 |
|
И когда женщины услышали, что говорил Джафар от имени повелителя пра-
воверных, старшая выступила вперед и сказала: "О повелитель правоверных,
со мной была история, которая, если бы написать ее иглами в уголках гла-
за, наверное стала бы назиданием для поучающихся и наставлением для тех,
кто принимает наставления..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семнадцатая ночь
Когда же настала семнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что женщина, выступив перед лицом повелителя правовер-
ных, сказала: "Со мною была удивительная история, вот она:
Эти две черные суки - мои сестры, и нас было трое родных сестер по
отцу и матери, а эти две девушки: та, на которой следы ударов, и другая,
закупавшая, - от другой матери. И когда наш отец умер, все взяли свою
долю наследства, а через несколько дней скончалась моя матушка и остави-
ла нам три тысячи динаров, и каждая из дочерей взяла свое наследство -
тысячу динаров. Я была моложе их по годам. И мои сестры сделали приданое
и вышли замуж, и каждая взяла себе мужа, и они прожили некоторое время,
а затем оба мужа собрали товары, и каждый взял у своей жены тысячу дина-
ров, и они все вместе уехали и бросили меня.
Их не было пять лет, и мужья их загубили деньги и разошлись и остави-
ли жен в чужих землях, и через пять лет старшая пришла ко мне в образе
нищенки, одетая в рваное платье и грязный старый изар, и она была в гну-
снейшем состоянии. И когда она пришла ко мне, я не вспомнила ее и не уз-
нала, по потом, признав ее, я спросила: "Что означает это положение?" И
она ответила: "О сестрица, в словах нет больше пользы! Калам [37] начер-
тал то, что было суждено!" И я послала ее в баню и надела на нее одежду
и сказала: "О сестрица, ты мне вместо матери и отца! Аллах благословил
наследство, которое досталось мне с вами, и я его умножила и живу прево-
сходно. Я и вы - это одно и то же". И я оказала ей крайнюю милость, и
она прожила у меня целый год, И сердца наши были в тревоге о другой на-
шей сестре, и прошло лишь немного времени, и она явилась в состоянии еще
худшем, чем старшая сестра. И я сделала ей больше, чем первой, и им дос-
тались деньги из моих денег.
Но через некоторое время они сказали мне: "О сестрица, мы хотим за-
муж! Нет у нас терпенья сидеть без мужа". - "О, глаза мои, - ответила я,
- нет добра в Замужестве! Хорошего мужчину теперь редко найдешь, и я не
вижу добра в том, что вы говорите. Вы ведь испытали замужество". Но они
не приняли моих слов и вышли замуж без моего согласия, и я обрядила их
из моих денег и покровительствовала им.
Они уехали со своими мужьями и прожили с ними небольшое время, а по-
том их мужья взяли то, что у них было, и уехали, оставив их. И сестры
пришли ко мне улаженные, извинились и сказали: "Не взыщи с нас! Ты моло-
же нас по годам, но совершеннее по уму! Мы никогда больше не станем го-
ворить о замужестве! Возьми нас к себе в служанки, чтобы у нас был кусок
хлеба". - "Добро пожаловать, о сестрицы, у меня нет никого дороже вас",
- ответила я и приняла их и оказала им еще большее уважение, и мы прове-
ли так целый год.
Но и мне захотелось снарядить корабль в Басру [38], и я снарядила
большой корабль и снесла туда товары и припасы и то, что нам было нужно
на корабле, и сказала: "О сестрицы, хотите ли вы жить дома, пока я съез-
жу и вернусь, или вы поедете со мной?" - "Мы отправимся с тобой, мы не
можем с тобой расстаться", - отвечали они, и я взяла их с собою. Я раз-
делила свои деньги пополам и половину взяла, а другую половину отдала на
хранение и сказала: "Может быть, с кораблем что-нибудь случится, а жизнь
еще будет продлена, и когда мы вернемся, мы найдем кое-что, что нам по-
может".
Мы путешествовали дни и ночи, и наше судно сбилось с пути, и капитан
проглядел дорогу, и корабль вошел не в то море, куда мы хотели, но мы
некоторое время по знали этого. И ветер был хорош десять дней, а после
стих. десяти дней дозорный поднялся посмотреть и воскликнул: "Радуйтесь!
- и опустился, довольный, и сказал:Я видел очертание города, и он похож
на голубку".
Мы обрадовались, и не прошло часа дневного времени, как перед нами
заблистал издали город. "Как называется город, к которому мы приближаем-
ся?" - спросили мы капитана, и он сказал: "Клянусь Аллахом, не знаю! Я
никогда его не видел и в жизни не ходил по этому морю. Но все обошлось
благополучно, и вам остается только войти в этот город. Посмотрите, как
будет с вашими товарами, и если вам случится продать - продавайте, и за-
купайте всего, что там есть, а если продать вам не придется, мы отдохнем
два дня, сделаем запасы и уедем". И мы пристали к городу, и капитан отп-
равился туда и отсутствовал некоторое время, а потом он пришел к нам и
сказал: "Поднимитесь, идите в город и подивитесь творению и созданию Ал-
лаха и взывайте о спасения от гнева его!"
И мы пошли в город, и, подойдя к городским воротам, я увидела у ворот
людей с палками в руках и, приблизившись к ним, вдруг вижу - они пораже-
ны гневом Аллаха и превратились в камень! И мы вошли в юрод и увидели,
что все, кто там есть, поражены гневом и превратились в черный камень, и
нет там ни живого человека и ни горящего огня. И мы была ошеломлены этим
и прошли по рынкам и увидели, что товары целы и что золото и серебро то-
же осталось, как было, и обрадовались и сказали: "Быть может, за этим
скрыто какоенибудь зло!"
И мы разошлись по улицам города, и каждая из нас Забывала о других,
забирая деньги и материи, я же поднялась к крепости и увидела, что она
хорошо устроена. И я вошла в царский дворец и увидела, что все сосуды
там из золота и серебра, и тут же я увидела царя, который сидел среди
своих придворных, наместников и везирей, и на нем были такие одежды, ко-
торые повергали в недоумение. И, подойдя к царю, я увидела, что он сидит
на престоле, - выложенном жемчугом и драгоценными казнями, и на нем зо-
лотое платье, где каждый камешек светит, как звездочка, а вокруг него
стоят пятьдесят невольников, одетых в разные шелка, и в руках у них об-
наженные мечи.
Посмотрев на это, я смутилась умом и прошла немного и вошла в помеще-
ние харима и увидела на стенах его занавески, вышитые золотыми полосами,
а царицу я нашла лежащей, и она была одета в одежду, покрытую свежим
жемчугом, и на голове у нее был венец, окаймленный всевозможными ка-
меньями, а на шее - бусы и ожерелья. И все бывшие на ней одежды и укра-
шения остались в своем виде, но она, от гнева Аллаха, превратилась в
черный камень.
И я нашла открытую дверь и вошла в нее, и за нею оказалось помещение,
возвышающееся на семь ступенек, и я увидела, что этот покой вымощен мра-
мором и устлан коврами, шитыми золотом. И там оказалось ложе из можже-
вельника, выложенное жемчугом и драгоценностями, с двумя изумрудами ве-
личиной с гранат, и над ним был опущен полог, унизанный жемчугом. И я
увидела свет, исходивший из-за полога, и, поднявшись, нашла жемчужину,
размером с гусиное яйцо, лежавшую на небольшой скамеечке, и она горела,
как свеча, и распространяла сияние. И на этом ложе были постланы всевоз-
можные шелка, приводившие в смятение смотрящего, я, увидев все это, я
изумилась. И при виде зажженных свеч я сказала: "Несомненно кто-нибудь
зажег эти свечи".
А потом я пошла дальше и вошла в другое помещение и принялась осмат-
ривать покои и обходить их кругом, И меня охватило такое удивление, что
я забыла самое себя и погрузилась в думы.
А когда подошла ночь, я захотела выйти, по не узнала двери и заблуди-
лась и пришла обратно к ложу с пологом И села на ложе, а потом прикры-
лась одеялом и, прочитан сначала кое-что из Корана, хотела заснуть, но
не могла, к мною овладела бессонница. И когда наступила полночь, я услы-
шала чтение Корана красивым, но слабым голосом, и обрадовалась и пошла
на голос, пока не дошла до какого-то помещения, но дверь в него я нашла
закрытой. И, открывши дверь, я посмотрела в помещение и вдруг вижу: это
молельня с михрабом, и в ней стоят горящие светильники и две свечи. И
там был постлан молитвенный коврик, и на нем сидел юноша, прекрасный ги-
дом, а перед ним лежал список священной книги, и он читал вслух. И я
изумилась, как это он спасся один из всех жителей города, и, войдя, при-
ветствовала его, а оп поднял глаза и ответил на мое приветствие.
И я сказала ему: "Прошу тебя и заклинаю тем, что ты читаешь в книге
Аллаха, не ответишь ли ты мне на мой вопрос?" А юноша смотрел на меня и
улыбался. "О рабыня Аллаха, - ответил он, - расскажи мне, почему вошла
ты в это помещение, и я расскажу тебе о том, что случилось со мною и с
жителями этого города и почему я спасся".
Я рассказала ему свою историю, и он изумился, а потом я спросила его,
что произошло с жителями этого города, и юноша отвечал: "О сестрица, дай
мне срок!"
Он закрыл рукопись и положил ее в атласный чехол и велел мне сесть с
ним рядом, и я посмотрела на него, и вижу: он подобен сияющей луне в
полнолуние и совершенен видом, с нежными боками и прекрасной внешностью,
словно вылитый из сахара, и стройный станом, как сказано о нем в таких
стихах:
Наблюдал однажды, ночной порой, звездочет и вдруг
Увидал красавца, кичливого в одеждах.
Подарил Сатурн черноту ему его локонов
И от мускуса точки родинок на ланитах.
Яркий Марс ему подарил румянец ланит его,
А Стрелец - бросал с лука век его стрелы метко.
Даровал Меркурий великую остроту ему,
А Медведица - та от взглядов злых охраняла.
И смутился тут звездочет при виде красот его,
А перед ним лобызала землю покорно.
И Аллах великий облачил его в одежду совершенства и расшил ее блеском
И красотой пушка его ланит,
Как сказал о нем поэт:
Опьяненьем век и прекрасным станом клянусь его
И стрелами глаз, оперенными его чарами.
Клянусь мягкостью я боков его и копьем очей,
Белизной чела и волос его чернотой клянусь.
И бровями теми, что сон сгоняет с очей моих,
Мною властвуя запрещением и велением.
И ланиты розой, и миртой нежной пушка его,
И улыбкой уст, и жемчужин рядом во рту его,
И изгибом шеи и дивным станом клянусь его,
Что взрастил граната плоды свои на груди его.
Клянусь бедрами, что дрожат всегда, коль он движется
Иль спокоен он, клянусь нежностью я боков его.
Шелковистой кожей и живостью я клянусь его
И красою всей, что присвоена целиком ему.
И рукой его вечно щедрою, и правдивостью
Языка его, и хорошим родом и знатностью.
Я клянусь, что мускус, дознаться коль, - аромат его,
И дыханьем амбры нам веет ветер из уст его.
Точно так же солнце светящее, при сравнении с ним,
Нам напомнить может обрезок малый ногтей его.
И я взглянула на него взглядом, породившим во мне тысячу вздохов, и
мое сердце проникнулось любовью к нему, и я сказала: "О господин мой,
расскажи мне о том, что я тебя спросила".
"Слушаю и повинуюсь, - ответил юноша. - Если, рабыня Аллаха, что этот
город - город моего отца, а он - царь, которого ты видела на престоле
превращенным в черный камень вследствие гнева Аллаха. А царица, которую
ты видела под пологом, моя мать, и все жители города были маги, покло-
нявшиеся огню, вместо могучего владыки, и они клялись огнем и светом,
мраком и жаром, и вращающимся сводом небес. А у моего отца не было ре-
бенка, и я был послан ему в конце его жизни, и он воспитывал меня, пока
я не вырос, и счастье шло впереди меня. У нас была старуха, далеко за-
шедшая в годах, мусульманка, тайно веровавшая в Аллаха и его посланника,
но внешне соглашавшаяся с моими родными. И мой отец полагался на нее,
видя ее верность и чистоту, и оказывал ей уважение и все больше почитал
ее, и он думал, что она его веры. И когда я стал Большой, мой отец пере-
дал меня этой старухе и сказал ей: "Возьми его и воспитай и обучи его
положениям нашей веры. Воспитай его как следует и ходи за ним".
И старуха взяла меня и научила вере ислама, омовению по его правилам
и молитве, и заставила меня твердить Коран и сказала мне: "Не поклоняйся
никому, кроме великого Аллаха". А когда я усвоил это до конца, она ска-
зала мне: "Дитя мое, скрывай это от твоего отца и не осведомляй его об
этом, чтобы он тебя не убил". И я скрыл это от него и оставался в таком
положении немного дней, как старуха умерла, а нечестие, преступность и
заблуждение жителей города еще увеличились.
И они пребывали в подобном состоянии, и вдруг слышат глашатая, возг-
лашающего во весь голос, подобно грохочущему грому, который слышит и
ближний и дальний: "О жители этого города, отвратитесь от поклонения ог-
ням и поклонитесь Аллаху, владыке милосердному". И жителей города охва-
тил страх, и они столпились возле моего отца, который был царем в горо-
де, и сказали ему: "Что это за устрашающий голос, который мы слышим? Мы
потрясены сильным испугом". И мой отец ответил: "Пусть этот голос не
ужасает и не пугает вас, и не отвратит вас от вашей веры", - и сердца их
склонились к словам моего отца, и они не перестали усердно поклоняться
огню и стали еще больше преступны.
Прошел год с того дня, когда они услышали голос впервые, и он явился
им во второй раз, и его услыхали, а также и в третий, в течение трех
лет, каждый год по разу, но они не перестали предаваться тому же, что и
прежде, пока их не поразило отмщение и ярость с небес, и после восхода
зари они были обращены в черные камни вместе с их вьючными животными и
скотом. И никто из жителей этого города не спасся, кроме меня, и с того
дня, как случилось это событие, я в таком положении: молюсь, пощусь и
читаю Коран. И у меня не стало терпения быть одному, никого не имея, кто
бы развлек меня".
И тогда я сказала ему (а он похитил мое сердце): "О юноша, не согла-
сишься ли ты отправиться со мной в город Багдад посмотреть на ученых за-
коноведов, чтобы увеличились твои знания и разумения и мудрость? Знай,
что служанка, стоящая пред тобою, - госпожа своего племени и повели-
тельница мужей, слуг и челяди, и у меня есть корабль, груженный товара-
ми. Судьба закинула нас в этот город, и по этой причине мы узнали об
этих делах, и нам выпало на долю встретиться".
Я до тех пор уговаривала его поехать и подлаживалась и хитрила с ним,
пока он не согласился и не соизволил на это..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемнадцатая ночь
Когда же настала восемнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что женщина до тех пор уговаривала юношу поехать с нею,
пока он не сказал ей: "Хорошо". "И тогда, - говорила женщина, - я прове-
ла ночь у его ног, не веря самой себе от радости.
Когда же настало утро, мы поднялись и пошли в кладовые и взяли оттуда
легкое по весу и высокое по цене и спустились из крепости в город и
встретили невольников и капитана, которые разыскивали меня. И, увидав
меня, они обрадовались, и я рассказала им то, что видела, и сообщила им
историю юноши и почему этот город навлек гнев Аллаха и что случилось с
ними. И все удивились этому, и когда мои сестры, вот эти две суки, уви-
дал меня и со мною этого юношу, они позавидовали мне и пришли в гнев и
замыслили против меня козни. Потом мы сошли на корабль, радуясь, нет,
улетая от радости из-за того, что мы нажили, а я больше всего радовалась
юноше.
Мы стали ждать попутного ветра, и когда он подул, мы распустили пару-
са и поплыли. И мои сестры сидели с нами, и мы стали разговаривать, и
они сказали мне: "О сестрица, что ты будешь делать с этим прекрасным
юношей?" - а я ответила: "Я намерена взять его в мужья". Потом я оберну-
лась к юноше и, обратившись к нему, сказала: "О господин мой, я хочу
что-то тебе сказать; не перечь мне в этом. Когда мы прибудем в наш го-
род, в Багдад, я предложу себя тебе в служанки, как жену, и ты будешь
мне супругом, а я тебе супругой". И он ответил: "Слушаю и повинуюсь!" А
я обратилась к сестрам и сказала им: "Достаточно с меня этого гоноши,
ведь то, что всякий из вас нажил, принадлежи г ему". И мои сестры отве-
чали: ""Ты хорошо сделала", - но затаили на меня зло.
И мы ехали не переставая, и ветер благоприятствовал нам, пока мы не
выплыли из Моря Страха и не вступили в безопасные воды. И мы проехали
еще немкою дней и приблизились к городу Басре, и стены ее блеснули нам,
и нас настиг вечер. А когда нас охватил сон, мои сестры поднялись и взя-
ли меня с моей постели и бросили в море, и то же самое они сделали с
юношей, и он не умел хорошо плавать и утонул, и Аллах предначергал ему
быть в числе мучеников. А что до меня, то лучше бы мне было утонуть
вместе с ним, но Аллах предопределил мне быть среди спасшихся, и когда я
оказалась в море, Аллах послал мне кусок дерева, и я села на него, и
волны били меня до тех пор, пока не выбросили на берег острова.
Я шла по острову весь остаток этой ночи, а когда наступило утро, я
увидела протоптанную тропинку, шириной в ногу человека, которая вела с
острова на материк. А солнце уже взошло, и я высушила свою одежду на
солнце и поела плодов, бывших на острове, и напилась там воды и пошла по
этой дороге и шла до тех пор, пока не приблизилась к материку, и между
мною и городом оставалось два часа пути.
И вдруг я вижу: ко мне устремляется змея, толщиной с пальму, и быстро
ползет, приближаясь ко мне, и я вижу, она мечется то вправо, то влево, и
когда она подползла ко мне, язык у нее высунулся на целую пядь, и она
влачилась в пыли во всю свою длину. А за змею гнался дракон, длинный и
тонкий, с копье длиною, и она убегала от него, поворачиваясь то вправо,
то влево, но дракон уже схватил ее за хвост, и у нее полились слезы и
высунулся от быстрого бега язык. И меня охватила жалость к змее, и, взяв
камень, я бросила его в голову дракону, и он тотчас же умер, а змея рас-
пахнула крылья и, взлетев на воздух, скрылась с моих глаз.
И я сидела, изумляясь тому, и почувствовала усталость, и меня охвати-
ла дремота, и я заснула на месте и много поспала, а проснувшись, я нашла
у своих ног девушку и с нею двух сук, и она растирала мне ноги. Я запы-
лилась ее и села и сказала: "О сестрица, кто ты?" И она ответила: "Как
ты скоро меня позабыла! Я та, кому ты сделала добро и оказала милость,
убив моего врага. Я та змея, которую ты освободила от дракона. Я джин-
ния, а этот дракон - джинн; он мой враг, и я спаслась от него только
благодаря тебе. И когда ты меня спасла от него, я взлетела на воздух и
направилась к кораблю, с которого тебя выбросили твои сестры, и все, что
было на корабле, я перенесла в твой дом, а корабль потопила. Что же до
твоих сестер, то я сделала их черными собаками: я знала обо всем, что
случилось у тебя с ними, а юноша - он утонул".
Потом она понесла меня вместе с собаками и бросила нас на крышу моего
дома, и я увидела все имущество, бывшее на корабле, посреди своего дома,
и оттуда ничего не пропало. И после этого змея сказала мне: "Заклинаю
тебя надписью, вырезанной на перстне господина нашего Сулеймана (мир с
ним!), если ты не станешь ежедневно давать каждой из них триста ударов,
я приду и сделаю тебя подобной им!" И я ответила: "Слушаю и повинуюсь!"
И я не перестаю, о повелитель правоверных, бить их таким боем, но жалею
их, и они знают, что на мне нет вины за то, что я бью их, и принимают
мое оправдание.
Вот вам история и мой рассказ".
|
