 |
|
Знай, о повелитель правоверных, что моего второго брата аль-Хаддара
звали Бакбак, и это расслабленный. В один из дней случилось ему идти по
своим делам, я вдруг встречает его старуха и говорит ему: "О человек,
постой немного! Я предложу тебе одно дело, и если оно тебе понравится,
сделай его для меня и спроси совета у Аллаха". И мой брат остановился, и
она сказала: "Я скажу тебе о чем-то и укажу тебе путь к этому, но пусть
не будут многословны твои речи". - "Подавай свой рассказ", - ответил мой
брат. И старуха спросила: "Что ты скажешь о красивом доме и благоухающем
саде, где бежит вода, и о плодах, вине и лице прекрасной, которую ты бу-
дешь обнимать от вечера до утра? Если ты сделаешь так, как я тебе указы-
ваю, то увидишь добро".
И мой брат, услышав ее слова, спросил: "О госпожа, а почему ты напра-
вилась с этим делом именно ко мне из всех людей? Что тебе понравилось во
мне?" И она отвечала моему брату: "Я сказала тебе - не будь многоречив!
Молчи и пойдем со мною". И затем старуха повернулась, а мой брат после-
довал за нею, желая того, что она ему описала. И они вошли в просторный
дом со множеством слуг, и старуха поднялась с ним наверх, и мой брат
увидел прекрасный дворец.
И когда обитатели дома увидели его, они спросили: "Кто это привел те-
бя сюда?" А старуха сказала: "Оставьте его, молчите и не смущайте его
сердца, - это рабочий, и он нам нужен". Потом она пошла с ним в украшен-
ную горницу, лучше которой не видали глаза; и когда они вошли в эту гор-
ницу, женщины поднялись и приветствовали моею брата и посадили его рядом
с собою, а спустя немного он услыхал большой шум, и вдруг подошли не-
вольницы, и среди них девушка, подобная лупе в ночь полнолуния. И мой
брат устремил на нее взор и поднялся на ноги и поклонился девушке, а она
приветствовала его и велела ему сесть; и он сел, она же обратилась к не-
му и спросила: "Да возвеличит тебя Аллах, есть в тебе добро?" - "О гос-
пожа моя, все добро - во мне!" - отвечал мой брат. И она приказала по-
дать еду, и ей подали прекрасные кушанья, и она стала есть. И при этом
девушка не могла успокоиться от смеха, а когда мой брат смотрел на нее,
она оборачивалась к своим невольницам, как будто смеясь над ним. И она
выказывала любовь к моему брату и шутила с ним, а мой брат, осел, ничего
не понимал, и от сильной страсти, одолевшей его, он думал, что девушка
его любит и даст ему достигнуть желаемого.
И когда кончили с едою, подали вино, а потом явились десять не-
вольниц, подобных месяцу, с многострунными лютнями в руках и стали петь
на разные приятные голоса. И восторг одолел моего брата, и взяв кубок из
ее рук, он выпил его и поднялся перед нею на ноги; а потом девушка выпи-
ла кубок, и мой брат сказал ей: "На здоровье!" - и поклонился ей; и пос-
ле этого она дала ему выпить кубок и, когда он выпил, ударила его по
шее. И, увидя от нее это, мой брат вышел стремительно, а старуха приня-
лась подмигивать ему: вернись! И он вернулся. И тогда девушка велела ему
сесть, и он сел и сидел, ничего не говоря, и она снова стала бить его по
затылку, но ей было этого недостаточно, и она приказала своим невольни-
цам бить его, а сама говорила старухе: "Я ничего не видала лучше этого!"
И старуха восклицала: "Да, заклинаю тебя, о госпожа моя!"
И невольницы били его, пока он не лишился сознания, а потом мой брат
поднялся за нуждою, и старуха догнала его и сказала: "Потерпи немножко:
ты достигнешь того, чего ты хочешь". - "До каких пор мне терпеть? Я уже
обеспамятел от подзатыльников", - сказал мой брат; и старуха ответила:
"Когда она захмелеет, ты достигнешь желаемого". И мой брат вернулся к
своему месту и сел. И все невольницы, до последней, поднялись, и женщина
приказала им окурить моего брата и опрыскать его лицо розовой водой, и
они это сделали; а потом она сказала: "Да возвеличит тебя Аллах! Ты во-
шел в мой дом и исполнил мое условие, а всех, кто мне перечил, я прого-
няла. Но тот, кто был терпелив, достигал желаемого". - "О госпожа, - от-
вечал ей мой брат, - я твой раб и в твоих руках"; и она сказала: "Знай,
что Аллах внушил мне любовь к веселью, и тот, кто мне повинуется, полу-
чает, что хочет". И она велела невольницам петь громким голосом, так что
все бывшие в помещении исполнились восторга, а после этого она сказала
одной девушке: "Возьми твоего господина, сделай, что нужно, и приведи
его сейчас же ко мне".
И невольница взяла моего брата (а он не знал, что она с ним сделает),
и старуха догнала его и сказала: "Потерпи, потерпи, осталось недолго!" И
лицо моего брата просветлело, и он подошел к девушке (а старуха все го-
ворила: "Потерпи, ты уже достиг желаемого") и спросил старуху: "Скажи
мне, что хочет сделать эта невольница?" И старуха сказала: "Тут нет ни-
чего, кроме добра! Я - выкуп за тебя! Она хочет выкрасить тебе брови и
срезать усы!" - "Краска на бровях сойдет от мытья, - сказал мой браг, -
а вот выдрать усы - это уже больно!""Берегись ей перечить, - отвечала
старуха, - ее сердце привязалось к тебе". И мой брат стерпел, чтобы ему
выкрасили брови и выдрали усы, и тогда невольница пошла к своей госпоже
и сообщила ей об этом, и та сказала: "Остается еще одна вещь - сбрей ему
бороду, чтобы он стал безволосым".
К невольница пришла к моему брату и сказала ему о том, что велела ее
госпожа, и мой дурак брат спросил: "А что мне делать с позором перед
людьми?" И старуха ответила: "Она хочет это с тобой сделать только для
того, чтобы ты стал безволосым, без бороды и у тебя на лице не осталось
бы ничего колючего. В ее сердце возникла большая любовь к тебе, терпи
же: ты достигнешь желаемого".
И мой брат вытерпел и подчинился невольнице и обрил себе бороду, и
девушка вывела его, и вдруг оказывается - он с накрашенными бровями, об-
резанными усами, бритой бородой и красным лицом! И девушка испугалась
его и потом так засмеялась, что упала навзничь и воскликнула: "О госпо-
дин мой, ты покорил меня этими прекрасными чертами!" И она стала закли-
нать его жизнью, чтобы он поднялся и поплясал; и мой брат встал и начал
плясать, и она не оставила в комнате подушки, которою бы не ударила его,
и все невольницы тоже били его плодами вроде померанцев и лимонов, кис-
лых и сладких, пока он не упал без чувств от побоев, затрещин по Затылку
и бросания.
И старуха сказала ему: "Теперь ты достиг желаемого. Знай, что тебе не
будет больше побоев и осталось еще только одно, а именно: у нее в обы-
чае, когда она опьянеет, никому не давать над собою власти раньше, чем
она снимет платье и шальвары и останется голой, обнаженной. А потом она
велит тебе снять одежду и бегать и сама побежит впереди тебя, как будто
она от тебя убегает, а ты следуй за ней с места на место, пока у тебя не
поднимется зебб, и тогда она даст тебе власть над собою".
"Сними с себя одежду", - сказала она потом; и мой брат снял с себя
все платье (а мир исчез для него) и остался нагим..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать вторая ночь
Когда же настала тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что брат цирюльника, когда старуха сказала ему: "Сними
с себя одежду", - поднялся (а мир исчез для него) и снял с себя одежду и
остался нагим, и тогда девушка сказала ему: "Вставай теперь и беги, и я
тоже побегу, - и тоже разделась и воскликнула: Если ты чего-нибудь хо-
чешь, следуй за мной!" И она побежала впереди него, и он последовал за
нею, и она вбегала в одно помещение за другим, и мой брат за ней, и
страсть одолела его, и его зебб вел себя, точно бесноватый. И она вбежа-
ла впереди него в темное помещение, и мой брат тоже за ней, и он насту-
пил на тонкое место, и пол провалился под ним, и не успел мой брат опом-
ниться, как оказался посреди улицы, на рынке кожевников, которые прода-
вали и покупали кожи. И, увидев моего брата в таком виде - нагого, с
поднявшимся зеббом, с бритой бородой и бровями и с красным лицом, тор-
говцы закричали на него и захлопали в ладоши и стали бить его кожами,
так что он лишился чувств. И его взвалили на осла и привезли к вали, и
вали спросил их: "Кто это?" И они сказали: "Он упал к нам из дома везиря
в таком виде". И тогда вали приказал дать ему сто ударов бичом по шее и
выгнал из Багдада; и я вышел и догнал его и провел его тайно в город, а
затем я назначил ему то, что нужно для пропитания. И если бы не мое ве-
ликодушие, я бы не стал терпеть подобного ему.
|
