи". - "Укажи мне эту старуху, и я
освобожу твою невольницу", - сказал начальник стражи. И Нима воскликнул:
"Но кто же знает эту старуху?" - "Никто не знает скрытого, кроме Аллаха,
велик он и славен", - отвечал начальник стражи, и он понял, что это хит-
рая старуха от альХаджжаджа. "Я требую мою невольницу только от тебя, и
между мною и тобою будет аль-Хаджжадж", - сказал ему Нима, а начальник
стражи ответил: "Иди к кому хочешь!"
И Нима пошел во дворец аль-Хаджжаджа (а отец его был из числа вельмож
Куфы), и когда он достиг его дома, привратник аль-Хаджжаджа вошел к
аль-Хаджжаджу и осведомил его об этом деле. И когда Нима встал пред ним,
аль-Хаджжадж спросил его: "Что с тобой?""Со мною было такое-то и та-
кое-то дело", - отвечал Нима. А аль-Хаджжадж сказал: "Подайте сюда на-
чальника охраны, и мы прикажем ему поискать старуху".
Когда же начальник охраны явился пред лицо альХаджжаджа (а тот знал,
что начальник охраны знает старуху), аль-Хаджжадж сказал ему: "Я хочу,
чтобы ты поискал невольницу Нимы ибн ар-Раби". И начальник стражи отве-
тил: "Не знает сокрытого никто, кроме великого Аллаха!" - "Ты непременно
должен отрядить конных и поискать эту невольницу на дорогах и поглядеть
в городах", - сказал аль-Хаджжадж..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести сорок первая ночь
Когда же настала двести сорок первая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что альХаджжадж сказал начальнику охраны: "Ты
непременно должен отрядить конных и посмотреть в городах и высмотреть
девушку на дорогах и поискать эту девушку", - а потом он обратился к Ни-
ме и сказал: "Если твоя невольница не воротится, я дам тебе десять не-
вольниц из моего дома и десять невольниц из дома начальника охраны. Иди
искать невольницу", - сказал он начальнику охраны.
И начальник охраны вышел, а Нима был озабочен и отчаялся в жизни. А
он достиг возраста четырнадцати дет, и на щеках его не было расти-
тельности. И стал он плакать и рыдать и держался вдали от своего дома, и
они с матерью не переставали плакать до самого утра. И отец Нимы обра-
тился к нему и сказал: "О дитя мое, поистине аль-Хаджжадж устроил против
девушки хитрость и захватил ее, но от одного часа до другого Аллах дос-
тавляет помощь". И заботы Нимы увеличились, и не знал он, что говорил; и
не понимал, кто к нему входит; и оставался он больным три месяца, и его
состояние изменилось, и отец его отчаялся в нем, а врачи пришли к Ниме и
сказали: "Нет для него другого лекарства, кроме невольницы".
И вот в один из дней его отец сидел, и услышал он про одного умелого
врача, персиянина, которому люди приписывали большое искусство лечить и
читать по звездам и гадать на песке. И ар-Раби призвал этого врача, а
когда он явился, посадил его с собою рядом и оказал ему уважение и ска-
зал: "Посмотри, в каком состоянии мой сын". - "Дай руку", - сказал врач
Ниме. И тот подал руку, и врач пощупал ему пульс и посмотрел ему в лицо,
и засмеялся и, обратившись к его отцу, сказал: "У твоего сына нет ниче-
го, кроме недуга в сердце".
"Ты прав, о врач, - ответил ар-Раби. - Посоветуйся о деле моего сына
с твоим искусством, и расскажи мне все об его состоянии, ничего от меня
не скрывая". И персиянин ответил: "Он привязался к одной девушке, а эта
девушка в Басре или в Дамаске, и лекарство для твоего сына лишь в том,
чтобы с нею встретиться". - "Если ты сведешь их, у меня будет чем тебя
обрадовать, и ты проживешь всю жизнь с деньгами и в благоденствии", -
сказал ар-Раби. И персиянин молвил: "Поистине, это дело близкое и нет-
рудное".
А потом он обернулся к Ниме и сказал: "С тобою не будет беды, укрепи
же свое сердце, успокой душу и прохлади глаза! Выложи из твоих денег че-
тыре тысячи динаров", - сказал он ар-Раби. И тот вынул деньги и вручил
их персиянину, а персиянин сказал ему: "Я хочу, чтобы твой сын поехал со
мною в Дамаск, и если захочет Аллах великий, я не вернусь иначе, как с
девушкой". А затем персиянин обернулся к юноше и спросил его: "Как тебя
зовут?" - и юноша ответил: "Нима", - и тогда персиянин сказал: "О Нима,
сядь и пребывай под охраной Аллаха великого: Аллах соединит тебя с твоей
возлюбленной".
И Нима сел прямо, а персиянин сказал ему: "Укрепи свое сердце. Мы вы-
едем в этот же день. Ешь, пей и развлекайся, чтобы стать сильным для пу-
тешествия". А после Этого персиянин стал справлять свои дела и забрал
все, что ему было нужно из редкостей, и он взял у отца Нимы десять тысяч
динаров и взял у него коней и верблюдов и все прочее, что нужно для пе-
ревозки тяжестей в пути.
А потом Нима простился со своим отцом и матерью и отправился с врачом
в Халеб, но не напал там на след девушки. Затем они достигли Дамаска и
прожили там три дня, после чего персиянин нанял лавку и уставил в ней
полки тонким фарфором и крышками и украсил полки золотом и кусками доро-
гих материй. Он поставил перед собою сосуды и бутылки, в которых были
разные масла и всякие лекарства, и вокруг бутылок он поставил кубки из
хрусталя, а перед собою он положил доску и астролябию.
И он оделся в платье врачей и лекарей и, поставив перед собою Ниму,
одел его в рубаху и шелковый плащ, и обвязал ему стан шелковым полотен-
цем, вышитым золотом.
И потом персиянин сказал Ниме: "О Нима, ты с сегодняшнего дня мой
сын; не называй же меня иначе как отцом, а я буду называть тебя только
сыном", - и Нима отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
И жители Дамаска стали собираться перед лавкой персиянина, глядя на
красоту Нимы и на красоту лавки и тех товаров, что были в ней. И персия-
нин разговаривал с Нимой по-персидски, а Нима тоже разговаривал с ним на
этом языке, ибо он знал его, как обычно для детей вельмож. И этот перси-
янин сделался известен среди жителей Дамаска, и они стали описывать ему
свои недуги, а он давал им лекарства. И ему приносили банки, наполненные
мочой больных, и персиянин смотрел на нее и говорил:
"Тот, кто налил мочу, которая в этой банке, болен такойто и такой-то
болезнью", - а больной говорил: "Поистине, этот врач прав!" Так персия-
нин стал лечить людям их болезни, и жители Дамаска собирались у него, и
весть о нем распространилась в городе и в домах вельмож.
И вот в один из дней он сидит, и вдруг приближается к нему старуха
верхом на осле, чепрак на котором был из парчи, украшенной драгоценными
камнями. И старуха остановилась возле лавки персиянина и, привязав осла
за уздечку, сделала персиянину знак и сказала: "Возьми меня за руку", -
и персиянин взял старуху за руку, и она слезла с осла и спросила: "Это
ты - персидский врач, прибывший из Ирака?" - "Да", - отвечал врач. И
старуха сказала: "Знай, у меня есть дочь, и она больна". И старуха выну-
ла банку и когда персиянин взглянул на то, что было в банке, он спросил:
"О госпожа, скажи, как зовут Эту девушку, чтобы я мог вычислить ее звез-
ду и узнать, в какое время ей подойдет пить лекарство". И старуха сказа-
ла: "О брат персов, ее зовут Нум..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести сорок вторая ночь
Когда же настала двести сорок вторая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что персиянин, услышав имя Нум, начал считать и
писать на руках и сказал: "О госпожа, я не пропишу ей лекарства, пока не
узнаю, из какой она земли, из-за различия в воздухе. Осведомь же меня, в
какой земле она воспиталась и сколько прошло лет ее жизни". - "Ее жизни
четырнадцать лет, а воспиталась она на земле Куфы, что в Ираке", - отве-
чала старуха. И персиянин спросил: "А сколько месяцев она в этих краях?"
- и старуха ответила: "Она прожила в этих краях немного месяцев".
И когда Нима услышал слова старухи и узнал имя своей пленницы, его
сердце затрепетало, и он потерял сознание. А персиянин сказал старухе:
"Ей подойдут такие-то и такие-то лекарства, а старуха молвила: "Смешай,
что хочешь, и дай мне то, что ты писал, с благословения Аллаха велико-
го", - и бросила ему на прилавок десять динаров. И врач посмотрел на Ни-
му и велел ему приготовить для старухи лекарственные зелья, а старуха
смотрела на него и говорила: "Защити тебя Аллах, о дитя мое, - твой вид
подобен ее виду".
А потом старуха спросила персиянина: "О брат персов, это твой не-
вольник или твой сын?" И персидский врач отвечал ей: "Это мой сын". А
Нума собрал нужные зелья и положил их в коробочку и, взяв бумажку, напи-
сал на ней такое двустишие:
"И если пожалует один только взгляд мне Нум, -
Пусть счастья не знает Суд, не будет прекрасной Джумль [260]
Сказали: "Забудь ее и двадцать возьмешь таких", -
Но нет ей подобия, ее не забуду я".
Потом он засунул бумажку в коробочку и написал на крышке коробочки
куфическим почерком: [261] "Я Нима ибн ар-Раби - куфиец", и поставил коро-
бочку перед старухой.
Та взяла ее и простилась с ними, и поехала обратно, направляясь во
дворец халифа.
И когда старуха поднялась с зельями к девушке, она поставила перед
ней коробочку с лекарствами и сказала:
"О госпожа, знай, что в наш город пришел врач персиянин, и я не виде-
ла никого прозорливее и осведомленнее в делах болезней, чем он. Я назва-
ла твое имя, после того как он увидел банку, и он узнал, какая у тебя
болезнь, и прописал тебе лекарство, а потом он отдал приказание своему
сыну, и тот составил для тебя вот это лекарство. И в Дамаске нет никого
красивее и изящнее, чем его сын, и ни у кого не найдется лавки такой,
как у него".
И Нум взяла коробочку и увидела, что на ее крышке написано имя ее
господина и имя его отца, и, когда она увидела это, у нее изменился цвет
лица, и она про себя воскликнула: "Нет сомнения, что владелец этой лавки
пришел из-за меня!" - "Опиши мне этого юношу", - сказала она старухе, и
та ответила: "Его зовут Нима, и над правой бровью у него пятнышко, и
одет он в роскошные одежды и обладает совершенной красотой". - "Подай
мне лекарство, с благословения Аллаха великого и с его помощью", - ска-
зала девушка и взяла лекарство и выпила его, смеясь, и сказала старухе:
"Поистине, это благословенное лекарство!"
Потом она осмотрела коробочку и, увидав бумажку, повернула ее и про-
читала, а поняв ее смысл, она уверилась, что тот юноша - ее господин, и
успокоилась душою и обрадовалась. И, увидав, что девушка засмеялась,
старуха воскликнула: "Поистине, этот день - день благословенный!" - а
Нум промолвила: "О надсмотрщица, я хочу чего-нибудь поесть и выпить". И
старуха сказала невольницам: "Подайте вашей госпоже столы с роскошными
кушаньями!" - и Нум подали столы, и она села есть.
Вдруг вошел к ним Абд-аль-Мелик ибн Мерван, и, увидев, что девушка
сидит и ест кушанья, он обрадовался, а надсмотрщица сказала ему: "О по-
велитель правоверных, поздравляем тебя с выздоровлением твоей невольницы
Нум. В этот город прибыл один врач (я не видала никого осведомленнее в
болезнях и лекарствах), и я принесла ей от него лекарство, которое она
приняла один раз, и выздоровление пришло к ней, о повелитель правовер-
ных". - "Возьми тысячу динаров и позаботься о лекарствах, чтобы ее выле-
чить совсем", - сказал повелитель правоверных и вышел, радостный.
А старуха пошла в лавку персиянина и отдала ему тысячу динаров, осве-
домив его о том, что та девушка - невольница халифа. И она передала ему
бумажку, которую написала Нум, а персиянин взял ее и передал Ниме, а
тот, увидев ее, узнал почерк и упал без чувств. А придя в себя, он раз-
вернул бумажку и вдруг видит, в ней написано: "От девушки, чье счастье
похищено, чей разум обманут, от расставшейся с любимым сердца". А после
того: "Ваше письмо пришло ко мне, и расправилась грудь, и возрадовался
разум, и было так, как сказал поэт:
Письмо прибыло! - Пусть бы пальцев я не лишилась,
То письмо писавших, - их дух оно впитало.
И как будто Мусу вернули вновь его матери
Иль плащ Юсуфа принесли назад к Якубу" [262].
И когда Нима прочитал эти стихи, его глаза наполнились слезами, и
надсмотрщица спросила его: "О чем ты плачешь, о дитя мое? Да не заставит
Аллах твои глаза плакать!" - "О госпожа, - сказал ей персиянин, - как
моему сыну не плакать, когда эта девушка - его невольница, а он - ее
господин, Нима ибн ар-Раби из Куфы?
Выздоровление этой невольницы зависит от того, чтобы его увидеть, и
нет у нее другой болезни, кроме любви к нему..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести сорок третья ночь
Когда же настала двести сорок третья ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что персиянин сказал старухе: "Как моему сыну не
плакать, когда эта девушка - его невольница, а он - ее господин, Нима
ибн ар-Раби из Куфы? Выздоровление этой невольницы зависит от того, что-
бы его увидеть, и нет у нее другой болезни, кроме любви к нему. Возьми
же себе, о госпожа, эту тысячу динаров (а у меня будет для тебя еще
больше) и посмотри на нас глазами милости. Мы не знаем, как исправить
это дело, если не через тебя". И старуха спросила Ниму: "Ты ее госпо-
дин?" И Нима ответил:
"Да", - и старуха сказала: "Ты говоришь правду - она непрестанно по-
минает тебя".
И Нима рассказал старухе о том, что с ним случилось, с начала до кон-
ца, и старуха сказала: "О юноша, ты найдешь встречу с нею только через
меня", - а затем она села верхом, и в тот же час и минуту вернулась, и,
войдя к девушке, посмотрела ей в лицо и засмеялась и сказала:
"О дочь моя, ты имеешь право плакать и хворать из-за разлуки с твоим
господином Нимой ибн ар-Раби-куфийцем". - "Покров перед тобой поднят, и
явилась тебе истина", - воскликнула Нум, а старуха сказала ей: "Успокой
свою душу и расправь грудь! Клянусь Аллахом, я соединю вас, даже если
из-за этого пропадет моя душа!"
И потом она вернулась к Ниме и сказала ему: "Я воротилась к твоей не-
вольнице и встретилась с нею и нашла, что она тоскует по тебе больше,
чем ты по ней, и повелитель правоверных хочет сойтись с нею, а она соп-
ротивляется. Если у тебя тверд дух и ты силен сердцем, то я сведу вас и
подвергну себя опасности и придумаю уловку и устрою хитрость, чтобы ты
мог войти во дворец повелителя правоверных и встретиться с девушкой,
ведь она не может выходить". - "Да воздаст тебе Аллах благом!" - воск-
ликнул Нима.
И потом старуха простилась с ним и, придя к девушке, сказала ей: "Ду-
ша твоего господина пропала из-за любви к тебе, и он хочет с тобою
встретиться и достигнуть тебя. Что ты скажешь об этом?" - "У меня тоже
пропала душа, и я хочу с ним встретиться", - ответила Нум. И тогда ста-
руха взяла узел, в котором были украшения и драгоценности и платье из
женских платьев и пришла к Ниме и сказала: "Пойдем в уединенное место".
Когда Нима вошел с нею в комнату позади лавки, она расписала его и
разукрасила ему кисти рук и вплела ему в волосы вышитые ленты, а потом
она одела его в женскую одежду и разукрасила его самым лучшим из того,
чем украшаются невольницы. И стал Нима подобен одной из райских гурий,
и, когда надсмотрщица увидала его в таком обличье, она воскликнула:
"Благословен Аллах, лучший из творцов! Клянусь Аллахом, ты, право, прек-
раснее той девушки!" Потом она сказала: "Походи, выставляя левую ногу и
отставляя правую, и тряси бедрами". И Нима стал ходить перед нею, как
она ему велела. И, когда старуха увидела, что он знает женскую походку,
она сказала:
"Подожди, пока я приду к тебе завтра вечером, если захочет Аллах ве-
ликий, и возьму тебя и приведу во дворец, и когда ты увидишь привратника
и евнухов, укрепи свою решимость, опусти голову и не говори ни с кем: я
переговорю с ними вместо тебя, и найду у Аллаха поддержку".
Когда наступило утро, на следующий день, надсмотрщица пришла к Ниме
и, взяв его, пришла с ним во дворец, и старуха вошла впереди, а Нима
сзади, следом за нею.
И привратник хотел помешать ему войти, но старуха сказала ему: "О
сквернейший из рабов, это невольница Нум, любимица повелителя правовер-
ных. Как же ты не даешь ей войти?" И она молвила: "Входи, девушка!" - и
Нима вошел со старухой, и они все время шли, до тех дверей, через кото-
рые можно было попасть во двор перед дворцом.
"О Нима, - сказала тогда старуха, - укрепи свою душу и сделай сильным
твое сердце. Войди во дворец, возьми налево, отсчитай пять дверей и вой-
ди в шестую - это дверь в помещение, приготовленное для тебя. Не бойся
и, если кто-нибудь с тобою заговорит, не разговаривай с ним и не оста-
навливайся". И потом старуха пошла с ним и достигла дверей, и ее встре-
тил привратник, поставленный у этих дверей, и спросил: "Что это за де-
вушка?.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести сорок четвертая ночь
Когда же настала двести сорок четвертая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что привратник встретил старуху и спросил ее:
"Что это за девушка?" - и старуха ответила ему: "Твоя госпожа хочет ее
купить". - "Никто не войдет иначе, как с позволения повелителя правовер-
ных, - сказал евнух. - Возвращайся с ней назад, я не дам ей войти, пото-
му что мне так приказано". - "О великий привратник, - отвечала старуха,
- вложи разум себе в голову! Нум, невольница халифа, сердце которого
привязано к ней, идет к выздоровлению, и халиф не верит, что она попра-
вилась. Она хочет купить эту невольницу, не мешай же ей войти, чтобы до
Нум не дошло, что ты ей помешал: тогда она на тебя разгневается, и бо-
лезнь снова вернется к ней. А если она на тебя разгневается, то найдет
причину, чтобы тебе отрубили голову". Потом она сказала: "Входи, девуш-
ка, не слушай его слов и не говори царице, что привратник не позволял
тебе войти".
И Нима опустил голову и вошел во дворец. И он хотел пойти влево, но
ошибся и пошел вправо и, желая отсчитать пять дверей и войти в шестую,
отсчитал шесть дверей и вошел в седьмую. И, войдя в эту дверь, он увидел
помещение, устланное парчой, а на стенах его были шелковые занавески,
вышитые золотом, и там стояли курильницы с алоэ, амброй и благоухающим
мускусом. А на возвышении Нима увидел ложе, устланное парчой, и сел на
это ложе и увидал великую пышность, и не знал он, что написано для него
в неведомом.
И пока он сидел и думал о своей судьбе вдруг вошла сестра повелителя
правоверных, и с нею была ее невольница. И, увидав сидящего юношу, сест-
ра халифа подумала, что это девушка и, подойдя к Ниме, спросила его:
"Кто ты будешь, о девушка, в чем твое дело и кто привел тебя в это мес-
то?" - и Нима ничего не сказал и не дал ей ответа. "О девушка, - сказала
тогда сестра халифа, - если ты из любимиц моего брата и он разгневался
на тебя, я за тебя попрошу и постараюсь смягчить его к тебе", - во Нима
не дал ей ответа. И она сказала своей невольнице: "Постой у дверей ком-
наты и не давай никому войти", - а потом подошла к Ниме и взглянула на
него и оторопела при виде его красоты.
"О девушка, - сказала она, - дай мне узнать, кто ты и как тебя зовут
и почему ты вошла сюда: я не видала тебя в нашем дворце", - но Нима ни-
чего не ответил. И тут сестра царя рассердилась и положила руку на грудь
Нимы и не нашла у него грудей. И она хотела раскрыть одежду Нимы, чтобы
узнать, в чем его дело, и тогда Нима сказал ей: "О госпожа, я твой не-
вольник! Купи же меня, я становлюсь под твою защиту: защити же меня". -
"С тобой не будет беды, - отвечала сестра халифа. - Кто же ты и кто при-
вел тебя сюда, в мою комнату?" - "О царица, - отвечал Нима, - я зовусь
Нимой, сыном ар-Раби из Куфы, и я подверг свою душу опасности из-за моей
невольницы Нум, с которой аль-Хаджжадж схитрил и взял ее и послал сюда".
- "С тобой не будет беды", - сказала сестра халифа. А потом она кликнула
свою невольницу и сказала: "Пойди в комнату Нум!"
Тем временем надсмотрщица пришла в комнату Нум и спросила ее: "Прихо-
дил ли к тебе твой господин?" - "Нет, клянусь Аллахом!" - отвечала Нум.
И старуха надсмотрщица сказала: "Может быть, он ошибся и вошел в другую
комнату и сбился с дороги к твоему помещению", - и тогда Нум воскликну-
ла: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Кончился
срок для нас всех, и мы погибли!"
Они сидели, размышляя, и, пока это было так, вдруг вошла к ним не-
вольница сестры халифа и приветствовала Нум и сказала: "Моя госпожа зо-
вет тебя к себе в гости", - и Нум отвечала ей: "Слушаю и повинуюсь!" -
"Может быть, твой господин у сестры халифа и покров снят", - сказала
надсмотрщица. И Нум в тот же час и минуту встала и пошла к сестре хали-
фа, и та сказала ей: "Вот твой господин сидит у меня: он как будто ошиб-
ся помещением. Но ни для тебя, ни для него не будет страха, если захочет
Аллах великий". И, когда Нум услышала эти слова от сестры царя, ее душа
успокоилась, и она подошла к своему господину Ниме, а тот, увидав ее,
поднялся ей навстречу, и они обнялись..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести сорок пятая ночь
Когда же настала двести сорок пятая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что Нима, увидав невольницу Нум, поднялся ей
навстречу, и они прижали друг друга к груди, а затем оба упали на землю
без сознания. А когда они очнулись, сестра халифа сказала им: "Сядьте, и
подумаем, как избавиться от той беды, в которую мы попали". - "О госпо-
жа, от нас - внимание и повиновение, а от тебя - приказ", - отвечали
они. И сестра халифа воскликнула: "Клянусь Аллахом, вас не постигнет от
нас никакое зло!"
Затем она сказала своей невольнице: "Принеси кушанья и напитки", - и
невольница принесла это. И тогда они сели и поели достаточно, чтобы на-
сытиться, а затем сели пить. И заходили между ними чаши, и прекратились
их печали, и Нима воскликнул: "О, если бы я знал, что будет потом", - а
сестра халифа спросила: "О Нима, любишь ли ты Нум, свою невольницу?" - и
он отвечал: "О госпожа, любовь к ней заставила меня сделать все это и
подвергнуть себя опасности". А затем она спросила Нум: "О Нум, любишь ли
ты своего господина Ниму?" - и Нум ответила: "О госпожа, от любви к нему
растаяло мое тело и изменился мой вид". - "Клянусь Аллахом, вы любите
Друг друга, и пусть не будет того, кто разлучит вас! Успокойте же ваши
души и прохладите глаза!" - воскликнула сестра халифа, и они обрадова-
лись.
И Нум потребовала лютню, и ей принесли ее, и, взяв лютню, она настро-
ила ее и ударила по ней один раз и, затянув напев, произнесла такие сти-
хи:
"Когда разлучить враги хотели упорно нас,
Хоть мстить ни тебе, ни мне и не за что было им,
Набегами всякими терзали они наш слух,
И мало защитников нашлось и помощников,
Со стрелами глаз твоих тогда я напал на них,
А сам захватил я меч, огонь и поток воды".
А потом Нум дала лютню своему господину Ниме и сказала ему: "Скажи
нам стихотворение", - и Нима взял лютню, и настроил ее и, затянув напев,
произнес такие стихи:
"Подобен бы месяц был тебе, но заходит он.
Лик солнца бы был, как ты, но только он с пятнами,
Дивлюсь я, - а сколько есть в любви всегда дивного,
Заботы не мало в ней, в ней страсть и страдание,
Дорога мне кажется столь близкой, когда иду
К любимой, но путь далек, когда я иду назад",
А когда он кончил говорить стихи, Нум наполнила кубок и подала ему, и
Нима взял кубок я выпил, а затем Нум наполнила другой кубок и подала его
сестре халифа" и та выпила его, и взяла лютню и, настроив ее, натянула
струны и произнесла такие стихи:
"Печаль и грусть в душе моей поселились,
И внутри меня страсть великая так упорна.
Худ я телом так, что явно это стало всем.
Ведь любовью тело давно мое хворает".
И потом она наполнила кубок и подала его Ниме, а тот выпил и, взяв
лютню, настроил на ней струны и произнес такие стихи:
"О тот, кому дух я дал, а он стал терзать его!
Я вырвать его хотел, - но сил не нашел в себе.
Подай же влюбленному спасенье от гибели,
Пока не настала смерть, - и вот мой последний вздох".
И они, не переставая, говорили стихи под звуки струн и проводили вре-
мя в наслаждении, блаженстве, радости и веселье, и пока это было так,
вдруг вошел к ним повелитель правоверных. И, увидав его, они встали и
поцеловали землю меж его рук, и халиф, увидев Нум с лютней, воскликнул:
"О Нум, слава Аллаху, который удалил от тебя бедствие и боль!" Потом он
обернулся к Ниме, который был все в том же виде, и спросил: "Сестрица,
кто эта девушка, которая рядом с Нум?" - "О повелитель правоверных, -
отвечала ему сестра, - у тебя есть невольница, среди твоих любимиц, доб-
рая нравом, и Нум не ест и не пьет иначе, как с нею". И она произнесла
слова поэта:
"Они разные, и сошлись они по различию -
Красота несходных всегда видна по несходству их".
"Клянусь Аллахом великим, - воскликнул халиф, - она так же красива,
как Нум, и завтра я прикажу отвести ей комнату рядом с комнатой Нум и
выдам ей ковры и циновки, и доставлю все, что ей подходит, из уважения к
Нум".
И сестра халифа приказала подать кушанья и предложила их своему бра-
ту, и тот поел и сидел с ними за этим пиром и трапезой. И он наполнил
кубок и сделал Нум знак, чтобы она сказала ему какие-нибудь стихи. И Нум
взяла лютню, выпив сначала два кубка, и ударила по струнам, затянула на-
пев и произнесла такие два стиха:
"Когда сотрапезник даст мне выпить и выпить вновь
Три кубка, наполненных бродящею влагой,
Я ставу влачить подол кичливо, как будто я,
Эмир правоверных всех, эмир над тобою".
И повелитель правоверных пришел в восторг и наполнил еще кубок и, по-
дав его Нум, приказал ей спеть, и она, выпив сначала кубок, попробовала
струны и произнесла такие стихи:
"Вот лучший среди людей в дни наши, и нет ему
Подобного, чтобы мог тем делом прославиться.
Единственный в высоте, и славен престол его,
О царь и владыка наш, повсюду прославленный!
Владыка царей земных и всех без изъятия,
Обильно ты жалуешь без скуки и устали.
Господь сохрани тебя, назло и к тоске врагов,
Успех и победа пусть украсят звезду твою!"
И когда халиф услышал от Нум эти стихи, он воскликнул: "Клянусь Алла-
хом, хорошо! Клянусь Аллахом, прекрасно! От Аллаха твой дар, о Нум! Как
красноречив твой язык и как ясна твоя речь!" И они пребывали в веселье и
радости до полуночи, а затем сестра халифа сказала: "Послушай, о повели-
тель правоверных: я видала в какой-то книге рассказ про одного знатного
вельможу". - "А что это за рассказ?" - спросил халиф.
И сестра его сказала: "Послушай, о повелитель правоверных. Был в го-
роде Куфе юноша, по имени Нима ибн ар-Раби, и была у него невольница, и
он любил ее, и она любила его (а она воспиталась с ним на одной посте-
ли).
И когда они достигли зрелости, и ими овладела любовь друг к другу,
судьба поразила их своей превратностью, и время подавило их своими нес-
частьями, и судило оно им расстаться. И доносчики схитрили с девушкой, и
она вышла из дома своего господина, и ее взяли и украли из его жилища, а
потом укравший девушку продал ее одному из царей за десять тысяч дина-
ров. А девушка так же любила своего господина, как и он любил ее, и ее
господин оставил свою семью и свое богатство и дом свой, и отправился
искать девушку, и нашел способ с нею встретиться и ее увидеть, и он под-
вергал себя опасности..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести сорок шестая ночь
Когда же настала двести сорок шестая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, как сестра повелителя правоверных говорила:
"Нима пребывал в разлуке со своей семьей и родиной и нашел способ
встретиться со своей невольницей, и он подвергал себя опасности и не жа-
лел своей души, пока не сумел встретиться с невольницей, а звали ее Нум.
И когда он встретился с нею, они не успели усесться, как вошел к ним
царь, купивший ее у человека, который ее украл, и он был поспешен с ними
и велел их убить, не оказав им справедливости и не отсрочив над ними
свой суд..." Что ты скажешь, о повелитель правоверных, о столь малой
справедливости этого царя?" - "Поистине, это предивная вещь, и этому ца-
рю надлежало простить их, при своей мощи! - воскликнул повелитель право-
верных. - Ему следовало помнить относительно них три вещи: во-первых,
они любили друг друга, во-вторых, они находились в его жилище и в его
руках, и, в-третьих, царю надлежит быть медлительным, творя суд над
людьми. Так как же ему не медлить в деле, которое с ним связано? Этот
царь совершил дело, не похожее на дела царей". - "О брат мой, - сказала
сестра халифа, - ради царя небес и земли, прикажи Нум петь и послушай
то, что она споет". - "О Нум, спой мне", - воскликнул халиф. И Нум затя-
нула напев и произнесла такие стихи:
"Обмануло время - всегда оно обманет,
Разит сердца и рождает думы время,
Разлучит оно после жизни вместе возлюбленных,
И увидишь ты на ланитах слез потоки,
Я жила и жили; и жизнь моя светла была,
Когда судьба свела нас, и обильна.
И я буду плакать и кровь и слезы струею лить,
По тебе печалясь и днями и ночами".
И, когда повелитель правоверных услышал эти стихи, он пришел в вели-
кий восторг, и сестра его сказала ему:
"О брат мой, кто сам присудил себя к чему-нибудь, должен придержи-
ваться этого и поступать по своему слову.
И ты сам совершил над собою такой суд. - Потом она сказала: - О Нима,
встань на ноги, и ты тоже встань, о Нум". И когда они встали, сестра ха-
лифа сказала:
"О повелитель правоверных, та, что встала, - это украденная Нум, ко-
торую похитил аль-Хаджжадж ибн Юсуф ас-Сакафи и прислал тебе, и солгал
он, утверждая в своем письме, что купил девушку за десять тысяч динаров.
А этот, что встал, - Нима ибн ар-Раби, ее господин.
И я прошу тебя - из уважения к твоим пречистым предкам и ради Хамзы,
Акиля и аль-Аббаса [263] прости их и отпусти им их преступления. Подари их
друг другу, чтобы получить за них награду и воздаяние. Они находятся в
твоей руке и поели твоей пищи и выпили твоего питья, и я ходатайствую за
них и прошу подарить мне их кровь".
"Ты права, - воскликнул халиф, - я так решил и не буду решать и потом
брать назад!" - "О Нум, - спросил он затем, - это твой господин?" - и
Нум ответила: "Да, о повелитель правоверных", - и тогда халиф молвил:
"С вами не будет беды, - я подарил вас друг другу!" - "О Нима, как ты
узнал о ее местопребывании и кто описал тебе это место?" - спросил ха-
лиф. И Нима сказал: "О повелитель правоверных, выслушай мою повесть и
прислушайся к моему рассказу, и клянусь твоими отцами и пречистыми деда-
ми, я ничего от тебя не скрою".
И затем он рассказал халифу обо всех бывших с ним делах и о том, что
сделал персидский врач и что сделала надсмотрщица, как она ввела его во
дворец, а он ошибся дверями...
И халиф до крайности удивился этому. "Ко мне персиянина!" - сказал он
потом, и персиянина привели к халифу, и тот назначил его в число своих
приближенных и наградил его одеждами и приказал выдать ему прекрасную
награду и молвил: "Тому, кто это придумал, надлежит быть в числе наших
приближенных".
А после этого халиф облагодетельствовал Ниму и Нум и оказал им ми-
лость и облагодетельствовал надсмотрщицу, и они прожили у него семь дней
в радости, удовольствиях и приятнейшей жизни, и затем Нима попросил у
халифа разрешения уехать, вместе со своей невольницей, и халиф разрешил
им уехать в Куфу.
И они уехали, и Нима повидался со своим отцом и своей матерью, и жили
они наилучшей я приятнейшей жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница
наслаждений и Разлучительница собраний".
|
