 |
|
Тогда выступил вперед второй календер и поцеловал Землю и сказал: "О
госпожа моя, я не родился кривым, и со мной случилась удивительная исто-
рия, которая, будь она написана иглами в уголках глаза, послужила бы на-
зиданием для поучающихся. Я был царем, сыном царя, и читал Коран соглас-
но семи чтениям [33] и читал книги и излагал их старейшинам наук и изучал
науку о звездах и слова портов и усердствовал во всех науках, пока не
превзошел людей моего времени, и мой почерк был лучше почерка всех пис-
цов. И слава обо мне распространилась по всем областям и странам и дошла
до всех царей, и обо мне услышал царь Индии и послал к моему отцу, тре-
буя меня, и отправил отцу подарки и редкости, подходящие для царей. И
мой отец снарядил меня с шестью кораблями, и мы плыли по морю целый ме-
сяц, и, достигши берега, мы вывели коней, которые были с нами на кораб-
ле, и нагрузили подарками десять верблюдов и немного прошли. И вдруг, я
вижу, поднялась и взвилась пыль, так что застлала края земли, и через
час дневного времени пыль рассеялась, и из-за нее появились пятьдесят
всадников - хмурые львы, одетые в железо. И мы всмотрелись в них и видим
- это кочевники, разбойники на дороге, и когда они увидели, что нас мало
и с нами десять верблюдов, нагруженных подарками для царя Индии, они ри-
нулись на нас и выставили перед нами острия своих копий. И мы сделали им
знаки пальцами и сказали им: "Мы посланцы великого царя Индии, не оби-
жайте же нас!" Но они ответили: "Мы не на его Земле и не под его
властью", - и они убили часть слуг, а остальные бежали, и я бежал, после
того как был тяжело ранен. Кочевники отобрали у меня деньги и подарки,
бывшие с нами, а я не знал, куда мне направиться, и был я велик и сде-
лался низким. Я шел, пока не пришел к вершине горы, и приютился в пещере
до наступления дня, и продолжал идти, пока не достиг города, безопасного
и укрепленного, от которого отвернулся холод зимы и обратилась к нему
весна с ее розами. И цветы в нем взошли, и реки разлились, и защебетали
в нем птицы, как сказал о нем поэт, описывая его:
Во граде том для живущих нет ужаса,
И дружбою безопасность с ним связана,
И сходен он с дивным садом разубранным,
И жителям очевидна красота его.
Я обрадовался, что достиг этого города, так как утомился от ходьбы, и
меня одолела забота, и я пожелтел, и мое состояние расстроилось, так что
я не знал, куда мне идти. И я проходил мимо портного, сидевшего в лавке,
и приветствовал его, и он ответил на мое приветствие, сказавши: "Добро
пожаловать!" - и был со мною приветлив и обласкал меня и спросил, почему
я на чужбине. И я рассказал ему, что со мной случилось, с начала до кон-
ца. Портной огорчился за меня и сказал: "О юноша, не открывай того, что
с тобою, - я боюсь для тебя зла от царя этого города: он величайший враг
твоего отца и имеет повод мстить ему".
Потом он принес мне еду и напитки, и я поел, и он поел со мною, и я
беседовал с ним весь вечер. Он отвел мне место рядом со своей лавкой и
принес нужную мне постель и одеяло, и я провел у него три дня, а потом
он спросил: "Не знаешь ли ты ремесла, чтобы им зарабатывать?" - "Я зако-
новед, ученый, писец, счетчик и чистописец", - ответил я, но портной
сказал мне: "На твое ремесло нет спроса в наших землях, и у нас в городе
нет никого, кто бы знал грамоту или иную науку, кроме наживы". - "Кля-
нусь Аллахом, - сказал я, - я ничего не Знаю сверх того, о чем я сказал
тебе". Тогда портной сказал: "Затяни пояс, возьми топор и веревку и руби
дрова в равнине. Кормись этим, пока Аллах не облегчит твою участь, и не
дай им узнать, кто ты, - тебя убьют". Он купил мне топор и веревку и от-
дал меня кому-то из дровосеков, поручив им обо мне заботиться, и я вышел
с ними и рубил дрова целый день. И я принес на голове вязанку и продал
ее за полдинара, и часть его я проел, а часть оставил, и я провел в та-
ком положении целый год.
А через год я однажды пришел, по своему обычаю, на равнину и углубил-
ся в нее и увидел рощу, где было много дров. И я вошел в эту роту и,
найдя толстый корень, стал его окапывать и удалил с него землю, и тут
топор наткнулся на медное кольцо, и я очистил его от земли, и вдруг вижу
- оно приделано к деревянной опускной двери! Я поднял ее, и под ней ока-
залась лестница, и я сошел по этой лестнице вниз и увидел дверь и, войдя
в нее, очутился во дворце, прекрасно построенном, с высокими колоннами.
А во дворце я нашел молодую женщину, подобную драгоценной жемчужине,
разгоняющую в сердце горе, заботу или печаль, чьи речи утоляют скорби и
делают безумным умного и рассудительного, - высокую ростом, с крепкой
грудью, нежными щеками, благородным обликом и сияющим цветом лица, и лик
ее светил в ночи ее локонов, а уста ее блистали над выпуклостью груди,
подобно тому, как сказал о ней поэт:
Черны ее локоны, и втянут живот ее,
А бедра - холмы песку, и стан - точно ивы ветвь.
И еще:
Четыре тут для того лишь подобраны,
Чтоб сердце мне в кровь изранить и кровь пролить:
Чела ее свет блестящий и пряди ночь,
И розы ланит прелестных, и тела блеск.
И, посмотрев на нее, я пал ниц перед ее творцом, создавшим ее столь
красивой и прелестной, а девушка взглянула на меня и сказала: "Ты кто
будешь: человек или джин?" - "Человек", - сказал я, и она спросила: "А
кто привел тебя в это место, где я провела уже двадцать пять лет и ни-
когда не видала человека?" И, услышав ее слова (а я нашел их сладостны-
ми, и она захватила целиком мое сердце), я сказал ей: "О госпожа моя,
меня привели сюда мои звезды для того, чтобы рассеять мою скорбь и Забо-
ту". И я рассказал ей, что со мною случилось, от начала до конца, и она
огорчилась моим положением и заплакала и сказала: "Я тоже расскажу тебе
свою историю. Знай, что я дочь царя ЭФатамуса, владыки Эбеновых остро-
вов. Он выдал меня за сына моего дяди, и в ночь, когда меня провожали к
жениху, меня похитил нфрит по имени Джирджис нбн Раджмус, внук тетки Иб-
лиса, и улетел со мною и опустился в этом месте и перенес сюда все,
что мне было нужно из одежд, украшений, материй, утвари, кушаний и на-
питков и прочего. И каждые десять дней он приходит ко мне один раз и
спит здесь одну ночь, а потом уходит своей дорогой, так как он взял меня
без согласия своих родных. И он условился со мною, что, если мне что-ни-
будь понадобится ночью или днем, я коснусь рукою этих двух строчек, на-
писанных на нише, и не успею убрать руку, как увижу его подле себя. Се-
годня четыре дня, как он приходил, и до его прихода осталось шесть дней.
Не хочешь ли ты провести у меня пять дней и потом уйти, за день до его
прихода?" - "Хорошо, - сказал я, - прекрасно будет, если оправдаются
грезы!"
И она обрадовалась и поднялась на ноги и, взяв меня За руку, провела
через сводчатую дверь и прошла со мною в баню, нарядную и красивую. И,
увидев ее, я снял с себя одежду, и женщина тоже сняла, и я вымылся и вы-
шел, а она села на скамью и посадила меня рядом с собою. Потом она при-
несла мне сахарной воды с мускусом и напоила меня, а затем подала мне
еды, и мы поели и поговорили. А после этого она сказала: "Ляг и отдохни,
ты ведь устал". Я лег, о госпожа моя, и забыл о том, что со мной случи-
лось, и поблагодарил ее. А проснувшись, я увидел, что она растирает мне
ноги, и помолился за нее, и мы сели и немного поговорили. И она сказала:
"Клянусь Аллахом, моя грудь был стеснена, так как я здесь одна под зем-
лей и двадцать пять лет никого не видала, кто бы со мною поговорил. Хва-
ла Аллаху, который послал тебя ко мне! О юноша, не хочешь ли ты вина?" -
спросила она потом, и я сказал: "Подавай!" И тогда она направилась в
кладовую и вынесла старого, запечатанного вина. И она расставила зелень
и проговорила:
"Если б ведом приход ваш был, мы б устлали
Кровью сердца ваш путь и глаз чернотою.
И постлали б ланиты вам мы навстречу,
Чтоб лежала дорога ваша по векам".
Когда она окончила стихи, я поблагодарил ее, и любовь к ней овладела
моим сердцем, и моя грусть и забота покинули меня, и мы просидели за бе-
седой до ночи, и я провел с нею ночь, равной которой не видел в жизни. А
утром мы проснулись и прибавляли радость к радости до полудня, и я на-
пился до того, что перестал себя сознавать. И я встал, покачиваясь нап-
раво и налево, и сказал ей: "О красавица, пойдем, я тебя выведу из-под
земли и избавлю от этого джинна!" Но женщина засмеялась и воскликнула:
"Будь доволен и молчи! Из каждых десяти дней день будет ифриту, а девять
будут твои"". И тогда я воскликнул, покоренный опьянением: "Я сию минуту
сломаю эту нишу, на которой вырезана надпись, И пусть ифрит приходит,
чтобы я убил его! Я привык убивать ифритов!"
И, услышав мои слова, женщина побледнела и воскликнула: "Ради Аллаха,
не делай этого! - и произнесла:
Если дело несет тебе злую гибель,
Воздержаться от дел таких будет лучше. -
А потом сказала:
К разлуке стремящийся, потише! -
Ведь конь ее резв и чистой крови.
Терпи! Ведь судьба всегда обманет,
И дружбы конец - всегда разлука"
Но когда она окончила говорить стихи, я не обратил на ее слова внима-
ния и сильно ударил ногою о пишу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тринадцатая ночь
Когда же настала тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до мен", о
счастливый царь, что второй календер говорил женщине: "И когда я ударил
ногою о нишу, о госпожа моя, я не успел очнуться, как везде потемнело и
загремело и заблистало, и земля затряслась, и небо покрыло землю, и
хмель улетел у меня из головы, и я спросил: "Что случилось?" И женщина
воскликнула: "Ифрит пришел к нам! Не предостерегала ли я тебя от этого?
Клянусь Аллахом, ты погубил меня! Спасай свою душу и поднимись там, где
ты пришел!"
И от сильного страха я забыл свой топор и башмак, и когда я поднялся
на две ступеньки и оглянулся, чтобы посмотреть, земля вдруг раздалась, и
из-под нее появился ифрит гнусного вида и сказал: "Что это за сотрясе-
ние, которым ты меня встревожила? Что с тобой случилось?" - "Со мной не
случилось ничего, - ответила женщина. - У меня только стеснилась грудь,
и мне захотелось выпить вина, чтобы моя грудь расправилась, и я выпила
немного и встала за нуждой, но голова у меня была тяжелая, и я упала на
нишу". - "Ты лжешь, шлюха!" - воскликнул ифрит и осмотрелся в помещении
направо и налево, и увидел башмак и топор, и воскликнул: "Это явно при-
надлежит человеку! Кто к тебе приходил?" А женщина ответила: "Я только
сейчас увидела это! Они, вероятно, зацепились за тебя". - "Это бессмыс-
ленные речи, и ими меня не проведешь, о блудница", - сказал ифрит и, об-
нажив женщину, он растянул ее между четырех кольев и принялся ее мучить
и выпытывать у нее, что произошло.
И мне было не легко слышать ее плач, и я поднялся по лестнице, дрожа
от страха, а добравшись до верху, я опустил дверь, как она была, и прик-
рыл ее землею. И я до крайности раскаивался в том, что сделал, и вспоми-
нал эту женщину и ее красоту и то, как ее мучил этот проклятый, с кото-
рым она провела уже двадцать пять лет, и что с ней случилось из-за меня
одного. И я размышлял о моем отце и его царстве и о том, как я стал дро-
восеком, и как после ясных дней моя жизнь замутилась. Я заплакал и про-
изнес такой стих:
"И если судьба тебя поразит, то знай:
Сегодня легко тебе, а завтра труднее жить".
И я пошел и пришел к моему товарищу-портному и увидел, что, ожидая
меня, он мучается, как на горячих сковородках. "Вчерашнюю ночь мое серд-
це было с тобою, - сказал он, - и я боялся, что тебя постигла беда от
дикого зверя или чего другого. Слава Аллаху за твое спасение!" И я поб-
лагодарил его за его заботливость и пошел в свою комнату и стал раздумы-
вать о том, что со мной случилось, и упрекая себя за свою болтливость и
за то, что толкнул ту нишу ногой.
И когда я так раздумывал, вдруг вошел ко мне мой друг-портной и ска-
зал мне: "О юноша, на дворе старик персиянин, который спрашивает тебя, и
с ним твой топор и твой башмак. Он принес их дровосекам и сказал им: "Я
вышел, когда муэдзин призывал на утреннюю молитву, и наткнулся на
эти вещи и не знаю, чьи они. Укажите мне, где их владелец?" И дровосеки
указали ему на тебя, узнав твой топор, и он сидит в моей лавке. Выйди же
к нему, поблагодари его и возьми твой топор и твой башмак".
И, услышав эти слова, я побледнел и расстроился, и в это время земля
в моей келье вдруг раздалась и появился персиянин, и оказалось, что это
ифрит. Он пытал ту женщину крайней пыткой, но она ни в чем ему не приз-
налась, и тогда он взял топор и башмак и сказал ей: "Если я Джирджис из
потомства Ибдиса, то я приведу владельца этого топора и башмака!" И он
пришел с такой уловкой к дровосекам и вошел ко мне и, не дав мне сроку,
похитил меня и полетел и поднялся и опустился и погрузился под землею, а
я не сознавал самого себя. Потом он вошел со мной во дворец, где я был,
и я увидел ту женщину, которая лежала, растянутая между кольями и обна-
женная, и кровь стекала с ее боков. И из глаз моих полились слезы, а
искрит взял эту женщину и сказал ей: "О развратница, не это ли твой воз-
любленный?" Но женщина посмотрела на меня и сказала: "Я его не знаю и не
видела его раньше этой минуты". - "И после такой пытки ты не призна-
ешься!" - воскликнул ифрит. И женщина сказала: "Я в жизни его не видела,
и Аллах не позволяет мне на него солгать". - "Если ты его не знаешь, -
сказал ифрит, - возьми этот меч и сбей ему голову". И она взяла меч и
подошла ко мне и встала у меня в головах, а я сделал ей знак бровью, и
слезы текли у меня по щекам. И она поняла мой знак и мигнула мне и ска-
зала: "Все это ты с нами сделал!" А я сказал ей знаками: "Сейчас время
прощения", - и язык моего положения говорил:
"Мой взгляд на уста мои вещает, и ясно вам,
И страсть объявляет то, что в сердце скрываю я.
Когда же мы встретились, и слезы лились мои,
Безгласен я сделался, но взор мой о вас вещал.
Она указала мне, и понял я речи глаз,
И пальцем я дал ей знак, и был он понятен.
И все, что нам надобно, бровями мы делаем;
Молчим мы, и лишь любовь за нас говорит одна".
И когда я окончил стихи, о госпожа моя, девушка выронила из рук меч и
воскликнула: "Как я отрублю голову тому, кого я не знаю и кто мне не
сделал зла? Этого не позволяет моя вера!" И она отошла назад, а ифрит
сказал: "Тебе не легко убить твоего возлюбленного, так как он проспал с
тобой ночь, и ты терпишь такую пытку и не хочешь признаться! Но лишь
сходное сочувствует сходному!" После этого ифрит обратился ко мне и ска-
зал: "О человек, а ты не знаешь эту женщину?" - "А кто она такая? - ска-
зал я. - Я совершенно ее не видел до этого времени". - "Так возьми меч и
скинь ей голову, и я дам тебе уйти и не стану тебя мучить и удостове-
рюсь, что ты ее совершенно не знаешь", - сказал ифрит. "Хорошо", - отве-
тил я и, взяв меч, с живостью выступил вперед и поднял руку. И женщина
сказала мне бровью: "Я не погрешила перед тобой, - так ли ты воздашь
мне?" И я понял, что она сказала, и сделал ей знак, означающий: "Я вы-
куплю тебя своей душой". А язык нашего положения написал:
"Как часто влюбленные взором своим
Любимой о тайнах души говорят,
И взоры их глаз говорят им: "Теперь
узнал я о том, что случилось с тобой".
Как дивны те взгляды любимой в лицо,
Как чудно хорош изъясняющий взор!
Вот веками пишет один, а другой
Зрачками читает посланье ею".
И из моих глаз полились слезы, и я бросил из рук меч и сказали "О
сильный ифрит и могучий храбрец! Если женщина, которой недостает ума и
веры, не сочла дозволенным скинуть мне голову, как может быть дозволено
мне обезглавить ее, когда я ее в жизни не видел? Я не сделаю этого ни-
когда, хотя бы мне пришлось выпить чашу смерти и гибели". - "Вы знаете,
что между вами было дело! - вскричал ифрит, - и я покажу вам последствия
ваших дел!" И, схватив меч, он ударил женщину по руке и отрубил ее и за-
тем ударил по другой и отрубил ее, и он отсек ей четыре конечности че-
тырьмя ударами, а я смотрел на это и был убежден, что умру. И женщина
сделала мне знак глазами, как бы прощаясь, а ифрит воскликнул: "Ты пре-
любодействуешь глазами!" - и, ударив ее, отмахнул ей голову. После этого
ифрит обратился ко мне и сказал: "О человек, по нашему закону, если жен-
щина совершила блуд, нам дозволено ее убить, а я похитил эту женщину в
ночь ее свадьбы, когда ей было двенадцать лет, и она не знала никого
кроме меня, и каждые десять дней я на одну ночь приходил к ней и являлся
в образе персиянина. И убедившись, что она меня обманула, я убил ее, а
что до тебя, то я не уверен, что ты обманул меня с нею, но я никак не
могу оставить тебя невредимым. Выскажи же мне свое желание".
И я обрадовался до крайности, о госпожа, и спросил: "Чего же мне по-
желать от тебя?" И ифрит ответил: "Выбирай, в какой образ тебя обратить:
в образ собаки, осла пли обезьяны". И я сказал, жаждая, чтоб он простил
меня: "Клянусь Аллахом, если ты меня простишь, Аллах простит тебя за то,
что ты простил мусульманина, который не сделал тебе зла". И я умолял его
упорнейше с мольбой и плакал перед ним и говорил: "Я несправедливо оби-
жен". Но ифрит воскликнул: "Не затягивай со мною твои речи! Я не далек
от того, чтобы убить тебя, но я предоставляю тебе выбор". - "О ифрит, -
сказал я, - тебе более подобает меня простить. Прости меня, как внушив-
ший зависть простил завистнику". - "А как это было?" - спросил ифрит.
|
